скачать книгу бесплатно
Кармайн нахмурился:
– Выходит, он не подвержен ни лунным, ни солнечным циклам. Это значит, что у нас серьезные проблемы. Он может изменить временной промежуток, не боясь обидеть Луну или Солнце. Ненавижу тех, кого нельзя отследить по влиянию звезд и планет.
– Так, может, его действия зависят от влияния Марса или Венеры. Мы не узнаем, пока не сверимся с астрономическими таблицами. Я посмотрю, – сказала Делия. – Как бы то ни было, если он зациклился на трехнедельном промежутке, то следующее нападение предположительно произойдет шестнадцатого октября, в среду. И мы должны быть готовы, Кармайн, несмотря на влияние Солнца, Луны или чего-то другого.
– Есть определенный физический типаж жертв?
– Нет. Ни по расовому, ни по религиозному признаку. Различен цвет волос, глаз, кожи. По происхождению – есть из Восточной Европы, Латинской Америки, есть англосаксонка и еврейка. Общая черта может выявиться, когда мы детально изучим все случаи и побеседуем со всеми жертвами. Сегодня мы поговорили только с Ширли, с остальными лишь познакомились.
Вошла Хелен и села рядом с ними.
– Твои впечатления, Хелен? – спросил Кармайн.
– У нас почти не было времени на общение, когда мы заезжали к ним домой. Больше смогу сказать после того, как привезу каждую из них на беседу к нам сюда. Сам Додо для каждой жертвы выглядит практически одинаково. Верно, Делия?
– Да.
– Почти шесть футов ростом, отлично сложен. Все женщины сравнивали его с Марлоном Брандо. Голый и без волос на теле. Ни шрамов, ни родинок, пятнышек, прыщей – ничего. Наголову надевает черный шелковый капюшон. Всегда молчит. Угроза и имя написаны печатными буквами на кусочке бейнбриджского картона черным маркером.
– Спасибо, – мягко перебил ее Кармайн. – Делия?
– Ширли была изнасилована дважды, оба раза вагинально. Мерседес тоже два раза, но во второй – анально. Так дальше и пошло – каждый раз немного больше насилия. По моим ощущениям, нападение на Мэгги Драммонд и появление удавки или шнура подводит Додо к убийству А значит, мы просто обязаны его поймать.
– Как никогда согласен.
– Ау вас, Кармайн, есть какие-нибудь идеи относительно Додо? – спросил Ник.
– Для начала скажу вот что. Он по-своему уникален. Несмотря на шесть изнасилований за семь месяцев, он ухитрился остаться незамеченным. Если бы не «джентльменский патруль», его нападение на Мэгги Драммонд показалось бы нам первым случаем. Никто из его предыдущих жертв не обратился в полицию. Додо – охотник, который много знает о выбранных им женщинах. Я предполагаю, что он работает по списку, а там может быть до сотни имен, – мрачно закончил Кармайн.
– Он постепенно придет к убийству? – спросила Хелен, так как не расслышала их предыдущего обсуждения.
– Все насильники, которые совершили несколько нападений, в конце концов приходят к убийству. Асфиксия во время последнего акта стала своеобразным рычагом. Вот почему вы, женщины, разговаривая с жертвами, внимательно выискивайте в действиях насильника порывы к удушению. Но так, мисс стажер, чтобы ваши подопечные не догадались, к чему вы ведете. Мы ведь не хотим подкинуть им новых идей и страхов, верно?
«Как смеют они обращаться со мной как с неразумным тинейджером! Мадам стажер! Мисс стажер! Постоянно поддевают… Но им не вывести меня из себя». Голубые глаза сверкали от сдерживаемых эмоций, но Хелен Макинтош теперь разбиралась не только в правилах полицейского делопроизводства, и ничто не выдало ее мыслей.
– Хорошо, – ответила она вслух.
– Нагота Додо выдает его гипертрофированное эго. Он уверен, что может справиться с любой неожиданностью, например, с возвращением соседки. Его методы отрицают наличие в нем тяги к холодному оружию и огню – никаких порезов, увечий, даже прижиганий сигаретами. Он тискает, щипает, но больше всего – пинает. Все его действия носят эротический характер и затрагивают преимущественно грудь, ягодицы, живот и лобок. Они даже в некоторой степени инфантильны. По словам Мэгги, он довольно долго пребывал в возбужденном состоянии, но, видимо, кончить не мог. Судя по всему, он придерживается четких принципов.
– По вашему описанию перед нами человек со сверхъестественным хладнокровием, спокойствием и собранностью, – с тревогой заметил Ник.
– Не сверхъестественными, но очень развитыми. Кто-нибудь из жертв видел оружие, Делия? – спросил Кармайн.
– Пока нет.
– Он должен брать с собой какое-нибудь оружие и держать его под рукой, – добавил капитан.
«Задай свои вопросы, Хелен, – говорила она сама себе. – Если они заставляют тебя выглядеть невежей – это потому, что ты и есть невежа. Но ты здесь, чтобы учиться, а они иногда не видят самого простого – слишком много воды утекло, слишком давно они стали полицейскими».
– Почему насильники чаще всего убивают жертву, именно душа ее? – спросила Хелен. В ее широко раскрытых глазах светилось любопытство. – Ведь частичная асфиксия – лишь одна из разновидностей.
– Словно бросая вызов смерти? – Кармайн выглядел довольным. – Да.
– Не думаю, что кто-то знает точно. По общему мнению, удушение – руками, удавкой, шарфом – дает убийце возможность неспешно наблюдать, как умирает его жертва. Это может длиться минуты. – Если убийца искусно владеет шнуром, он может доводить свою жертву до грани десятки раз, прежде чем свершить последний coup de grace[3 - Coup de grace – удар, при котором смертельно или тяжело раненного и уже не оказывающего сопротивления противника добивали, чтобы прекратить его мучения.]. К тому же такая смерть бескровна, а большая часть убийц-насильников не любят крови. Из-за нее грязно, и последствия могут быть непредсказуемые, если только заранее тщательно не продуманы варианты, как смыть с себя всю кровь. Одна крохотная капля может подписать приговор, если кровь была редкой, а убийце не полагалось быть в том месте. – Кармайн развел своими крупными красивыми руками: – Я могу сказать одно, Хелен: Додо нужна не кровь, его возбуждают мучения женщин.
И хотя они сидели в комнате без окон, возникло ощущение, что зашло солнце. Хелен задрожала. Мучения. Какое ужасное слово. Она осознала, что в свои двадцать четыре года еще ни разу ни сталкивалась с мучениями ближе, чем на экране телевизора или газетных полосах.
– Как Додо ухитряется выбирать таких разных девушек? – спросила Хелен. – Ширли – архивариус, Мерседес – модельер, Леони – математик, Эстер читает лекции по предпринимательству, Мэрилин – археолог, специализирующийся на динозаврах, Натали занимается закупкой женской одежды для сети магазинов, Мэгги – физиолог. Где связующее звено, кроме их места жительства в Кэрью?
– Сомневаюсь, что оно есть, – ответил Ник. – Думаю, нам стоит принять на веру, что Додо сам живет в Кэрью и под черным капюшоном скрывается лицо, хорошо известное всем местным жителям. Он может быть членом «джентльменского патруля», может оказаться той телезвездой, с которым ты периодически появляешься вместе, Хелен.
– Курт? – Хелен даже засмеялась. – Это вряд ли, Ватсон! Он – кандидат на Нобелевскую премию по физике.
– Верно, но ты же понимаешь, о чем я говорю. Кем бы ни был наш Додо, он ведет двойную жизнь. Готов поклясться, что его приглашают на вечеринки Марка Шугамена. Кстати, именно эти вечеринки посещали все жертвы насильника.
– Ник! – рассерженно воскликнула Делия. – Ты украл мое открытие.
– В самом деле? Ну и ну, Диле. Сожалею.
– Важно не это, – перебил их Кармайн, – а то, что вы оба обратили внимание на вечеринки. Похоже, ты не просто мельком переговорила с другими пятью жертвами, Делия.
Она покраснела так сильно, что ее румянец невольно составил яркий контраст с оранжевым галстуком.
– Ну… да. Они до смерти хотели поговорить. Ведь после публичного заявления Мэгги об изнасиловании они поняли, что опасность им больше не угрожает. Это очень интеллигентные женщины.
– Вы не верите, что лицо под капюшоном может быть обезображено? – спросил Кармайн.
– Нет, – ответила ему Хелен. – У него нет заячьей губы, расщелины нёба или родимого пятна, капитан. Ник зря пошутил насчет моего друга, но я понимаю, почему он привел в пример именно его. Курт фон Фалендорф – очень привлекательный мужчина, который еще и гений в науке. Они патрулируют в одной тройке – Курт, Мейсон Новак и Марк Шугамен, – водят дружбу с Дэйвом Фейнманом, мужчиной в возрасте, и с парой молодых ребят – Биллом Митски и Грегори Пендлетоном. Но могу вас уверить, сэр: никто из них не прячет мистера Хайда под личиной доктора Джекилла.
– Мы поверим тебе на слово, но после того, как разузнаем о них побольше, – мрачно заметил Кармайн. – Кого еще из «джентльменского патруля» ты знаешь, Хелен?
– Они все – члены патруля? – удивилась девушка. – Я знаю их по вечеринкам у Марка.
– Да, но всего их сто сорок шесть человек.
– Вау! У них есть форма одежды?
– По-видимому, нет. – Кармайн взглянул Хелен в глаза: – Мистер фон Фалендорф живет там же?
– Профессор фон Фалендорф? Нет, он живет не в Талисман-тауэрс, а за углом, в Керзон-Клоуз, в самом красивом здании в Кэрью.
– Он очень интересный мужчина, – добавил Ник, кривя губы.
– Очень умный мужчина, – парировала Хелен. – Он специализируется на частицах – самом сложном разделе физики.
– Ого!
– Веди себя прилично, Ник. – В голосе Кармайна прозвучали довольно жесткие ноты, что заставило Делию взглянуть на капитана с удивлением. – Хелен, твой профессор из Западной Германии?
– Да, у него грин-карта. Работает над субатомными частицами в бункере Чабба. Его очень высоко ценят Дин Галраджани и другие научные светила. Правда, с тех пор как в лаборатории появилась Джейн Трефузис, он оказался немного не у дел. На самом деле Курт не в восторге от Америки, но здесь его работа и дело его жизни – субатомные частицы.
– Что он имеет против Америки? – со злостью спросил Ник. – Забавно, что никто из подобных ему людей не может сказать о нас ничего хорошего, но с радостью работают у нас и получают наши денежки.
– Здесь я с тобой согласен, Ник. А в основе всего – зависть, – рассудительно ответил Кармайн. – Они видят, как их собственная культура оказывается погребена под американскими фильмами, телевизионными программами и чтивом. Должно быть, тяжело наблюдать, как соотечественники способствуют глобальному распространению американской культуры, особенно дети и местные высокопоставленные чиновники.
– Из Восточной Германии или Западной? – не отставал Ник от Хелен.
– Вряд ли из Восточной. А… ты имеешь в виду корни? Фон Фаленд орф происходит из семьи прусского юнкера, проживавшего практически у границы с Польшей. Отец Курта сбежал из Восточной Германии в сорок пятом году. Теперь их семья процветает.
– Включая профессора фон Фалендорфа, – уточнил Кармайн.
– Уж точно не нуждается, сэр. У него шикарный дом и черный «порше». Что он собой представляет? Неимоверно чопорен и одновременно вдохновляет, подобно Парцифалю. И все же Курт мне нравится. У него прекрасные манеры. Могу поспорить на что угодно – чтобы он опоздал ко мне на свидание, должна случиться утечка радиации, не меньше. Курт – джентльмен, вымирающий вид.
– На мой взгляд, он все больше и больше похож на Додо, – сказал Ник.
– Довольно, Ник! – резко осадил его Кармайн. – Что ты знаешь о Марке Шугамене, Хелен?
– Еще один представитель вымирающего вида, – несколько язвительно ответила девушка. – Как и я, он – собственник апартаментов в Талисман-тауэрс. Чрезвычайно организованный человек. Самый дотошный из всех известных мне мужчин, особенно когда дело касается работы, да и планирования жизни в целом. Курт просто дитя в сравнении с Марком. Марк устраивал лучшие вечеринки, пока Леони не слегла с нервным срывом – то есть, как мы теперь знаем, до ее изнасилования. Поверить не могу, что Додо вторгся в Талисман-тауэрс! – Хелен вздрогнула: – Но Марк тоже не может быть насильником, сэр. Точно. Летом он плавал в бассейне, и я видела, что его грудь покрыта волосами. Да и Курт волосат.
– Разве ты не слышала о специальных накладках на торс? – спросила Делия.
Хелен от удивления открыла рот.
– Ты шутишь, – неуверенно пробормотала девушка.
– Нисколько. Многие считают волосатую грудь признаком мужественности, поэтому некоторые неуверенные в себе мужчины носят подобные накладки.
– Спасибо, Делия. – В глазах Кармайна плясали задорные искорки. – Раз уж ты занялась этим вопросом, попытайся выяснить, как совершенно голый мужчина ухитрился не оставить ни единого напоминания о себе в квартире Мэгги Драммонд. Женщина упоминала хирургические перчатки, но никак не смогла объяснить полное отсутствие родинок, прыщей и тому подобного.
– Он воспользовался гримом, – подала идею Делия.
– Гримом? – изумился Ник.
– Ты только подумай, – с воодушевлением начала Делия, – мы должны признать, что у Додо прекрасная кожа – ни единого пятнышка. Но не существует людей с абсолютно чистой кожей. Если он блондин или рыжий, у него должны быть веснушки. Если он смуглый – должны быть родинки. А уж у скольких мужчин есть прыщи на заднице. Какие бы изъяны у Додо ни были, он загримировал их. Додо тщеславен.
– Умная девочка! – воскликнул Кармайн. – Зарабатываешь еще три звездочки к своему послужному списку, Делия. Теперь, помимо эпиляции, можем добавить к признакам насильника использование грима.
– А разве грим не осыпается? – спросил Ник.
– Практически нет. Если он хорошего качества. Может статься, что его особые приметы находятся в таких местах, которые не вступают в тесный контакт с жертвой. Или, если это грим, то такой, который стирается только органическим растворителем вроде алкоголя, ксилола или хлороформа.
– Теперь у нас появилось несколько дополнительных вопросов к жертвам. – Кармайн выглядел довольным. – Девочки, обязательно поинтересуйтесь, оттирал ли насильник какие-либо части их тел, был ли специфический запах – это может нам подсказать, куда Додо наносит грим.
Вчера Дэнни Марчиано последний раз появился в окружном управлении полиции в должности капитана; с сегодняшнего дня, 26 сентября, его место занял Фернандо Васкес. Однако, поднимаясь по лестнице, Кармайн думал совсем не о Васкесе и не об окружном управлении.
Что ему делать с Кори Маршаллом? Кори не появился на сегодняшней утренней встрече. А хуже всего, что Эйб Голдберг, который покончил с делом об ограблении в придорожном кафе «Тиннеквей» и вошел в свой обычный рабочий график, почуял неладное. Ограбления на заправочных станциях, подобно большинству других дел Эйба, поначалу давали мало подсказок, куда осмотрительному лейтенанту направить свои силы, но Эйб проявил достаточно терпения и сообразительности, чтобы некоторое время просто плыть по течению. Пока Тони Черутти и Лиам Коннор сновали повсюду в поисках улик, он сидел на месте и работал мозгами, а потому давно заметил напряженность в отношениях между Кармайном и Кори.
– Я вчера зашел вместе с ним в лифт, – сказал Эйб Кармайну, когда они закончили обсуждать текущие дела, – так Кори полностью меня игнорировал. Меня бы это ни капельки не задело, если бы позже он не сказал о тебе довольно неприятные вещи, Кармайн.
– Он себя сейчас чувствует так, словно весь мир ополчился на него. – Кармайн не мог отговориться дежурными фразами, так как Эйб необычайно тонко улавливал царящую атмосферу, и эта его черта зачастую помогала видеть скрытое от глаз. И хотя лейтенант не был параноиком, он с легкостью раскусил бы, что Кармайн пытается увильнуть. – Во-первых, – продолжил он, – когда ты заполучил Тони и Лиама, ему в наследство достался Морти, во-вторых, смерть Уэса Купера – такая полоса неудач кого угодно подкосит. Большинство его дел не проработано. Ты же знаешь Кори, он принимает все слишком близко к сердцу, зачастую забывая о рациональном подходе.
– Больше ни слова. – Эйб криво усмехнулся и направился в свой кабинет.
«Что мне делать с Кори?» – опять задал себе вопрос Кармайн, поднимаясь по лестнице.
Кори Маршалл пришел в департамент полиции Холломена сразу после школы и проработал копом уже семнадцать лет, причем последние пять – детективом. Он хорошо знал всю рутинную работу и все же не выполнял ее, как подобает лейтенанту. Большая часть работы состояла в протоколировании опросов свидетелей и пострадавших и была для полицейских и ночным кошмаром и спасением одновременно; эти бумаги несли в себе множество ключей к раскрытию. Но сначала их следовало написать. Например, если расследование вдруг заходило в тупик, как в случае с тройным убийством на железнодорожном вокзале в 1930 году, именно плохие письменные свидетельства помешали раскрыть дело по горячим следам и привели к затяжному следствию. Во время расследования того самого тройного убийства ненадлежаще составленный и излишне эмоциональный опрос завел Кармайна в тупик.
Отчеты Кори по столь расхваливаемому делу Зиги Тейлора, связанного с перевозкой героина, оказались совершенно неприемлемыми – всего по три строчки каждый! Содержалась ли в них подлинная информация от осведомителей, или Кори выдумал это значительное в сравнении с уличными кражами и ночными грабежами дело? В результате наркотики оказались в ведении Кори, потому что он заявил, будто усердно работает с сетью осведомителей. «Я обманут, – решил Кармайн, – хотя бы потому, что Кори Маршалл знает, что не справляется с работой лейтенанта, но не готов отказаться от должности. Что делать?»
Впереди замаячил кабинет Сильвестри. Расправив плечи, Кармайн открыл дверь и вошел внутрь.
Фернандо Васкес только сегодня вступил в должность, но все сотрудники окружного управления полиции уже давно сгорали от нетерпения – с тех пор как хитрый комиссар объявил эту новость, – никто представления не имел, чего ожидать от босса-пуэрториканца. Ошарашенные полицейские не знали, на кого злиться, не знали, к кому они смогут пойти со своими жалобами, когда возникнет необходимость. Всю вину за такое странное назначение возложили на судью Твайтеса, а комиссар Джон Сильвестри никоим образом не пытался развеять всеобщее заблуждение. Сержанты вроде Джои Тэско и Майка Черутти сравнивали подготовленность Васкеса и окружающих полицейских, прощупывали почву для возможной поддержки и постепенно набирали команду – подразделение готовилось к войне.
Присутствуя несколькими месяцами ранее на собеседовании с будущим капитаном, Кармайн был немного удивлен, однако в целом впечатление оказалось приятным. Он знал, как серьезно Сильвестри настроен влить свежую кровь, ведь ничто не ускользало от зоркого орлиного взгляда комиссара, пусть и расположившегося на вершине башни окружного управления. Комиссар явно положил глаз на Фернандо Васкеса.
Приглядевшись к Васкесу повнимательнее, Кармайн окончательно утвердился в своем мнении, что этот человек не проиграет ни одной битвы, не говоря уж о войне. Он был похож на чрезвычайно умелого и деятельного главнокомандующего: прямой, как стрела, крепкого телосложения, он излучал не столько уверенность, сколько решимость. Его лицо было по-своему привлекательным: прямой заостренный нос, четко очерченная линия рта и черные глаза, которые словно видели насквозь. Такому человеку не сможешь солгать, но и симпатии испытывать к нему не будешь. Перейдешь ему дорогу – пожалеешь, что так сделал. Кармайну нравился новый капитан, и он надеялся, что у Васкеса хватит гибкости безболезненно и честно отделить зерна от плевел. Для него очень многое зависело от этого назначения: если он не справится с фактически первой серьезной должностью, подразумевающей единоличное командование, то на его дальнейшей карьере будет поставлен крест.
Капитан Васкес тотчас принялся за дело. Были ликвидированы удобные кабинеты, рассчитанные на одного сержанта. Перерывы планировалось сделать короче, чем в любых других подразделениях, к тому же обедать отныне предлагалось или в местной столовой или за территорией ведомства. Никаких негласно принятых сроков пребывания на должности. Жесткая очередность в исполнении всех обязанностей: даже старшие копы теперь должны были в свою очередь заступать на дежурство, вести протоколы, посещать тюрьму, идти в патруль, регулировать уличное движение и делать множество рутинной работы, как и все остальные полицейские. Джои Тэско был выдернут из-за так любимого им стола дежурного, Тони Черутти снят с патрулирования, но на революционном фронте не прозвучало ни единого выстрела – оба сержанта были тотчас задействованы на довольно серьезных участках работы, и им пришлось усердно заняться освоением новой сферы деятельности, чтобы не потерять лицо. Некоторые перемены были весьма ловко нацелены на молодых полицейских – те получили такую работу, о которой даже не смели мечтать. В действиях наметился некий баланс: на каждого былого лидера, которому подрезали хвост, находился новый молодой, у которого вырастали крылья. Еще до вступления в должность новый капитан запросил копии личных дел своих будущих подчиненных и к первому своему рабочему дню знал все о каждом из двухсот полицейских управления.
«Да, будут ошибки, – с готовностью признал он. – Но только не с ветеранами, которых нужно встряхнуть. Будут ошибки с молодыми, продвигающимися вверх. И лишь работа сможет показать, насколько мои предположения верны».
После часового выступления капитана Васкеса капитан Дельмонико почувствовал себя несколько взбодренным. Что такое его проблемы в сравнении с проблемами этого человека, под началом которого такая огромная команда полицейских?
– Что гложет тебя, Кармайн? – неожиданно спросил его Сильвестри.
Дельмонико на миг закрыл глаза.
– Не думал, что это так очевидно, Джон.
– Я давно тебя знаю. Давай колись.
– Кори Маршалл не на высоте.
– Досадно, но вполне ожидаемо.
– Я пошел не тем путем, когда принял решение продвинуть его и Эйба, – холодно заметил Кармайн. – Я действительно верил, что после тщательного и основательного обучения для них будет лучше найти свой собственный путь. Это сработало с Эйбом, но не с Кори.
– В чем конкретно проблема? – спросил Фернандо. В его голосе слышалась заинтересованность.
– В организации, включая бумажную работу. Все отчеты от команды Кори, за исключением рапортов Базза Дженовезе, никуда не годятся. Например, связанное с наркотиками убийство проститутки за зданием муниципалитета произошло месяц назад, еще до появления в команде Базза. Кори занимался им сам, но если бы я был тридцатилетним полицейским, намеревающимся в перспективе разобраться в деле, то не смог бы. Он сделал недостаточно фотографий, а его описания места преступления оказались весьма жалкими. Я ему дотошно все объяснил, но он не счел необходимым дополнить записи. Множество дел Кори пребывают именно в таком состоянии.
– Он как-то это объясняет? – спросил Сильвестри.
– Конечно. «Дело не стоит того, чтобы жертвовать столько времени на отчеты, когда его можно потратить на более интересные преступления».
– О! – воскликнул Фернандо. – Он – особенный полицейский.
– Простите?
