скачать книгу бесплатно
Я ни с кем не говорил о смерти Эзабет, кроме Дантри, Ненн и Тноты. Эзабет – наша величайшая героиня, но слышать ее имя из чужих уст, как ножом по нутру. А раструбить о ее пожертвовании на все княжества – невыносимо. Потому я молчал.
– Капитан, Великий шпиль – не просто мануфактура фоса, – заметил Тьерро, и мне показалось, что в нем на мгновение вспыхнула искра.
Проблеск чего-то большего, по-настоящему ценного для него. Для людей его породы миллион марок – подачка на прокорм птичника, завоевание капитала – всего лишь игра, соревнование с другими торговыми магнатами. Но Великий шпиль для него, похоже, настоящая страсть.
– Великий шпиль – символ людской надежды! Люди пережили много ужасного. А Великий шпиль говорит им: вот дело человеческих рук превыше любых мечтаний наших врагов. Смотрите, как мы достаем до неба!
– Твои слова до странного напоминают учение о Светлой леди, – заметил я. – Ты, случаем, не верующий?
Тьерро не стал отвечать.
– «Вестланд» вложил больше денег в Великий шпиль, чем могли бы наскрести все города за двадцать лет. Великий шпиль поднялся всего за четыре года. Никогда еще столь великая работа не совершалась за такое краткое время. Капитан, ты знаешь, отчего я приказал начать этот проект?
– Фос приносит много денег. Думаю, дело в прибылях.
– Не стану отрицать, прибыли важны. Но не в этом случае. Помнишь, как оно было, когда мы все пошли в армию? Ты, я, братья Эйдерштайн, Пеп, Салия, остальные? Записалась половина нашего класса. И мы же тогда по-настоящему верили. И хотели сделать что-нибудь стоящее.
– Нас всех судьба чуточку обделила умом.
– Служить своей стране – не глупость, – возразил Тьерро. – Я знаю, что и ты считаешь так, иначе бы не торчал тут, не воевал бы много лет напролет. Я всегда мечтал о славе, репутации великого полководца. Даже о маршальском жезле. Да мы все мечтали. Но после Адрогорска…
Тьерро помрачнел, и на мгновение с него слетел весь холеный лоск. Да, нелегко вспоминать худший день своей жизни. Стрелки Тьерро засыпали «малыша» мушкетными пулями, начисто снесли голову, но даже это не остановило колдуна. Он успел наслать заклятие. Думаю, Тьерро до сих пор видит в кошмарах низкое бурое облако, ползущее к нему. А оторванная голова продолжает смеяться.
– Меня отослали в тыл до того, как начались по-настоящему тяжелые бои. Я не хотел уходить, но не мог больше оставаться на Границе. Магия въелась в мои легкие, я едва мог дышать, яд Морока добивал меня. Меня отослали на море, в Валень, но тамошний якобы свежий воздух нисколько не помог. Зато я разбогател. Я купил угольные шахты, а там оказались алмазы. Я превращал деньги в деньги, и в еще большие деньги. Оказалось, плодить деньги – мой талант. Но я не хотел такой жизни. Я всегда хотел быть здесь и драться – и был бы, если бы не магия «малыша».
– Тебе не надо убеждать меня в том, что ты хотел драться. Тебе дали тот бастион, потому что ты мог его удержать. А теперь ты строишь Великий шпиль. Хочешь по-другому выплатить долг?
– Если бы жизнь была настолько простой, – с сожалением произнес Тьерро. – Приближается большое астрологическое событие – солнечная вспышка. Два года назад я узнал, что Великий шпиль надо закончить до ее окончания.
Я мог бы стать бизнесменом, как Тьерро. Тогда моя жизнь пошла бы совсем иначе. Наверное, я сохранил бы прежнее имя, семью и не имел бы чертову татуировку ворона на руке. Но я всегда ненавидел мелочную денежную игру, переплетение интересов и лжи. Я предпочитаю врагов с копьем в руке тем, кто втихую купит мои сапоги, пока они еще на мне.
– Если ты хочешь, чтобы твой шпиль достроила Эзабет Танза, увы, ты крепко промахнулся.
– Ты ведь знаешь о Светлом ордене и учении Высоких свидетелей. Ты веришь в них?
– Меня еще нужно убедить, – заметил я.
Тьерро задумался. Затем наклонился ко мне.
– Можно ли сигару?
Я нахмурился. Скверная идея, но отказывать грубо. Он взял из коробки пару, разжег обе, протянул одну мне.
– Я видел Светлую леди. И не просто проблеск – настоящее видение.
– Многие так говорят. Ну и что с того? Это поможет нам драться?
Тьерро внимательно рассмотрел сигару, глубоко затянулся, выдохнул облако дыма.
– Я тоже не верил. Но потом я увидел ее, и она исцелила меня своим огнем.
Я промолчал. Слушать в моем личном логове чужих людей, говорящих про Эзабет – это как шилом в хребет. А она там, в огне, потерянная, одинокая, загнанная в ловушку. Меня прямо скрутило от горя и боли – и от глубочайшей, лютой зависти. Эзабет никогда не приходила ко мне в яви. В полудреме я видел ее, она тянула ко мне руку, будто звала – но Тнота прав. Я вижу то, что хочу видеть. А такие, как Тьерро, смеют говорить о том, будто видели ее взаправду. Высокие свидетели. Счастливчики.
Мать их!
Между нами клубился дым, но моя сигара потеряла вкус. Я вдыхал мертвый пустой дым.
Когда впервые появился светлый призрак, Дантри отправился его искать. Людям вокруг Валенграда – там, где была сеть фоса – являлось видение женщины. Явления казались абсолютно случайными: то перепугавшийся пекарь, то часовой на стене, то клерк в Цитадели. Призрак выглядел лишь далеким эхо, отзвуком фос-разряда. Но затем пошли известия из далеких краев, и вообще отовсюду, где только была сеть фоса. И в шахте, и даже на корабле. Повсюду в городах-государствах Дортмарка люди видели Светлую леди, призрак в сиянии.
– Я понимаю, что тебе трудно это принять, – сказал Тьерро. – Но она пришла ко мне и вылечила меня, выжгла из меня темный яд, и я ощущаю ее в самой глубине сердца.
Он прижал ладонь к груди.
– Она сказала, что Великий шпиль должен быть готов для ее явления. Он нужен ей, чтобы родиться вновь.
Я тоже хотел верить во что-то большее, чем просто огонек в ночи. Я хотел верить в то, что Эзабет жива. Я гонялся за видениями и донимал тех, кто видел ее. И нашел лишь пустоту, эхо, тень, застрявшую в фос-сетях, застывшую в мгновение смерти. Если бы Эзабет осталась чем-то большим, то пришла бы ко мне, и не только в снах.
Тьерро выглядел настолько искренне верующим, что я не нашел слов. Одно дело верить, что тебе явилась Эзабет. Видений Светлой леди было столько, что разницы никакой, одним больше, одним меньше. Проповедники выли о своих видениях чуть ли не на каждом углу. Но никто раньше не заявлял о том, что слышал Эзабет. Я настоящий циник, закаленный годами выслеживания шпионов, дезертиров и саботажников. Ложью меня не пробьешь, пусть и разукрашенной.
– …Если бы мы не были старыми друзьями, я бы уже поволок тебя в Мод, – наконец выговорил я. – Тебе стало лучше, и я искренне рад этому. Но если ты слышишь голоса, быть может, тебе лучше больше не курить травку?
Тьерро затянулся, выпустил густое облако дыма. Оно повисло между нами, затеняя лица.
– Скепсис вполне понятен. Но она не просто исцелила меня – она принесла мне дар.
Тьерро вытянул свободную руку ладонью вверх, и на ней вырос шарик бледно-голубого света – словно сгущенное облачко дыма, висящего между нами. Шарик слегка потрескивал, но очень тихо. Все полностью под контролем.
– Ты спиннер? – изумленно выдохнул я.
Невозможно. Способности спиннеров всегда проявляются в подростковом возрасте. Когда мы держались в Адрогорске, у Тьерро не было дара – в двадцать один год. Я молча глазел на невозможный шар света. Он колыхнулся, засветился золотом, описал круг по ладони. А Тьерро по-прежнему оставался спокойными и деловитым. Да уж, он умеет вежливо и мило давить на собеседника.
– Эзабет Танза была величайшим спиннером за много поколений, – сказал он. – Уникальные разум и мощь. До сих пор ходят легенды о том, что она творила во время Осады. Эзабет Танза исчезла в ночь активации Машины Ноля. В ту самую ночь, когда всех драджей в городе истребила буря света, которую никто так и не смог объяснить.
Он посмотрел мне прямо в глаза.
– Рихальт, скажи мне правду. Ведь это она. Светлая леди, дух в пламени – ведь это Эзабет Танза?
Я до боли стиснул зубы. Тьерро позволил деловой маске немного сползти и улыбнулся. Мое молчание было красноречивее любых слов.
– Не бойся, – тихо сказал он. – Твой секрет останется со мной. Я лишь хотел…
Дверь распахнулась, грохнула о стену. В гостиную ввалилась мокрая от пота Валия, сжимающая ладонью плечо. Платье было в крови.
– Накомо вырвался, – сказала она.
8
План побега Мароло Накомо не был шедевром планирования и ухищрений. Валия и пара моих «галок» под конвоем вели пленника по городу, Накомо выхватил из-за пояса кинжал и принялся кромсать налево и направо. Никто серьезно не пострадал, но крови пролилось много, и «галки» не смогли схватить беглеца. Одному он откромсал пару пальцев, второй уж точно в ближайшем будущем не выиграет конкурс красоты. Хотя он и так бы его не выиграл. Я попросил Амайру проводить Тьерро.
– Рихальт, спасибо, – сказал он на прощание. – Все станет лучше, уж поверь мне.
Мы пожали друг другу руки. Затем пришлось штопать Валию. Амайра принесла бинты, мы ждали хирурга, чтобы тот зашил рану – неглубокую, но рваную и грязную.
– Мне следовало быть осторожнее! – процедила Валия.
Неудача была для нее болезненней мелкой раны. Впрочем, угрызения совести тут вполне к месту, и я не стал утешать. Я так привык к успехам Валии с бумагами и числами, что доверил ей работу головореза. Валия не справилась – и виноват, собственно говоря, я.
– Если переживешь последствия своей ошибки, обязательно чему-нибудь научишься, – заметил я. – Мы его возьмем.
– Рихальт, прости, я запорола дело. Этого больше не случится.
– Не переживай и не казни себя. Отдохни и приведи себя в порядок. Мы предупредим сержантов у ворот. Накомо не уйдет из города.
Я собрал и отправил на поиски все наличные силы. Мы опросили знакомых и коллег Накомо по театру, но там он не появлялся уже несколько недель. После провала спектакля он стал нелюдимым. «Драни» Ненн наслаждались отпуском из Морока, но были счастливы вышибить пару дверей и перепугать сопливых актеришек, а в особенности за деньги. Я приставил соглядатая и к логову Накомо.
Я злился на себя. Ведь уже взял за глотку – и так бездарно упустил, позволил выскользнуть. Подчиненные чуяли мою злобу и держались подальше.
От маршала пришла просьба наведаться ближе к вечеру. Давандейн любила рассылать приказы так, будто это приглашения на летнюю вечеринку в саду: изысканная каллиграфия, надушенные конвертики. Но от моего веяло срочностью. Оно казалось, скорее, приказом, а не приглашением. Маршал знала, что я ненавижу, когда мной пытаются командовать. То есть Давандейн разозлилась или по уши застряла в чем-то. Я уже опрокинул полпузыря бренди и совсем не был расположен к разговорам, но меня встревожил тон приглашения. Ненн позвали тоже. Мы сидели вдвоем в приемной и ждали, пока Давандейн развлечется с очередными посетителями. Ненн не лыбилась и не сквернословила. Дурной признак.
– Что-то у меня неладно в кишках. И уже не первый день, – пожаловалась она.
– Наверное, это из-за твоих перцев, – предположил я. – Подпортила себе нутро.
Ненн не оставила привычки есть сырой красный перец, появившейся после того, как беднягу заштопал Саравор. Она нахмурилась, помяла живот в том месте, куда вошел клинок драджа.
– Не могу бросить. Тело знает, чего хочет.
– А чего хочет Давандейн?
– Провалиться мне, если знаю, – пожав плечами, буркнула Ненн.
Хм, что-то мою Ненн беспокоит всерьез. Я принялся настырничать, и наконец, вытащил признание.
– Боюсь я, когда так болит, – созналась Ненн.
– За что боишься?
– За то, что внутри меня. За то, что Саравор вытащил, и за то, что вставил. Может, я внутри совсем уж вся перековерканная и не такая. И толку не будет, в смысле, забеременеть, и всякое прочее.
Мы редко говорили о моей сделке с Саравором после того, как Ненн проткнули на Двенадцатой станции. Он был единственным колдуном, способным спасти мою Ненн. Я никогда не жалел о той сделке. Хотя Саравор – монстр, он спас моего лучшего друга. Но Саравор не был врачом. Он не ремонтировал человеческие части – он их заменял.
Я не умею говорить с людьми о том, что для них важно, и никогда не умел. А слова Ненн повисли между нами дерьмом и отравляли душу, пока я не выдержал и не брякнул:
– Так тебе не хватает мелких засранцев под ногами?
– Не знаю. Я уже слишком старая.
– Что-то ты не похожа на любящую маму, – заметил я. – Это твоя идея или чья-то еще?
Да, женщину, меньше пригодную для материнства, чем Ненн, еще поискать. С другой стороны, возможность родить дается не за заслуги. Под «кем-то еще» я имел в виду Бетча.
– Я просто подумываю об этом иногда. Знаешь, мне кажется, что я перед окном, и оно медленно закрывается, отнимает у меня свет.
Солдаты Морока, как правило, не слишком озабочены семьей и будущим. Они привыкают к опасности, свыкаются с мыслью о том, что, скорее всего, не дотянут до четвертого десятка. А когда дотягивают, сорок видится невозможно далекой целью. Тех, кто дотянул до шестидесяти, знает весь Валенград. А Ненн уже стукнуло тридцать. С возрастом люди становятся мягче – даже такие головорезы, как Ненн. У меня был шанс стать счастливым отцом, и я его упустил. Кое-кто не создан для отцовства, а кое-кто попросту недостоин.
Слуга провел нас на крышу Цитадели. Я обрадовался, что не пришлось продолжать разговор с Ненн. Я вряд ли мог сказать ей хоть что-нибудь дельное.
Ветер шел верховой, нес из Морока соленую химическую вонь. Ее не могли перешибить даже местные фабрики. Вонь Морока помогла мне проснуться, сбросить сраную сонливость с глаз и рассудка. Над нами мрачно высились башни Машины Ноля, похожие на клоунские колпаки: тихие, мертвые – но это до поры.
– Доложите мне об украденном, – сухо приказала Давандейн.
Маршал выглядела импозантно в белой блузе с высоким воротником, подтяжках и черных штанах до икр. Наверное, писк моды, еще не добравшийся до Границы. А еще эти ее тонкая тлеющая на ветру сигара, длинный мундштук и губы, выкрашенные в клубничный оттенок. Маршал одна, но ее дружная бригада боевых спиннеров неподалеку. Поодаль переговаривалась группка чиновников из Ордена инженеров эфира.
– Докладывать, в общем, и нечего, – ответил я. – Мне неприятно в этом признаваться – но факт. Мои люди раздают взятки по всем кварталам, но украденная вещь – не из того сорта, чтобы можно было тиснуть ее в подвальном ломбарде. Крали ради конкретной цели.
– Насколько серьезна опасность?
– Мы на Границе, – напомнила Ненн. – Это значит, в дерьме по горло.
Вряд ли маршал хотела услышать именно такой ответ, но она и не глянула на Ненн, уставилась на расколотое небо.
– Нужно больше сил? Мои спиннеры могут помочь? – спросила Давандейн.
– Нет, – отказался я. – Я справлюсь сам и верну украденное.
Я обещал не из ощущения ответственности за пропажу, а потому, что был ответственен за нее. Мерзлого ворона, чуть выдравшегося из моей руки, послали меня предупредить. Но птица запоздала и не смогла нормально передать сообщение. Я-то ожидал вестей от Вороньей лапы, но отчего птица не смогла вылезти сама? Тревожно. Не верится, что у старика иссякли силы или дела пошли наперекосяк. Но кто знает?
– Вряд ли стоило тащиться сюда только затем, чтобы сказать вам лишь это, – указала Ненн.
Когда ее выдернули и приказали явиться, она как раз выигрывала в шашки, и теперь сильно злилась.
– Не только для этого. Я хочу, чтобы вы присмотрели за Светлым орденом. Вы оба. Если они перейдут черту, возомнят о себе лишнего – давить без пощады. Они меня тревожат. Сильно.
Давандейн щелчком вышибла окурок из мундштука, вставила новую сигариллу. Я глянул на Ненн. Ей не очень нравилась маршал.
– Да они просто психи, – заметила Ненн.
Увы, как не крути, это не так. Тьерро меня напугал. Он умный человек, а в коммерции вообще гений. В студенческой молодости он любил выпить, пострелять, повеселиться с девушкой на балу, а потом и в постели. Не то чтобы мы с Тьерро были особенно близки, но я звал его другом. Однажды я ему здорово нагадил на одном из тех балов. Тем вечером я проиграл ему в карты, а девушка, которой он написал сотню любовных сонетов, пошла со мной. Я повел ее прочь и на прощание в насмешку отдал Тьерро честь. Я разозлил его – но Тьерро не вспылил, не вызвал меня на дуэль, как Тороло Манконо двумя годами позже. Бросать мне вызов было чистым безумием. Я уже тогда здорово вымахал и владел клинком намного лучше Тьерро. Тот не стал швырять свои честь и достоинство в костер, а остался спокойным и хладнокровным, проигнорировал колкость и взялся за другую девушку. Насколько я помню, он ее завоевал.
Если человек, способный на такой уровень самоконтроля даже в пьяном виде – искренний приверженец Светлой леди, это беспокоит меня куда сильнее, чем проповедники на улицах. Необразованные люди готовы поверить во все, что соответствует их вкусам, но подобных Тьерро в этом мире по-настоящему мало. Нет сомнений, ему известно то, о чем и не подозревают рядовые верующие. Тьерро – очевидная головная боль.
– Мне нужно знать, правду ли говорит Светлый орден, – сказала Давандейн.
Она выплевывала слова, будто они гнили у нее под языком.
– Сюда, к нам, явился их Высокий свидетель. Он объявил, что здесь начнется новый мировой порядок и восстановится справедливость. Я хочу знать, что он имеет в виду.
Ах, мы боимся за свою власть и положение.
