скачать книгу бесплатно
Недействительность. Или «эффект Манделы» для начинающих
Евгений Макарихин
Автор с научных позиций, непредвзято приступил к тому, что отрицается и шельмуется с официальных позиций как «ложные коллективные воспоминания» и воспринимается многими лишь как предмет для констатаций, вызывающих чудовищный когнитивный диссонанс.Исследование так называемого «эффекта Манделы» опирается на публикации многих замечательных блогеров, занимавшихся и занимающихся им, и представляет собой попытку методолога науки обобщить имеющееся и рассмотреть пути дальнейшего развития темы.
Недействительность
Или «эффект Манделы» для начинающих
Евгений Макарихин
© Евгений Макарихин, 2023
ISBN 978-5-0056-4679-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Авторское предисловие
Автор хотел бы никогда не обретать повода написать эту книгу, не узнавать о фактах, приведших к потребности изложить нечто в объёме монографии, не соприкасаться с феноменом, исследуемым в ней. Это было бы замечательно.
Многие из тех, кто столкнулся с вещами, о которых пойдёт повествование, вводящими как минимум в ступор, а как максимум в ужас, поступили просто: сделали вид, что их не существует. Так, действительно, легче.
К сожалению, уровень и, самое главное, стиль образования, полученного автором, не дали шанса отставить тему, отмахнуться, решить: «Зачем мне эта головная боль» – и списать непознанное на своё и чужое беспамятство.
Все лабораторные работы и т.п., которые автор проделал когда-то, всё, что он узнал о том, как развивается естественная наука, производящая надёжные знания, дало основание не относиться к научной этике наплевательски.
Присутствие чего-то неудобного и неприятного всё равно надо признавать; это первый шаг для того, чтобы начать адекватно осмысливать окружающий мир и справляться с проблемой; вечно бытовать в иллюзиях не получится.
Там, где неведомое, непонятное, где факты опровергают теорию и требуется строить её дальше или заново, совершать первые шаги, пусть это будет выглядеть наивно, без пафоса и надувательства щёк, – надо постараться.
Будучи дипломированным методологом науки, автор решил, что позиция «играющего тренера» имеет место быть; иногда необходимо делать здесь и сейчас, а не только писать и говорить о созданном кем-то когда-то.
В мире, где истинна уже только относительность всего, а последние крохи знаний в головах перетекают в ведение всемирной сети, и так предостаточно интеллектуального безделия и отлынивания от любого повода к развитию.
Поэтому перед вами эта книга. Она не даёт спуска в том отношении, что приемлемо «познавать, развлекаясь»; увеселительной прогулки не получится, будет страшновато, но это не воля автора – выбрать жанр научного «хоррора».
Сам предмет, а именно изменения, которых в принципе не может быть, обусловил подход: разбираться с чем-то абсолютно недопустимым – это не цирковое представление. Дедукция нам в помощь; начнём расследовать…
Введение
Данное исследование так называемого «эффекта Манделы» опирается на публикации многих замечательных блогеров, занимавшихся и занимающихся им, и представляет собой попытку методолога науки взглянуть на феномен, уже «стоя на плечах гигантов», говоря словами Ньютона: обобщить имеющееся и рассмотреть пути дальнейшего нормального научного развития темы.
Впервые об «эффекте Манделы» заговорили в 2010-м году: между участниками конвенции «Dragon Con» в США разгорелся спор о биографии легендарного борца с апартеидом Нельсона Манделы. Вопреки фактам, отдельные люди утверждали, что Мандела никогда не был президентом ЮАР и скончался в тюрьме в 80-х годах прошлого века, – хотя до его кончины оставалось ещё три года. Спустя некоторое время исследовательница феномена Фиона Брум, принимавшая участие в дискуссии, отыскала свидетелей похорон первого президента ЮАР из числа узников тюрьмы Полсмур в Кейптауне, пересказывавших некрологи из газет. С тех пор участившиеся случаи массового проявления «ложных воспоминаний» называют «эффектом Манделы», хотя речь уже в малой степени идёт о «лжи» и чьих-то биографиях. Текущие наблюдения за материальным миром, инфосферой и эстетическим контекстом нашего существования предоставляют гораздо больше почвы для сомнений в завершённости и статичности прошлого, а также «действительности» настоящего…
Автор лично впервые столкнулся с эффектом (безо всякой массовости) ещё в 2012-м году, хотя до 2019-го года и не подозревал о его общественном формате. Когда ездил в Венгрию в 2011-м году, там довелось пить пиво «Hoagaarden» (название напитка спустя месяц после приезда из-за границы было вписано в путевые заметки, так что это не голое воспоминание, это чёрным по белому, «не вырубишь топором»…), пшеничное, нидерландское. Оно очень понравилось, и в жаркие дни следующего года, находясь в России, автор, который видел издалека в магазинах, что такое пиво есть и у нас, наконец обратился к покупке. Поиски на полках супермаркета поставили в недоумение: пиво было, абсолютно по всем приметам и деталям именно такое, но наименование отличалось на одну букву – «Hoegaarden». Автор начал выяснять на кассе, что же это, то или не то, но продавщица ничего не смогла прокомментировать. Купил, попробовал – то самое. Обыскал весь Интернет на предмет старого названия, но после многих часов поисков нашёл лишь упоминание, что бывают… фруктовые вина «Hoagaarden», и более ничего. После этого, до 2019-го года, несколько раз покупал «Hoegaarden», убеждался, что со вкусом и качеством всё стабильно, и только задавался вопросом: а с буквой-то «а» что было не так? Чем не понравилась? Почему переименовали?.. Снова искал в Интернете, там людей спрашивал… Итог – «всегда было Hoegaarden»; почему же автор помнил, что не всегда?..
Насчёт Нельсона Манделы автор был и остаётся уверен, что тот дожил до 2013-го года, вопреки всяким нытикам, – так что на негативную чушь каких-то недообразованных американцев несколько лет внимания не обращал.
Но в 2019-м году, как-то ранней весной, случайно наткнулся в Интернете на публикацию об изменении эмблемы VolksWagen, – не дизайнерами на автопредприятии, не заявка о грядущем ребрендинге, а… сразу вообще вокруг, в металле. Автор, с детства собиравший в альбомы вырезки из авто-рубрики журнала «Наука и жизнь» и обладающий крепкой памятью большого объёма (обусловленной синдромом Аспергера), после прочтения этих глупостей вышел из дому по своим делам, на всякий случай высматривая автомобили соответствующей марки: надо же было убедиться в необоснованности заявлений отдельных свихнувшихся или паникующих блогеров. И увидел то, что заставило задуматься, вплоть до необходимости выразить свои мысли в книге. Пришлось снова и гораздо более обстоятельно погрузиться в Интернет…
Там автор узнал: «эффект Манделы» – это феномен, связанный с коллективной памятью, когда много людей помнит определённые событияне такими, как их сейчас описывает официальная история. Люди клянутся, что читали и видели своими глазами, узнавали самостоятельно, учили в школах и университетах совсем не то, что видят или слышат сейчас. Похоже на странное коллективное помешательство.
Для сравнения: вам скажут, что японцы первыми высадились на Луну. Как вы отреагируете? Скажете: ложь! И будете уверены, что это ложь. Потому что первыми там были американцы в 1969-м году; событие задокументировано, фильмы, книги, фото… И будете правы! Теперь другой пример: вам скажут, что Хрущёв никогда не произносил знаменитую фразу «Мы вам покажем Кузькину мать» и не стучал ботинком в зале ООН в 1960-м году. Как вы отреагируете? Вы также скажете: ложь. И будете уверены, что это ложь. Потому что это событие тоже хорошо задокументировано, – фильмы, книги, фото… Но… Вы неправы. Нет более никаких доказательств этого факта. Они исчезли, как и видео с ботинком со всех ресурсов. Никакие видеосервисы, ни даже архивные видео из домашних библиотек больше не содержат данное видео. Их «вырезали». Но каким образом, почему и зачем?..
Таким образом, выяснилось, что одним африканцем дело не закончилось. «Эффект Манделы» начал множиться. С начала 2010-х г.г. до сегодняшнего дня зафиксировано множество аномалий в недавней истории; если раньше эффект распространялся только на англоязычный сегмент мира, то вскоре добрался и до русскоязычного, затрагивая литературу, фильмы, графику и др.
Как отмечают блогеры, плотно занимавшиеся данным феноменом, первый зафиксированный его всплеск произошёл в 2012—2013 годах, но для большинства остался незамеченным (впрочем, автор столкнулся с ним на самом раннем этапе, – но попросту остался на несколько лет в растерянности со своим частным «неправильным воспоминанием»). Вторая волна пошла в 2015—2016 гг. и была сильнее. Три года спустя тряхнуло очень серьёзно: ситуация с эмблемой Volkswagen поставила вопрос о «манделизации» окружающего мира перед очень многими «неверующими».
По понятным причинам, так как эффект касается человеческой памяти, опершись на формальные признаки «расстройства», – но по факту совершенно необоснованно – за него взялись психологи (вкупе с нейрофизиологами), чтобы дать отповедь растерянным гражданам, память которых не сходится с реальностью… Хотя вовлечение их в дискуссию по данному эффекту обоснованно не более, чем обращение на заре изучения электричества – когда развлекались тем, что десятки людей брались за руки и по замкнутому «хороводу» разряжалась «лейденская банка» (примитивный конденсатор трёхсотлетней давности) – в первую очередь к докторам, раз уж люди падают в судорогах и испытывают боль. Да, болевые ощущения от невидимого внутреннего удара; но явление-то не об этом, а об электрической цепи, токе и проводимости.
Что же говорит официальная наука? «Эффект Манделы» – это конфабуляция, парамнезия, то есть психопатологическое явление ложной памяти, когда человек убеждён, что некие вымышленные события происходили на самом деле. Тем не менее учёные не в состоянии объяснить, почему такие воспоминания, которые касаются событий общеизвестных, исторических, географических, астрономических, зоологических, анатомических, художественных, литературных, архитектурных и др., могут наблюдаться порой у десятков миллионов землян, живущих в самых разных концах света.
Вот факт любого рода; внешний вид объекта; наименование персоны и отношения собственности, авторства; образ и речь персонажа из кинематографа; фраза, поэтическая или песенная строка; поза или жест из живописи и скульптуры и т. п. Они были демонстрируемы годы и десятилетия, иногда нескольким поколениям людей. Помимо этого, они уже отражены в различных карикатурах и пародиях, имеют реляции в кино-, телепродукции и в театре, в анекдотах и мемах, полиграфии и сувенирах и др. И вдруг – «в действительности было не так, как на самом деле», перефразируя Ежи Леца… Внезапно, свежо и непредсказуемо.
Конечно, такое количество «несогласных» (и даже, наверняка, какие-никакие, но всё же нестыковки и зафиксированные капризы реальности у сотен миллионов людей, молчащих по данному поводу) – это не все 8 миллиардов населения планеты. Блогеры свидетельствуют, что конформизм, культурная разрозненность, беспамятство и индифферентность по большей части торжествуют, и объяснять среднестатистическому человеку явление «эффекта манделы» сейчас – всё равно что пытаться донести до обывателя степень разрушительности ядерного оружия до первого его испытания. «Я точно не помню» – статистически самый частый ответ в опросах по поводу тех или иных проявлений эффекта, а значительная часть социума полностью согласна принимать то, что ей предложат прочитать и увидеть в официальных источниках информации (в которых явление, собственно, и отмечается, поэтому они сами должны быть объектом контроля, а не источником для бездумного потребления). Объединение небезразличных, «точно помнящих» и опора на них – единственный вариант дальнейшего развития темы. Интернет в этом плане сработал.
Собственно, отсюда можно начинать реализовывать программу научного исследования, ровно так же, как начинали в первой половине 17-го века: сбор данных, раздача наименований, первичное выделение свойств и характеристик, классификация. Выявление спектра возможных объяснений для отнесения изучаемого явления к определённой научной сфере. Выдвижение гипотез, сравнительный их анализ, определение приоритетных из них по объяснительной силе, возможности их верификации и фальсификации; отсеивание непригодных вариантов… Только так. Других, обходных путей у нас нет. Выковать знание научного качества по-иному, обхитрить реальность не получится, — в силу весьма скромных познавательных характеристик Homo Sapiens.
Необходимо пояснить некоторые методологические вещи, выводящие разбирательство детективного характера на уровень настоящей науки. Верификация – это когда для гипотезы предлагают определённый экспериментальный способ подтверждения, с одним маленьким «но»: с тем, что способ корректен, научное сообщество в лице наиболее компетентных в данной сфере (в какой – для этого и надо изначально отыскать специфическую принадлежность явления) лиц должно согласиться. Тем не менее, увы, обнаружение фактов, говорящих в пользу гипотезы, – дело нехитрое, так как вообще любой факт может быть подтверждением многих вещей, свидетельствуя в пользу того и этого (порой становясь основой нескончаемой риторики и демагогии) … Поэтому, по сути, верификация – фактологическое подтверждение того, что гипотеза может работать, стать теорией; допуск и не более. Ограничиваться только ей нельзя; нужны более жёсткие приёмы, чтобы вырабатывать научное знание; к ним относится т.н. «фальсификация». Это, в данном случае, не подделка или подтасовка чего-либо; просто такая неблагозвучная для русского уха терминология сложилась… Это критический заход с другой стороны, ещё более значимый, чем верификация: не pro, а contra. Фальсификация – это когда предлагается (оптимально, если сразу самими авторами гипотезы) определённый способ её опровержения, желательно также согласованный с научным сообществом. Если в ходе проверки выясняется, что гипотеза не опровергнута, если она выдерживает испытание, – тогда перед нами действительно серьёзная заявка, кандидат на работающую теорию. Фальсификация (в нашем словаре) — подтверждение того, что гипотеза, став теорией, породит знание, достойное звания «научное», а не просто мнение и словоизвержение.
Не все из вышеуказанных моментов и этапов будут следовать строго один за одним, – неизбежны и возвращения, и повторы, – но они обязательно будут присутствовать в исследовании системным образом и вести к результату.
В рассуждениях автор, как методолог науки, намерен эффективно применять такую вещь, как мысленный эксперимент. Роль этого инструмента в развитии науки обычно не выставляется напоказ, хотя применялся он много и успешно.
Ещё до эпохального спора Нильса Бора и Альберта Эйнштейна, этой почти сорокалетней «дуэли на мысленном эксперименте», откуда взялось «открытие» Галилея об одинаковом ускорении при падении любых тел на Землю? Шарики катал и бросал?.. Раскроем карты: он, может быть, вообще плотность воздуха оценивал… Фактически же – ещё за несколько десятилетий до того другой итальянский мыслитель в уме прикинул: «Если тяжёлые и лёгкие тела падают (ускоряются) с разной скоростью, тяжёлые быстрее, а лёгкие медленнее, – то что будет, если мы тяжёлое и лёгкое тело свяжем верёвкой и бросим? Это мы формально бросаем единое более тяжёлое тело, поэтому соединённые тела должны падать ещё быстрее, чем одно тяжёлое? Или лёгкое тело будет притормаживать тяжёлое в его падении и скорость в итоге будет компромиссная?..» Подумал-подумал – да и принял результат своего мысленного эксперимента, который вполне сошёлся с материальной реальностью. И Галилей уже знал об этом виртуальном опыте…
Самое важное, с точки зрения автора, – не снижать планку, не отступать от принципов: с самого начала определимся с тем, что знание никакого качества, кроме естественнонаучного, нас не устроит. Оно должно давать однозначные ответы (такие, как, например, ответ на вопрос «Если человеку отрезало руку, может, она снова отрастёт?»; нет, не отрастёт), формировать замкнутый теоретический комплекс однозначных причинно-следственных связей (без каких-либо «а может быть поэтому или ещё потому; а приведёт к тому, или к другому, или к третьему…»); обладать прогностической и эвристической силой; давать возможность если не вычислений, то, по крайней мере, точных численных оценок; годиться как актуальное знание не локально – то есть не в России в это десятилетие в отношении того-то в соответствии с политической ситуацией – а без ограничений, в любой исторический момент, в любом месте и для любых проявлений феномена.
Наименование эффекта
Отметим для начала то, как стартовать в научном исследовании нельзя – но как гуманитарии всё же поступили. А именно: что за извращение было и до сих пор имеет место в терминологии, описывающей «эффект Манделы», – «массовые (коллективные) ложные воспоминания»?.. Что за предвзятость с обязательным ожидаемым враньём, причём от… общественности?
Почему бы тогда сразу не использовать прилагательное «отвратительные»? Это ещё жёстче предзадавало бы отношение к феномену.
Такой «лютый хейт», говоря современным молодёжным языком, в истории науки и познания бывал разве что при идеологическом противостоянии двух систем, социалистической (коммунистической) и капиталистической. В конце 1940-х – первой половине 1950-х годов советскому учёному полагалось говорить «буржуазная лженаука генетика», «буржуазная лженаука кибернетика» и просто отвергать их. К чему это привело? К отставанию на годы и десятилетия. Чем обзываться – лучше непредвзято изучать, развивать, продвигать познание явлений; неужели это может быть кому-то непонятным?
Автор предлагает перевести прозвище эффекта в нормальное научное наименование, в то, чем он по сути является, дать ему адекватное определение. Это эффект формально-эстетической мутации реальности, направленный из прошлого.
1. Почему формально-эстетическая? Потому что фиксируемые изменения в подавляющей массе касаются отнюдь не жизненно важных вещей, не денег, не экономики, не энергетики, не ВВП, не ВПК и т. п. и не влияют на материальный ход истории в наше время. Кстати, здесь находится одна из точек опоры неверующих в эффект (и оскорбляющих чувства верующих): мол, «что вы нам несёте ерунду про какие-то мелочи из старых кинофильмов, мультфильмов; да кто это помнит, кому это интересно…».
Ну, клипсы у актрисы такой-то в фильме таком-то обновились, по вашему мнению, – какая разница? Сюжет же не поменялся?.. Ну, звали сказочную героиню, допустим, Акюдаг, а стала она Анидаг; от этого что, мир перевернулся?.. Вот если бы в городе-миллионнике неожиданно исчезло или появилось метро – а губернатор молчит – все засвидетельствуют; или в сети напряжение вместо вчерашних 220 вольт сегодня станет 110, а кто-то будет утверждать, что оно всегда было 110, – было бы ощутимо и курьёзно. А от того, что на государственном флаге Советского Союза к серпу и молоту добавилась звёздочка – что, от этого СССР не развалился, что ли?.. Даже от того, что количество мест в автомобиле, в котором убили Кеннеди, мутировало с 4 до 6, – от этого же президент не выжил?..
2. Почему мутации? Потому что глубинных, броских, радикальных изменений обычно не происходит, – даже учитывая то, что, в основном, они и так касаются вещей поверхностных. Меняется форма чего-то, линия, окраска; корректируется несколько букв, слов, мелочей, деталей, – а основное остаётся.
Ну, ходил мультперсонаж в штанах на лямке – теперь её нет; видимо, святым духом элемент одежды теперь удерживается, без пояса. Но ведь не пропали же штаны совсем, как и сам персонаж?.. Ну, скорректировалась эмблема у автомобиля, но от этого же количество лошадиных сил в двигателе и мест в салоне не изменилось…
Отдельные читатели первых версий данного исследования были в претензии относительно выбора слова «мутация», вместо которого можно было использовать, например, «апдейт». Мол, «мутация» – странновато и сбивает со смысла… Но, в свою очередь, по мнению автора, свежий для русского языка термин из сферы компьютерного софта, знаменующий обновление (update), кажется не слишком адекватным ситуации. Позитивные коннотации, которые он несёт, совсем не к месту: происходит изменение реальности – не специально к хорошему; просто изменение, затрагивающее примитив, совсем далёкий от микросхем… Причём зачастую оно качественно ухудшает нечто, так что имеет место скорее «деградейт», чем «апдейт». Нас не ждёт никакой новый прекрасный мир; только недоумение, растерянность, непонимание и неверие… Также рамки «апдейта» никто не ограничивает, это может быть масштабное изменение; а вот «мутация» даёт требуемое ощущение, что изменения затронули лишь небольшую, некритичную, порой еле заметную часть чего-то, едва достойную внимания.
В общем, автор не намерен отказываться от абсолютно нейтрального термина ради упрощения восприятия исследования теми, кто чересчур много «сидит в компьютере» (или плохо воспринимает корень русского слова «муть», не имеющего отношения к делу).
3. Почему реальности? Потому что об этом и речь. В определении «коллективных ложных…» содержится противоречие в самом себе, sui contradictionem, и как раз психологи и нейрофизиологи должны бы первыми учесть соображения, ставшие уже народной мудростью: «Если бы мы с ума сошли – то не оба сразу. С ума поодиночке сходят. Это только гриппом все вместе болеют». То есть: отдельно взятый человек может иметь сколь угодно дырявую память, частные воспоминания, обросшие ошибками, приукрашиваниями, провалами; вообще кашу в голове. Это пожалуйста. Но если целая группа указывает на отдельные изменившиеся вполне конкретные элементы этой «каши», одновременно, – и не 5—10 человек, а намного, на несколько порядков больше, – это «звоночек». Признак объективности явления налицо. Массовая констатация «А король случайно не голый?» с вероятностью 99,9…% означает, что высокопоставленное лицо действительно не одето, а не то, что население государства абсолютно синхронно подослепло или свихнулось.
«Массовые заблуждения», «коллективные ложные…» – это может быть приемлемо лишь в отношении достаточно сложных вещей и процессов, знаний о которых у подавляющего большинства населения нет, ввиду специфики материала. Но это бессмысленные словосочетания в отношении фрагментарных впечатлений, объёмов информации не более нескольких десятков байт или даже бит.
Вполне понятны и адекватны фразы «Имеют место массовые заблуждения относительно основных источников доходности в банковской сфере», «Имеют место ложные романтические представления о культуре и быте рыцарей в Средневековье» или «Бытуют расхожие заблуждения, связанные с процессом производства художественных фильмов». Но указывать другому развитому биологическому существу на ограниченность (причём спонтанную – по мнению «специалиста», когда тому будет угодно) его способности элементарно получить органами чувств простое впечатление и далее хранить его в памяти, нести в своём сознании, – это чересчур. Это, в принципе, то же самое, что дать понять: «Ты – untermensch, недочеловечишко, который, чуть что, блудит в трёх соснах на ровном месте, у которого память как у аквариумной рыбки, на несколько секунд, а в целом нейронные сети – дырявые. Ты не слышишь как нужно, не видишь как правильно; инвалид да и только».
Обвинители тех, кто подметил что-то изменившееся (при этом не должное меняться!) в окружающем мире, – в слабой памяти, былой невнимательности, ошибках, необразованности, путанице, недоучёте побочных событий, недопонимании тонкостей и т. п. – берут на себя слишком много. У них самих нет медсправки о приоритетности их восприятия относительно других лиц и первостатейном качестве их собственной памяти. При этом надо понимать: память каждого человека – это значительная составляющая его личности,можно сказать, он сам. Всё отношение человека к чему-либо новому формируется с опорой на то, что он успел усвоить. И хотя формально-эстетические моменты в этом мире вторичны, и от них в целом ни тепло, ни холодно, – человек не белый лист. Проявим немного уважения; это не флюгер, не безличное нечто, кусок биомассы, профайл в социальной сети, а всё-таки мыслящее существо. У него присутствует ментальный базис, о чём лично он уверенно может сказать «а я помню вот так» и стоять на своём до последнего. Если у него есть какая-то убеждённость – она на что-то опирается; и когда эту опору в себе находят тысячи людей, это не просто «им показалось» или они все дружно ошибаются…
4. Почему просто «направленный из прошлого», а не «инициированный в прошлом», «запущенный из прошлого»? Потому что такие прилагательные использовать рановато. Для этого надо иметь очень серьёзные основания, которых пока нет. Можно лишь констатировать, что неизвестные истоки мутаций – это не сегодняшнее переписывание на скорую руку; это внезапно случилось сразу в прошлом, с момента созидания чего-то или происшествия, далее (позднее) имеющего свои отражения в инфосфере. Идёт от старта и «далее везде». Звучит невероятно, странно, глупо, но тем не менее. Однозначно можно отметить: меняются вещи, появившиеся и случившиеся десятилетия назад. Информационные свидетельства – за неимением возможности ознакомиться с прошлым непосредственно — формальноговорят о мутациях изначального характера, исторически честных, если можно так выразиться. Это, увы, не в наше время кто-то что-то подтёр, подретушировал, подредактировал; это «так было всегда».
Смотрим в сети, например; видим, что на фотоснимке объекта 1960-го года, сделанном в 1980-м году и виденном нами в 1990-м, нечто уже не совсем то, не совсем «правильное», – в смысле, как мы сейчас (ещё) помним, до эффектирования, – а что ж так вглубь? Зачем так обстоятельно «подделывать»? Нам туда не не попасть, ни в 1960-й, ни в 1980-й, по физическим причинам; тех времён больше нет и тех людей (в том числе, местами, и молодых нас…). Им тогда – всё равно. Землянам 1938-го года проживания и наблюдения окружающей реальности, имевшей место, например, совершенно безразлично, как выглядит эмблема Фольксвагена, созданная в том году, – точнее, как она выглядела тогда и в последующие десятилетия. Да как угодно; в конце концов, это прошлое, его больше нет где-то, рядом с нами или далеко, в доступе. Сейчас свидетели историзма и «насамомделешности» того или иного проявления эффекта уже почти все (или точно все, если зарегистрировано изменение чего-либо, произошедшего или созданного более века назад) на кладбище; так к чему такие сложности…
С этими мутациями имеем дело мы, в конце первой четверти 21-го века, – а убеждённость, что они имеют (законно обретают?) свои корни в прошлом, появляется, если задуматься о процентной доле изменившихся материальных, фото-, видео- и текстовых свидетельств, относительно нашей коллективной памяти. 99,9…% контента мутирует, что подразумевает: это не сонм ретушёров и видеомонтажёров, режиссёров и актёров озвучания, редакторов и цензоров стараются (во всём мире, причём, оффлайн и онлайн), – на такое количество работников художественного труда просто учебных заведений не хватит, как и финансирования на решение такой задачи. Это, с позволения сказать, «изначально так и было», «было на самом деле», и все остальные подобные выражения (которые, увы, в основном употребляют субъекты, плывущие по волнам чужой памяти…). Тем более, что явление касается информационных свидетельств не только в Интернете, каких-то фрагментов двоичного кода на каких-то серверах, но и, самое главное, на материальных носителях вокруг нас, имеющих куда более основательную природу.
Пример вещной субстанциональности феномена: вот писатель, пробывший 130 лет О'Генри, стал О. Генри. Там, где были ирландские мотивы, в духе O’Connor, O’Doherty и т. п. – стало нечто невнятное; кто это теперь? Олег Генри? Остап Генри?.. Как бы то ни было, перемена подтверждается не какими-то почеркушками и помарками в Интернете, а, например… полумиллионом изданного в 1978-м году издательством «Правда» тиража книги О'Генри «Избранные новеллы». Творческий псевдоним автора упоминается в нескольких местах книги, да что там, во многих, – и замена на О. Генри везде произошла. Нефизично? Автор тоже так думает…
Можно отметить, что изначально автор планировал добавить в названии эффекта ещё и прилагательное «вторичной». Почему? Потому что, как покажет перечень проявлений данного эффекта ниже, первичным и целенаправленным это быть не может. Будь то проявление естественных закономерностей природы или сознательной деятельности разумного существа, говоря комментаторскими выражениями, «такой хоккей нам не нужен». Эффект во многом проявляется так, как если бы после сотворения мира к нему приставили косорукого дизайнера или редактора, который местами лепит невесть какую дурь и блажь. Это не уточнение, не облагораживание и не идеологический заказ; скорее, похоже на «побочку», «отходы производства» (но это если придерживаться версии благих намерений или злого умысла и не считать происходящее «дурным» естественным процессом). Какого, чего и чьего? На этот вопрос кому-то когда-то предстоит ответить – но, наверное, ещё не нам. И это нормально для настоящей науки.
Из самых свежих на данный момент проявлений эффекта – «Кто к нам с мечом войдёт…»; видимо, Россия – такое помещение, здание или комната… Это к слову о никчёмном эстетическом качестве ряда мутаций, что исключает их целенаправленную обусловленность.
О проявлениях эффекта вы не узнаете ни из каких источников, кроме Интернета и редких статей в прессе (причём повторяющихся по приводимым фактам и не выводящих читателя никуда, кроме «Вам помнится вот так?.. А вы неправы, ведь на самом деле…», то есть за рамки версии о ложных воспоминаниях массового характера). По телевидению о подобном не упоминают никогда. В итоге ситуация в духе «остро встал вопрос» или «назрел вопрос» по мутации настоящего и прошлого не возникает: кто памятлив, заметил и поверил, что происходит нечто неладное, – тот в теме. Тех же, кто ничего такого не замечает, возможно хоть как-то навести на мысль об аномальных процессах вокруг, только «поймав за руку», – вернее, с помощью их памяти и внимания (уж сколько есть) поймать за руку произошедшее изменение. Что имеется в виду? Простой фокус, который любой, ознакомившийся с нижеприведёнными перечнями проявлений эффекта, может проделать со своими родственниками, друзьями и близкими или даже посторонними людьми в подходящей ситуации.
Один блогер рассказал о таком случае: как только он заметил мутацию наименования одной весьма известной картины, он немедля пошёл в книжный магазин. Там в разделе книг об изобразительном искусстве он взял соответствующее издание, нашёл страницу с репродукцией произведения, рукой название прикрыл и внаглую подошёл к пожилой интеллигентной продавщице-консультанту (понимающей в своём товаре и его содержимом) с вопросом «Как называется картина?». Женщина с лёту начала отвечать, благо название недлинное и знакомое, наверное, 99 процентам населения страны, – но одновременно и блогер плавно убирал свою ладонь, закрывавшую название картины, в сторону… Не успев договорить, продавщица стала как будто ментально зависать; недоумённо она переключилась с того, что только что было в её памяти, на печатный текст, который сообщал иное…
Автор неоднократно шутил подобным образом с гостями: спрашивал про самые расхожие вещи – например, как люди помнят наименование того или иного литературного произведения, строки из него, сведения из истории, географии и т.п., – и тут же давал в руки книгу, где было по-другому. Только тогда гости задавались вопросом «Да как же так?», «Да что же это такое?» и т. п. Как-никак, а всё-таки человек памятливее амёбы…
Развитие научного познания стартует порой с наблюдения буквально одного-двух явлений, не вписывающихся в готовые теории. Они и дают понять, что нужно работать дальше. Когда-то, в 1900-м году, лорд Кельвин заявил, что развитие физики закончено: осталось дообъяснить буквально пару мелочей; главное теперь – всё более точно проводить измерения. Но… были нестыковки с объяснением фотоэффекта, как-то не задалось. И что, в 20-м веке ничего в физику не добавилось?.. Из проблемных фактов, никак не подлежащих имевшейся теории, вырос целый комплекс научных направлений. Так бывает, если признавать реальность, наличие недоработок и несовершенств и делать то, что должно. Помимо прочего, в физике появилось слово «квантовый», которое во второй половине книги очень сильно понадобится, чтобы рассуждать об эффекте с аббревиатурой ФЭМР (формально-эстетической мутации реальности). Также не останется в стороне понятие «мультивселенной» и всё, касающееся значимости наблюдателя, который уже никак не может считаться классически безучастным субъектом.
Факты
Из наиболее ярких проявлений эффекта, которые отмечены многими, – небольшой перечень (от себя автор внёс лишь пару свидетельств), интернационального характера. Зачёркнутое – вариант, оставшийся только в памяти людей или, в крайнем случае, ещё и в инфо-свидетельствах, «остатках», которые трудно найти; также зачёркнуты исчезнувшие фрагменты в случае изменившихся текстов, если замена слову не указана. Итак, былое и мутировавшее:
Фирмы и логотипы
1. В наименовании Kit Kat – шоколадных батончиков, производимых компаниями Nestle и Hershey, –
отсутствует дефис.
2. Швейная машинка немецкой фирмы «Zinger» стала машинкой американской фирмы «Singer» (хотя читать это полагается так же, через «z»).
3. В США в продаже на протяжении многих лет присутствует готовая начинка для фарширования индейки
Kraft Stove Top.
4. Логотип бренда нижнего белья «Fruit of the Loom»
не содержит изображение рога изобилия на заднем плане относительно массива фруктов.
5. Логотип фирмы VolksWagen
имеет разделительную чёрточку между совмещёнными буквами «v» и «W».
6. В США существует сеть ресторанов быстрого питания
Chick-Fil-A.
7. Логотип фирмы «Ford» получил задорный хвостик у чёрточки буквы «F».
8. В США работает сеть магазинов стройматериалов и инструментов для ремонта
The Home Depot.
9. Самым продаваемым арахисовым маслом в супермаркетах США с начала 1980-х г.г. является масло
Jif.
10. На стилизованном изображении улыбающегося Солнца на коробках изюмных отрубей американского производителя Kellogg’s
отсутствуют солнцезащитные очки, а на упаковках замороженных хлопьев (frosted flakes) изображён приветливый тигр, у которого
синий нос. Также компания производит мультизлаковые хлопья в виде маленьких колечек, которые называются
Froot loops и сырные крекеры
Cheez-It.
11. Нидерландское пшеничное пиво –
Hoegaarden.
12. Для престарелых производятся подгузники под маркой
Depend.
13. Логотип «Вольво» – кружок с надписью внутри
и короткой стрелочкой, направленной вправо-вверх; похоже на символ мужского начала.
14. Есть такие жевательные конфеты и мармелад –
Fruit-tella.
15. Марка пластырей фирмы Johnson&Johnson –
Band-Aid.
16. Американский производитель мясных продуктов (колбасы, ветчины и др.) – фирма Oscar
Mayer.
