Месть

Нет, не стоит об этом думать... пока. Тем более что старый Лярд снова что-то вещает.

– Выслушаем Адонго из племени моруков.

Вождь шагнул вперед и заговорил. Голос у него был глубоким, ровным. Ни лишних слов, ни бурных чувств... настоящий король. Ко всеобщему удивлению, Адонго говорил по кипреански, и выговор его был безупречен.

– Торговец рабами Хэрид убил мою жену и двух дочерей, Ваше величество, – начал он. – Младшей не было и девяти лет. Их могли просто заковать в цепи, но вместо этого убили – лишь потому, что этому человеку не понравилось, как я на него посмотрел.

Адонго смолк, и никто не посмел нарушить тишину.

– Он волоком тащил их по земле на глазах у всего моего племени, Ваше величество, а потом заколол – сначала мою жену, потом мою старшую дочь. Младшую он убил последней, чтобы она увидела, как умирают ее мать и сестра. Но она была смелой девочкой, Ваше величество. Из нее выросла бы прекрасная старейшина племени. Она не издала ни звука и не дала убийцам порадоваться ее слабости. Когда нож вошел ей в грудь, а кровь заливала мертвое тело ее матери, она обернулась и сказала: «Отец, когда я рождалась, на мне была кровь моей матери. Теперь моя кровь на ней. Отомсти за нас». Это были ее последние слова. Она умерла не сломленной, Ваше величество.

Стало очень тихо. Потрясенные мужеством, с которым Адонго вел свой ужасный рассказ, люди не сразу смогли прийти в себя. В наступившей тишине вождь посмотрел на Хэрида и произнес:

– Казнить их не было нужды, Ваше величество. Почтенный

Лярд все-таки нашел в себе силы церемонно кивнуть.

– Королева Сильвен рассмотрит твою жалобу после того, как выслушает всех, – объявил он. – Следующим будет выслушана жалоба Торкина Гинта.

Молодой пленник вышел вперед. Теперь королева могла разглядеть каждую мышцу, которая играла под его молочной кожей. В ее ушах еще звучали слова вождя моруков, и вдруг...

– Откровенно говоря, почтенный Лярд...

Он говорил чуть небрежно, а в голосе сквозило лукавство.

Королеве Сильвен показалось, что из-за туч выглянуло солнце.

– Конечно, я хочу принести жалобу... но вот что пришло мне в голову: последние мгновения моей свободы я провожу в обществе прекрасной дамы.

Бедный Лярд едва не лишился чувств. Однако – удивительное дело! Он услышал смех, приглушенный вуалями, но королева, несомненно, смеялась от души.

– Откуда ты знаешь о моей красоте, Торкин Гинт, если королева Кипреса никогда не открывает свое лицо на людях?

Впрочем, она могла поклясться, что эти дерзкие голубые глаза разглядели бы ее лицо даже сквозь стену.

– Женщина, обладающая столь изысканным вкусом, не может не быть прекрасна, Ваше величество. Я много странствовал, но нигде не видел дворца красивее, чем ваш. Увы, я въехал в ваш город на подводе для невольников, но и то, что успел увидеть, восхитило меня, и я готов отдать все, чтобы свободно побродить по его улицам. Это лишь мои догадки, Ваше величество, но мне кажется, что и с вашей красотой ничто не сравнится – не только в этой стране, но и во всем мире... – юноша повернулся к Хозяину Рынков, но королева успела заметить в его глазах озорные искорки. – Теперь я могу высказать свою жалобу, почтенный Лярд?

Толстяк только кивнул.

Тор терпеливо повторил свою историю, после чего поклонился, и королеве снова показалось, что он видит ее сквозь занавески.

– Э-э-э... – протянул Лярд. – Ее величество королева Сильвен рассмотрит твою жалобу. М-м-м... теперь мы выслушаем капитана Квиста...

Янус Квист шагнул вперед.

– Я подаю жалобу на Хэрида, старшего помощника капитана «Осы», Ваше величество. Мой юный шурин, – он похлопал по плечу Локки, – нанялся на «Осу», чтобы расплатиться за дорогу до Кипреса и встретиться со мной. Когда «Оса» затонула, почтенный Гинт помог спастись ему и юнге, после чего Хэрид и его люди схватили всех троих. В первую же ночь моего шурина... м-м-м... насильно использовали для удовлетворения похоти. Проще говоря, Хэрид и его люди надругались над ним. Если бы не лекарский дар почтенного Гинта... думаю, мальчика уже не было бы в живых.

– Благодарю вас, капитан, – ответил Лярд. – Королева Сильвен рассмотрит жалобу.

Последняя жалоба. Теперь оставалось только ждать решения королевы... которая оказалась в весьма непростом положении.

Она не знала, с чего начать. Кажется, все ясно: Хэрид – жестокий мерзавец, для которого нет ничего святого. Эти трое, если разобраться, рассказали одну историю: один начал, другой продолжил, третий закончил. Но что сделать, чтобы никто из них не был обижен? Внезапно королева Сильвен поймала себя на том, что снова смотрит на Торкина Гинта. Он невероятно красив... но не только от этого она забывала дышать.

Королева подняла руку. Она была готова огласить решение, но обычай не позволял ей опуститься до того, чтобы самой обратиться к Хозяину Рынка. Толстяку дала знак ее камеристка; тот произнес положенную фразу, призывая всех к вниманию и, наконец, королева заговорила.

– Капитан Квист. Жалобу на Хэрида должен подавать твой шурин, а не ты. Ты должен уступить ему право требовать с Хэрида возмещения ущерба. Что же до самого Хэрида, то и он сам, и его люди знали, что мальчик не может быть продан в рабство, однако собирались выставить его на торги. Это недопустимо.

Квист кивнул.

– Тем не менее, я считаю, что у Адонго из племени моруков больше оснований подавать жалобу на Хэрида, чем твоего шурина, поэтому его жалоба должна быть удовлетворена первой. Если Хэрид останется жив, ему придется ответить согласно жалобе твоего шурина. Однако все, что удастся выручить от продажи этих рабов – твое. Это плата за ожидание. Также хочу сообщить, что твой шурин свободен.

– А Торкин Гинт, Выше величество? – подал голос почтенный Лярд.

– Он не раб и никогда не был рабом. Он свободен и может покинуть Кипрес когда пожелает.

Сильвен заметила, что упомянутый Торкин Гинт немного изменился в лице. Радуется? Непонятно... но она это непременно узнает.

– Адонго из племени моруков, – произнесла королева.

Вождь снова шагнул вперед.

– Я не вправе освободить тебя. Ты раб и теперь принадлежишь капитану Янусу Квисту. Только он может дать тебе свободу. Но у тебя есть возможность отомстить за смерть семьи. Ты будешь сражаться?

– Да, Ваше величество.

– Тогда... да будет бой. Надеюсь, вы закончите до полудня. В полдень рынок открывается.

Аудиенция закончилась, но королева собиралась остаться на рыночной площади и посмотреть, как исполняется ее решение.

Янус Квист и его подручные, Тор и Локки обступили Адонго. С Хэридом остались только Берид и Блут. Ни тот, ни другой не мог похвастаться, что сохраняют присутствие духа. Они знали: если Хэрид проиграет, их участь будет весьма печальна.

– Тор, – сказал Локки, – познакомься, это Янус Квист.

– Локки про тебя рассказывал, – капитан пожал Тору руку, как это принято в Таллиноре. – Оказывается, ты давний друг Эйрин... Она говорила, что ты что-то ищешь, и просила меня помочь. Я к твоим услугам. Что я могу для тебя сделать?

Тор смотрел на одноглазого разбойника. Этот человек чуть не убил Саксена, украл Клута. И по всему видно, что с ним шутки плохи. Значит, никаких шуток.

– Помнишь, в Карадуне, возле притона, где курят стракку, ты отнял у клука сокола?

Квист отдернул руку, словно обжегся, и прищурил свой единственный глаз.

– А тебе-то что?

– Весь этот путь я проделал только ради этого сокола. Это моя птица. Считай, что ты украл ее у меня.

На лице Квиста мелькнуло что-то похожее на недоумение, но в этот миг начальник стражи королевы объявил о начале поединка.

– Сейчас некогда, – бросил Квист. – Потом поболтаем.

– Буду ждать, – ответил Тор, всем своим видом показывая, что это не пустые слова.

И оба повернулись к Адонго, который уже успел обернуть чресла цветастой набедренной повязкой.

– Что выбрал? – крикнул ему Хэрид.

Его кипреанский оставлял желать лучшего.

– Что я должен выбрать? – спокойно спросил Адонго.

– Оружие, дружок! Тебе драться с Хэридом, не с кем-нибудь!

– Ты согласился на поединок с Хэридом, – подхватил Тор. – Ты умеешь драться?

«Я не боец, Тор. Я один из Паладинов. Я защитник».

Квист покачал головой и пошел прочь, что-то бурча себе под нос. Он явно не любил то, чего не понимал.

– Ты должен выбрать оружие, Адонго. Это бой не на жизнь, а на смерть.

– Не нужно оружия.

Тор растерялся.

– И как ты собираешься защищаться? – осведомился он, не слишком скрывая свои чувства.

– Так, как это принято у моего народа. Адонго сказал свое последнее слово.

– Хэрид, старший помощник капитана «Осы», выбрал морские сабли! – провозгласил стражник. – Адонго из племени моруков...

Стражник осекся. Адонго уже стоял в центре круга, и в руках у него ничего не было.

– Адонго из племени моруков, ты должен выбрать оружие.

Вождь ничего не ответил, только чуть сильнее развернул плечи. Он стоял так, словно на голове у него сиял венец, а с плеч ниспадала королевская мантия. Веки его были закрыты, длинные мускулистые руки спокойно опущены. Казалось, он никого не замечал. Тор коснулся его разума.

«Вспомни о своей судьбе, Адонго. Вспомни о ребенке, которому нужна твоя помощь».

«Он почти здесь. Я чувствую это, Тор».

«Значит, ты не вправе рисковать жизнью», – Тор уже не мог ходить вокруг да около.

«Я уцелею. Но Хэрид погибнет не от моей руки. И не от твоей».

Иными словами... Морук открыл глаза. Черные, горящие, точно угольки, они смотрели прямо на Тора. Морук предупреждал: не вмешивайся. Ни с помощью волшебства, ни как-либо еще.

Тор покачал головой. Он чувствовал себя беспомощным. Хэрид уже вышел вперед, крутя перед собой двумя саблями. Работорговец скинул сапоги и рубашку и остался в одних штанах.

– Бой! – крикнул стражник.

Хэрид кружил вокруг морука, его сабли с грозным свистом рассекали воздух. Можно было не сомневаться: он не первый раз держит их в руке. Адонго по-прежнему стоял неподвижно, его глаза снова были закрыты.

– Что он творит! – простонал Локки.

– Мы должны ему верить, – отозвался Тор. Больше сказать было нечего, но эти слова не принесли утешения даже ему самому.

Хэрид продолжал вертеться вокруг морука, пытаясь догадаться, что предпримет его противник. Однако работорговец не отличался ни терпением, ни прозорливостью. Порыв чувств часто заглушал в нем голос разума. Сейчас ему больше всего хотелось броситься на врага, вопя от ярости, подняв над головой обе сабли... что он и сделал

Но за миг до того, как клинки обрушились на Адонго, вождь подскочил, словно его что-то подбросило, и перекувырнулся в воздухе. Прежде чем его босые стопы коснулись земли, одна нога, распрямившись, как пружина, выбила саблю из руки Хэрида, а вторая ударила разбойника в плечо, и тот упал, словно мучной куль, пропахав подбородком песок.

Морук явно не собирался щадить своего противника. По рядам зрителей прокатился стон: все услышали громкий треск ломающейся кости. Адонго уже стоял как ни в чем не бывало – неподвижно, закрыв глаза, спокойно опустив руки. Он дышал ровно и глубоко, словно впитывая аромат цветов.

– Глазам своим не верю! – ахнул Локки.

У Квиста отвисла челюсть.

«Так принято у вашего народа?» – осведомился Тор.

«Именно так», – подтвердил Адонго.

Хэрид уже поднялся на ноги и скреб подбородок уцелевшей рукой. Другая рука была сломана и висела, как плеть. В следующий миг боль была забыта. Разбойник снова взмахнул саблей и шагнул к врагу. Его лицо не выражало ничего, кроме жажды смерти. Он что-то процедил сквозь зубы, и рабы, услышав это, испуганно переглянулись.

«Что он сказал?» – спросил Тор.

«Он оскорбил мою мать, – спокойно объяснил Адонго. – Не стоит оскорблять мать морука».

Хэрид уже бежал вперед. Все затаили дыхание.

На этот раз Адонго не стал прыгать. Он упал, упал и его противник... а через миг морук снова взлетел из облака пыли. Опустился он на поверженного работорговца, точно ему на поясницу, и тут же отскочил назад.

Хэрид взвыл от нестерпимой боли. Каждый новый урок обещал быть более жестоким. Некоторые из служанок королевы отвернулись. Даже Локки вдруг понял, что с нетерпением ждет, когда Адонго нанесет последний удар... хотя страстно желал сделать это сам.

Но Адонго не спешил.

Хэрид дышал очень тяжело и неровно. Он заставил себя приподняться и теперь стоял на коленях, тупо глядя на морука, который снова стоял неподвижно, закрыв глаза и уронив руки.

Кажется, это спокойствие больше всего взбесило моряка. Взревев, как бык, он поднял саблю и метнул ее в Адонго. Противников разделяло лишь несколько шагов, а бросок был удивительно мощным и точным, хотя разбойник страдал от боли.

Морук так и не открывал глаз, но сабля, как по волшебству, оказалась у него в руке. Кто-то громко захлопал в ладоши, послышались ликующие вопли. Завтра в это уже никто не поверит: поединок, во время которого не было пролито ни одной капли крови... хотя побежденного уже можно было считать покойником.

И тут глаза Адонго открылись. Сабля отлетела в сторону. Вождь снова прыгнул, и Хэрид заорал так, словно его жизнь зависела от силы его легких. Однако дело было в другом: Адонго выбил воздух из его груди, а треск ломающихся ребер, казалось, разбудил эхо в стенах, которыми был обнесен невольничий рынок. Одна из дам упала в обморок.

Это и был последний удар, который собирался нанести Адонго из племени моруков.

Вождь низко поклонился королеве Сильвен, которая не могла скрыть своих чувств, затем – своим соплеменникам и спокойно сел среди них на песок. Стражник приложил ухо к груди Хэрида.

– Жив, – объявил он.

Почтенный Лярд кивнул.

– Ее величество призывает Локлина Гилбита, – объявил он.

Локки подбежал к карете королевы и упал на колени.

– Ваше величество!..

– Похоже, Локлин, тебе выпала возможность отомстить обидчику, – улыбнулась Сильвен. – Я рада за тебя. Какое наказание ты для него выберешь?

– Королева Сильвен... я хочу, чтобы он встретился с Серебряной Девой.

– Но тебе придется подождать, – в голосе Ее величества звучало удивление. – Почему ты не хочешь, чтобы он принял быструю смерть от твоей руки, мальчик? Он почти мертв.

– Я подожду, Ваше величество. Для таких, как он, быстрой смерти мало. Пусть ему станет страшно. Я слышал, в вашем городе есть обычай...

– Это ужасная смерть. Я слышала, человек переживает тысячу смертей, просто думая о поцелуе Девы. А ты уверен, что хорошо знаешь обычай Кипреса? Человек, который выбирает для своего врага такое наказание, сначала сам встречается с Девой.

– Я знаю, Ваше величество.

– Значит, ты самый храбрый из мужчин, кого я знаю. И у меня нет выбора. Твое желание будет исполнено, Локки. Хэрид, старший помощник капитана «Осы», встретится с Серебряной Девой.

Глава 17

Королевские шутки

Янус Квист потягивал эль и смотрел, как брат его жены и ее давний друг изучают список блюд, о которых в первый раз слышали. Щедрая королева приказала доставить недавних пленников на постоялый двор, где их должны были кормить за счет города – прежде чем они смогут отправиться домой. Но Янусу Квисту было не до еды.

Он никогда не видел этого Торкина Гинта – первого человека, которому не внушал страха. Почему Эйрин принимает в нем столько участия? Ладно, если разобраться, Тор не промышляет ни морской торговлей, ни морским разбоем, так что и бояться ему нечего. Нет, признался себе Янус Квист, дело именно в том, что Эйрин называет его своим другом. Впервые за многие годы Янус Квист почувствовал укол ревности. Что за ерунда? Эйрин бесподобна, но когда-то она ублажала мужчин за деньги, а теперь сама держит заведение... Стоит ли ревновать женщину к ее работе, даже если ее работа – обслуживать мужчин?

Но теперь его сердце точила боль. Друг... Не просто постоянный посетитель, который платит за услуги. Вспомнить хотя бы послание, которое передал Янусу Локки.

«Прошу тебя, помоги ему найти то, что он ищет. Сделай все, что в твоих силах, не жалей ни денег, ни времени. И еще: береги его».

Вот так просьба. Или, скорее, приказ. Все сказано прямо и четко – ни двусмысленностей, ни недоговоренностей, за которыми можно спрятаться. Отказать в этой «просьбе» – все равно, что плюнуть ей в лицо. Нет, Янус Квист никому не позволит обидеть свою жену... даже самому себе. Он готов целовать землю, на которую ступала нога Эйрин. Трудно признаться, но стоит ей рассмеяться над его шуткой, откликнуться лаской на его ласку – и он готов радоваться несколько дней.

Нет, он не забыл о клуке, про которого говорил Тор. Память у Квиста была отменная. Этот золотоволосый великан ему даже понравился. Может быть, он даже вернул бы сокола. Но за такую птичку должны были хорошо заплатить. И заплатили.

И как теперь объяснить Торкину Гинту, что птицу вернуть невозможно? Сокол продан, а выручка красуется на прелестной шейке Эйрин.

Нет, пора доказать, что Януса Квиста не зря зовут человеком чести. Он не станет юлить и скажет Гинту все как есть. Может, купит ему нового сокола. Это будет недешево, но... во имя Света, счастье Эйрин стоит любых денег. Тем более что последний поход оказался весьма удачным.

– Ладно, давай к делу, – Тор наконец-то подошел к Янусу, который сидел в стороне за маленьким столиком. – Ты должен помнить сокола. Он великолепен. Сомневаюсь, что такое можно забыть, если хоть раз увидишь.

– Помню, помню я твоего сокола.

– Можно надеяться, что он все еще у тебя?

– Само собой.

– Так он у тебя?

Такого Тор не ожидал. Неужели повезло?

– Ты меня не понял. Можешь не надеяться. Извини, Гинт.

– Значит, ты его продал. Пожалуйста, расскажи мне все.

В глазах парня была настоящая боль. Похоже, птица ему и впрямь дорога.

– Расскажу, расскажу. Только скажи, чем этот ястреб тебе так слюбился?

– Сокол, Квист. Мы вместе уже много лет. Это не простой сокол. Я сам натаскивал эту птицу. И ни за что его не брошу.

– Понятно... – по правде говоря, Квист толком ничего не понял. – Может, купим тебе нового сокола? Конечно, годы, которые ты на него потратил, я тебе не верну, но сокола обучить нетрудно. И вы с ним подружитесь.

– Ты не понимаешь, Янус. Он для меня больше, чем просто птица. Я не могу этого объяснить. Пожалуйста, просто расскажи мне все, что знаешь.

Квист вздохнул.

–Мы привезли его на Кипрес примерно через месяц после отплытия из Карадуна. Откровенно говоря, я боялся, что он сдохнет в пути... – Квист заметил, как Тор поморщился. – Обычно такие крупные птицы шумят, хлопают крыльями, а он сидел молча. Насколько я знаю, он даже к еде не притронулся, пока корабль не причалил, но мне показалось, что на палубе ему было хорошо.

– И все это время он был спутан?

Капитан кивнул. Разговор принимал неприятный оборот. И надо было сказать ему, что проклятая птица объявила голодовку! Он заметил, как Тор изменился в лице, едва услышал эту новость.

– Мы сошли на берег. Сокол мог сдохнуть в любой миг, так что пришлось поступить с ним, как со скоропортящимся товаром – сбыть с рук в первый же день.

– А кому вы его продали?

– Видишь ли, почтенный Гинт, в этом-то и заключается вся сложность. Я не знаю, кому продали твою птицу. Ее отнесли на рынок. Заплатили за нее хорошо, а имена покупателей я обычно не записываю.

– Только не говори, что такого сокола может купить любой, кто случайно заглянет на рынок.

– Верно. Это был один из королевских сокольничих. Кому еще такое по карману?

– А куда он мог унести Клута?

Квист пожал плечами. Он ничем не мог помочь Тору. И понятия не имел, где искать сокола.

– А как выглядел этот сокольничий?

– Понятия не имею. Не я продавал птицу.

Молодой лекарь помрачнел. Как скверно... Эйрин просила помочь парню, но что он, Янус Квист, может сделать?

– А твой человек, который продавал сокола? Почему бы не спросить его для начала?

– А-а... – Квист коснулся черной ленты, закрывающей пустую глазницу, и почесал бороду. Тор застонал.

– Плохие новости, Квист? Скажи.

– Его убили. Он играл в кости на деньги, его обвинили в плутовстве и убили, – Квист виновато передернул плечами. – Бэсил мог грабить, убивать, но никогда не плутовал. Жаль, хороший был человек.

Тор кивнул, словно смирившись с неизбежным.

– Значит, ты больше ничего мне не должен, Янус Квист. Спасибо, что попытался мне помочь.

Это означало, что разговор окончен. Капитану стало не по себе.

– Нет, погоди, Гинт. Мой долг – возместить тебе ущерб. На кону больше, чем моя жизнь... – он криво улыбнулся, снова передернул плечами и добавил: «Эйрин».

Тор коснулся правой рукой плеча Квиста – не левого, а правого. В Карадуне это означало: «Что бы ни случилось, мы друзья».

– Ты хороший человек, Квист, потому она тобой и дорожит. Нет, ты мне ничего не должен. Но если мне когда-нибудь понадобится твоя помощь... я смогу к тебе обратиться? Возможно, это случится нескоро... а может быть, и завтра.

Капитан хлопнул его по плечу, и оба встали, глядя друг на друга и держа руки крест-накрест.

– Можешь всегда на меня рассчитывать, – прямо сказал Квист. – Удачи в поисках. С чего начнешь?

Тор уныло улыбнулся.

– С дворца. Всемогущая королева назначила мне встречу.

Тор очень беспокоился за Клута. Он несколько раз пытался установить связь разумов, но тщетно. Нечто подобное он пережил несколько лет назад, когда хотел дотянуться до Элиссы – прежде, чем встретил ее в Карембоше. Сначала этому препятствовал Меркуд, потом Элиссе надели архалит. Но что может закрыть от него разум Клута? Одно объяснение было, очень простое: сокол все-таки умер.

Клут мертв? Немыслимо. Слишком ужасно, чтобы об этом думать.

В этот миг что-то коснулось его разума. Клут? Нет, его прикосновение ни с чем не спутаешь. В следующий миг Тор понял, кто это. Адонго. Морук сидел в углу и, казалось, был погружен в размышления.

«Кажется, тебя что-то тревожит».

Тор повернулся к нему.

«Ты тоже выглядишь не слишком веселым, Адонго».

«Мне пора уходить».

«Да, думаю, так оно и есть. Я рад, что королева Сильвен освободила меня».

«Это было справедливое решение», – кивнул Адонго.

«И куда ты теперь?»

«На поиски. Я должен найти того, с кем связан».

«Мы еще встретимся?»

«Не сомневаюсь. Место, где мы встретимся, ты зовешь Сердцем Лесов».

«Тогда до встречи. Удачи».

Адонго помахал ему на прощание, Тор поднял руку в ответ. Внезапно ему стало очень одиноко. Почему этот великан морук не может остаться с ним? Может, попросить его об этом? Но Адонго уже подходил к двери. Со своими соплеменниками он, похоже, уже попрощался. Вождь уходил с пустыми руками. Его одеяние было ярким, но простым – просто длинный кусок ткани, умело обернутый вокруг тела, но ни один король не носил свою мантию с таким достоинством.

В следующую минуту Адонго, вождь племени моруков, Пятый из Паладинов, исчез за дверью.

Интересно, удастся ли ему хоть одним глазком взглянуть на королеву Сильвен, думал Тор. Встреча была назначена на следующий день после освобождения. Как кстати... Ему уже удалось расспросить кое-кого из придворных. Королева и в самом деле обожала ловчих птиц и держала многочисленных слуг, которые за ними ухаживали. В каждом из ее дворцов были вольеры и клетки. Для начала недурно. Если за Клута так хорошо заплатили, разумно предположить, что покупателем был не кто иной, как королевский сокольничий.

Зал, в который провели Тора, напоминал пещеру – если только бывают пещеры, стены которых украшены тонкой резьбой. Холод здесь стоял, почти как в настоящей пещере: промозглый ледяной воздух напоминал о приближении зимы. Но пещера находилась не под землей, а в одной из башен дворца, откуда можно было полюбоваться городом. Тор удивлялся сам себе. Он столько лет жил отшельником, эта жизнь ему нравилась... но он понимал, что мог бы поселиться здесь и чувствовать себя счастливым. Если бы не эти зловещие предупреждения о том, что Орлак вот-вот вырвется на свободу... и если бы точно знать, что Гот не смог спастись и больше не причинит зла Элиссе... Будь все это так, стоило бы попросить бы у королевы позволения обосноваться в Кипресе.

Или хотя бы показать это место Элиссе, подумал Тор, с улыбкой глядя на город.

Что с ней сейчас? Тор знал, что королева Найрия не даст в обиду его жену. Может быть, Элиссе разрешили поселиться в столице, во дворце. Там Саксен и Саллементро, которые всегда ее защитят. Эта мысль успокоила Тора. Да, в Тале Элиссе ничто не угрожает. Может быть, она начала жить заново? Конечно, она не сможет забыть о его страшной гибели... но лучше, если она спрячет эти воспоминания в самый дальний угол памяти и переживет свое горе. Так и будет, можно не сомневаться. А потом... потом какой-нибудь счастливец назовет ее своей женой. Тор поморщился. Элисса – все еще его жена! Но считает себя вдовой, а значит, вольна снова выйти замуж. Сможет ли она полюбить кого-нибудь так, как любила его? За себя Тор мог поручиться: такой любви у него больше никогда не будет...