скачать книгу бесплатно
Лёньке это было даже интересно. Первые дни в тайге, и всё начинается с приключений. Черпак познакомил его с парнями из отряда, которые стояли в стороне от входа в правление. Почти все ребята курили. Без сигарет были только Лёнька и Черпак.
Девчонки стояли немного поодаль и о чём-то шептались, но дыма от сигарет из их кружка не исходило.
Вскоре подъехал грузовик с трупом, и Зиновий скомандовал занести труп в правление. Парни, подхватив носилки, погрузили в них труп и занесли внутрь, а за ними следом туда вошли и остальные ребята.
Труп лежал на столе, покрытом какой-то рогожей. В комнате, несмотря на открытые окна, было душно, и Лёнька ощутил непонятный приторный запах. Студенты, не обращая внимания на труп, стояли полукругом у стола, потихоньку переговаривались между собой.
Из соседней комнаты вышел невысокий мужичок в белом халате и, остановившись у трупа, спросил:
– Ну что, ребятки? Приступим?
Но в ответ была только тишина. Мужичок посмотрел на Зиновия и обратился к нему:
– Мне нужно два помощника. – Зиновий с готовностью кивнул ему. – Один будет мне помогать, а другой записывать, что я надиктую.
– Кто писать будет? – Зиновий оглядел застывших в молчании студентов.
Видя, что добровольцев не будет, он решил:
– Я буду ассистентом, а Катя будет писать.
– А чего это сразу я? – тут же возникла Катя.
– А у тебя самые лучшие конспекты и самый лучший почерк в нашей группе, – посмотрел на неё Зиновий. – Поэтому ты и писать будешь, – подвёл он итог своим словам, чем вызвал со стороны студентов одобрительные голоса.
– Правильно! – негромко подтвердил кто-то. – Я сам у неё не раз лекции передирал.
– Ладно уж, – недовольно согласилась Катя. – Где тетрадь?
– Да вот она, – протянул ей тетрадь патологоанатом.
Катя устроилась рядом с ним за небольшим столиком, а Зиновий, надев перчатки и белый халат, встал рядом с врачом.
Лёньке стало немного жутковато, когда мужичок в белом халате, взяв в руки скальпель, провёл им по человеческому телу.
Он сжался оттого, что никак не мог поверить, что вот так можно просто взять и разрезать человеческое тело. Корову, свинью – можно. Ведь это животные. Их много раз разделывали у него на глазах, а когда Лёнька повзрослел, то он и сам участвовал в разделке туш. А вот так чтобы человека разделать… У него в голове не укладывалось, как же это всё может произойти.
А произошло это очень просто, обыденно. Скальпель врача прошёлся от подбородка трупа до лобка. По помещению разнёсся обычный утробный запах внутренностей животного. Патологоанатом подрезал связки у горла и ещё где-то что-то внутри и вынул из человеческого тела, как обычный забойщик скота, горло с языком и лёгкими и поднял их над тазом.
Лёнька стоял сзади, за всеми ребятами, и только между голов впередистоящих мог видеть, что врач доставал из тела.
– А этот человек при своей жизни очень много курил, – услышал Лёнька его голос и, с интересом приподнявшись на цыпочках, старался рассмотреть, почему это так решил патологоанатом.
И на самом деле он увидел в руках врача нечто странное.
Когда разделывали свинью или быка, то лёгкие у животного были нежно-розового цвета. Здесь же в руках врача был какой-то осклизлый буро-коричневый кусок. Он с трудом напоминал лёгкие, только что вынутые из человеческого тела. Скорее всего, это было больше похоже на залежалый и заветренный кусок несвежего мяса. Сверху лёгкие были тёмно-коричневые, покрытые слизью, а к низу коричневый оттенок переходил в более светлые тона. И, наконец, где-то в самом низу лёгких просматривалась небольшая розоватость.
– Он был заядлым курильщиком, – продолжал врач, – через десяток лет, а то и раньше, у него бы были проблемы с лёгкими, и он бы всё равно умер от этого, но уже в мучениях. Так что будем справедливыми, – патологоанатом, подняв глаза, осмотрел студентов, – ему сейчас очень даже повезло, что он умер от отравления алкоголем во сне, а не в муках на больничной койке. – И он небрежно бросил в таз этот осклизлый кусок человеческого тела.
Лёнька заворожённо смотрел на выброшенный кусок мяса в тазу, а Зиновий, не обращая ни на что внимания, помогал патологоанатому вынимать остальные внутренности трупа, которые складывал в тот же таз, а кто-то из парней даже принялся отчерпывать кровь из тела.
Все свои действия патологоанатом сопровождал объяснениями, которые записывала Катя.
Студенты, как могли, помогали патологоанатому, а Лёнька всё никак не мог отвести взгляд от таза, в котором валялись останки этого человека.
Это был результат насаженной человечеству культуры. Пьянства и курения. Он никогда не задумывался, что безобидные сигареты могут сотворить с человеком такую страшную вещь. Он всегда думал, что курят многие, да и пусть курят. У ребят из его окружения и в городе, и в училище это было одним из признаков взрослости и независимости.
У них в школе курили только троечники и второгодники. Да к ним и отношение было соответственное. Куришь – значит мозгов нет. Они у тебя усохли. И на большее ты не способен. Твой удел быть троечником и неудачником. Если хочешь, то и кури дальше. Это твоё личное дело. Но если нарушишь законы, а ты их и в школе и так не соблюдал, посадят в тюрьму. А оттуда и выходят только вот такие, с такими чёрными лёгкими. И если и дальше будешь курить, то никогда не добьёшься каких-либо результатов. Ни в спорте, ни в жизни. Никогда не пробежишь за рекордное время стометровку. Не одолеешь дистанцию в десять километров на хорошей скорости. Не выдержишь даже пару раундов, а не то чтобы обычных три. Да и в футболе сдохнешь после первых же пятнадцати минут игры.
Папа у Лёньки курил постоянно. В его карманах никогда не переводились папиросы и сигареты. Карманы в его пиджаках и плащах всегда были полны просыпанного табака. По дому везде были раскиданы пачки папирос и спички. Мама на это не обращала внимания. Она всегда говорила, глядя на это безобразие:
– А что делать. Тогда это была такая мода. Мальчишки в то время рано становились мужчинами, кормильцами семьи. Вот и закуривали рано. Всё подражали своим бывалым отцам и фронтовикам. Ведь табак их и грел, и кормил. Их отцы прошли войну, и он помог им выжить. А вы не курите. У вас будет совсем другая жизнь. Не будет больше ни войны, ни голода. Всё будет по-другому. Счастливыми вы будете.
И они, три брата, поклялись, что никогда не будут пробовать эту гадость.
На следующий день после завтрака Зиновий подошёл к Лёньке.
– Слушай сюда, – безапелляционным тоном начал он. – Видишь этого парня? – Он указал на широкоплечего высокого парня, который вчера чуть ли не на равных говорил с Зиновием.
– Ну, вижу. – Лёнька посмотрел в ту сторону, куда указывал Зиновий.
– Будешь работать под его началом, – приказал он и крикнул: – Саша!
Парень обернулся, и Зиновий поманил его рукой:
– Иди сюда. Дело есть.
Саша не спеша подошёл к Зиновию и уставился на него:
– Чего надо? – В голосе Саши доброты не ощущалось.
Чувствовалось, что он недоволен таким обращением с собой. Но Зиновий, не обращая внимания на Сашины эмоции, приказал ему:
– Лёнька будет работать у тебя в бригаде.
– Пусть работает, если надо. – В голосе у Саши не было восторга от полученного приказания, а скорее какое-то безразличие.
– Саша у нас бригадир на строительстве гаража, – пояснил Зиновий Лёньке. – Он будет у тебя начальником. Понятно?
Его тон напоминал Лёньке училище, поэтому он, чтобы избежать дальнейших объяснений, согласился:
– Да, понятно всё. Под руководством Саши строить гараж.
– Отлично. – Зиновий удостоверился, что его приказ понятен, и отошёл от ребят.
Саша, осмотрев Лёньку с ног до головы и обратно, только буркнул:
– Чего ждать? Пошли. Без нас гараж не построят, – и, развернувшись, потопал к будущему гаражу.
Подойдя к стройке, Саша в двух словах объяснил Лёньке:
– Фундамент мы выкопали, а сейчас заливаем его бетоном. Потом зальём полы и будем возводить стены вон из тех брёвен. – Он указал на штабель брёвен, лежащих в отдалении. – Так что хватай тачку, иди к бетономешалке и будешь заливать опалубку. На обед я всех позову сам.
Больше не говоря ни слова, он развернулся и пошёл к бетономешалке. Чувствовалось, что Саша если что и говорит, то только по делу. В нём чувствовалась сила настоящего мужика, который просто так ничего не делает и зря слов на ветер не бросает.
Лёньке это небольшое общение с Сашей понравилось, и он, скинув куртку, подошёл к нескольким пустым тачкам, которые стояли поодаль.
Выбрав себе одну из них, он вернулся к бетономешалке, где уже завершали подготовку первой порции бетона.
Несколько парней таскали для неё цемент в мешках, засыпали внутрь барабана песок и заливали эту смесь водой, которую черпали из привезённой бочки.
Так и начался первый рабочий Лёнькин день.
Готовый бетон разливался по тачкам, и их по проложенным на земле доскам надо было быстро довести до места заливки и вылить бетон в уже подготовленную опалубку.
Работали парни быстро, без проволочек, даже оставалось немного времени передохнуть, пока готовилась очередная порция бетона в бетономешалке.
Не жалея себя, ребята носились как заведённые.
Но, несмотря на прилагаемые усилия, заливка опалубки происходила очень медленно.
Прораб каждый день приходил и смотрел, как работают ребята. По его виду было заметно, что темпами строительства он недоволен, что высказывал ребятам Зиновий вечером после планёрки у директора прииска.
Вскоре работы по заливке опалубки были закончены, и надо было начинать бетонировать полы и возводить стены из брёвен, которые были сложены в штабель рядом со стройкой.
По возведению бревенчатых стен ни у кого из студентов не было никакого навыка, поэтому эту работу прораб решил отдать бригаде армян, которые обещали сделать её намного быстрее и качественнее студентов.
Если студенты таскали бетон тачками, то армяне выровняли поверхность под полы гравием и разделили её досками на квадраты. В каждом квадрате насыпали по куче песка, перемешали его с цементом и, залив всю эту смесь водой, выровняли. Через три дня полы застыли и были готовы. То, что студенты делали бы неделю, шабашники сделали за три дня. Всем стало понятно, что шабашники работают лучше, но было обидно только в одном: а почему же прораб не подсказал ребятам применить такой метод? Ведь он же видел гонки на тачках и вымотанных от такой работы ребят. Или он это сделал нарочно? Студенты были недовольны таким отношением к себе.
Но работы надо было продолжать, а так как ни у кого не было никакого навыка строительных работ, то студентов было решено использовать на более дешёвых черновых работах. Их заставили копать канавы под фундаменты новой школы и поликлиники.
Глава четвёртая
Несмотря на недовольство ребят тем, что их используют как дешёвую рабочую силу для выполнения черновых работ, работали они от зари до темна. Только иногда, в некоторые дни, когда шёл сильный дождь, работы прекращались, но при мороси или небольшом дожде они всё равно работали.
Недовольных становилось всё больше и больше. Особенно в тот день, когда выдали аванс. Оказалось, что все получили сущие копейки, несмотря на обещанные рубли. Прораб закрывал наряды по минимуму, а так как расценки на работы, произведённые ребятами, были низкими, то они, соответственно, и получили гроши.
После получения аванса ребята вечером собрались в бараке и недовольно обсуждали результаты своей работы.
– Короче, – заявил один из студентов, рыжеватый Васька, – вы как хотите, корячьтесь за эти копейки, а я завтра уезжаю домой. Автобус уходит в девять утра, так что послезавтра я уже буду в Благе, и чхать я хотел на этот ваш стройотряд.
– Вот именно, – поддержали его ещё двое парней. – Чё это за ерунда! Пахали, пахали, а тут только на билет да на жратву напахали. Хорошо, что ещё на бутылку остаётся.
– Вот-вот! – Это уже подал голос недовольный Черпак. – Надо бы этому прорабу морду набить, тогда и результат будет другой.
– И не мечтай, – грозно прогудел бригадир Саша. – Кто недоволен, тот пусть уезжает, а я лично остаюсь. Чем без дела сидеть в Благе, я тут хоть немного, но подзаработаю. Зиновий обещал, что нам будет дана другая работа, которая будет оплачиваться намного больше.
Парни загудели с новой силой, кто недовольно, а кто и одобрительно, услышав слова Саши.
Лёньке было всё равно, сколько он заработал и что надо делать, чтобы заработать больше. Его задачей было отсидеться в стройотряде до конца августа, потому что второго сентября у него начинались занятия в училище и ему надо было обязательно быть там.
Парни ещё больше разошлись в своей полемике, когда из общей массы вылез Боря и предложил:
– А чё это вы тут насухую сидите. Давайте скинемся, и я в магаз сгоняю.
Такое предложение было встречено одобрительными криками, и вскоре Боря исчез с рюкзаком в руках.
Через полчаса он появился с довольной физиономией и потяжелевшим рюкзаком за плечами.
Парни дружно раздвинули кровати и, установив между ними стол, организовали немудрёную закуску. Кто-то сгонял в столовку и принёс картошки с хлебом, а Лёнька почистил селёдку и порезал лук.
Тут же зазвенели кружки, и через некоторое время от пессимистичного настроения, разброда и шатания в коллективе родилась единственно правильная мысль.
– Нам надо отдохнуть! Пусть Зиновий организует нам отдых! Надоело пахать с утра до ночи за копейки! – орали наперебой подвыпившие бойцы стройотряда.
Как будто услышав эти вопли, в барак зашёл Зиновий.
– По какому поводу гуляем? – недовольно осмотрел он присутствующих.
Кое-кто из ребят оробел, увидев своего начальника, и заткнулся, но Черпак с Сашей поднялись из-за стола и, обхватив Зиновия за плечи, усадили за стол.
– А ты выпей с нами, – дружески удерживали они его, – вот тогда мы всё и расскажем, – хотя Зиновий не очень-то и сопротивлялся.
Черпак в свободную кружку плеснул чуть ли не четверть бутылки и предложил её командиру.
– На, выпей. – Язык его немного заплетался, но голос был твёрдый и настойчивый.
Зиновий, приняв кружку и посмотрев по сторонам, опрокинул её в себя, а Саша на заранее приготовленной вилке передал ему кусок селёдки.
Закусив, Зиновий осмотрел притихших ребят и начал:
– Да знаю я, почему вы тут бузите. Мало заплатили? – Сделав паузу, он продолжил: – Конечно, мало. Работы-то неквалифицированные. Бери лопату и кидай куда подальше. Тут хоть как ни надрывайся, а много не выйдет. Но мы сейчас закончили все запланированные фундаменты, и дальше у нас будет совсем другая работа. Оплачиваться она будет намного больше. – Он замолк и с интересом поглядывал на ребят.
Парни хоть и были подвыпивши и возбуждены, но сидели тихо, обдумывая слова Зиновия.
– А кто не хочет, тот пусть уезжает. Никто никого тут не держит. Но! – Он поднял указательный палец. – В следующем и последующих годах он больше никогда в стройотряд не поедет.
– Да пошёл ты со своим стройотрядом! – гневно встрял в разговор рыжий Васька, который первым выявил желание уехать. – Я завтра же уезжаю! Кто со мной? – Он посмотрел на митингующих парней.
– Я тоже поеду, – тут же ответил один из них.
– Да и я тоже, – высказался другой.
– Хорошо, – посмотрел на них Зиновий. – Вас тут никто не держит. Стройотряд – это дело сугубо добровольное. Только не забудьте рассчитаться за форму, когда будете уезжать.
У бойцов стройотряда была форма, состоящая из брюк и тужурки из светло-зелёной хлопчатобумажной ткани, и носили они её с гордостью и шиком. Ведь не каждому было дано быть бойцом стройотряда. А бывалые ребята носили на ней многочисленные значки, говорящие, где, когда и в каком году они были бойцами стройотрядов.
У Лёньки такой формы не было, да он особо и не переживал об этом. Его дома ждала морская, курсантская форма, которую он носил с гордостью и с ещё большим шиком.
