скачать книгу бесплатно
– Рад это слышать, поскольку ты выходишь за него замуж! – выпалил Цезарь, утратив свои знаменитые дипломатические таланты.
Юлия побледнела:
– Я?
Марция рядом с дочерью напряглась:
– Она?
– Да, – просто ответил отец, садясь.
– И когда же ты принял это решение? – Голос Марции зазвенел от гнева. – Когда это он встречался с нашей Юлией, чтобы просить ее руки?
– Он и не просил ее руки. Это я предложил ему Юлию в жены. Сам. Или Юлиллу. На выбор. Поэтому и пригласил его на обед.
Марция уставилась на Гая Юлия Цезаря так, будто сомневалась, в своем ли уме ее муж.
– Ты предложил новому человеку, почти одного с тобой возраста, выбрать себе в жены одну из наших дочерей?
Марция уже не пыталась скрыть своего гнева, но Цезарь оставался невозмутим.
– Да.
– Почему?
– Ты ведь прекрасно знаешь, кто он.
– Знаю.
– Значит, тебе должно быть известно, что Гай Марий – самый богатый человек в Риме.
– Да.
– Смотрите, женщины, – серьезно сказал Цезарь, обнимая жену и дочь, – вы обе знаете, что нас ждет. Четверо детей – и очень мало средств, чтобы обеспечить их будущее. Наши мальчики по праву рождения и по способностям могли бы подняться на вершину власти, наши девочки по праву рождения и красоте – выбрать себе лучших мужей в Риме. Но у нас нет для этого денег!
– Верно, – упавшим голосом подтвердила Марция.
Ее отец умер еще до того, как пришла пора выдавать ее замуж, и дети от первого брака обстряпали дело таким образом, что приданого Марции почти не досталось. Гай Юлий Цезарь женился на ней по любви, и ее семья была рада этому союзу. Брак по любви был вознагражден счастьем, спокойствием, прекрасными детьми. Однако Марция всегда чувствовала себя неловко из-за того, что Цезарь, женившись на ней, не получил никакой материальной поддержки.
– Гаю Марию нужна жена из старинного патрицианского рода. Он хотел быть избранным на пост консула еще три года назад, но не смог – из-за происков Цецилиев Метеллов. Он из «новых людей» – куда ему против Метеллов! А наша Юлия даст Марию силу, и Рим начнет считаться с ним. Наша Юлия повысит его авторитет. А Гай Марий, в свою очередь, поможет нам разрешить наши финансовые трудности.
– О Гай! – Глаза Марции наполнились слезами.
– Отец… – только и выговорила Юлия.
Увидев, что гнев жены иссяк, а в глазах дочери засветилась радость, Цезарь немного успокоился.
– Я заметил его на церемонии посвящения. Стал наблюдать за ним. Забавно, прежде я никогда не обращал на него особого внимания – ни когда он был претором, ни потом, когда он безуспешно пытался стать консулом. Но в этот первый день нового года будто шоры упали с моих глаз. Я понял: вот великий человек! Он нужен Риму, очень нужен. Когда мне пришла идея помочь себе, одновременно с тем помогая ему, – в точности не знаю. Однако в тот момент, когда мы вошли в храм и встали рядом, я уже знал, что мне делать. И пригласил его на обед.
– И рассказал ему о своем замысле?
– Да.
– И о наших трудностях?
– Да. Гай Марий, может, и не римлянин, но я считаю его человеком чести. Уверен, он выполнит обещание.
– А что же он обещал?
Практичность взяла свое, и Марция уже что-то подсчитывала в уме.
– Сегодня он принесет четыре миллиона сестерциев, чтобы я купил земли в Бовиллах – рядом с нашими. Тогда Гаю обеспечено место в сенате и не придется делить наследство. Оно целиком достанется Сексту. Марий поможет нашим мальчикам стать курульными эдилами и будет опекать их, пока они не достигнут консульских постов. Мы еще не обсуждали детали, но он обещал также дать приданое Юлилле.
– А что он сделает для Юлии?
Цезарь посмотрел на жену непонимающе:
– Для Юлии? Что еще он может сделать, кроме как жениться на ней? Приданого у нее нет, но для него и так слишком большая удача – получить такую жену.
– Любая девушка должна иметь приданое, чтобы быть уверенной в том, что обладает некоторой экономической независимостью от мужа, особенно на случай развода. Иные глупые женщины отдают приданое мужу, а когда брак расторгается, то оказывается, что муж уже истратил их деньги… Я настаиваю на том, чтобы Гай Марий дал приданое и Юлии, чтобы она могла жить самостоятельно и не нуждаясь.
Тон Марции не допускал возражений.
– Но, Марция, я не могу просить его еще о чем-то!
– А придется! Удивляюсь, Гай Юлий, как ты сам не додумался до этого. – Теперь супруга смотрела укоризненно. – Вот уж не понимаю, откуда пошло заблуждение насчет того, что мужчины лучше ведут дела. Ведь мужчины ничего толком не могут! А ты, милый мой муж, самый простодушный из всех.
– Ты права, дорогая, – поник головой Цезарь. – Но я действительно не могу просить его еще и об этом!
Юлия посмотрела на мать, потом на отца и опять на мать. Не первый раз она видела их размолвки, особенно когда речь заходила о деньгах, но впервые главной темой их обсуждения стала она сама, и это ее смущало. Однако она набралась смелости и вмешалась в спор:
– Все это верно! Я сама попрошу Гая Мария о приданом для меня. Я не боюсь. Он поймет.
– Юлия! Ты хочешь за него замуж?! – ахнула Марция.
– Да, мама, хочу. Я нахожу, что он великолепен!
– Девочка моя, но он на тридцать лет старше тебя! Ты станешь вдовой раньше, чем думаешь.
– Молодые люди все ужасно скучны, они напоминают мне моих братьев. Лучше уж выйти за человека вроде Гая Мария. Я буду хорошо к нему относиться, он полюбит меня и никогда не пожалеет о расходах.
– Кто бы мог подумать! – покачал головой Цезарь.
– Чему ты удивляешься, папочка? Мне скоро восемнадцать! И могу тебе признаться: я очень боялась этого момента. Не самого замужества, конечно. Я очень беспокоилась о том, какой человек достанется мне в мужья. Когда вчера вечером я увидела Гая Мария, я… я тут же подумала: хорошо бы ты нашел мне мужа, подобного ему. – Юлия покраснела. – Он не такой, как ты, папочка. Но он… похож на тебя. Мне кажется, он умен, ласков и честен.
Гай Юлий Цезарь посмотрел на жену:
– Разве не редкость – открыть, что тебе нравится твой собственный ребенок? Любить свое дитя – это естественно. Но испытывать к нему самую настоящую симпатию? Это еще большее счастье!
Две встречи с женщинами за один день – такого испытания Гай Марий опасался гораздо больше, нежели столкновения с неприятельской армией, десятикратно превышающей по численности его собственную. Первая встреча должна была состояться с предполагаемой невестой и ее матерью, вторая – с законной супругой.
Благоразумие и предусмотрительность заставили его искать встречи с Юлией до разговора с Гранией, чтобы знать, как вести себя во время последнего выяснения отношений с незадачливой женой. Поэтому уже к восьми часам утра он постучался в дом Гая Юлия Цезаря. Одетый в обычную тогу с пурпурной каймой, он явился с чеком на миллион серебряных денариев. Если бы ему пришлось доставить деньги наличными, потребовался бы внушительный эскорт в сто шестьдесят человек, поскольку миллион денариев весил около десяти тысяч фунтов – или сто шестьдесят талантов. Больше таланта одному носильщику не поднять.
В таблинии – кабинете Гая Юлия – Гай Марий протянул хозяину маленький, свернутый в трубочку пергамент:
– Я сделал все, как требовалось. – (Цезарь развернул свиток и пробежал глазами несколько строк.) – Я договорился с банкирами о переводе на твое имя двухсот талантов серебра. Мало кто сумеет докопаться, что деньги переведены лично мною. Банкиры умеют хранить тайны.
– Выглядит так, будто я получил взятку. Если бы я не считался слишком незначительным сенатором, кто-нибудь из банка мог бы сообщить об этом городскому претору.
– Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь получал столь крупный куш даже за поддержку будущего консула, – улыбнулся Гай Марий.
Цезарь взял Мария за руку:
– Боги, я просил тебя о земле! Скажи, я не разорил тебя?
– Вовсе нет. – Марий попытался освободить руку из судорожно сжатых пальцев Цезаря, но безуспешно. – Если земля стоит столько, сколько ты говорил, то останется еще сорок талантов на приданое для твоей младшей.
– Не знаю, как тебя благодарить. – Цезарь отпустил наконец руку Гая Мария. Он выглядел смущенным. – Я повторял себе, что не продаю свою дочь… не продаю! Но временами мне все-таки кажется, что… Поверь мне, Гай Марий: продать дочь я не смог бы. Я верю, что ее будущее и будущее ваших детей станут мне оправданием, а вам обоим – утешением. Надеюсь, ты сможешь оценить ее по достоинству. Она стоит того.
Голос Цезаря дрогнул. О какой еще сумме может идти теперь речь! Как ему осмелиться и намекнуть о приданом для самой Юлии? Цезарь встал из-за стола, сжимая в руке пергамент. Свиток он сунул в синус тоги, которая свободно ниспадала с правого плеча, образуя подобие кармана.
– Я не успокоюсь, пока не отнесу это в банк… – Он оборвал сам себя, а затем перевел разговор на другую тему. – Юлии исполнится восемнадцать в начале мая, однако я не хотел бы откладывать свадьбу до середины июня. Так что, если ты согласишься, свадебную церемонию можно будет организовать уже в апреле.
– Так и сделаем.
– Да, думаю, это лучше всего. – Цезарь продолжал разговор исключительно для того, чтобы заглушить тоску, которая начала расти в его душе. – Очень неудобно, когда день рождения девушки приходится как раз на то время года, когда выходить замуж считается дурной приметой. Хотя не понимаю, почему период с поздней весны до середины июня называют несчастливым… – Цезарь наконец немного пришел в себя. – Жди здесь, Гай Марий. Сейчас я пришлю к тебе Юлию.
Настал черед Гая Мария волноваться. Встав в углу уютной комнаты, он ждал. Лишь бы не оттолкнула, лишь бы не выказала отвращения! Ничто в поведении Цезаря не указывало на возможное сопротивление Юлии, однако Марий знал: есть вещи, о которых продавец никогда не проболтается покупателю. Он и сам удивлялся тому, что жаждет взаимности. Но как можно ждать взаимности от той, чьих кровей, красоты и юности он, конечно, не стоит? Сколько слез пролила она в подушки, узнав о предстоящем замужестве? Ведь она уже наверняка представляла себе молодого аристократа… Разве стареющий землевладелец из глубинки – подходящий муж для Юлии?
Дверь, ведущая из внутреннего дворика, широко распахнулась, солнце хлынуло в таблиний, как фанфары труб, ослепляющие, ласковые и золотистые. Юлия стояла прямо в центре светящегося прямоугольника… и улыбалась.
– Гай Марий! – Радость вспыхнула в ее глазах.
– Юлия… – Он подошел, чтобы приветствовать ее, и протянул руку, но когда ее ладошка легла ему на ладонь, замер, будто не зная, что делать с ней – и что вообще делать дальше. – Твой отец уже рассказал тебе, Юлия?
– Да! – Улыбка не сходила с ее лица. Ни жеманства, ни притворного смущения.
– Ты не возражаешь? – поразился он.
– Я рада! – Чтобы уверить его окончательно, она слегка сжала его пальцы. – Гай Марий, Гай Марий, не смотри на меня так испуганно. Я действительно счастлива!
Он освободил левую руку из-под складок тоги и накрыл ее руки, любуясь правильными овалами ногтей и нежным цветом ее пальцев.
– Но ведь я старик!
– В таком случае я полюбила старика, потому что ты мне очень нравишься.
– Я? Тебе?
Она сверкнула глазами:
– Конечно! Иначе я бы не согласилась. Мой отец не тиран. Все, на что ты мог рассчитывать, – это что я сама захочу выйти за тебя замуж. Отец не стал бы принуждать меня.
– А ты уверена, что сама себя не принуждаешь?
– В этом нет необходимости.
– Наверняка имеется какой-нибудь молодой человек, который тебе по душе…
– Ни одного! Молодые люди слишком похожи на моих братьев.
– Но… но… – Марий напряженно искал возражений, которые могли бы подействовать. – Мои брови!
– Они великолепны!
Он вдруг покраснел, теряя остатки самообладания. В конце концов Марий понял, что Юлия, несмотря на свою выдержку, все еще ребенок – она не понимает его сомнений.
– Твой отец сказал, что мы можем пожениться в апреле, перед твоим днем рождения. Ты согласна?
– Не возражаю. Но мне бы хотелось перенести день нашей свадьбы на март, если вы оба согласитесь. На день празднеств в честь Анны Перенны.
Праздник, выпадающий на первое полнолуние марта, был связан с луной, со старым Новым годом. Сам день относился к числу счастливых, но следующий за ним сулил беды.
– Ты не боишься злых духов, которые будут править первым днем твоего замужества?
– Нет. Наша свадьба будет нести только добрые предзнаменования. – Взяв Мария под руку, Юлия лукаво взглянула на него. – Нас оставили ненадолго. Давай проясним еще один маленький вопрос, пока мать не пришла. Это вопрос о моем приданом… – Ее улыбка внезапно погасла, глаза стали серьезны. – Не думаю, что наши отношения сложатся несчастливо. Ничто не внушает мне сомнений в твоей порядочности. Такую же честность ты найдешь и во мне. Пока мы сможем уважать друг друга, мы будем счастливы. Однако моя мать – крепкий орешек во всем, что касается ее детей, а мой отец всегда так или иначе с ней соглашается. Мама считает, что мне следует иметь хоть какое-то приданое на случай развода. Мой отец и без того уже слишком ошеломлен твоей щедростью, а потому никогда не отважится побеспокоить тебя еще одной просьбой. Я решила поговорить с тобой сама до маминого прихода, чтобы она не наговорила лишнего. – Во взгляде Юлии не было ни алчности, ни мольбы. Лишь ожидание. – Можно ли отложить на мое имя некую сумму, чтобы успокоить маму? Не думаю, что нам когда-нибудь будет грозить развод. Но если мы все-таки разведемся, эти деньги станут моими.
Она оказалась прекрасным законником – истинная римлянка! Все фразы подобраны очень точно, кристально ясны и дипломатично мягки – насколько это возможно.
– Думаю, это вполне сгодится! – улыбнулся он.
– Можешь быть уверен: пока мы женаты, я не потрачу ни сестерция. Ты убедишься в моей честности.
– Делай как хочешь, но сдерживать себя ни к чему. Я дам тебе сколько потребуется. Пользуйся на здоровье. Я буду только рад.
Юлия сдержала смешок:
– Тебе повезло, что ты выбрал меня, а не Юлиллу. – Она подняла лицо, глядя ему в глаза. – Ты не хочешь поцеловать меня, пока мама еще не пришла?
Рассуждения о приданом не так смутили его, как это предложение. Он почувствовал, насколько это важно – не разочаровать девушку, не сделать ничего такого, что оттолкнуло бы ее. А что он знал о поцелуях, об искусстве любви? Ему всегда было наплевать, что подумают случайные подруги о его поцелуях и ласках. Знать бы, чего может ожидать девушка от первой близости с мужчиной! Сжать ее гибкое тело в объятиях и поцеловать страстно, горячо, будто припадая пересохшими губами к прохладному источнику? Или же лучше лишь слегка коснуться губ? Страсть или сдержанность выбрать, когда ставкой является будущее? Чего она ждет, загадочная Юлия? Чего хочет? Все, что он знает, – это то, что ей следует угодить.
Он приблизился и, не отпуская ее рук, слегка наклонил голову. Губы ее были плотно сжаты, прохладные, мягкие и нежные, как шелк. Взглянув на них, Гай Марий закрыл глаза и отдался на волю судьбы. Именно этого она и хотела, и ждала. Цезарь и Марция воспитывали дочерей без особых строгостей, но всегда под надежным присмотром, отчего они приобрели стремление к изяществу и утонченности, но оказались почти совершенно несведущими в некоторых вопросах.
Гай Марий, поцеловав невесту, готов был отпрянуть, но она тут же обняла его, прижавшись всем телом в ожидании новых ощущений. Юлия слегка приоткрыла губы. Марий обнял ее свободной рукой за талию, почти потеряв голову. Плотная тога мешала еще большей близости, а они оба уже хотели этого. И может быть, на счастье, именно в этот момент вошла Марция.
Вошла она бесшумно, но застала уже лишь объятия и его губы возле ее щеки.
Никто из них не смутился. Гай Марий и Юлия спокойно отошли друг от друга и посмотрели на Марцию. Та выглядела, как показалось Марию, рассерженной. Род Марции был не столь древним, как род Цезаря, – отсюда высокомерие. Гай Марий не ошибся, уловив на ее лице тень недовольства. Как же! Ее Юлию отдают неровне, провинциальному деревенщине, пусть даже очень богатому. Однако Марий был слишком счастлив и потому попытался смягчить недовольство будущей тещи, которая всего-то на пару лет была моложе его самого. Конечно, по-своему она права: Юлия заслуживает более достойной пары, чем он, с его происхождением, возрастом, репутацией. Однако он вовсе не собирается уступать кому-нибудь свое сокровище! Нет, скорее он постарается доказать ее матери, что Юлия сделала не худший выбор.
