скачать книгу бесплатно
В подчинении Сергея Альбертовича находилось немало ослов, тайно осуждающих увлечение шефа косметическими процедурами. Фраера ушастые не понимали, что для бизнесмена ухоженные руки – вторая визитная карточка, а педикюр – это, прежде всего, лечебно-гигиеническая процедура.
Расплачиваясь, Катаев приветливо поблагодарил мастеров и, как всегда, оставил хорошие чаевые. Деловой человек не жалеет денег на себя.
Выехав со стоянки, не удержался, чтобы не полюбоваться работой искусницы маникюрши. Контролируя руль ладонями, растопырил пальцы. Покрытые прозрачным матовым лаком ногти выглядели идеально.
На перекрёстке встал под красный свет светофора. Здесь с приходом тепла наладили промысел убогие. Вдоль замершей вереницы автомобилей с костылём под мышкой ползла каракатица, искорёженная ДЦП[85 - ДЦП – детский церебральный паралич.]. Навяливала водителям флажки с триколором.
«Удачное прикрытие для киллера», – кольнула Сергея Альбертовича неприятная мыслишка.
От постоянной охраны он отказался после посадки Клыча. Других угроз извне не видел. По городу, особенно в выходные дни, крутил баранку сам, давал возможность водителю побыть с семьёй.
Фаталистом Катаев не стал, жизнь ценил даже выше, чем прежде. Каждый прожитый год увеличивал её стоимость, как выгодный банковский процент. Но, вместе с тем, Сергей Альбертович не видел смысла перестраховываться.
Колченогая бесцеремонно стукнула грязным согнутым пальцем в водительское стекло, махнула растопыренным букетом флажков. Катаев сделал прогоняющий жест, сопровождаемый гадливой гримасой.
«Надо сказать Коробову. ГИБДД в его подчинении, пусть разгонят этих попрошаек! Лезут прямо под колёса!»
Наконец впереди тронулись. Сергей Альбертович проехал прямо. С улицы Социалистической заезд в офис был удобней.
Тягостное впечатление, оставленное назойливой немощью, Катаев заглаживал, любуясь молодыми тёлками. Они разгуливали по тротуарам в изобилии. Вспархивающие мини юбки, обтягивающие тонкие брючки, шустрые ножницы стройных ног, плавные вензеля, выписываемые аппетитными задницами, тешили глаз.
Красотки вкупе с бодрой, не успевшей припылиться зеленью, декорировали городские изъяны. Кроме дорожного покрытия, разумеется. В центре асфальт был ещё ничего, на троечку, а чуть в сторону свернёшь – воронки, как после бомбёжки. На многие улицы из опасений угробить подвеску, отказывались ездить таксисты.
Причина бардака коренилась в импотенции власти. Мэрствовал в Остроге бывший второй секретарь горкома бывшей правящей партии. При нём управление городским хозяйством свелось к бесконечным совещаниям. Чиновники свято верили – чем обширнее повестка дня, чем больше штанов они протрут в президиумах, чем больше ленточек разрежут на презентациях, тем эффективней их труд на благо малой родины.
«Если переезд мой в губернию отложится на год, надо, пожалуй, заняться городом, – в этой мысли Сергей Альбертович утверждался всё сильнее. – Подобрать в мэры толкового менеджера – энергичного мужика лет сорока. Производственника! Команду ему сколотить живую. И взбаламутить это стоячее болото! Сколько можно тухнуть?!»
Главный офис компании «Монолит» располагался на тихой улочке. При советской власти здесь был ведомственный детский сад. Победившая демократия обнаружила в стране избыток ДДУ[86 - ДДУ – детское дошкольное учреждение.] и в рекордные сроки от ненужного избавилась. Катаев держал нос по ветру и своего не упустил. Цена по его тогдашним доходам была кусачей, но он поднатужился. Строение купил с прилегающей территорией. На просторном участке произрастали не только банальные акации и американские клёны, мачтовые сосны тут красовались в количестве полутора десятков.
За прошедшие годы двухэтажное здание превратилось в ухоженный особняк под нарядной крышей из металлочерепицы. Территорию ограждал высокий забор жёлтого декоративного кирпича с чёткой расшивкой швов. Прежде по всему периметру над забором щетинилась колючая проволока в три ряда. Не так давно Сергей Альбертович понял её неэстетичность и приказал демонтировать. Современные средства наблюдения и сигнализации обеспечивали гораздо большую безопасность, чем ржавая лагерная колючка.
К слову, давнее мотовство аукнулось муниципалитету. Вдруг обнаружился острый дефицит мест в ясли и садики. Очередь в них граждане стали занимать тотчас после получения свидетельства о рождении ребёнка. Власти затеяли тягомотный процесс возвращения тех ДДУ, что были перепрофилированы на условиях аренды. Законные приобретатели, такие, как Катаев, не тревожились. Право собственности – свято.
Подъезжая к воротам, Сергей Альбертович требовательно посигналил. Металлические створки вздрогнули, словно от испуга, затем поползли внутрь. Раскрывались мешкотно, пришлось остановиться.
Когда офис охранял нижегородский ЧОП «Мангуст», его бойцы всегда были на стрёме, хозяйский джип срисовывали издалека. Не приходилось гробить время на ожидание. От иногородней охраны Катаев отказался по уже упоминавшейся причине – криминальная обстановка в городе стабилизировалась. Стало возможным уменьшить расходы на оборону. Драли, помнится, «мангусты» круто.
Сейчас договор заключён с местными. Время не стоит на месте, охранная деятельность в Остроге поднялась на приличный уровень. Днём службу нёс один сотрудник. Если что, по сигналу тревожной кнопки к нему примчится группа быстрого реагирования.
У нижегородцев дежурила смена из трёх чоповцев. Один постоянно караулил на вахте, оттого и отворял проворно.
«Парень – не швейцар, чтоб парадную распахивать», – Сергей Альбертович не заметил, как вступил в диалог с собой. – «Он не торчит в будке, как попка, территорию обходит регулярно. Да и ждать-то пришлось всего ничего. Капризы твои необоснованны».
За воротами находился оазис благоденствия. Ровнёхонький асфальт тщательно выметен, аккуратные бордюрчики свежепобелены. Выложенные тротуарной плиткой пешеходные дорожки обрамлены густой изгородью подстриженных кустов. По обе стороны прохода выстроился почётный караул фонарей с круглыми матовыми светильниками. Изумрудно зеленел упругий английский газончик, богатой палитрой тюльпанов, нарциссов, пионов хвастались клумбы.
На фоне этого великолепия чужеродно смотрелся старенький помятый «Ford Mondeo», ютившийся на стоянке. А после того, как по соседству с ним припарковался сияющий крейсер «Jeep Grand Cherokee WG», убогость «фордика» стала ещё очевидней. В будние дни битому «корыту» запрещалось отсвечивать у главного входа, шхерилось оно на задах, возле хозблока.
«Приказать, что ли, вовсе не пускать его на территорию? – для выходного количество раздражающих факторов превысило норму. – Может, тогда скряга поменяет тачку? Или хотя бы помоет?»
Сотрудник ЧОПа подбежал, дождавшись полного закрытия ворот. Выправка, лексикон, манера доклада выдавали в нём бывшего военного.
– Утром, в соответствии с заявкой, приходили дворник и цветочница. Занимались исполнением служебных обязанностей. Убыли вместе в десять тридцать пять. В расположении находится начальник службы безопасности.
Катаеву всегда хотелось сказать служаке «вольно» или «благодарю за службу». Что там у сапогов полагается говорить нижним чинам, когда они тянутся во фрунт? Армейских примочек Сергей Альбертович не знал. От призыва на срочку он откосил по медицинской линии. В лохматые семидесятые это удавалось лишь самым башковитым.
– По-онял, – отвесил он барственный кивок и степенно пошёл к зданию, наслаждаясь благоуханьем цветов и птичьим щебетом.
Про безопасника служивый мог и не говорить. Раз тарантас Пшеничного тут, значит, и сам он в наличии. Тем более, что указание имел прибыть на личную аудиенцию.
16
22 мая 2004 года. Суббота.
11.30–12.30
Катаев любил устраивать импровизационные тесты. Реакция подчинённых на неожиданные вводные открывала потаённые черты характеров. Диагностика начальника СБ имела целью выявить, изгнал ли он из себя мента.
Приветственно махнув Пшеничному в коридоре рукой, Сергей Альбертович попросил его сделать кофе. В отсутствии секретаря подобные обращения звучали регулярно, и со временем безопасник перестал корчить в ответ недовольную мину. Добиться от его лица приязненного выражения пока не удавалось. Тем не менее, Катаев оценивал динамику положительно.
Сейчас подвернулся случай нажать на другую кнопку. В кабинете Сергей Альбертович удивился причине молчания своего сотового. Оказалось, сел аккумулятор. Не успел Пшеничный поставить перед шефом исходящую ароматным паром чашку, а тот уже протягивал ему мобильник.
– Иван Николаич, зарядник в правом верхнем ящике!
Пшеничный насупил брови, замешкался. Телефон принял с озадаченным хмыканьем. К столу двинулся вразвалочку, демонстрируя оказываемое одолжение.
Катаев внимательно следил за ним. Начальника СБ буквально распирало уязвлённое самолюбие.
«А всего лишь невинная просьба старшего по возрасту, – удивлялся Сергей Альбертович. – Чего же ожидать от более деликатного поручения? Интересно, это в нём офицерский гонор играет, или хохляцкая закваска?»
Безопасник опустился в кресло напротив босса.
– Себе кофейку тоже сообразите, – Катаев играл в демократа. – Что вы, как в гостях?
– Не хочу.
Отклоняя предложение начальства, Пшеничный пренебрёг правилами хорошего тона, не поблагодарил. Результат теста подтверждал прошлые наблюдения. Невзирая на все старания, безопасник трудно поддаётся дрессуре, может взбрыкнуть.
Пшеничный имел в активе Афган, Нагорный Карабах, осколочное ранение, медаль «За отвагу», семь лет службы в УР, троих детей от двух браков, судимость за серию квалифицированных мошенничеств и две кодировки от пьянства. После освобождения из «красной» зоны, никому не нужный, он мантулил на стройке подсобником.
Судя по надутому виду, парень забыл, из какой ямы его вытащили.
«Если видишь, как вода течёт вверх по холму, значит, кто-то отплатил добром за добро», – в сотый раз убеждался Сергей Альбертович в мудрости древних.
Впрочем, может он сгущал краски. Конкретных претензий к Пшеничному не было. Раздражало, что тот трудился без огонька. Как бы отбывая номер. Айкью его оказался невысок. Типичный середнячок. Вращаясь в милицейских кругах, Пшеничный регулярно добывал информацию тактического розлива. Стратегическая была ему не по зубам. В других правоохранительных органах безопасник общался с пешками. Никак ему не удавалось в той же прокуратуре завязать контакты с серьёзными кадрами, типа Кораблёва или Самандарова.
Чисто по-человечески Катаеву претила скаредность бывшего опера. С каждой копейкой он расставался драматично. Много усилий ушло, чтобы привить ему дресс-код уважающей себя организации – деловой костюм и галстук. При появлении в офисе в нерабочее время допускались послабления – рубашка, классические брюки, оба предмета гардероба – приличные и глаженые.
Реорганизуя год назад свой малочисленный управленческий аппарат, Катаев долго колебался прежде, чем назначить Пшеничного начальником службы безопасности. Сомнения насчёт его компетенции одолевали, но лучшей кандидатуры на горизонте не было.
Время таких башибузуков, как Олег Рожнов, на должностях секьюрити прошло. Олежка со своим криминальной биографией даже газульку[87 - Газовый пистолет (жарг).] не мог приобрести на законных основаниях, Пшеничный же без проблем выправил разрешение на огнестрельное оружие. Юридически он не судим. Лично Президент его помиловал за выполнение интернационального долга.
«Работать надо с теми людьми, которые в наличии», – всплыла в памяти избитая формула.
Аналитика закончилась с последним глотком кофе.
– Доложите ситуацию по Калачёву, – Сергей Альбертович вернулся в образ авторитарного руководителя.
Пшеничный озвучил свои достижения, памятуя о требованиях босса – не дублировать прежнюю информацию и не лить воду. Оттого уложился в минуту.
– Установлено точное место отсидки. Учреждение ЖХ-395/7. Адрес, – безопасник заглянул в блокнот, заложенный пальцем на нужной странице, – Мордовия, станция Потьма, посёлок Сосновый. Третий отряд. Трудоустроен в цеху по производству спецодежды. Документы на УДО подписаны отрядником, режимником, изучаются замнач по БОР.
– Переведите на человеческий язык, – Катаев проявил раздражение, наморщил нос.
Менты, действующие и бывшие, страдали любовью к тарабарским аббревиатурам.
– Заместитель начальника колонии по безопасности и оперативной работе.
– Раньше это зам по опер называлось? – не проведший ни дня в местах лишения свободы коммерсант щегольнул осведомлённостью.
– Так точно.
– Объясните мне, Иван Николаевич, на каком основании господин Калачёв претендует на досрочное освобождение? Он судим за особо тяжкое преступление, следовательно, должен отбыть две трети срока, – вникая в проблематику, Катаев получил консультацию у адвоката. – Две трети от семи лет будет в ноябре. Почему вопрос решается преждевременно?! Или в Потьме медведь – прокурор?!
На лице Пшеничного промелькнуло довольное выражение. Такой вопрос усач предвидел, подготовился к нему.
– Так кассация же изменила ему статью. С особой тяжкой на тяжкую ушли. Было соучастие в хищении оружия, стало незаконное приобретение и хранение. Одновременно срок скостили до пяти лет.
Сергей Альбертович подпрыгнул, словно в сиденье кресла сработал рычаг:
– Что за хохлома?!
– Вот копия кассационного решения, – начальник СБ выудил из нагрудного кармана сложенные вчетверо листы.
Катаев схватил бумаги, с поспешным хрустом развернул, вперился взглядом. Серая ксерокопия была полуслепой, глаза сломаешь.
– Почему я об этом только сейчас узнаю?!
– Мне не ставилась задача отслеживать приговор по Клычу, – Пшеничный запустил пятерню в буйные русые кудри, привычно их взъерошил.
Оснований виниться он не видел. Собственно, их и не было. Тем не менее, Катаев для порядка пробурчал:
– А инициатива на что? В голове не укладывается! Целый арсенал оружия у Вовы изъяли, и всего пять лет?!
– Сергей Альбертович, арсенал тогда у прапора нашли. А Клычу доказали только один ТТ и патроны. Это хорошо ещё, военный суд судил, наш бы меньше дал. Ему по двести двадцать второй[88 - Статья 222 УК РФ предусматривает ответственность за незаконное приобретение, сбыт, хранение, ношение оружия и боеприпасов.] почти максимум нарезали. Там шестерик – потолок во второй части.
Гендиректор переваривал крутую новость. С нею рухнули надежды решить вопрос с Калачёвым путём обращения в прокуратуру или к руководству УИН[89 - УИН – управление исполнения наказаний.] Мордовии.
Нацепив очки, Катаев принялся разбирать иероглифы ксерокопии. Вид он имел настолько глубокомысленный, будто всерьёз надеялся найти грубое нарушение закона, которое дезавуирует документ, смягчивший наказание рецидивисту.
– Мышкин кто такой? Прапор?
– У прапорщика фамилия – Костогрыз. Не перепутаешь. А Мышкин – работяжка какой-то, Калачёвский друг детства. Он хранил тэтэш-ник в своём гараже, по звонку подвозил в нужное место. Через него группа лиц получилась, а то бы у Клыча вообще не больше трояка вышло.
«Наглядный пример дела, пущенного на самотёк, – Сергей Альбертович, не улавливая смысла, по инерции вгрызался в громоздкую конструкцию судебного решения. – Но я физически не в состоянии уследить за всем лично! Весной двухтысячного в городе бедлам творился! Одна избирательная кампания стоила мне центнера нервов. С московскими ворами параллельно разруливал. И разрулил! Вова, сучок, под ногами вертелся, его закрыли. Очень кстати это вышло. Настоящий бонус выпал. Трещали все тогда, как сороки, наперебой: «Склад оружия, склад оружия! Оружейный барон!» Как тут не расслабиться?! Про приговор в газетах писали, по ящику сюжет был – семь лет строгого режима. Я на большее надеялся, но и семь недурно, когда они впереди. Какой следующий-то звонок был? Олежка Рожнов обрадовал – угнали Вову на дальняк, чуть ли не на Урал. Вот и ладушки! Четыре года пролетело, оглянуться не успел. Только хотел планово вопросом заняться, хвать, за спиной произошли процессы, о которых я ни ухом, ни рылом… Ладно, волосы драть не буду, причёску дорогостоящую жалко. Следует успокоиться и найти оптимальное решение».
Выглядело оно предельно просто.
– Условно-досрочное Клычу нужно зарубить.
– Так он в марте следующего года всё равно по сроку откинется, – Пшеничный брякнул первое, что пришло на ум.
– До марта дожить надо, – отмазку подчинённого Катаев парировал выкладкой банальной, но резонной.
– Мои действия?
– Через кого установил? – вместо ответа Сергей Альбертович тряхнул серыми листами.
– Человек один помог. Сотрудник «шестой» колонии.
– Значит, канал связи налажен? Хорошо. Выясни, какой конкретно чин в мордовской зоне решает вопросы. Как узнаешь, дуй в командировку. На месте убедишь мордву не принимать скоропалительных решений по осуждённому Калачёву. Деньги на представительские нужды получишь, готовь смету. Не наблюдаю воодушевления, Иван Николаевич! Чего приумолк? Я непонятно объяснил?
Безопасник действительно посмурнел, озадаченный наполеоновским размахом шефа.
Информацию он надыбал через начальника оперчасти учреждения ОТ-1\6, расположенного на территории Острожского района. Иван Иваныч Кафтанов оттрубил «кумом» почти двадцать лет, установив рекорд, достойный книги Гиннеса. Пшеничный с ним познакомился, когда работал в убойном. В ту пору колонии ещё не передали из МВД в Минюст, взаимодействие было теснее, чем у сиамских близнецов.
Если уж Иван Иваныч штамповал явку с повинной, она била в цвет. Одна такая явочка обернулась громким делом. Сидевший за бытовую мокруху крендель признался в серии убийств проституток. Девчонки числились в розыске как без вести пропавшие. В гнилостном виде двоих откопали на федеральной автодороге М7 «Волга». Место захоронения третьей плечевой[90 - Плечевая – проститутка, работающая на автомобильной дороге (жарг).] злодей указать не смог. Неделю катались с ним по трассе, прошерстили все лесопосадки вдоль обочины. Ноль по фазе!
Работа на один карман сделала отношения приятельскими. Когда в девяносто четвёртом Пшеничного арестовали, в «шестёрку» он не заезжал. После вступления приговора в законную силу из СИЗО ушёл этапом на Нижний Тагил. Но оперская смычка – не только душевный трёп за стаканом водки. Иван Иваныч помог тёзке без малейшей выгоды для себя, причём инициативно. Замолвил веское слово перед уральскими коллегами, и ментовская зона приняла очередного пассажира, как родного.
Сейчас Кафтанов, разумеется, знал, у кого состоит на службе экс-убойщик. Вслух «кум» Иван чужое ремесло не осуждал, но мерил жизнь допотопным деревянным аршином. Жуковатого[91 - Жуковатый – знакомый с преступным миром (жарг.)] коммерса Катаева со всей его челядью числил потенциальной клиентурой МЛС[92 - МЛС – места лишения свободы.].
Поэтому информация по Клычу далась Пшеничному не просто. Долго ему пришлось убеждать старого, что слив не навредит системе. Вчерашняя просьба выглядела пустяком в сравнении с вопросом, который предстояло накинуть.
– Иваныч, а к кому там в Потьме адреснуться, чтоб за взятку решить одно шкурное дельце?
Фактически начальник оперчасти «шестой» колонии должен выступить поручителем перед тамошним «кумом». Тот, возможно, и обрадуется шансу подзаработать, только вот Кафтанов ходатаем не подпишется.
У него принципы. Не искусишь его ни длинным рублём, ни зелёным долларом. Семьёй он не обременён, на прожитьё ему хватает жалованья. Об угрозах или шантаже нечего и думать, экстримом только себе навредишь.
Но при всём многообразии выбора Иваныч – единственный реальный выход на мордву. Как построить с ним диалог?
– Чего ты загрузился? Скажи чего-нибудь, обнадёжь начальство, – Катаев не любил долгих пауз.
– Сергей Альбертович, разрешите, я обмозгую ситуацию и доложу вам, – в надтреснутом голосе Пшеничного добавилось хрипотцы.
– Срок – до утра понедельника.
– Я за выходные с человеком не пересекусь. Он на Волге рыбачит. По телефону, сами понимаете, нельзя. Тру-удную задачу ставите, Сергей Альбертович.
