скачать книгу бесплатно
– Выброска у тебя где? – проорал Колян офонаревшему матросу.
– Так вот же она, – растерянно протянул её Коляну парень из Манзовки.
Колян выхватил у него выброску и, распутывая её, побежал по трапу вниз на причал. Мы с Серёгой кинулись вслед за ним.
Между бортом и причалом было месиво из мазуты, палок, щепок и различного мусора. Среди этого срача виднелся спасательный круг, и в середине него просматривалась голова человека.
– Держи кончик, – прокричал Колян голове и бросил гашу в это месиво.
Увидев, что за гашу ухватились руки утопающего, мы начали тянуть его вверх. Хоть и худой был этот Васильич, но говна в нём было приличное количество. Втроём мы еле-еле вытянули его на причал.
Когда замазученное тело выбралось на край причала, то все бросились к нему. Но не тут-то было. Тело было скользкое и мерзкое от облепившей его мазуты. Руки непроизвольно с омерзением сами отстранились от него, а осклизлое тело только и мычало:
– Бля… Суки… Вы где шляетесь? Так и сдохнуть можно. – Откуда-то из-под слоя мазуты неслись невразумительные междометия.
Тело еле-еле поднялось и, шатаясь, побрело к трапу. Мы, онемевшие от такой благодарности, только смотрели ему вслед. А оно, оставляя за собой дорожку мазута, стало карабкаться вверх по трапу.
Колян только прокричал ему вслед:
– Смотри, с трапа ещё не навернись, – но тело Васильича разразилось в ответ благим матом.
Мы ещё немного постояли на причале, очистили от мазута выброску и разошлись по каютам.
Вот так и прошёл тот знаменитый вечер, когда мы спасали третьего механика и праздновали день рождения Вадима.
После того как меня в семь часов поднял вахтенный моторист, проснулся и Колян. Он со стоном перевернулся на своей кровати:
– Ой, башка что-то болит! Просто раскалывается.
Хотя он с нуля до четырёх стоял вахту, вид у него был такой, как будто он вообще не спал.
– Не могу больше, – стонал Колян. – Башка точно лопнет! Надо что-то выпить. Иначе сдохну.
Он выбрался со стонами из кровати, вышел в коридор и постучался в соседнюю дверь, к Серёге. Вскоре послышалось, как тот вышел и недовольно пробурчал:
– Чего надо? – Чувствовалось, что Серёга очень недоволен.
– Надо вот. Голова болит, – заискивающе, с страдальческими нотками в голосе канючил Колян.
После недолгого молчания послышалось:
– Сейчас.
Дверь хлопнула, и через минуту разговор продолжился:
– Всё, иди, я тут занят. – Голос Серёги был уже добрее.
Колян ехидненько поинтересовался:
– Ну и как работалось этой ноченькой?
Серёга уже со смехом выпроваживал не в меру любопытного Коляна:
– Иди уже, иди. Я тут ещё немного поработаю и приду на разводку. Если Степаныч что-нибудь спросит, то прикроешь меня, – уже попросил он Коляна.
– Не боись! – бодро ответил тот и через секунду вернулся в каюту с початой бутылкой.
– Вставай, – толкнул он меня и гордо потряс добычей перед моим лицом.
Делать нечего. На работу всё равно бы пришлось вставать. Мы уселись за столом и посмеялись, как это Серёга умудрился «проработать» всю ночь.
Ну, ладно, не наше это дело. Разлили водку по стаканам, морщась от отвращения, выпили и закусили вчерашними остывшими пельменями. После чего я начал собираться на работу.
Иван Степанович, посмотрев на наши опухшие физиономии, сакраментально изрёк:
– Чё, уже успели нажраться? Смотрите у меня, чтобы сегодня работа была! После обеда будем начинать чистить ресивер, а пока идите и вскрывайте его! Подготовьте весь инструмент для чистки.
Вскрыть горловины не составило особого труда. На каждой горловине было по двенадцать гаек. Открутив их, мы притащили вёдра, скребки, робу и сели в ожидании Ивана Степановича, что же он нам ещё прикажет. Лезть сейчас в ресивер, или не лезть, или сделать всё это после обеда? А лезть туда страшно не хотелось.
Двигатель после закрытия на нём воды обогрева ещё полностью не остыл. Потому что обогрев двигателя был закрыт только вечером. Обычно на стоянке температура на нём поддерживалась около шестидесяти градусов, а сейчас она была ещё в пределах сорока.
Я засунул голову в открытую горловину. Ой-ой-ой! Сколько грязи там было! Ой-ой-ой! Вид такой «красоты» напрочь отбил у меня желание посещать столь прекрасное место, а особенно с бодуна.
На разводке пришлось рассказать Ивану Степановичу о «травме», полученной вчера Вадимом. Иван Степанович был человек с понятиями, поэтому он постучался к Вадиму в каюту и в полуоткрытую дверь сказал тому, чтобы Вадим сегодня отдыхал.
Сидим, понурясь, втроём и ждём дальнейших приказаний в курилке. Лезть в ресивер неохота.
Серёга предложил:
– Что это мы тут сидим? Пошли. На палубу выйдем. Воздухом подышим. Да и прохладнее там.
Выходим на палубу. Солнышко светит. Тепло. Ни ветерка. Хорошо!
Вдруг смотрим – мама родная! На наш борт поднимаются по трапу три девушки. Брюнетка, блондинка и рыжеватенькая пампушка.
Что надо этим девчонкам у нас на судне? Мы с интересом наблюдали за ними.
Девчонки, скромно поднявшись на палубу, обратились к вахтенному матросу:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, девушки, – важно ответил вахтенный.
Нечасто это нашему Ваньке из Манзовки приходилось встречать таких прелестных созданий. Его от гордости аж раздуло.
– Чё это вы к нам пожаловали? – Важность из него так и пёрла.
– Мы бы хотели увидеть старшего механика, – скромно произнесла одна из девчонок, первой поднявшаяся на палубу.
– Но его сейчас нет на судне. Он уехал во Владивосток, – так же важно ответил Ванька.
– Тогда нам нужен тот механик, который его заменяет, – не отставали от вахтенного матроса девушки.
– Это у нас второй механик, – так же важно выдал из себя матрос. – Вот он-то сейчас здесь. – Лёха, – крикнул он в нашу сторону, увидев наши любопытные физиономии. – Отведи-ка девчонок ко второму механику!
Я тут же услужливо подскочил к визитёршам.
– Пойдёмте, девушки. Я покажу вам каюту второго механика, – предложил я, прикрывая таким вежливым обращением своё любопытство к девушкам.
Войдя в дверь надстройки, я поднялся по небольшому трапу вверх на одну палубу и прошёл к каюте второго механика. Девчонки следовали за мной, и, постучав костяшками пальцев о косяк открытой двери, я осторожно спросил:
– Иван Степанович, вот девчонки пришли к нам. И очень хотят вас видеть.
Из глубины каюты раздался удивлённый голос Ивана Степановича:
– Да? Какие такие девчонки?
Послышался звук отодвигаемого стула, и на пороге каюты появился Степаныч. Он внимательно осмотрел визитёрш, толпившихся за моей спиной.
– Ну, если пришли, то пусть тогда заходят. – И он, немного отступив вглубь каюты, пропустил их.
Иван Степанович был невысокого роста. Если у меня метр семьдесят, то он был на полголовы ниже меня. Маленький, кругленький, толстенький, лысенький, как шарик. Он «катался» по машине и всё знал про неё, родимую. До малейшего винтика. На любой вопрос, с каким бы я ни обращался к нему, он всегда давал исчерпывающие, обстоятельные ответы. Машину он знал досконально.
Своим особенным взглядом механика, которым определяют готовность механизмов к работе, он окинул девчонок:
– Ну и что это вы, девушки? Хотите поработать, что ли? Или по какому другому вопросу прибыли к нам?
Самая бойкая из них, брюнетка, пылко начала:
– Вы знаете, мы студентки кораблестроительного факультета политехнического института, который находится во Владивостоке. У нас сейчас началась практика.
Иван Степанович внимательно, не перебивая брюнетку, смотрел на девчонок, но когда заметил мою любопытную физиономию, всё ещё торчащую в проёме двери, то скомандовал:
– Лёха, ну-ка исчезни! – а потом уже вежливо продолжил девчонкам: – А вы, девушки, проходите, садитесь. Сейчас мы с вами побеседуем и решим все ваши вопросы.
Я вышел, а девчонки, пройдя в каюту, уселись на указанный им диванчик. Каюта второго механика тоже была не ахти какая огромная. Но всё равно там можно было хоть спокойно разойтись трём человекам.
Я вышел в коридор, но из любопытства остался стоять около двери.
По морской традиции моряки двери в каюту никогда не закрывают. Ни в море, ни на стоянке, если они находятся на судне. Это потом уже стали закрываться двери, когда появились пираты, а в портах воры. А тогда, в те спокойные советские времена, двери в каютах вообще ни у кого не закрывались.
Проснулся – дверь открыл, значит, можно заходить. Если дверь закрыта – значит, спишь или на берегу – не заходи. Дверь в каюте Иван Степановича оставалась открытой. Поэтому я сделал вид, что вышел, но сам остался около двери, чтобы послушать, как будут развиваться дальнейшие события.
Одна из девушек – судя по голосу, брюнетка – продолжила свой рассказ:
– У нас сейчас началась практика.
– Ну и что же это за практика такая для девушек? – послышался вкрадчивый голосок Ивана Степановича. Как будто это кот мурлыкал после съеденной сметаны. – А бумаги об этой практике у вас есть?
– Да вот они. – Послышался шорох разворачиваемых листов бумаги. – Практика у нас на целый месяц, – продолжала брюнетка. – Вот и направили нас из пароходства к вам. Вот наши паспорта, вот документ о том, что мы направляемся из пароходства к вам на практику.
– Ну да. Да-да-да. – Послышался скрежет пальцев по коже. Иван Степанович всегда так зверски чесал лысину, когда начинал интенсивно думать о пришедшей проблеме, которую надо было срочно решить.
Он что-то мычал и ходил по каюте, а потом загадочно произнёс:
– Девушки, но вы, вообще-то, знаете, что такое море?
В каюте воцарилась небольшая пауза, которую прервал сам Степаныч:
– Ну как же вы на целый месяц пойдёте с нами в рейс? Это же будут шторма, морская болезнь, нехватка воды. Да мало ли что может произойти в море? Может быть, даже и кораблекрушение.
На такую проникновенную речь брюнеточка нежным голоском прервала Степаныча:
– А вы знаете, может быть, мы с вами как-то договоримся об этом, чтобы избежать таких приключений? Вы нам напишите, что мы эту практику тут у вас проходили, а мы тогда в рейс и не пойдём.
– Каким образом вы это себе представляете? – уже не на шутку возбуждённо переспросил её Иван Степанович. – Вы же должны отработать свою практику! – повысил он голос.
– А вы напишите нам такую бумагу, что мы прошли у вас такую практику, и печать поставьте, а потом и распишитесь, – мило упрашивала его брюнетка.
– Так я же не капитан, чтобы расписываться, – выставил контраргумент Степаныч, чтобы отвязаться от девчонок.
– Но печать-то у вас есть? – настаивала на своём брюнетка.
– Печать есть, – немного подумав, согласился с таким доводом Иван Степанович.
– А у нас в институте капитанскую подпись никто не знает. Так что какая разница, кто подписал? Лишь бы печать была, – наивно подытожила свои рассуждения собеседница Степаныча.
Опять послышался скрежет пальцев на затылке Ивана Степановича. Он долго молчал, расхаживая по каюте, отчего-то тяжело вздыхал, а потом уже решительно выдал созревшее решение:
– Так, девочки, я, вообще-то, с этим согласен, но только с одним условием.
– С каким условием? – уже дружно, в один голос, чуть ли не выкрикнули девчата.
– Вот если вы почистите ресивер главного двигателя, то я подпишу все ваши бумаги. Стоять мы здесь у причала будем ещё неделю. Может, за неделю и управитесь. Работы там много. Работа, конечно, не ахти какая сложная, но грязная, – честно сознался он. – И её надо обязательно сделать в течение стоянки, – подытожил Иван Степанович.
Девчонки в один голос стали заверять его:
– Да сделаем мы, сделаем эту работу.
– А если мы её сделаем, то вы потом подпишите нам бумаги? – Это опять был голос брюнетки.
– Потом всё вам подпишу, родные вы мои, – уверенно подтвердил Иван Степанович.
Неожиданно из каюты послышался хлопок ладони по столу, и Иван Степанович громко прокричал:
– Лёха, заходи! Я слышу, что ты там сопишь. Иди сюда!
Я зашёл в каюту, и Иван Степанович полез в свой заветный ящичек с ключами.
