Сладкая смерть

– Во сколько это было?

– Леша всегда уезжал в одно и то же время – в половине девятого. И в тот день в это время уехал.

– Его возил водитель?

– Да, Леша не очень любил сидеть за рулем. Предпочитал, чтобы его Толик возил.

– Толик – это его персональный водитель?

– Да, Толя Сергиенко. Он уже лет восемь Лешу возит. До этого другой водитель был, Григорий Петрович, но он уже совсем старый стал, на пенсию ушел, тогда Леша пригласил Толю.

– А на обед муж приезжал домой? Или он обедал на работе?

– Всегда на работе обедал. У нас не было заведено, чтобы он домой заезжал. С работы он возвращался уже вечером, часов в восемь, редко позже. И уже тогда садился ужинать.

– То есть ваш муж любил семейную кухню? Ему нравилось, как вы готовите?

– Не то слово! – воскликнула Кашкина, и на ее глазах показались слезы. – Я очень даже неплохо готовлю, и Леша это очень ценил. Никогда ужинать в другое место не уезжал.

– Вот прямо никогда? – усомнился сыщик. – Все-таки он был директором, у него наверняка бывали разные деловые встречи… А они обычно проходят где-нибудь в ресторанах…

– Да, иногда и такое бывало, что он где-то по делам задерживался, – призналась Кашкина. – В таком случае он всегда мне звонил, предупреждал: так, мол, и так, я задержусь…

– А в тот день как было? В обед муж не приезжал?

– Нет, я же сказала, он в обед никогда не приезжал.

– А потом? Если он поехал на охоту, ему нужно было переодеться, ружье взять… Он заезжал домой?

– В том и дело, что нет! – воскликнула вдова. В волнении она даже встала с кресла, чувства распирали ее. – Мне этот капитан, когда сюда приходил, все твердил: «Вы, наверное, не помните или отвлеклись, а Алексей Викторович наверняка возвращался домой…» Как же я могла отвлечься? Я всегда знаю, что у меня дома происходит. Не приезжал Леша в тот день и вечером не приехал. И не позвонил, как всегда делал. Это мне уже потом, часов около девяти, позвонили из милиции, сказали: так, мол, и так…

– Но как же он мог поехать на охоту без ружья? – удивился Гуров. – Можно не переодеться, в деловом костюме по кустам ходить, хотя это неудобно. Но без ружья никак нельзя! После того как вам сказали о смерти мужа, вы искали в доме его ружье?

– Нет, ничего я не искала, даже не подумала об этом, – призналась вдова. – Не до того мне было. Я никак не могла осознать, как же это: вот утром ушел – и все… Уже на другой день, когда полиция пришла, стала все смотреть, я им открыла шкаф, где Леша ружье держал…

– И что же? – ожидая ответа на этот крайне важный вопрос, Гуров даже подался вперед. – Ружье было в шкафу?

– Нет, не было его там, – отвечала вдова. – Я сама этому удивилась. Решила, что Леша его заранее в машину положил, только мне не сказал. Может, еще вчера… то есть накануне, в четверг, положил. И тогда же решил ехать на охоту. Но почему он мне ничего не сказал? Никогда такого не было…

– Значит, вы открыли оружейный шкаф вместе с полицейскими и увидели, что он пуст?

– Да, я… хотя нет, погодите: я открыла, и тут капитан сказал, что мне срочно нужно показать им кабинет. Я отвлеклась, ушла в кабинет. А уже потом вернулась к шкафу.

– Значит, вы этот момент не видели… – задумчиво произнес сыщик. – А теперь я хочу спросить о другом. Скажите, если ваш муж обедал не дома, то где?

– Обычно он ехал в ресторан «Ермак», – отвечала вдова. – Там ему готовили именно то, что он любил. Вообще-то у Леши были самые простые вкусы, ему всякие суши и роллы были не нужны. Борщ, котлеты, картошка жареная…

– Значит, поздно вечером 16 сентября вам позвонил капитан Теребякин и сказал, что ваш муж погиб. Правильно?

– Да, так оно и было. Сперва я никак не могла в это поверить…

– И вам предложили проехать в морг и опознать тело?

– Да, верно. За мной приехал наш водитель, Толя, и мы поехали в морг.

– Теперь скажите мне вот какую вещь, Надежда Прокофьевна, – попросил сыщик. – Когда вы увидели мужа в морге, он был в том же самом костюме, в котором утром ушел из дома?

– Да, в том же самом, – подтвердила вдова. – А что могло измениться? Ведь он домой не заезжал, не переодевался… Только вся грудь у него была разворочена, и пиджак весь в крови. Когда хоронить будем, надо будет ему другой костюм подобрать.

– Так он был в одном костюме? А разве ваш муж не надевал утром какой-то плащ или куртку? Ведь у вас по утрам уже довольно прохладно, я сам это сегодня заметил…

Вдова задумалась.

– А ведь правда! – сказала она. – Леша утром плащ надел, светлый такой. А в морге он был без плаща. Я как-то про плащ и забыла. Наверное, он на работе остался. Или в машине… Хотя нет – ведь я в этой самой машине и ехала, и Толя мне про плащ ничего не говорил…

– Скажите, у вас есть дети?

– Конечно, две дочери есть, Ирина и Катя. Обе уже взрослые. Ирина, старшая, окончила художественное училище по специальности дизайнер, потом еще училась в Италии, там вышла замуж, а сейчас они с мужем живут во Франции. А младшая, Катя, еще студентка, учится в Москве.

– И еще один вопрос, Надежда Прокофьевна, – сказал Гуров. – Вы уж не обижайтесь, но я должен об этом спросить. Скажите, у вашего мужа не было от вас тайн? Например, связанных с женщинами…

Вопреки опасениям сыщика, его собеседница вовсе не обиделась на этот вопрос.

– Наверное, были, – отвечала она. – Леша не всегда говорил мне, куда уезжает, что за «деловую встречу» проводит. Пару раз, когда он поздно возвращался домой, я замечала, что от него пахнет духами. Но в целом он этим не злоупотреблял, а я закрывала на это глаза. Я знала, что он любит и ценит меня, что в главном он мне верен. Ну а это… Это я рассматривала как маленькие мужские слабости.

– Что ж, спасибо за то, что согласились со мной побеседовать, – сказал сыщик, вставая. – Возможно, мне придется еще разок вас побеспокоить.

Глава 3

Следующим пунктом в программе Гурова значилась кондитерская фабрика. Он не стал заранее звонить заместителю погибшего директора, Рустаму Халилову, – решил, что руководитель предприятия в любом случае будет находиться на месте и побеседовать с ним не будет большой проблемой. К тому же он собирался вначале беседовать вовсе не с заместителем Кашкина, а с его водителем.

Охранник у ворот предприятия вначале отказывался пропустить машину Гурова, требовал, чтобы тот согласовал свой визит с новым руководителем предприятия. Тогда сыщик поманил охранника поближе и, когда тот подошел вплотную, негромко спросил:

– А хочешь, я сейчас позвоню в управление? Позвоню полковнику Черкасову, и…

– Ладно, не надо, – поспешно ответил страж ворот и пошел открывать.

Гуров еще раз обратился к его помощи – надо было узнать, где находится гараж. После чего он поехал прямо туда. В гараже было пусто – все машины, принадлежавшие фабрике, выехали по заданию. Здесь стояла только знакомая Гурову марка – «Волга», когда-то любимая машина любого советского руководителя. Машина была в идеальном состоянии, кузов сверкал, словно лакированный.

– Это, что ли, машина директора? – спросил сыщик у слесаря, который возился в стороне возле старого грузовика.

– Да, его машина, – отвечал рабочий. – Алексей Викторович иномарок не признавал…

– А Толя, водитель, где сейчас находится? – поинтересовался сыщик.

– Он обычно в приемной у директора сидит, – объяснил слесарь. – Чтобы, если потребуется, всегда был под рукой.

«Значит, все равно придется в приемную подниматься, – подумал Гуров. – А если идти в приемную, надо будет к новому директору заглянуть. А не хочется…»

Дело в том, что у сыщика было гораздо больше вопросов к водителю погибшего директора, чем к его заместителю. Он решил действовать по обстановке, направился к входу в административный корпус, а там поднялся на второй этаж, к кабинету директора. Открыв дверь приемной, он увидел человека в кожаной куртке, сидевшего в углу и листавшего страницы на телефоне. Это мог быть только Толя Сергиенко, водитель покойного Кашкина.

– Анатолий! – негромко позвал его сыщик.

Водитель поднял голову и с удивлением взглянул на незнакомого человека, который звал его по имени.

– Выйди на пару минут, разговор есть, – все так же негромко предложил сыщик.

Водитель пожал плечами, но все же встал и вышел в коридор.

– Я полковник полиции Гуров из Москвы, – представился ему сыщик. – Приехал, чтобы узнать правду о гибели Кашкина. Надеюсь, ты мне в этом поможешь. У меня есть к тебе несколько вопросов. И если говорить правду, то парой минут мы не обойдемся. Можем мы с тобой пройти куда-нибудь, где можно посидеть и поговорить?

Водитель подумал немного, потом сказал:

– Вообще-то я должен здесь сидеть, в приемной. Но если я полиции понадобился, то это уважительная причина, никто ко мне не прибодается. Да и вообще… В общем, пойдемте в гараж, там в машине посидим.

Так что Гурову снова пришлось вернуться в то самое помещение, где он был несколько минут назад. Они с водителем сели на передние сиденья «Волги», и Гуров задал свой первый вопрос:

– Ты давно работаешь у Кашкина?

– Ну не всю жизнь, но довольно давно, – отвечал водитель. – В октябре двенадцать лет будет.

– То есть руководитель тобой доволен, нареканий нет?

– Больших нареканий никогда не было. А мелкие замечания всегда бывают, без этого нельзя.

– И ты, надо думать, доволен своей работой?

– Знаете, говорят, от добра добра не ищут, – отвечал Сергиенко. – А с Алексеем Викторовичем было хорошо работать.

– Тогда ответь мне на такой вопрос. В тот день, шестнадцатого сентября, утро началось как обычно?

– Да, с утра все было штатно, – подтвердил водитель.

– Ты приехал к дому Кашкина в половине девятого?

– Нет, чуть раньше. Обычно я приезжал в 8:15 и ждал, когда Алексей Викторович выйдет.

– Значит, он вышел в половине девятого, и вы поехали… Куда вы поехали?

– Сюда, на фабрику, куда же еще?

– Кашкин был в плаще?

– Погодите, погодите… Да, точно, на нем был такой светлый плащ.

– А что он держал в руках?

– Ничего не держал. Он портфель не носил. Иногда бумаги домой брал, но клал их в папку. Но в тот день у него папки не было.

– А ружье он с собой не нес?

– Какое еще ружье? Да, там же потом про охоту говорили… Только брехня все это, насчет охоты. В общем, не было у него в руках ружья, я это точно помню.

– После смерти Кашкина тебя в полиции допрашивали?

– Ну, как допрашивали? Там же, в кабинете Алексея Викторовича, сели и мне пару вопросов задали.

– А какие были вопросы?

– Первый такой же, как вы спросили: когда утром выехали на работу. Потом спросили, не было ли в то утро чего-то особенного, необычного. Еще спросили, не давал ли мне Алексей Викторович каких-то поручений. Да, и еще спрашивали, куда мы с ним ездили в последние дни.

– Вот как? А куда вы ездили?

Толя Сергиенко быстро взглянул на сыщика, потом пожал плечами и небрежно ответил:

– В магазины заезжали…

– Какие магазины?

– Наши, фабричные, какие еще? А вы не знали? У нашей фабрики есть три фирменных магазина. И Алексей Викторович каждую неделю эти магазины проверял. Определенного дня для этого не было, он каждый раз в разные дни приезжал, чтобы директора не знали заранее, когда он появится. Он считал, что за директорами присматривать нужно.

– Значит, в последние дни перед гибелью Кашкин ездил в эти магазины?

– Да, мы как раз четырнадцатого, в среду, все три магазина посетили.

– А насчет плаща, ружья капитан тебя не спрашивал?

– Нет, таких вопросов не было.

– А насчет обеда в тот день спрашивал?

– Нет.

– Тогда я тебя спрошу. Скажи, Толя: в тот день, шестнадцатого, куда ты возил своего начальника на обед?

Снова последовал быстрый взгляд водителя на сыщика. Затем последовала долгая пауза – словно Толя Сергиенко решал в уме сложную задачу. Гуров решил ему помочь с этим решением.

– Ведь вы шестнадцатого не в «Ермак» ездили, верно? – сказал он. – В какое-то совсем другое место?

– А вы откуда знаете? – вскинулся водитель.

– Точно не знаю, но догадываюсь, – признался Гуров. – Потому что, если бы в тот день все шло, как всегда, то Кашкин остался бы жив. Так куда вы поехали на обед?

– В том-то и дело, что мы с ним никуда не поехали, – отвечал Сергиенко. – Примерно в час дня Алексей Викторович вышел из кабинета. Он был уже одетый, в плаще, и я решил, что мы едем в «Ермак», как обычно. Он зашел к своему заместителю Халилову, а потом пошел на выход. Ну и я встал, пошел за ним. Но когда мы уже вышли из административного здания, он мне сказал, что я на сегодня свободен. Я, конечно, немного удивился, но ничего спрашивать не стал и поехал домой.

– А почему ты удивился? Разве никогда не было такого, что твой начальник куда-то ездил, помимо магазинов вашей фабрики?

Водитель Сергиенко вновь внимательно взглянул на сыщика, пробормотал:

– Интересные вы вещи говорите…

Гуров никак не стал на это реагировать. Он видел, что его собеседник уже проникся к нему доверием. И что при этом его распирает желание рассказать нечто важное, что-то такое, что он не может рассказать никому. Надо было просто выждать время, не торопить водителя – и он мог услышать то, что хотел узнать. Поэтому Гуров терпеливо ждал.

И он дождался. Водитель помялся еще минуту, а потом заговорил:

– Вообще-то Алексей Викторович часто куда-то ездил и не хотел, чтобы я знал куда. Это обычно после обеда бывало, ближе к вечеру. Часов в пять, в шесть он садился в машину и просил отвезти его к зданию городской администрации. Ну вы знаете, где это – на углу Ленина и Дзержинского…

– Не знаю, я не местный, но это в данном случае не важно, – ответил на это Гуров. – Значит, ваш начальник просил тебя отвезти его к администрации. И что тут такого? Наверное, у него были вопросы, которые надо решить в кабинетах городской власти. У любого руководителя есть куча таких вопросов.

– Это верно, – согласился Сергиенко. – Конечно, у Алексея Викторовича возникали вопросы, которые надо решить в администрации, или в налоговой службе, или в суде. Но в эти места он выезжал в самое разное время – когда такая потребность возникла. Не бывает такого, чтобы какой-то чиновник ждал кого-то всегда в пять часов. Ведь не на совещание он туда ездил, верно? А главное другое. Обычно я высаживал Алексея Викторовича на углу Дзержинского – у самого входа в администрацию остановка запрещена. И вот однажды я его высадил и уже собрался уезжать, и тут заметил, что он в машине папку оставил. Я кинулся за ним бежать ко входу в администрацию и тут увидел, что он перешел улицу и сел в какую-то другую машину. И она тут же уехала. Так я понял, что он ездил вовсе не в администрацию.

– А куда он ездил, ты не выяснил? – спросил Гуров.

– Зачем мне это выяснять? – удивился водитель. – Я не полиция, это не моя работа. Одно могу сказать – эти поездки были не связаны с девушками, это точно.

– Почему ты в этом так уверен?

– Потому что, когда ему нужно было увидеться с девушкой, он это от меня не скрывал. Говорил: «Подъезжай к такому-то дому». Мы подъезжали, в машину садилась девушка, и они ехали в ресторан.

– В «Ермак»?

– Почему в «Ермак»? На нем свет клином не сошелся. У нас в городе и другие хорошие рестораны есть: «Байкал», «Застолье», «Лазурь»… Вот туда они ездили. Хотя почему я говорю «с девушками»? У вас может создаться впечатление, что Алексей Викторович был такой… ну, бабник, волочился за каждой юбкой. А на самом деле за все двенадцать лет, что я у него работаю, у него всего три или четыре девушки было.

– То есть Кашкин был постоянен в своих увлечениях, как и в привычках. Тогда скажи вот что: после этих свиданий как он домой возвращался? Ты отвозил или как-то иначе?

– Иногда я отвозил. Алексей Викторович, допустим, мне говорил: «Заберешь меня в одиннадцать». И я приезжал к этому времени, отвозил сперва девушку, а потом его. А иногда он меня отпускал. Как он в этом случае добирался, я не знаю.

– А его девушек ты знаешь? Как зовут последнюю, с кем он встречался?

– Последнюю… Кажется, Катя. Да, последние три месяца я его с Катей возил.

– А как фамилия этой Кати? И где она живет?

– Фамилию, естественно, не знаю. А живет на окраине, на улице Вишневой.

– И дом знаешь?

– Дом пятиэтажный, второй подъезд. А квартиру не знаю.

– А на охоту ты его возил?

– Нет, на охоту ни разу не возил.

– Так, может, он и не охотился вовсе?

– Нет, почему же? Охотился. Не скажу, что он был страстный охотник, что только об этом и думал. Но на охоте он бывал. Обыкновенно они вместе с Семеном Артемовичем на охоту ездили.

– А кто это – Семен Артемович?

– Ну да, я же не сказал. Это наш главный инженер, Терентьев Семен Артемович. Вот он – большой любитель охоты. Алексей Викторович у него дома не раз бывал. Так он рассказывал, что у Терентьева на стене аж пять старинных ружей висит. В прихожей рога лосиные вместо вешалки, на полу шкура медвежья… В общем, настоящий охотник.

Гуров сделал себе в памяти вторую отметку – с кем ему надо еще поговорить. Первой была девушка Катя, теперь возник главный инженер Терентьев. «А еще с директорами всех трех магазинов надо встретиться, – подумал сыщик. – И, конечно, с охранником Иваном Забродкиным, по чьей вине якобы погиб Кашкин. Но это я всегда успею сделать – ведь Забродкин находится в СИЗО, достаточно его вызвать на допрос».

– Значит, в тот день, шестнадцатого, Кашкин в час дня вышел из кабинета и отпустил тебя домой, – Гуров решил подвести итог их беседе. – А он сам на чем уехал с фабрики? Ведь ты, наверное, видел, на чем уехал твой начальник?

– Да, я выглянул из окна в коридоре и видел, как он садился в какую-то машину, – признался водитель. – Белый такой «Лексус». Но номер я вам не скажу, номер из окна было не видно.

– И больше ты своего начальника не видел?

– Нет, больше я его живым не видел. На другое утро я, как обычно, подъехал к его дому, стал ждать. Он все не выходил, тогда я ему позвонил…

– И что? Тебе кто-то ответил?

– Нет, никто не ответил. Точнее, оператор ответил, как это обычно бывает: «Абонент занят или недоступен». Тогда я подошел к воротам. И уже тут охранник – кажется, его Игорь зовут – сказал, что случилось. Так я узнал, что Алексея Викторовича убили…

– То есть ты не веришь, что Кашкин погиб на охоте от случайного выстрела?

– Да как же я могу в такое поверить? – удивился водитель. – На охоту он в этот день не собирался и одет был не для охоты. А Алексей Викторович придавал большое значение тому, как он одет. Никогда бы он в деловом костюме на охоту не поехал. И ружья у него с собой не было. Из чего же он мог стрелять? В общем, ничего тут не вяжется.

– Как же в таком случае погиб твой начальник?

– Этого я не знаю, – признался водитель. – Только я знаю, что дело это темное. Возможно, оно как-то связано с нашей фабрикой.

– Что значит «связано с фабрикой»? Объясни.

– Понимаете, наша фабрика – очень прибыльное предприятие, – начал объяснять водитель. – И это кое-кому покоя не дает. Ходят слухи, что у Алексея Викторовича разные люди хотели завод отжать.

– Какие люди? Местные?

– И местные, и приезжие, из Москвы. Поступали ему такие предложения, чтобы он фабрику продал. Но Алексей Викторович на это ни в какую не соглашался. Он был человек неуступчивый.

– Понятно… А этот охранник, Забродкин, который якобы убил Кашкина, – он какой человек? Он часто с директором куда-то ездил?

– Иван? Да никогда он с Алексеем Викторовичем никуда не ездил! Пустой он человек, никчемный. А самое плохое – пьющий. Даже не понимаю, как его Алексей Викторович на фабрике терпел.

– А что тут удивительного? На любом производстве, наверное, многие пьют, работа-то тяжелая…

– Ничего не многие! Алексей Викторович пьяниц терпеть не мог. За пьянку сразу с работы выгонял. С этим у нас очень строго. Если какой праздник – день рождения у кого-то или Новый год подходит, кроме соков или чая на столе ничего нет. В общем, пьяницам у нас была объявлена война. А Забродкина Алексей Викторович жалел. А зря…

– Но ведь ты не веришь, что Забродкин убил директора? Почему же в таком случае «зря жалел»?

– Что убил – не верю. А жалел все равно зря. Потому что Иван дал себя втянуть в эту обманку с охотой. Тень на плетень навел. Теперь сам срок получит, а потом, глядишь, еще кого-то за собой потащит.

– Ну это мы еще посмотрим, – пробормотал Гуров и открыл дверцу машины. – Ладно, Анатолий, пока давай разговор заканчивать. Но я к тебе, наверное, еще буду обращаться. Ты сейчас куда – назад в административный корпус?

– Да, мне там полагается сидеть, в приемной, – отвечал водитель.

– В таком случае и я с тобой пойду, – решил сыщик.

Глава 4

Они вместе пересекли двор фабрики, поднялись по лестнице и вошли в приемную директора. В этот момент открылась дверь кабинета, и оттуда выглянул низенький лысый человек. Увидев входившего в приемную водителя в сопровождении какого-то неизвестного, низенький воскликнул с чрезвычайно рассерженным видом:

– Ты почему где-то разгуливаешь, Сергиенко? И с кем это ты ходишь? А вы что здесь делаете? У нас тут что, проходной двор?

– Я не с кем-то, а с полковником Гуровым беседовал, – с достоинством ответил на это водитель.

При сообщении, что перед ним знаменитый сыщик Лев Гуров, человек резко изменился.

– Конечно, конечно! – воскликнул он. – Мне говорили, что вы здесь, меня предупреждали, я просто не знал… Конечно, рад видеть, добрый день, заходите!

Таким образом, стало ясно, что перед сыщиком – новый директор фабрики, в прошлом заместитель Кашкина, Рустам Халилов. Сыщик ничего не ответил на трескотню нового руководителя фабрики и вслед за ним вошел в кабинет. Здесь ему тут же предложили чаю.

– С брусничным вареньем? – уточнил Гуров. – Нет, спасибо, не хочу ни с брусничным, ни с черничным. Я всего лишь хотел задать несколько вопросов. И не вам, а главному инженеру фабрики Семену Терентьеву.

Лицо Халилова, сиявшее радушием, вновь изменилось; теперь оно выражало озабоченность.

– Очень жаль, очень жаль! – воскликнул он. – Не получится у вас увидеться с Семеном Артемовичем. Он, понимаете, уехал.

– Вот как? – удивился Гуров. – И когда же?

– Да всего час назад улетел, – отвечал Халилов. – В Москву улетел, в командировку.

– Значит, вы его послали?

– Да, я подписал приказ, вот он и улетел.

– И что за потребность такая возникла? Что нужно вашему главному инженеру в Москве?

– А его в Министерство пищевой промышленности вызвали.

– Вот как? Но ведь ваша фабрика – частное предприятие. Как же может министерство вашего работника к себе вызвать?

Халилов нисколько не смутился.

– А что тут такого? – сказал он. – Государство у нас многое решает. Вот захотели в министерстве и вызвали. Какие-то вопросы к нам возникли.

– Какие-то вопросы… – повторил Гуров вслед за собеседником.

Впрочем, он уже не слушал Халилова, не смотрел на него. Он оглядывал кабинет, стараясь оценить каждую деталь увиденного. Затем снова повернулся к новому директору.

– Вы здесь второй день как хозяин сидите? – спросил он.

– Да, вот привыкаю к новой должности, – отвечал Халилов.

– Но вы ничего из кабинета не выносили? Ничего здесь не меняли?

Рустам Халилов пожал плечами.

– Кое-что, конечно, изменилось, – сказал он. – Я собрал все личные вещи Алексея Викторовича и отправил их Надежде Прокофьевне.

– Всё отправили?

– Да, всё: фотокарточку дочери со стола, запасную обувь, бокалы, другую посуду…

– А плащ не отправляли?

– Какой плащ? – удивился новый директор.

– Разве вам здесь не попадался плащ, в котором Кашкин приехал на работу?

Лицо директора покраснело, оно на глазах стало покрываться крупными каплями пота. Было видно, что Рустама Халилова мучают сомнения, он не знает, как ответить на этот простой вопрос.

– Не-ет, не было плаща, – наконец выдавил он. – Вообще никакой одежды не было.

– А ружье? – продолжал допрашивать Гуров. – Ружье вам не встречалось?

– Нет, не было никакого ружья, – уже увереннее отвечал Халилов. – И не могло быть: ведь оружие полагается хранить в специальных оружейных шкафах, а здесь такого нет…

– А документы? Письма? Служебные бумаги?

– Все документы на столе просмотрел капитан Теребякин, – объяснил новый директор. – Что нужно было для следствия, он забрал. Так что ничего не осталось.

– Значит, ничего не осталось… – повторил вслед за ним сыщик. – Но мебель-то осталась старая, верно? И машина в гараже прежняя. Тут вы будете что-то менять?

– Вы прямо в точку попали! – воскликнул Халилов. В первый раз за время беседы с сыщиком он почувствовал себя уверенно, в своей тарелке. – Конечно, такое старье, как «Волга», надо заменить на что-то более престижное. И мебель надо поменять. Алексей Викторович был человек старого закала, он ничего менять не хотел…