скачать книгу бесплатно
– Это не Соболев, случайно? – глядя вслед уходящему мужчине, спросил Дэн охранника.
– Он самый. Между прочим, ему этих разноцветных покойничков больше всех в отделении досталось.
Но Дэн его уже не слушал. Он бежал вслед за Соболевым, крича на ходу:
– Доктор Соболев, подождите!
Соболев остановился в ожидании, пока Дэн не поравняется с ним.
– Вы что-то хотели? – вежливо поинтересовался он.
– Федеральная служба безопасности. Специальный агент Болдин Данила Романович. Уделите мне несколько минут вашего времени? – доставая удостоверение, представился Дэн.
– А в чем, собственно, дело? – поинтересовался молодой доктор.
– Предлагаю найти более уединенное место, – указывая на любопытных прохожих, предложил Дэн. – Речь пойдет о пациентах, не доживающих до осмотра.
– Так вот вы о чем, – понимающе протянул Соболев. – Теперь все понятно. Неужели проблемами глубинки наконец-то заинтересовались высокие чины? Что, дело получило резонанс?
– Можно и так сказать, – согласился Дэн. – Так как насчет беседы?
– Пойдемте. Есть тут неподалеку одно укромное местечко.
Соболев направился обратно в сторону больничного двора. Проходя мимо охранника, он предупредил:
– Если меня будут искать, я в беседке у дальнего корпуса.
Охранник понятливо кивнул. Мужчины дошли до конца асфальтовой дорожки и свернули на газон. Меж пожухлой травы петляла узкая тропинка, ведущая к дальнему краю больничного двора. Сквозь деревья Дэн увидел старенькую беседку. Это шаткое строение и было конечным пунктом следования. Расположившись на полусгнивших досках скамьи, Соболев вопросительно посмотрел на Дэна, ожидая вопросов. Тот не заставил долго ждать.
– Охранник сказал, что вы принимали первого «радужного» пациента, это так?
– И первого, и второго, и десятого. Дежурство-то мое было. Я на сутки в восемь утра заступил и до восьми утра следующего дня нес вахту, так сказать, а большая часть «летальных больных», как официально велено называть интересующих вас пациентов, прибыла как раз в этот промежуток времени. Доктора из другой смены только троих приняли, насколько я знаю.
– Расскажите про первого, – попросил Дэн. – Думаю, первые впечатления были самыми запоминающимися.
– Это с какой стороны посмотреть, – возразил Соболев. – Нет, я, конечно, удивился, когда санитары на каталке привезли того мужчину. Помню, я тогда подумал, что, быть может, он художник или еще что-то в этом роде. О том, что цвет кожи как-то связан с состоянием больного, мне и в голову не пришло. Это уже потом выяснилось, когда я из санитаров подробности вытягивал. Только мужик к тому времени скончался. Можно сказать, что мне он достался уже мертвым.
– Предварительный диагноз причин смерти поставили?
– А как же без этого? Даже целых три: хроническая сердечная недостаточность, травматическая асфиксия и, естественно, отравление неизвестным веществом. При вскрытии подтвердился последний диагноз. Правда, не совсем так, как я предполагал.
– Что вы имеете в виду?
– Дело в том, что в настоящий момент я пишу диссертацию, тема которой напрямую связана с отравляющими веществами, их воздействием на организм, особенностями симптоматики, зависящей от способа введения, и прочей специфической информацией. Как видите, в данной области мои познания немного шире дилетантских, – пояснил Соболев, – и тем не менее, изучая результаты вскрытия, я не смог определить даже то, каким образом произошло отравление!
– Кого-то из «летальных» больных вам удалось застать в сознании? – задал следующий вопрос Дэн.
– Пока нет. Был, правда, один, – подумав, ответил Соболев, – но сказать про него, что он был в памяти, это слишком громко. Более точное определение – парень сохранил способность передвигаться.
– Как он попал к вам? Если можно, опишите, не пропуская ни одной детали.
– Его привез сослуживец. Приехал на «ЗИЛе» с крытым фургоном. Парни занимались перевозками различных грузов на междугородных рейсах. Тот, что был за рулем, ворвался в приемное отделение где-то около трех часов дня. Я только-только прилег отдохнуть, сутки на ногах ведь не простоишь, а тут пауза образовалась, ну, я и решил вздремнуть. Так он прямо в ординаторскую завалился, давай за грудки меня хватать. Спасай, говорит, товарища, помирает он. Я спросонья понять ничего не успел, а он уже тащил меня к выходу. До крыльца добраться успели, пока мне остановить его удалось. Ну, заставил я его объясняться. Он как начал симптомы перечислять, я сразу понял, что еще один «радужный» в больничку прибыл. К тому времени их уже двое было, и главврач с меня стружку за «летальные» снять успел. Ну, думаю, хана нам всем. Еще один смертный случай за три часа. Где, спрашиваю, дружок твой? В фургоне, говорит. Ему свет глаза режет, в кабине ехать не согласился. Я сам на пропускной пункт пошел. Там охранник наш, Жуков, уже на стреме стоял. Как только меня увидел, шлагбаум поднял, и в сторонку. Он от первых двух пациентов еще не отошел, а тут третий на подходе. Я в фургон полез, хотел на месте больного осмотреть, а то не доведем, думаю, до смотровой, что тогда? – Соболев замолчал, заново переживая события вчерашнего дня.
– Так вы успели больного осмотреть? – поторопил его Дэн.
– Успел. Только что там за осмотр? Темно в фургоне, хоть глаз коли, а больной к дальней стене прижался, дрожит и из машины выходить отказывается. Я дверь пошире открыл, а он как заорет, аж мурашки по коже! Жжет, кричит, больно, и глубже в стену вжаться пытается. Прямо как в фильмах ужасов! Я щелку небольшую оставил, и к нему. Не переживай, говорю, не буду я тебя из фургона тянуть, а у самого мысль возникла, вдруг, думаю, это не «радужный», а шизофреник в стадии рецидива? Что там у него в голове? Солнечный свет его, видите ли, жжет. Хоть и с опаской, но подошел поближе. До руки дотронулся, а она огненная, будто пламенем изнутри объята. Что вас беспокоит, спрашиваю, а он глаза не открывает, будто смотреть на меня не хочет. Я снова с вопросом своим, что болит, говорю, на что жалуетесь? Он глаза-то открыл, а они темно-фиолетовые, почти черные, даже при тусклом свете видно. Тут приятель его к нам присоединился. Стали мы больного вместе уговаривать, чтобы он на осмотр согласился. Только зря время потратили, он на нас почти не реагировал.
– Цвет кожи был обычным? – спросил Дэн.
– Поначалу да. Это еще до того, как мы парня на улицу вывели. Подождите немного, скоро и до этого дойду, – пообещал Соболев и продолжил рассказ: – Я когда понял, что уговоры ни к чему не приведут, приятелю его велел мотор заводить и подгонять машину поближе к приемному отделению. Там, говорю, санитаров вызовем, насильно на каталку друга твоего уложим, и в реанимацию. Он согласился. Видать, порядком намучился с дружком своим. Подогнал «ЗИЛ» к крыльцу, я санитаров крикнул, а сам к больному. Смотрю, он сознание потерял. Ну, думаю, надо спешить. Пока он в себя не пришел, мы его быстренько вдвоем с водителем в палату и перетащим. Не стал санитаров дожидаться. Ухватили мы его за руки, за ноги, хотели приподнять, да не тут-то было!
– Парнишка весом с тонну оказался, верно? – улыбнулся Дэн, вспоминая, как тащил отца Арины.
– Уже в курсе? – ответил с улыбкой Соболев. – Только наш пациент не одну, а целых три тонны весил. Вчетвером еле волоком на каталку стащили! Только и это еще не все. Самое интересное началось, когда мы его к дверям повезли. Внезапно дружок наш очнулся, с каталки соскочил, и бежать. Да, видно, силы на исходе были, недалеко убежал.
– Дальше можете не рассказывать, общая картина мне известна, – остановил Соболева Дэн. – Чем дело закончилось? Я имею в виду, через какой промежуток времени, после того как начались судороги и кожа стала менять цвет, пациент скончался? И успели ли вы выполнить хоть какие-то реанимационные действия?
– В том-то и дело, что нет. Все произошло в считаные секунды. Мы даже добежать до него не успели, хоть он не так уж далеко от крыльца удалился. Остановка дыхания, прекращение сердцебиения. С первого взгляда было понятно, что любые попытки реанимировать больного будут бесплодными. Я санитарам велел в изолятор его везти, а сам к главврачу на ковер. Он наверх доложил, там велели разбираться. Даже приказ отдали, чтоб в двадцать четыре часа диагноз установить и причину смерти в отчете указать. Мы и отчитаться не успели, а больничный морг еще тремя «летальными» пополнился.
– В ближайшие дни кто-то из них обращался в лечебные учреждения с жалобами на плохое самочувствие? Быть может, родственники сообщали об общем недомогании, потере аппетита, бессоннице или о чем-то подобном?
– Ни один из тех, кого постигла столь внезапная смерть, на здоровье не жаловался. Об этом твердили все без исключения родственники. Тем страшнее оказался результат. Сами понимаете, когда человек долго и тяжело болеет, примириться с его смертью родственникам бывает легче, – с тяжелым вздохом произнес Соболев.
– Ну хорошо, с картиной течения болезни все более или менее понятно. Что вы думаете о происхождении данного заболевания? Меня интересует лично ваше мнение, – пояснил Дэн.
– Вам действительно это интересно? – с сомнением повторил Соболев. – Хорошо, я выскажусь, хотя мои предположения скорее всего покажутся вам полнейшим бредом.
Он помолчал, собираясь с мыслями, а потом заговорил. Медленно, неуверенно, словно ему самому было сложно поверить в то, что он произносит.
– Здесь налицо действие какого-то токсина. Нервно-паралитический яд. Причем нового, до сего дня неизвестного вида. Такое ощущение, что в организм человека он вводился постепенно, малыми дозами. В начале течения болезни симптомы слабые, так сказать, предвестники настоящей угрозы. В определенный момент происходит критическое отравление, и человек погибает в считаные минуты. Загвоздка в том, что, для того чтобы возник эффект, подобный тому, что наблюдали мы, яд этот должен был быть введен не позднее, чем за пятнадцать минут до смерти больного. Если только этот новый вид отравляющего вещества не имеет отсроченного действия.
Соболев замолчал, глубоко задумавшись. Дэн не мешал ему, терпеливо ожидая продолжения. Очнувшись от своих дум, Соболев принялся извиняться:
– Простите, отвлекся. Так о чем я говорил?
– Вы сделали предположение, что яд, от которого в Дыбнинске умирают люди, имеет эффект отсроченного действия, – подсказал Дэн.
– Других вариантов я не вижу, – подтвердил свои слова Соболев. – И как помочь этим несчастным, тоже не знаю. Если бы они решились обратиться в клинику хоть немного раньше! Но в России это не принято. К сожалению, конечно.
– Что вы имеете в виду? – уточнил Дэн.
– То, что девять из десяти заболевших граждан, прежде чем прибегнуть к помощи врача, довольно длительный период либо занимаются самолечением, либо ждут, пока само рассосется. И только тогда, когда ни один из этих способов не срабатывает, они нехотя идут в больницу. Да и то не всегда, – покачал головой Соболев.
– Не расстраивайтесь так. Когда-нибудь ситуация обязательно изменится, и пациенты будут прибегать к помощи врачей при появлении первых признаков недомогания, – ободряюще произнес Дэн.
– Звучит оптимистично, но не правдоподобно, – улыбнулся врач. – Только погибшим это уже вряд ли поможет.
– Им нет, а тем, у кого болезнь не зашла еще так далеко, помочь в наших силах, – решительно проговорил Дэн, вставая.
Соболев тоже поднялся.
– Водитель «ЗИЛа», случайно, адрес не оставлял? – спросил Дэн.
– Обратитесь в регистратуру. Все данные по «летальным» главный велел фиксировать в отдельном журнале. Там должны быть контактные данные родственников или тех людей, кто доставлял больных в клинику. Надеюсь, я хоть чем-то был вам полезен, – прощаясь, сказал Соболев.
– А вот в этом можете не сомневаться.
Дэн пожал протянутую руку и поспешил к главному корпусу, на ходу доставая телефон. Услышав в трубке протяжное «да», он без всяких предисловий скомандовал:
– Нужна информация. Фосфорорганические отравляющие вещества. Когда, где, кем разрабатывались. Способы воздействия. Особенности симптомов отравления по каждому виду. Упор на новейшие разработки. Меня интересует все, в том числе слухи и домыслы. Переслать по форме KSX.
Не дав собеседнику времени на ответ, Дэн отключился и тут же набрал новый номер. Из трубки полилась приятная музыка. Пела французская певица Мари Лафоре, больше известная в России как «Девушка с золотыми волосами». Дэн успел дослушать второй куплет, прежде чем на том конце взяли трубку.
– Санитара вызывали? – услышал он дежурное приветствие коллеги по Отделу.
Шутник и балагур в быту, все, что касалось рабочих обязанностей, Санитар выполнял со скрупулезностью ученого-исследователя. А обязанности эти были обширны и своеобразны. Он занимался анализом информации, поступающей в Отдел из других ведомств от людей, мягко сказать, неадекватных, выуживая из кучи бреда здравое зерно. То же самое проделывал и с заметками о всевозможных аномальных происшествиях, систематически появляющимися в отечественной и зарубежной желтой прессе, отметая в сторону «журналистский мусор» и оставляя лишь то, что могло вызвать интерес федеральных служб.
– Куда ж мы без тебя! – Фразой, вошедшей в привычку, ответил Дэн. – Что ты слышал о «радужных» пациентах?
– Понимаю, что ты имеешь в виду, – произнес Санитар. – Передо мной лежит экземпляр одной из провинциальных газет. Цитирую: «…Небывалая трагедия постигла город. Количество покойников, перед смертью меняющих цвет кожи, как хамелеоны, достигло ужасающих цифр…» Это то, что тебя интересует?
– Думаю, да. Существуют ли упоминания о подобных случаях в других изданиях и временны?х границах?
– Я только начал работу в этом направлении, так что придется тебе подождать. Но если аналогичная информация когда-либо проскальзывала в прессе, будь уверен, я ее непременно отыщу, – заверил Дэна Санитар.
– Не затягивай, Санитар. Похоже, дело серьезное, – поторопил Дэн, отключаясь.
Войдя в холл главного здания больницы, он нос к носу столкнулся с Машей. Она была одна, без сопровождающих.
– На ловца и зверь бежит, – весело произнес Дэн. – А я как раз тебя разыскивать шел.
– Я в морге была, – дрожащим голосом сообщила Маша. – Картина жуткая, доложу я тебе. Пятнадцать трупов, переливающихся всеми цветами радуги. Это прямо кощунство какое-то! Не представляю, что чувствуют родные погибших.
– Ого! Да ты, никак, реветь собралась, – озабоченно произнес Дэн.
В подобной ситуации ему оказываться еще не приходилось. Прошлый его напарник, Сегмент, был начисто лишен сентиментальности. Иногда Дэну казалось, что чувство сострадания тому вовсе не знакомо. Теперь же, столкнувшись с проявлением подобных чувств новым напарником, он слегка растерялся.
– С чего ты взял? Я в полном порядке, – отворачиваясь в сторону, проговорила Маша. – Просто никогда еще не приходилось видеть подобное.
– Привыкнешь, – неуверенно произнес Дэн и спросил: – Ты закончила?
– Почти. Осталось забрать кое-какие бумаги. Калабин обещал подготовить их для меня.
– Хорошо. Тогда бегом к нему, забираешь документы – и в машину. Мы уезжаем.
– Ты разве в морг не пойдешь? Насколько я помню, это ты хотел в первую очередь осмотреть трупы, – удивилась Маша.
– Планы изменились, покойники подождут. Сейчас важнее позаботиться о живых. Именно этим я и собираюсь заняться, – огорошил Дэн напарницу. – Жду тебя в машине.
Он оставил Машу у лифта, а сам поспешил к стойке регистратора добывать адрес дальнобойщика. Она же, недоумевая, что задумал напарник, поднялась на третий этаж. В знакомом пустом кабинете стол по-прежнему был завален бумагами, и Маша с любопытством принялась их изучать. Результаты лабораторных исследований, выписки из амбулаторных карт «летальных» пациентов, предварительные заключения врачей. Одно из подобных заключений особенно заинтересовало ее. Она поднесла его ближе к свету и стала перечитывать заново. В этот момент в коридоре послышались шаги. Маша поспешно сунула листок в сумочку и отошла от стола. Дверь открылась, на пороге появился главврач Калабин.
– Кто вас сюда впустил? – удивленно спросил он. – Разве мы не договаривались, что вы будете ждать меня в холле?
– Обстоятельства изменились. Мне необходимо срочно уезжать, поэтому я решила сэкономить время и забрать папку с бумагами лично. Кабинет был открыт, я постучалась и вошла, – невозмутимо пояснила Маша. – Документы готовы, Анатолий Борисович?
– Да, да, я все подготовил. Можете не возвращать, там только копии. О конфиденциальности информации напоминать, я думаю, не стоит?
– Это действительно лишнее, – улыбнулась Маша и, попрощавшись кивком головы, ушла.
Дэн уже завел двигатель и был готов ехать. Она заняла переднее сиденье и спросила:
– Куда едем, просветишь?
– По дороге расскажу, – пообещал Дэн, трогаясь.
Миновав пост дежурного, он выудил из кармана листок и ткнул пальцем в нижнюю строчку:
– Адрес видишь? Там живет женщина, которая привезла в инфекционную больницу первого «радужного» пациента. Мы едем к ней.
– Тебе не удалось пообщаться с врачом, который его принимал? – поинтересовалась Маша.
– Удалось, – коротко ответил Дэн.
– Тогда зачем тебе эта женщина?
– Хочу кое-что уточнить, – также немногословно пояснил Дэн.
– И это ты называешь объяснениями? – возмутилась Маша. – Если не считаешь нужным вводить меня в курс дела, зачем ждал? Отправлялся бы один, а я бы еще поработала в больнице.
– Не стоит заводиться. Я не знаю, зачем мне нужна эта женщина. Пока это только ощущения. Что-то, что витает в воздухе, вертится на языке, мелькает в голове, но не вырисовывается в четкую картинку, понимаешь? Нужен толчок! – Дэн резко махнул рукой, так, что Маша от неожиданности отшатнулась.
– Теперь понятно, – произнесла она, хотя на самом деле после объяснений Дэна цель визита яснее не стала.
– Что удалось узнать тебе? – сменил тему Дэн.
– Да практически ничего, – уныло сообщила Маша. – Диагноз неясен. Причины возникновения заболевания неизвестны. Мнения специалистов разделились, и вообще, что со всем этим делать, ума не приложу. Знаешь, что по этому поводу думает судмедэксперт?
– Ну и что же он думает?
– Что это новый вид наследственного заболевания, связанного с дефектами в функционировании митохондрий. Оно вызывается мутациями в определенных генах и приводит к нарушениям основных жизненных функций.
– Интересно, а каковы доводы?
– Да никаких доводов! Бред! У пятидесяти человек, не связанных между собой родством, в одночасье проявилось наследственное заболевание с идентичными симптомами. Даже если бы это и произошло, то что-то должно было спровоцировать болезнь, ведь так? – горячилась Маша.
– Ну, если мы пока не обнаружили провокатора, то это не значит, что его не существует, – задумчиво произнес Дэн. – Хотя мне эта версия тоже кажется притянутой за уши.
– Вот и я о том же, – успокаиваясь, пробурчала Маша.
