скачать книгу бесплатно
– Догадался, – кивнул Лотман. – У меня нет доказательств, Виктор, и я не могу предъявить официального обвинения. Но мой эксперт нашел следы вмешательства у всех вас. У всех троих. То есть между захватом и карантином вам нелегально поставили печати, причем печати не обычные, а неснимаемые печати категории «Кольцо».
– «Кольцо»? – Виктор даже не знал, что существует такая категория печатей.
– Никогда не слышал?
– Нет.
– Очень серьезные печати, Виктор, сложные технологически и скверные по результатам. Они обеспечивают блокирование строго определенных информационных массивов, причем так, что сам носитель об этом ничего не знает. Ни о печатях, ни о скрытой информации. И другим их обнаружить очень сложно. Почти невозможно, если честно. Просто нам повезло. Печати свежие, и у меня есть один уникальный нюхач, который ментальные операции чувствует на расстоянии. К сожалению, его чутье к делу не подошьешь, и во внутреннюю безопасность с этим я пойти не могу.
Лотман налил себе немного бренди, понюхал и отставил нефритовую чашечку в сторону.
– Это не все, – сказал он, глядя Виктору в глаза. – У «Кольца» есть несколько особых свойств. Видишь ли, такие печати склонны к экспансии. Они часто распространяются на связанные с исходным информационные поля. Иногда это результат развертывания заложенной в «Кольцо» программы, а иногда – спонтанная агрессия самой печати. В общем, скверная штука и непрогнозируемая. Одно то, что вам ее поставили, много говорит о характере закрытой информации. Там лежит что-то уж очень скверное для них, если они решились на такой шаг. И на такие издержки. Но, с другой стороны…
– А не легче было нас всех?.. – перебил Лотмана Виктор.
– Практически невозможно. – Лотман понял вопрос правильно. – Одного можно было бы. Двух – сложно. Трех – исключено. Посуди сам. Три легионера, а вы к тому же не рядовые бойцы. Было бы расследование. В дело пошли бы все технические средства не только дознавателей контрразведки, но и всего Легиона. Три агента-нелегала вашего уровня просто так умереть не могут. И исчезнуть не могут тоже. Так что нет. К слову, то, что они не пошли на убийство, означает, что и второе мое предположение правильно. Они знают про нас вообще и про вас в частности достаточно, чтобы понимать – такое мы бы им не спустили, и за вас они заплатили бы слишком большую цену.
Виктор слушал Лотмана и вроде бы слышал, даже соглашался и с его доводами и с его выводами, но притом думал о своем. Ситуация чем дальше, тем больше ему не нравилась.
– Это что же выходит, – наконец спросил он, наливая себе еще бренди, – оно мне еще чего-нибудь сотрет? И что это будет?
– Непременно, – кивнул Лотман. – Сотрет. Это ответ на твой первый вопрос. Не знаю – это на второй. Одно могу обещать: в идиота ты не превратишься. Только утешение это слабое, потому что вам ведь и еще одно «Кольцо» будут ставить. И это уже официально.
– Что? – Виктор не поверил своим ушам. – Это за что же нам такая честь? По уставу вроде бы не полагается.
– А ты слушай и не перебивай, – устало вздохнул Лотман, и Виктор увидел, что Генрих и сам скорее старик, чем пожилой мужик. Тощий длинный старик с лысой как бильярдный шар головой, крючковатым носом и усталыми карими глазами.
«Сколько ему лет?» – спросил он себя и затруднился с ответом, потому что пятьдесят лет назад, когда Виктор был еще только Вторым Двенадцатым Правой руки, Лотман был уже Вторым Вторым Глаза.
– Ты, вероятно, помнишь, что у нас всего полчаса времени. Было, – поправил себя Лотман, взглянув на проекцию. – И ни с Максом, ни с Ди я уже поговорить не смогу. Только с тобой.
– Кто это Ди? – спросил Виктор, предполагая, впрочем, что так Лотман назвал… Йя?
«А как ее зовут на самом деле? – спросил он себя, понимая с ужасом, что не помнит, как ее зовут. – Но она же мне наверняка говорила! Не может быть, чтобы не сказала!»
– Не помнишь? Н-да, – покачал головой Лотман. – Это младшая Йя. Ее настоящее имя. Ты помнишь, что она?..
– Той’йтши? Да. И она… Она мне говорила, наверное, как ее зовут.
– Наверняка.
– Продолжай, – угрюмо предложил Виктор, необходимости в уточнениях уже не было. Он все понял.
– Ваше изъятие было мотивировано возникновением опасности для Легиона со стороны Информационно-аналитического бюро.
– Глупости! – возмутился Виктор. – Йёю недвусмысленно предложил Максу сотрудничество.
– Это я и сказал на Совете, – кивнул Лотман. – Но видишь ли, такой контакт можно трактовать по-разному. Это объективно, и они эту возможность использовали. Их версия, что Йёю с Максом играет, как кот с мышью. Вернее, с вами всеми, а не только с Максом, потому что наверняка уже всех вас вычислил. Через Макса, естественно. Как ты понимаешь, я возражал, и ведь это моя епархия, и мне виднее. Но их поддержал мой собственный заместитель, С’Зуёш. И Лорд Директор вынужден был дать добро. Ну, это ты уже знаешь. Яхта жемчужного Ё взорвалась, а вы оказались в карантине. Теперь другое. На Совете они предъявили доказательства вашего участия в движении земляков. Ничего по-настоящему криминального, но достаточно, чтобы подверстать к делу. Официально их позиция такова. Ваши, так сказать, политические взгляды ваше личное дело, и, пока вы остаетесь солдатами Легиона, они никому не мешают. Типа чем бы дитя ни тешилось. Но оказавшись на Земле, вы можете неправильно интерпретировать свои взгляды и начать свою игру. Поэтому – «Кольцо». Формально первое, а по факту – второе, а ведь впереди еще демобилизация с сопутствующими процедурами.
– Я понял, – грустно кивнул Виктор. – Нас пускают в расход.
– Еще нет, – покачал головой Лотман. – Но могут. На Совете Первых Первых выступил Первый Желудка Сантос и сказал очень странную вещь. Обрати внимание, Виктор, заявление и в самом деле неординарное. Я такого от него услышать не ожидал, тем более что он человек. А сказал он вот что. Он, дескать, как землянин, хорошо понимает те настроения, которые, к сожалению, имеют место в среде легионеров-людей – это почти дословно, но он обеспокоен впадением некоторых землян в экстремизм. Дескать, по его данным, экстремизм этот получил закономерное воплощение в создании тайной организации землян-националистов, и что вы трое, хотя он и затрудняется это формально доказать, принадлежите к указанному подполью.
– Ну да, особенно Ди!
– Ну тут как сказать, – возразил Лотман. – Не забывай, что Ди твоя любовница. Об этом знают все, а она к тому же уже заявила, что полетит с тобой на Землю.
– Сильно.
– Не то слово. Но ты послушай дальше. Подполье планирует в ущерб всем остальным легионерам вступить в союз с аханками, и что Дмитриев и Прагер играют в этом деле не последнюю роль, недаром же вся история началась с контактов между Прагером и Йёю.
– Бред!
– Бред, – согласился Лотман. – Но бред, звучащий очень логично, особенно из уст Первого, который и сам землянин. Многие приняли его слова близко к сердцу, так что Сантосу поручено создать на Земле Единицу Безопасности, неподконтрольную Смотрящему. На всякий случай. Например, если мы вас попытаемся активировать.
– Расстрельная команда, значит.
– Да. – Лотман снова взглянул на проекцию и покачал головой. – Они оживут, если вы вдруг начнете действовать не штатно.
– И кто?
– Увы, не знаю, но попробую узнать.
– Но это же нарушение прав легионера! – Виктор был искренне возмущен. Все и так было скверно, но последние новости были уже и вовсе паскудные.
– И да и нет. Формально-то вы получаете все, что положено, а Единица Безопасности – это только подстраховка, не более.
– Ну да, ну да, – покивал Виктор. – Почему тогда вообще отпускают?
– А ты сам подумай! Кому нужен взрыв внутри Легиона? У вас ведь и друзей немало – это все знают, и сторонники имеются, и не все они на виду.
– Я понял, – сказал Виктор. – Что-то еще?
– Да. Мы попробуем вмешаться на стадии постановки «Кольца» и тоже подстрахуемся от всяких неожиданностей. Ну и, естественно, сделаем все, чтобы вы вернулись.
Виктор обдумал слова Лотмана и понял, что ему в них мешает.
– Почему? – спросил он. – Зачем вы все это делаете? Зачем, например, ты со мной сейчас говоришь? Я ведь все равно обо всем забуду.
– Правильный вопрос, – кивнул Лотман. – О дружбе и солидарности я помолчу, но есть и кое-что еще. У Лорда Директора есть Камень. Он называется «Роза». Хороший оператор может делать на нем предсказания высокой степени достоверности. Не часто. Иногда. Но когда Камень все-таки позволяет, получаются сбывающиеся предсказания. Понимаешь, что это такое? И это не сказки, я знаю о пяти случаях за семьсот лет, но всего, как ты, вероятно, догадываешься, не знаю даже я. Зато мне известно, что Чулков умеет работать с «Розой» и никому, естественно, о результатах не докладывает. Однако три дня назад, когда вы уже были в карантине, он неожиданно допустил к Камню моего эксперта. Того самого.
– Ты его просил об этом? – спросил заинтригованный Виктор.
– В том-то и дело, что нет. Он сам предложил. Из чего я сделал вывод, что Лорд Директор получил какое-то предсказание… Мой эксперт тоже получил предсказание. О нем сейчас знают считанные люди, включая Чулкова, естественно. С ним я не мог не поделиться. Теперь о самом предсказании: Это не текст, это образы и ощущения в интерпретации человека. Человека, бесспорно, одаренного, уникального нюхача, но все же человека. Понимаешь?
– Да.
– Тогда смотри и слушай, Виктор. И думай.
Лотман достал из кармана крошечный вычислитель, повозился с кодами допуска и активировал мнемограмму. Над столом возникла проекция: полноватый немолодой человек – по виду типичный тхоланец-северянин – сидит с закрытыми глазами и курит трубку с длинным чубуком. На проекции виден только он и широкая спинка кресла, в котором он сидит. Помещение, где велась запись, и люди, которые там наверняка находились, в проекцию не попали или были из нее изъяты. Человек сидит в кресле и молча курит трубку, явно наслаждаясь самим процессом. Потом он начинает тихо говорить:
– Я думаю, это будущее… Далекое близкое. Не знаю, что это значит, но у меня возникло ощущение времени, его протяженности далеко вперед. Но в то же время я знаю, что это близко. Вероятно, можно сказать так, это будущее, которое связано с нами. Я имею в виду наше поколение. Я думаю, речь идет об отрезке времени в пятьдесят-сто лет. Далеко, но в пределах жизни нашего поколения. Далекое близкое. Пожалуй, так.
Мужчина говорил на Ахан-Гал-ши с типичным для северян носовым произношением гласных. Говорил медленно, не торопясь, как будто вглядываясь во что-то, что видит только он один там, за смеженными веками своих глаз. Человек пытался передать смутные образы своих видений, интерпретировать их и облечь в слова, что в свою очередь требует уточнений и объяснений.
– Двое мужчин. Две женщины. Мужчины… Я бы сказал, что один из них похож на жемчужного Ё. Я не могу этого утверждать со всей определенностью, но это предположение не вызывает у меня чувства протеста. У Камня тоже. Ё? Да, скорее всего. Второй… Я его не вижу, но он военный… Да, он верк гарретских стрелков. Это определенно так. Я вижу, как он открывает схрон, достает контейнер… Да, в контейнере лежит налобная повязка верка и… и коллекция трубок.
«А ведь это он про меня говорит, – понял Виктор. – Определенно про меня».
– Это происходит в будущем. Не сейчас. Долго вперед, но на дистанции жизни. Не знаю, как сказать лучше. Далекое близкое. Я так чувствую.
Две женщины. Одна… у нее серебряные волосы… Что-то такое, но это не седина. Старое серебро, платина… Не знаю. Знаю только, что ее образ двоится, как будто она не одна. Два образа сливаются в один. Это все. Вторая… Она из гегх, вероятно. Я думаю, что из гегх. Не знаю, почему я так думаю, но у меня такое впечатление. Возможно, это потому, что у нее зеленые глаза. И еще потому, что ее зовут Барс. Нет, не так, ведь это гегхское имя. Нор? Мне кажется, Камень хочет, чтобы я называл ее так. Нор.
Они вместе, эти люди. И они… Тут есть какой-то сложный образ. Вероятно, его следует понимать, как слитность, неразделенность судьбы… судеб… неразрывной связи… Нет, не так. Тхолан, Той’йт и еще одна планета, на которой тоже живут аханки. Мне кажется, это аханки, но Камень так не считает. Он не принимает моего толкования. Планеты… они связаны как-то, и четверо людей тоже связаны со всем этим. И будущее… То будущее, которое наступит после этого далекого близкого будущего, зависит от того, что сделают или не сделают эти четверо.
Мнемограмма завершилась, и изображение исчезло. Лотман спрятал вычислитель в карман и посмотрел в глаза Виктору:
– Вы трое и Земля. Это очевидно. Мои эксперты единогласны. Но кто четвертая?
– Не знаю, – устало ответил Виктор. – Нор? Была такая графиня, но… Ты думаешь, мы вернемся?
– Не знаю, – покачал головой Лотман. – Но ты слышал то, что слышал. И поэтому мы будем иметь вас в виду – всех троих – во всех наших планах, как если бы ничего не случилось.
– Не люблю я эту мистику.
– А кто же ее любит? Впрочем, это не мистика. Камни не сказочные амулеты, и предсказание, сделанное Камнем, это такая вещь, что ее не выбросишь. Оно уже есть. Потому я с тобой и говорил. Кто знает, может быть, ты все это когда-нибудь вспомнишь?
Вспомню… Вспомнил… О господи.
Желудок свело мгновенным спазмом, и воздух стал горячим, как расплавленный металл…
– Моя светлая госпожа. – Абель Вараба коснулся кончиками пальцев правой руки своей левой щеки в знак восхищения, поднял плечи, выражая смущение, граничащее с извинением в дерзости, и поклонился, обозначая дистанцию. – Разрешите представиться, аназдар Вараба, черный полковник. К вашим услугам, жемчужная госпожа!
Он говорил, старательно размыкая челюсти, но никто из слышавших его слова не усомнился бы сейчас в том, что это говорит настоящий гарретский стрелок.
– Полно, аназдар. – Ее голос был прекрасен, как песня птицы солнечным утром в плавнях Голубой, ясен и прозрачен, как само утро, искрился, как живая вода в протоках, благоухал, как напоенный ароматами цветущих лилий воздух над бегущей водой. – Полно! Не утруждайте себя. Мне нравится гарретский говор.
Она стояла перед ним нагая. Высокая, одного с ним роста, стройная и сильная, женщина-богиня. Ее серые глаза излучали свет воли и мужества, и еще пряного и пьяного веселья. Таким взглядом, верно, глядят на тварный мир Духи Верхнего Мира, так смотрят на мир простых смертных одни лишь Жирные Коты.
– Анайша![14 - Анайша – ликующая (староаханский язык), титулование богинь, приобретшее со временем функцию обращения к даме в высоком стиле.] – сказал он, чувствуя, как растворяется в свете ее глаз. – Ликующая! Я потрясен! Ваши поединки заставили мое сердце петь. Я…
– Вам понравилось, как я танцевала? – выражение интереса и… благодарности? Ее голос виртуозно передавал даже смыслы четвертого уровня выражения!
«Она сказала, что готова танцевать со мной танец Нья?[15 - Танец Нья – эвфемизм, принятый в высоком стиле для обозначения сексуальной близости.] Она сказала это мне? Со мной?»
Полковник Вараба ошалело смотрел на младшую Йя и не мог найти достойного ответа. Он! Не мог!
«Она сказала это, или я грежу наяву?»
Но выходило, что Среброкудрая Койна[16 - Койна – богиня (высокий стиль).] сказала именно то, что он услышал, потому что, по-видимому, услышал это не только он один. Краем сознания Вараба отметил, как неожиданно сменился тон и ритм беседы за его спиной. А там, за спиной полковника, беседовали вполголоса люди, которые и сами были способны подниматься на самую вершину пирамиды смыслов. Ё Чжоййю и средний Э очевидным образом демонстрировали, что слышали и услышали, как младшая Йя только что в их присутствии пригласила гвардейского офицера в свою постель.
Исчез шум трибун, исчезло и само Дуэльное поле, и восемь смертельных схваток, которые блистательно пропела бирюзовая Йя. Все это более не имело значения, потому что остались только он и она. Она и он. Одни во всей невообразимо огромной вселенной.
– Я дорога под твоими ногами, Великолепная, – выдохнул он, чувствуя, как хмель любви и яд страсти кружат ему голову. – Я тень твоей улыбки, Бирюзовая Дева. – Он понял, что бросился в омут, а попал в водоворот. – Я пью твое дыхание, жемчужная госпожа, я плыву в сиянии твоих глаз, я…
– Ты истинный рыцарь, солдат. – В ее голосе, опустившемся в грудь, запели боевые трубы бесчисленных сражений, в которых побеждали и умирали ее предки, жемчужные господа Йя.
– Я…
– Ты и я, – сказала она и протянула ему свою божественную руку. – Пойдем со мной, солдат. Пока я буду одеваться, ты расскажешь мне о сражении за Перо…
Боль, и ужас, и смертельная тоска, а еще отвращение, вызвавшее сильнейший приступ тошноты, и безмерное одиночество человеческого существа, затерянного в невообразимой сложности лабиринте своего собственного Я.
«Бога! Боже! Я…»
Хрустальный салон был наполнен искрящимся светом пронзительно-ясного утра. Солнце играло на гранях полированного горного хрусталя, заставляло светиться мозаичные панно, составленные из всех известных в империи драгоценных и полудрагоценных камней, жило своей собственной отраженной жизнью в серебряных и платиновых элементах декора и деталях мебели, сделанной из легкого и светлого дерева двирианской березы.
Ди отошла от широкого и выпуклого панорамного окна и, повернувшись к ним лицом, улыбнулась Виктору. За ее спиной сиял под солнцем Фейтша[17 - Фейтш – коронная провинция Аханской империи и одноименная планета.] Безымянный залив.
– Тебя ждет любовь, Макс, – сказала Ди, переводя взгляд своих чарующих глаз с Виктора на Макса. Сейчас она была задумчива и, возможно, грустна.
– Ты смотрела в «Камень Судьбы». – Макс не спрашивал, он знал.
– Я смотрела в «Камень Судьбы», – сказала Ди, и от ее улыбки, в которой жила грусть, Виктору стало нестерпимо тоскливо. Ради нее он был готов разрушать города и убивать ее врагов голыми руками, но правда, печальная и жестокая правда дня, заключалась в том, что сейчас он ничего сделать не мог. Они проиграли, все трое и еще, возможно, множество других людей и… не людей.
– Я смотрела в «Камень Судьбы», – сказала Ди. – Я говорила с Матерью. Я прощалась с собой.
– Прощалась, – Виктор чувствовал, что еще немного, и он сам бросится навстречу судьбе. Просто, чтобы не ждать.
– Прощалась, – повторил за ней Макс. Он был задумчив. – Все так плохо? Но тогда о какой любви ты говоришь?
– Нет, – покачала головой Ди. – Возможно, и даже, скорее всего, мы переживем этот день, и тогда у всех нас будет будущее. Две дороги. Две возможности. Или – или.
– Тогда к делу, – предложил Макс и стал набивать свою трубку. – Последние двенадцать часов мы находимся в полной изоляции. Кто-то отрезал нас от всех каналов связи. Мы даже думали, что ты не придешь.
– Видимо, они хотят взять всех нас вместе, – усмехнулся Виктор. – Вот тебя, Ди, и пропустили.
– Да, – согласилась Ди. – Они вели меня от самого Той’йта. И приказ, переданный от имени Первого Первого Уст, был недвусмыслен – следовать на Фейтш.
– Мы догадались, что это «дружественный огонь». – Макс был невозмутим.
«Вот же статуй железный!» – в очередной раз восхитился другом Виктор и, покачав головой, полез в карман за собственной трубкой.
– Вероятно, – сказал он, – убивать нас не будут. Это был бы перебор, как считаете?
– Пожалуй, – кивнул Макс. – Впрочем, это зависит от двух обстоятельств. Знают ли они, кто мы на самом деле, и узнают ли они, что нам известно.
– А что нам известно? – быстро спросил Виктор. – Лично мне известно только то, что за спиной имперцев есть кто-то еще.
