скачать книгу бесплатно
Странное знакомство
Вихрем ворвавшись в редакцию, Таня выдернула Олега из курилки, усадила за рабочий компьютер, и сунула флешку с фотографиями:
– На. Сливай снимки, и давай отбирать. У меня пятнадцать минут времени.
– Спокойно! Спокойно, мать! Выдохни. Сейчас разберемся. И, вообще, все нормальные люди давно на Яндекс. Диск все скидывают и ссылку шлют. Ты не слышала?
Татьяна только отмахнулась. Приплясывала у монитора, поглядывая на часы. Олег не выдержал:
– Слушай, не мельтеши! Ты куда-то опаздываешь?
– Ага. В парикмахерскую.
Олег глянул с интересом, буркнул «ну-ну», и вернул флешку:
– Все, вали. Сам отберу, снимки по полосам раскидаю. Если надо будет сокращать-дописывать, позвоню. Испаряйся.
Парикмахерская, салон красоты, маникюр, уже в девятом часу выловленная Аня, бракующая седьмую блузку. Дома критический осмотр брючного костюма, холодный ужас – туфли! Не подойдут!
Срочная примерка – вроде не все так страшно, теперь с блузкой, не подходит! Хотя, нет, это она уже придирается. А украшения?! А сумочка?! Не с рюкзаком же идти!
В конце концов она села посреди разгромленной в поисках сумочки комнаты, обозвала себя дурой, повесила костюм и выглаженную блузку на плечики, напомнила сама себе, что на пресс-конференции и презентации она ходит регулярно, и завалилась спать.
Утром снова начался мандраж. как ни пыталась она уговорить себя, что это всего лишь очередное скучноватое мероприятие, куда ее пригласили только из чувства благодарности – не помогало. К трем часам она уже жалела, что не курит.
В четыре – обозвала себя идиоткой и неврастеничкой, заварила очередную чашку чая – кусок в горло не лез, и за весь день она сумела затолкать в себя только бутерброд с брынзой.
К шести решила, накладывая и стирая макияж, что звонок Вяземского не более, чем глупая шутка миллионера, и никто за ней не приедет. Одеваясь, успела придумать несколько коварных планов мести бездушному мерзавцу и представить, как горько она будет плакать, когда автомобиль так и не появится.
Без трех минут семь, она увидела, как во двор осторожно протискивается неброское авто, вид которого говорил о тихом, но знающем себе цену, богатстве.
Зажужжал смартфон, и она подпрыгнула.
– Алло?
– Здравствуйте, Татьяна. Вы не назвали номер квартиры, так что, я жду вас внизу, у машины.
– Да-да. Я видела, как вы подъехали. Сейчас спущусь.
Закончив разговор, она зашипела от досады.
Кто?! Кто просил говорить, что она видела машину?! теперь он наверняка решит, что якобы неприступная журналисточка просто набивала себе цену, а сама только и ждет, как захомутать выгодного жениха!
Все-все, думать уже некогда. В последний момент она бросила в сумку пауэрбанк – зачем!? – и выдохнула, как перед прыжком в холодную воду.
Проверив, где изволит дремать Мурч, которому смертельно надоела хозяйкина суета, зацокала вниз по ступенькам, моля бога, чтобы не подвернулся каблук.
Вяземский ждал ее возле машины.
– И снова, здравствуйте, Татьяна. Вы совершенно напрасно переживали – выглядите прекрасно.
Вяземский улыбнулся – искренне, без напряжения. Татьяна посмотрела ему в глаза, да, в глазах тоже прыгает смешинка, и он ее пытается сдержать. Правда, не слишком старательно.
И она почувствовала себя спокойно и раскрепощено.
– Здравствуйте, Ян Александрович. Хорошо, что вы одеты вот так.
– Как это, так? – удивился Вяземский.
– В обыкновенный человеческий костюм. Я уже решила – если окажется, что вы в каком-нибудь фраке-смокинге, тут же разворачиваюсь и запираюсь в квартире.
– Скажу по секрету, – понизил голос Ян, – я даже костюмы искренне ненавижу. Но, приходится носить. Положение, знаете ли, обязывает.
– Однако, садитесь, садитесь же, – он открыл заднюю дверь автомобиля.
Внутри пахло кожей, легким мужским одеколоном и чем-то еще, неопределенным, чуть пряным, но очень приятным. Татьяна так и не смогла определить этот запах, но он ей решительно понравился.
Никакой перегородки между ними и водительским местом не было, и это Татьяне тоже понравилось.
За рулем сидел уже знакомый крепыш Владимир. Дружески ей кивнув, сосредоточился на нелегком деле – выезде из московского двора. С задачей справился блестяще, и вскоре они уже двигались к центру города.
– А где все это будет происходить? Я, к стыду своему, ничего о выставке не слышала, хотя за такими событиями слежу, – нарушила тишину Татьяна.
– То, что не слышали, неудивительно. Это выставка из разряда «для своих», проходит в особняке в центре Москвы. Кому особняк принадлежит, честно говоря, не знаю. А вот о выставке договаривалось посольство Мексики и некий частный коллекционер. Но никаких афиш не было. Да, не было.
Последние слова Вяземский произнес с какой-то непонятной задумчивостью и на некоторое время замолчал. Таня не хотела нарушать тишину, но бизнесмен как-то внутренне встряхнулся и снова стал радушным хозяином.
Автомобиль остановился, Владимир вышел и открыл пассажирскую дверь. Вяземский ступил на тротуар, быстро осмотрелся и нагнулся к машине, протягивая Татьяне руку:
– Позвольте помочь. Мы на месте.
Таня считала, что весьма неплохо знает Москву но, выйдя, совершенно растерялась. За дорогой она не следила, и к стыду своему не смогла определить, в каком районе располагается внушительный особняк, отгороженный от улицы деревьями старого парка.
Ко входу вела широкая мраморная лестница, на которой сейчас стояли, переговариваясь, несколько человек. Оставив Владимира возле машины, Вяземский и Татьяна неторопливо поднялись к двустворчатым дверям, за которыми их ожидали люди в неброских серых костюмах, одному из которых Вяземский, не глядя, протянул пригласительные билеты.
С несколько рассеянным видом он осматривался по сторонам, словно искал кого-то знакомого. Татьяна же решила присмотреться к обстановке.
В зале в два ряда стояли длинные столы, на которых гостей выставки ожидали легкие закуски, фрукты, красное и белое вино, минеральная вода. Татьяна присмотрелась к бутылке, из которой девушка в белой униформе с вензелем известного ресторана разливала красное вино. И тихонько хмыкнула – недорогое чилийское. Для закрытого элитного мероприятия могли бы разориться на что-нибудь более впечатляющее.
Заканчивался зал широкой мраморной лестницей, на второй этаж. Очередные высокие двери, к которым и вела лестница были открыты и с того места, где стояла Татьяна, она видела фрагмент высокого потолка с лепниной.
– Сама выставка, как я понимаю, там, наверху? – кивнула она в сторону лестницы.
– А? Да-да, там, – несколько рассеянно ответил Вяземский, и снова сделал невидимое глазу усилие, сосредотачиваясь на спутнице.
– Кстати, что же мы тут стоим, давайте поднимемся, – и он снова галантно предложил ей руку.
Татьяна вынуждена была признать, что несколько старомодная галантность Вяземского, его манеры, вызывающие в памяти образы блестящих офицеров императорской гвардии из приключенческих романов и фильмов, производили неизгладимое впечатление. В его присутствии она чувствовала себя настоящей леди, аристократкой, даже походка, с удивлением осознала она, изменилась, стала плавной и неспешной.
Она даже мимолетно пожалела, что на ней совершенно не романтичный брючный костюм. Да, он отлично сидел на ладной фигурке, но это совсем не вечернее платье.
Впрочем, успокоилась она, обведя окружающих взглядом, она не одинока. Вечерних платьев в поле зрения не наблюдалось.
Гости постоянно входили и выходили из широких дверей, обмениваясь впечатлениями, в особняке стоял негромкий плотный гул, характерный для художественных выставок и презентаций.
Татьяна и Вяземский вошли в зал.
Неяркое освещение создавало атмосферу таинственности, почти интимности, очертания зала терялись в сумерках, заставляя посетителей сразу же всматриваться в яркие световые пятна скрытых ламп, подсвечивающих стеклянные кубы.
Татьяна подошла к ближайшей тумбе и остановилась, зачарованная.
Золотое украшение, подсвеченное холодным мертвенным светом, притягивало и отталкивало одновременно – прекрасное грубой жестокой красотой, манящее темной кровавой силой.
Вяземский подошел, остановился, глядя на украшение из-за Таниного плеча.
Она обернулась:
– Вы же жили в Эквадоре, да? Для вас, наверное, все это не так интересно.
– Зря так думаете. Да, конечно, я много общался с индейцами, но не забывайте, во-первых, я белый. Во-вторых, это выставка посвящена искусству ацтеков и тольтеков. А к ним отношение даже среди индейцев Южной Америки особое.
– Особое, это какое?
Вяземский задумался, подбирая слова.
– Понимаете, на бытовом уровне это почти не ощущается, особенно человеком европейской культуры, рационалистом. А вот шаманы, да и просто знающие люди относятся к ним со смесью страха, ненависти и уважения.
Вяземский выделил голосом слово «знающие».
– Ненависти? – удивленно вскинула бровь Таня.
– Именно. Цивилизация ацтеков показалась бы нам совершенно бесчеловечной. Судя по тому, что нам известно, другие племена, другие народы, служили им не более, чем источником рабов и ритуальных жертв.
Они медленно перешли к следующему экспонату. Татьяна почему-то мимолетно устыдилась, что там мало знает об этом удивительном народе, да и о Южной Америке вообще. Несмотря на любовь к истории, ее познания ограничивались фильмом Мела Гибсона «Апокалипсис», половину которого она просидела, прикрыв глаза от ужаса, да несколькими приключенческими книгами, прочитанными еще в юности. Это о Москве и Питере она могла говорить часами, но Америка… Тут она была полным профаном.
Словно почувствовав ее смущение, Вяземский негромко заговорил, ненавязчиво взяв на себя роль экскурсовода. Он рассказывал об истории каждого предмета, обращал внимание своей спутницы на тот или иной особенно интересный фрагмент узора или изображение божества и, постепенно, Татьяну полностью захватил его рассказ.
Мелькнула мысль, что он знает куда больше, чем показывает, но исчезла, не оформившись.
Незаметно, она прошли вдоль всего зала и возвращались по его противоположной стороне к дверям. Судя по всему, знакомых у Вяземского здесь почти не было. Лишь пару раз он кивнул неприметным мужчинам средних лет, в одиночестве стоявшим возле стеклянных тумб. Честно говоря, Татьяна была несколько разочарована – по знакомым можно многое узнать о человеке.
Почти у самого выхода они столкнулись с невысоким смуглокожим человеком в темном деловом костюме и белоснежной сорочке с жемчужными запонками.
Роль галстука выполнял кожаный шнурок, прихваченный у горла золотым зажимом, изображавшим, как показалось Тане, ацтекского воина, держащего в руке связку изломанных копий.
При виде Вяземского острые черты смуглого лица почти неуловимо исказились в гримасе неудовольствия, но почти сразу оно засияло лучезарной улыбкой:
– Ян Александрович! Какая приятная встреча! Я искренне рад, как это правильно – свидетельствовать свое расположение?
– Скорее, «своё почтение», если вы хотите использовать этот, несколько устаревший оборот, дон Мануэль, – сдержанно улыбнулся Вяземский.
– Да-да! То так! – восхитился дон Мануэль.
– Позвольте представить, Мануэль Лесто, мой давний знакомый. – отрекомендовал смуглокожего Ян. В слове «давний» проскользнул какой-то странный оттенок.
Латиноамериканец учтиво, как показалось Тане, даже чересчур учтиво, поклонился и, взяв ее ладонь, легонько сжал сухими горячими пальцами:
– Искренне рад познакомиться со столь очаровательной дамой! Искренне! Искренне рад!
– Моя спутница – Татьяна Владимировна Береснева. – коротко сказал Вяземский и обратился уже к Лесто:
– Дон Мануэль, уверен, наши разговоры будут невыносимо скучны Татьяне Владимировне.
– О! Конечно-конечно, я как раз собирался… я не смею вам мешать, – и смуглый дон явно собрался раствориться в полумраке зала, но Вяземский неожиданно крепко ухватил его за локоток.
– Поэтому, я думаю, госпожа Береснева простит нас, если мы ее ненадолго покинем? – вопрос явно адресовался Тане. Та почувствовала неожиданную горечь, но, протестовать, не стала.
– Я покину вас, господа. Спущусь вниз, возьму что-нибудь попить, – и, мило улыбнувшись, вышла из зала. Взяв бокал красного вина, оперлась о перила балкона и стала наблюдать за входящими и выходящими из дверей людьми.
Знакомые лица не попадались, и она снова подумала о том, сколько же в Москве вот таких, скрытых от посторонних глаз, мест, сколько странных, почти не пересекающихся пластов жизни одновременно существует в огромном сумасшедшем мегаполисе.
Неожиданно мелькнувшая внизу фигура привлекла ее внимание. Татьяна присмотрелась. Да, точно, из зала выходила знакомая журналистка, сотрудничающая с несколькими гламурными журналами. Таня уже собралась окликнуть знакомую, но вовремя спохватилась, и заспешила вниз по лестнице.
Увы, догнать Ленку не удалось. Когда Татьяна открывала дверь особняка, та уже садилась в чей-то серебристый Мерседес.
Татьяна вернулась в зал. Убивая время, пошла вдоль зала, разглядывая фотографии экспонатов, вывешенные на расставленных залу стен стендах. Особого впечатления снимки не производили, куда интереснее оказалось читать достаточно подробные пояснительные надписи, размещенные под ними.
Время от времени она посматривала наверх – не появился ли Вяземский.
В очередной раз, выглянув из-за стенда, она увидела его, беседующим с латиноамериканцем. Продолжая держать собеседника за локоть, Вяземский неторопливо шел по круговому балкону второго этажа. Наконец они остановились за колонной и теперь стояли так, что заметить их можно было только снизу, да и то лишь с определенной точки, в которой случайно оказалась Татьяна.
В зале стоял негромкий гул и голоса со второго этажа слышно, конечно же, не было. И все же Татьяне показалось, что вокруг Вяземского и дона Мануэля тишина сгустилась, приобрела вес и форму, уплотнилась. Даже свет вокруг фигур казался приглушенным, силуэты собеседников размывались, погружались в тени.
Не раздумывая, Таня достала из сумочки фотоаппарат, отключила, чтобы не привлекать к себе внимания, вспышку, и направила объектив на стенд с фотографиями. Чуть сместила – на дисплее видоискателя показались фигуры на балконе. Максимально приблизила фигуры и сделала несколько снимков, после чего убрала фотоаппарат обратно и вернулась к чтению подписей под фотографиями. Видя этот фотоаппарат, Анька морщила носик – ну кто пользуется таким в наш век смартфонов, с суперкамерами, купи уже айфон, как все приличные люди! Таня молча улыбалась и не спешила рассказывать, сколько она в свое время выложила за эту малютку, послушав совета профессионального фотографа.
Допив бокал, поставила его на ближайший стол, и глянула на часы. Однако, уже заполночь! Посмотрев наверх, она не увидела Вяземского. Можно было, конечно, поискать его, но Татьяна терпеть не могла навязываться. Не хотелось зависеть от малознакомого человека, который, теперь это стало совершенно ясно, пригласил ее только для того, чтобы отдать долг вежливости, да еще и бросил при первой возможности.
Решив, что ждет еще десять минут, после чего уходит и добирается до дома сама, Татьяна вернулась к столам. Положив на тарелку несколько ломтиков ананаса и гроздь винограда, пристроилась около большого окна, выходившего во внутренний двор особняка.
Бездумно глядя в окно, она отщипывала виноградины и одну за другой отправляла их в рот. Неожиданно Таня увидела, как во дворе появился латиноамериканец, с которым беседовал Вяземский. Видимо, вышел из служебной двери, невидимой из окна. Дон Мануэль казался возбужденным, даже встревоженным. Нервно закурив, он заходил по дворику, сунув левую руку в карман, а правой резко поднося сигарету ко рту. В несколько глубоких затяжек докурив сигарету, бросил окурок под ноги, растоптал его каблуком, и достал из кармана мобильник. Таню удивило, что это оказалась дешёвая «звонилка», которая никак не вязалась с образом элегантного дона.
Таня обратила внимание что Лесто, судя по движению пальцев, полностью набирал все цифры номера. Замер, дожидаясь ответа. Заговорил горячо, размахивая свободной рукой.
Так, с телефоном возле уха, он и исчез из поля зрения Татьяны.
А у нее за спиной раздался негромкий виноватый голос:
– Татьяна, я могу рассчитывать на ваше прощение?
