Горькая радость

скачать книгу бесплатно


Войдя в двустворчатые двери, Эдда увидела несколько помещений, одно из которых было операционной, а в остальных мыли, дезинфицировали, стерилизовали, хранили инструменты, переодевались и держали вспомогательное оборудование. Еще там было шесть отдельных боксов для пациентов, где они лежали до перевода в общие палаты. Родильное отделение находилось в другом месте. В операционной роженицам делали только кесарево сечение. Акушер Нед Мэсон был своего рода достопримечательностью Корунды: всех, кто родился там за последние сорок лет, принимал доктор Мэсон, который и сейчас не собирался уходить на покой.

Операционная сестра Дороти Маршалл имела под своим началом двух младших медсестер и десяток сиделок из Вест-Энда. Все они были прикомандированы к операционной, но появление здесь Эдды предвещало начало перемен, что вовсе не радовало операционную сестру. Однако от ее умения передать свой опыт практиканткам зависело и ее собственное благополучие, чего она не могла не понимать. Поэтому она была полна решимости сделать из Латимер образцовую операционную сестру.

Эдде предстояло начать с грязной работы. В ее обязанности входило убирать использованные инструменты, отмывать их от крови, помещать в стерилизатор, где они двадцать минут кипятились, потом вынимать стерильными щипцами и класть на стерильные же, покрытые салфетками лотки, которые отправлялись в паровой автоклав. Тяжелая и опасная работа, где в любую минуту можно ошпариться или обжечься. Поэтому она была строго ограничена по времени и занимала лишь небольшую часть дежурства.

Операционная сестра ассистировала хирургу и часто сама зашивала раны. В случае дорогостоящих операций операционную сестру сменял врач, от чего хирург бывал не в восторге, потому что сестра была опытнее и от нее было больше толку. Но, к несчастью, у нее не было докторского диплома, так что богатые, как это ни парадоксально, получали за свои деньги менее квалифицированную помощь, чем бедняки, которые довольствовались тем, что дают. Проходя практику, Эдда частенько посмеивалась, видя, что деньги и положение не всегда гарантируют наилучшее лечение. Слишком придирчивые пациенты тоже оказывались в проигрыше. У пострадавшей сиделки была масса способов отомстить зловредному больному, от устрашающих доз слабительного до зудящей сыпи. Сиделки ведь тоже люди!

Еще Эдда узнала, что одна из сестер, стоящих вокруг операционного стола, подает стерильные инструменты хирургу или операционной сестре, а использованные бросает в лоток, который уносит санитарка. Другая считает количество салфеток, закладываемых в рану. При полостных операциях салфетки могут быть величиной с женский носовой платок и их требуется не меньше дюжины. Перед наложением швов все их обязательно убирают. Если оставить салфетку внутри тела, начнется воспаление и пациент может умереть.

Еще одна сестра ассистирует анестезиологу, выполняя любую его команду. Короче, каждый стоящий у операционного стола имеет определенные обязанности и не должен ничего упускать. Операционная сестра, ее помощница и еще пять медсестер образуют операционную бригаду. Таких бригад две, и при длительных и сложных операциях они могут сменять друг друга. В остальное время они тоже не сидят сложа руки – приходящие в себя пациенты требуют особого ухода.

К счастью, операции не вызывали у Эдды ни тошноты, ни отвращения – ей было просто интересно. Уверенные руки в резиновых перчатках осушали кровоточащую рану, устанавливали металлическую трубку, чтобы отсосать кровь, накладывали зажимы на упрямо кровоточившие сосуды, умело пользуясь всем арсеналом кровоостанавливающих средств – просто восхитительно! Правда, хруст кости под пилой привел ее в шок – развеялись как дым все романтические представления о деликатных руках хирурга! Руки у них должны быть крепкими и сильными, как у простых механиков.

Доктор Гордон был рад новой аудитории: удаляя аппендикс, он оживленно наставлял практикантку, к большому неудовольствию помощницы операционной сестры.

– Как видите, мы не углубляемся в брюшную полость, потому что это довольно опасно. Но толстая кишка и так хорошо видна, вот она лежит поперек других кишок. Видите ее? Вот и отлично! Обратите внимание, что брюшная полость имеет ярко-розовый цвет – это первый признак начинающегося сепсиса, но мы успели как раз вовремя и предотвратили перитонит. Операция достаточно простая, потому что слепая кишка расположена рядом с брюшной стенкой, а червеобразный отросток отходит как раз от нее. Такой маленький, а проблем с ним много – он часто воспаляется. В него набивается всякая дрянь, что-то вроде твердых маленьких фекальных катышков.

– Это как бы запор? – спросила Эдда, не совсем уверенная, что она может задавать вопросы.

Хирург загоготал:

– Запор бывает с другой стороны, милая.

– А вы вскрываете саму кишку, сэр?

– Хотелось бы! Нет, в кишках находятся фекальные массы с огромным количеством микробов. Если вскрыть кишку, они окажутся в брюшной полости и тогда неизбежен перитонит, сепсис и смерть пациента. У нас нет средств, убивающих микробы. Если я удаляю часть желудка или привратника в случае язвы или раковой опухоли, очень важно зажать края оставшейся ткани, чтобы содержимое не попало наружу, пока не наложены швы. То же самое при удалении части кишки в случае рака, когда соединяют два ее конца, но это очень рискованная операция. С желчным пузырем попроще, там можно убить микробы, принимая внутрь лекарства или делая инъекции. Вопросы есть?

Самый главный вопрос Эдда задать не решилась: почему все хирурги имеют шотландские корни? И инженеры тоже. Есть ли в этом какая-то закономерность?

Правда, доктор Герцен родился и вырос в Германии, и жителям Корунды сильно повезло, что у них в городе обосновался столь известный ортопед. К нему приезжали даже из Сиднея. Самая драматичная история в жизни доктора произошла во время Первой мировой войны, когда, несмотря на энергичные протесты местного населения, федеральные власти в шовинистическом угаре интернировали его как подданного вражеского государства, лишив права на медицинскую практику. Поскольку диплом он получил в Сиднейском университете, этот запрет имел не больше смысла, чем его двухгодичная изоляция. Корунда отчаянно боролась за своего доктора, и, освободившись, он продолжал преданно ей служить. Недавний житель Сиднея предпочел вести практику в городе, который сумел добыть ему британский паспорт.

В отличие от доктора Гордона, который не всегда был занят, Герцен оперировал практически каждый день. При необходимости они могли заменять друг друга.

Эдду вскоре сняли с грязной работы – теперь она подавала инструменты во время операций и одновременно узнавала массу интересных вещей. Операционная сестра ее полюбила – это означало, что ей дадут возможность попробовать свои силы в разных областях.

В тот день Гордон с Герценом оперировали вместе, но без анестезиолога.

– Пациент находится в коме, – объяснила Эдде сестра Маршалл, когда они мыли и дезинфицировали руки перед операцией. – Доктор Герцен попытается удалить внутричерепную гематому, сгусток крови, образовавшийся над мозговой оболочкой, который на нее давит. Такие гематомы, поглощая жидкость, увеличиваются в размерах. Но пространство внутри черепной коробки ограниченно, и для разбухающей гематомы там просто нет места. Она начинает давить на мозг, причем все больше и больше, что может привести к смерти пациента. Наши хирурги попытаются удалить сгусток и тем самым убрать давление на мозг.

– А как определяют, что у пациента внутричерепная гематома? – спросила Эдда. – Разве есть такой анализ?

– Кома, эпилептические припадки одной половины тела и разная величина зрачков – классические симптомы внутричерепной гематомы. Рентген не показывает сгустков крови, но доктор Герцен уверен, что у пациента огромная гематома в височной части головы. На это указывает потеря речи. Доктор Гордон с ним согласен.

– Может быть, лучше поставить на инструменты сестру Тримбл?

– Честно говоря, я бы этого не хотела. Кое-какие инструменты пришлось позаимствовать в Сиднее, и Тримбл их не знает. А вы проходили курс обучения и должны быть с ними знакомы хотя бы теоретически. Если повезет, они нам вообще не понадобятся, но…

Богиня закончила речь, и Эдда заняла место у операционного стола, чтобы доказать, что она кое-чему научилась.

Сделав небольшой разрез на коже головы и обнажив кость, доктор Герцен взял в руки нечто похожее на обычный коловорот. Круглый полый резец был диаметром с полпенса. Хирург повернул ручку, и резец стал вгрызаться в кость, а доктор Гордон осторожно собирать стружку.

– Внимание, я достиг оболочки, – предупредил доктор Герцен.

Через мгновение он поднял резец с кружочком кости. Хирурги наклонились над раной. Эдде ничего не было видно.

– Да там все черно от крови. Эрих, ты оказался прав! – воскликнул доктор Гордон.

– Отсос готов?

– Да.

– Я надрежу мозговую оболочку. Сестра, ваши ассистентки смогут справиться с пациентом, если он придет в себя и начнет паниковать?

– Да, сэр.

Взяв небольшие кривые ножницы с острыми концами, доктор Герцен сделал крестообразный разрез, в котором сразу же показалось черноватое желе. Гордон быстро вставил трубку отсоса.

Гематома больше не давила на мозг, но коматозный пациент очнулся не сразу. Хирурги ждали, пока прекратится кровотечение. Наконец доктор Герцен облегченно вздохнул:

– Думаю, теперь мы можем закрыть отверстие, Иен.

Костяной кружок был аккуратно возвращен на место и обложен собранными стружками. На кожу наложили швы, и операция благополучно завершилась. Пациент зашевелился.

– Почему ты не стал делать трепанацию, Эрих? – спросил доктор Гордон.

– Не люблю я их. Большой риск забраться слишком глубоко. Для парней из Сиднея, которые только этим и занимаются, это не проблема, но мне-то редко приходится дырявить черепа. С резцом как-то надежнее.

– Что ж, примем к сведению.

Когда через неделю пациент как ни в чем не бывало отправился домой, Эдде это показалось маленьким чудом. Она поклялась, что обязательно увидит, как оперируют настоящие нейрохирурги в Лондоне. Возможно, к этому времени Виктор Хорсли уже не будет кататься на велосипеде по Блумсбери, но там останутся другие, ведь в этом районе Лондона полно хороших больниц.

Через два года практики сестры Латимер вполне вписались в больничный пейзаж, а их личики под смешно торчащими косынками были знакомы всем и каждому, начиная от старшей медсестры Ньюдигейт и главного врача Кэмпбелла до сиделок, уборщиц и санитаров. Каждая из сестер имела свои приоритеты, за исключением разве что психиатрической лечебницы, где дежурить не любил никто.

Для Эдды самыми притягательными были операционная и травматологическое отделение. Причина была достаточно очевидна: здесь царила атмосфера драматизма, чрезвычайных ситуаций и опасности для жизни. Пройдет ли все гладко или случится что-то непредвиденное, ставящее пациента на грань жизни и смерти? Заранее сказать невозможно. После войны хирургия развивалась быстрыми темпами, но и теперь была далеко не всесильна. Эдда решила, что после окончания практики обязательно станет операционной сестрой.

Ее высокая стройная фигура вызывала недвусмысленный интерес у мужчин, к которому она была совершенно равнодушна. Казалось, она не замечала устремленных на нее взглядов, в ответ на комплименты лишь пожимала плечами и в корне пресекала любые попытки пригласить ее на свидание. Исключение делалось лишь для Джека Терлоу, с которым она поддерживала чисто дружеские отношения. Несмотря на проснувшуюся в ней любовь, она была не готова пожертвовать больницей ради романтических увлечений. Нет, Джеку Терлоу придется подождать, пока она сама не сделает шаг в его направлении… Но вот насчет замужества у нее уверенности не было. Пример Мод несколько пошатнул ее веру в супружество, а возможно, ей просто не хотелось играть подчиненную роль, которая неизменно ждет женщину в браке.

– Думаю, вполне логично, что замужняя женщина находится в зависимом положении, – заявила она сестрам, когда они вернулись с дежурства. – Она рожает и воспитывает детей, и здесь никакие няньки не заменят родную мать. Но все равно это несправедливо.

– Тогда не выходи замуж, – усмехнулась Тафтс. – Я лично не собираюсь.

– Бросьте болтать глупости! – воскликнула Китти. – Карьера – это, конечно, прекрасно, но без любви и взаимопонимания она ничего не значит.

– А при чем здесь взаимопонимание? – удивилась Эдда.

– При том! Не прикидывайся! Разве неясно, что любовь без взаимопонимания обречена на провал? Они не могут существовать друг без друга.

– Но мужчины, с которыми у меня взаимопонимание, почему-то не вызывают у меня любви, – заявила Эдда, и в глазах у нее вспыхнул огонек.

– Ну да, ты же у нас такая опытная! Кого ты хочешь обмануть, Эдда Латимер? – вознегодовала Китти.

Эдда едва сдержалась, чтобы не сболтнуть о Джеке Терлоу. Но нет, пусть это будет ее тайной. Особенно сейчас, когда они стали встречаться регулярно. Как друзья, конечно, не выходя за рамки тех отношений, которые Эдда установила с самого начала. Ибо она была горда и не собиралась признаваться Джеку в своих чувствах. Пусть считает, что любовь ее совершенно не интересует, так же как и любой, даже самый невинный флирт. Его пол просто данность, никак не влияющая на характер их отношений. Никакой томности и призывных взглядов.

– Ты же собираешься уехать, когда получишь диплом, – с упреком сказала Китти.

– Естественно. Только не говори мне, Китти, что ты терпела три года только ради того, чтобы получить место младшей медсестры в захолустной больнице!

– Но я люблю Корунду! – запротестовала Китти. – Зачем куда-то ехать, чтобы увидеть точно таких же жалких больных?

– Не говори так, Китти! – оборвала ее Тафтс.

– Нет, нет, я ничего плохого не имела в виду, ей-богу, Тафтс! Но я действительно люблю Корунду и хочу выйти замуж за местного парня, с которым у меня будет любовь и взаимопонимание.

– Ну и дурочка же ты, – сказала Эдда, разливая чай.

– А я ее понимаю, – заявила Тафтс, глядя на свою сестру-двойняшку. – Но мне тоже хочется уехать и поработать в других местах.

– Но мы же никогда не расставались, – всхлипнула Китти.

– Эдда с Грейс тоже, но теперь мы стали взрослыми и наши пути расходятся. Эдда хочет стать медсестрой, а Грейс предпочитает быть женой. У нас с тобой точно так же. Я пойду в медицину, а ты – замуж.

– Да хватит вам! – прикрикнула на них Эдда, стукнув по столу.

Когда Эдда в очередной раз повстречалась с Джеком Терлоу на конной тропе, она сделала нечто такое, чего так никогда и не смогла объяснить себе, причем даже много лет спустя, когда обрела способность рассуждать вполне хладнокровно, – предложила ему познакомиться с ее сестрой Грейс.

Они сидели на бревне, и Джек сворачивал себе папиросу, завораживая Эдду видом загорелых рук, под тонкой кожей которых ходили мускулы. Руки хозяина, не изуродованные физической работой, хотя он и утверждал, что работает на земле.

Движение пальцев прекратилось, Джек исподлобья взглянул на Эдду. Так он обычно смотрел на нее, когда она чем-то его удивляла.

– Познакомиться с твоей сестрой Грейс? – переспросил он.

– Да, но только если ты этого хочешь, – быстро проговорила Эдда. – Мы же с тобой никуда не ходим вместе. – Она небрежно пожала плечами. – Можешь отказаться, я не обижусь. – Потом придала лицу скучающее выражение. – Правда, там будет не слишком весело. Грейс через три месяца должна родить и вся в преддверии такого важного и уникального события.

Джек насмешливо улыбнулся:

– Бедная Эдда! Тебе не хочется идти одной. Скучная обязанность?

– Какой догадливый! Так ты пойдешь? Скажи «нет»!

– Я буду рад познакомиться с твоей сестрой. Две Эдды сразу – прямо дух захватывает! Вы точная копия друг друга?

– Были, когда родились, потом сходства стало меньше. Внешне Грейс очень на меня похожа, но по характеру она совсем другая, не такая решительная. Вовсе не копия Эдды.

– Какая удача!

– Прекрати! Моя решительность никак на тебе не отражается.

– Это верно. Иногда я об этом жалею.

– Грейс живет на Трелони-уэй, – сообщила Эдда, меняя тему. – Дом десять. Так когда идем?

Джек зажег папиросу.

– Когда у тебя следующий выходной?

– Во вторник.

– Я заеду за тобой в больницу в три.

– Нет, встретимся у муниципалитета.

И это было все. Вместо того чтобы проводить ее, Джек вскочил в седло и, чуть кивнув на прощание, пустил лошадь в галоп.

Эдда огорченно посмотрела вслед удалявшейся фигуре. Вот дурак! Менять что-то в их отношениях было опасно, но она все равно это сделает! Зачем? По той же самой причине, что побудила ее опустить ножку стула на голову ядовитой змее. Желание испытать себя. И почему надо вечно лезть на рожон? Когда другие в страхе разбегаются, она обязательно остается и проводит эксперимент.

Джек Терлоу поскакал домой, размышляя, зачем он согласился знакомиться с Грейс Ольсен, урожденной Латимер, хотя подозревал, что сделал это только ради Эдды, которая ему нравилась. Если бы не она, он ни за что не стал бы каждый божий день галопировать в седле. Его сильно тянуло к ней, но он умел справляться со своими вожделениями и вовсе не собирался поддаваться ее чарам. Элегантная и уверенная в себе, она, казалось, источала чувственность, столь редкую у воспитанных в строгости женщин. Она сохраняла девственность, но это был ее собственный выбор. Просто эта маленькая задавака еще не встретила никого достойного себя. Джек чувствовал, что он ей нравится, но считал это всего лишь прихотью скучающей девицы. Такой женщине нужна совсем другая жизнь, и Корунда в этом смысле мало что могла ей предложить.

Замужество в данный момент не входит в ее планы, а он и вообще не собирается ни на ком жениться. Так стоит ли начинать то, что может закончиться нежелательной беременностью? Сворачивая к дому, Джек утешил себя мыслью, что, приняв приглашение Эдды, он лишь подчеркнет заурядность всего происходящего: посиделки в компании двух сестричек, одна из которых нетронутая, а другая беременная, – что может быть скучнее?