скачать книгу бесплатно
Лифт оказался на удивление чистеньким, а выйдя на пятом этаже, они обнаружили на площадке, пролетом ниже, старенький, но отмытый до белизны кухонный столик, на котором кто-то заботливо расставил пластиковые горшки с комнатными растениями. Зелень явно чувствовала себя весьма неплохо.
– Присмотревшись к растениям, Олаф тихонько хмыкнул:
– Ловко. Старая школа чувствуется.
Ян кивнул:
– Да, простенько и со вкусом. Никаких мандрагор и прочей экзотики. Дольвего просто легонько подтолкнул у них уровень эмпатии, и вот она, готовая система сигнализации. Так что, он о нас уже знает.
С этими словами он потянулся к кнопке звонка, Но нажать не успел, дверь уже открывали.
В дверях стоял очень высокий и очень худой человек. Больше всего он напоминал вышедшего на пенсию учителя, любимого детьми и коллегами – сутуловатый, с внимательным и доброжелательным взглядом больших карих глаз. Сейчас он с любопытством рассматривал гостей поверх очков в тяжелой пластиковой оправе. Как очки держались на кончике носа было непонятно.
Осмотрев, сделал шаг в сторону, приглашая войти:
– Заходите, не стойте же на пороге.
И исчез в коридоре.
Вяземский с Олафом последовали за ним.
Внутри квартира также напоминала жилище преподавателя или неудавшегося ученого: бедноватая но чистая обстановка, письменный стол, заваленный исписанными листами, потрепанными справочниками и тонкими брошюрками в пожелтевших мягких переплетах.
Хозяин сел на продавленный диван, кивнул гостям на кресла покрытые красными в зеленую полоску пледами, которые, судя по виду, хорошо помнили времена Советского Союза:
– Присаживайтесь. Думаю, мне не надо представляться. Да и кто вы такие, я знаю. Так что, перейдем сразу к цели вашего визита.
Опускаясь в кресло, Ян аккуратно поддернул штанины безукоризненно выглаженных брюк, вальяжно откинулся на спинку и заговорил:
– Я все же представлюсь, поскольку лично мы незнакомы. Ян Александрович Вяземский. И начальник моей службы безопасности, Олаф.
– Просто, Олаф? – хмыкнул в ответ тот, кого норвежец называл Дольвего.
– Для вас, просто, – сухо подтвердил Вяземский. Сам начальник службы безопасности сохранял вежливо-равнодушное молчание, всем видом показывая, что здесь он исключительно в качестве сопровождающего.
– Слышал я об одном Олафе. Говорили, что этот воин мог оборачиваться медведем. И медведь этот нес только смерть и хаос. Впрочем, – оборвал он сам себя, – это только слухи, которые я слышал много-много лет назад.
– Если не столетий, – негромко сказал Вяземский.
– Если не столетий, – легко согласился собеседник. – Так, может быть, все же перейдем к делу? Я не думаю, что специальный посланник Орена Стражей посетил мое скромное жилище только для того, чтобы поговорить о старых добрых временах.
– Считайте, что это визит вежливости. Как в те самые старые добрые времена, когда было принято наносить визиты соседям, представляться, знакомиться.
– Или проверять поднадзорных – негромко бросил в пространство Олаф.
Дольвего стремительно развернулся к нему, выбросил вперед руку, и уткнул в норвежца вытянутый палец с длинным твердым ногтем.
– Ты! Знай свое место, ручной медведь – прошипел он. – Я не давал в моем доме слова выродкам Севера.
Олаф благодушно ухмыльнулся в ответ, и кивнул Вяземскому:
– Хамит. Значит, не боится. Одно из двух, или чистый, или очень глупый.
Вяземский задумчиво почесал подбородок, и обратился к Олафу, так, будто они сидели в комнате вдвоем:
– Наверное, все же, чистый. Во всяком случае, я на это рассчитываю, не хотелось бы начинать пребывание на исторической родине с крови.
И уже резко, ломая рисунок разговора, развернулся к Дольвего:
– Четверо суток назад. В Приграничье волнение было? Отвечать быстро.
Слова хлестнули высокого старика словно бичом. Он резко выпрямился, глаза полыхнули черным пламенем, зрачок, прыгнув, стал вертикальной желтой щелью, окруженной кольцом непроглядной черноты.
В квартире ощутимо потемнело, и ощутимо похолодало.
На Вяземского это не произвело ни малейшего впечатления. Развалившись в кресле, он скучливо процедил:
– Дернешься, убью.
И Дольвего поверил, осел на диване, жуткие нечеловеческие очи снова превратились в усталые глаза доброго учителя на пенсии.
– Чувствовал. Было такое как раз четыре ночи назад.
– Ты знаешь, что в ту ночь произошло.
– Знаю, конечно. Вашего сторожа и убили.
– Стража, Дольвего, Стража, – поправил собеседника Вяземский. – Не забывайся, пожалуйста. То, что ты подписал Протокол Нейтралитета, не дает тебе права хамить.
– Спрашивай и уходи, Страж, – с гримасой ответил Дольвего. – Протокол не дает тебе права находиться в моем жилище дольше необходимого.
– Если это не продиктовано угрозой Границе и нейтралитету, – напомнил ему Вяземский, – А вопросов у меня немного. Пока.
Дольвего кивнул, мол, слушаю.
– Первое. Кто из местных мог такое сотворить? У кого могли появиться настолько веские причины, что он решился на убийство Стража?
– Никто, – быстро ответил старик. – Из тех, кто здесь существует постоянно, никто. Никому нет выгоды нарушать Протокол, а насчет чужих ничего не скажу, просто не знаю.
– Как ни странно, я тебе верю. Вопрос второй – общая обстановка. Какие операции в городе могли потребовать привлечения чужих?
Дольвего пожал плечами:
– И снова ничего тебе не скажу. Ни о каких новых операциях по эту сторону Приграничья я нее слышал. Те, кто живет здесь, придерживаются Нейтралитета, стараются даже не выходить в Приграничье. С мелкими делами твой предшественник успешно справлялся сам, и никому на хвост, насколько я знаю, не наступил. Во всяком случае, настолько чувствительно, чтобы кто-нибудь из настоящих магов или древних хотел его убить, – пожал он плечами.
– Так «да», или «нет». Договаривай, – жестко сказал Олаф.
Дольвего бросил на него ненавидящий взгляд, но продолжил,
– Из тех, кто подписывал Протокол Нейтралитета, не появлялся никто. Но я недавно сталкивался с человеком. Зовут Мануэль Лесто. Ничего конкретного, мы просто виделись в гостях, но он него явно несло Приграничьем. Он точно умеет пользоваться дорогами магов, и зачем-то ходил к Границе.
– Что еще? – спросил Ян.
– Ничего. Просто, ощущение. Он ничем не показал, что увидел меня или понял, кто я такой, но чувство было сильным.
– Хорошо. Я тебе верю, – легко согласился Вяземский, и встал.
– На этом, довольно. Спасибо за гостеприимство.
– Надеюсь, больше визитов не будет, – процедил хозяин квартиры, провожая гостей.
И добавил, убедившись, что гости ушли:
– Будь ты проклят, полукровка.
* * *
Подойдя к автомобилю, у которого уже дежурил обманчиво расслабленный Владимир, Вяземский негромко сказал, обращаясь к нему:
– Володя, большое спасибо. Мы с Олафом сядем сзади, надо обсудить кое-что. Ты, кстати, тоже слушай, это и тебя касается.
Молча кивнув, оперативник сел за руль.
Как только машина тронулась, Страж заговорил.
– Итак, господа, ваши впечатления от визита. Сначала ты, Владимир.
– Поскольку наверху не был, могу сказать только об окружающей обстановке. Ход там, действительно, есть. Но им очень давно не пользовались, он и не фонит почти. Походил вокруг – на том уровне, который я могу воспринять, все чисто. Мой вывод – субъект соблюдает Протокол, либо, если и занимается чем-то, что выходит за его рамки, то очень осторожно, и не здесь. – отрапортовал Владимир и замолчал, сосредоточившись на дороге.
– Исчерпывающе. Жаль, мало, но…, – протянул Вяземский.
– Только не забывайте, к Дольвего нельзя подходить с человеческими мерками и надеяться на человеческие реакции, – негромко заметил Олаф.
– Безусловно. Потому я и старался спровоцировать его на проявление сущности. Нет, он действительно не знает ничего, выходящего за рамки обычной мелкой возни в Приграничье. Дольвего не того полета птица, чтобы скрыть от нас с вами, Олаф, свое участие в чем-то крупном. Слишком злобен, слишком сильно ненавидит Стражей, не очень умен, а потому опасен для любых серьезных заговорщиков. А, главное, слишком труслив.
– Кратко и точно, – хмыкнул Олаф.
– А кто он, этот Дольвего? – не отрываясь от дороги, спросил Владимир.
Ответил Вяземский:
– Мелкий колдун. По их меркам— дитя неопытное. В семнадцатом или восемнадцатом веках как-то смог достучаться до одного из Изгнанных богов и получил доступ в Приграничье. С тех пор периодически всплывал то там, то здесь. Участвовал в попытках возвращения старых, изгнанных богов, служил тем, кто обещал серьезное могущество, не гнушался крови. В конце концов, по причине редкой трусости и беспринципности, был отвергнут всеми, в отчаянье связался с откровенными идиотами, пытавшимися устроить кровавую бойню в одном из французских городков, проводя ритуал возврата Бафомета. Попытка провалилась, он был захвачен Стражами, согласился подписать Протокол нейтралитета. С тех пор, а это, если я все правильно помню, 1915 год, живет в России. Сначала в Самаре. Потом, вот, перебрался в Москву. Как ни удивительно, на редкость информированная сволочь, пару раз уже оказывался крайне нам полезен, хотя Стражей искренне ненавидит.
– Да, уж. Насчет трусости, это вы правы, – хмыкнул Олаф, – Лесто этого он нам сдал со свистом.
– Лесто… Где-то я уже слышал эту фамилию, – пробормотал Вяземский и надолго задумался.
В который уже раз, Ян задумался о том, не было ли подписание Договора Равновесия, который чаще называли Протоколом Нейтралитета, ошибкой.
Конечно, с одной стороны, этот договор ознаменовал прекращение многовековой, незаметной для большинства, но кровавой войны, между Орденом и всеми теми силами, что старались вернуть человечество в мир первобытной жестокости и кровавых жертв.
Но, многие считали, что именно этот договор привел мир к состоянию нестабильности, неустойчивого мнимого равновесия, и достаточно малейшего толчка, чтобы реальность разлетелась миллионом осколков.
Находились и те, кто считал Договор извращением и предательством изначальных целей Ордена Стражей. История его зарождения в буквальном смысле слова терялась во тьме веков. Всегда, в любом племени, находились люди, чувствовавшие, что привычный человеческий мир куда сложнее, чем кажется и не ограничивается стенами уютной пещеры. В те времена, когда граница между разными реальностями, населенными существами, ныне считающимися порождениями воображения, была тонка, увидеть этот мир было несложно. Маги, чародеи, колдуны, жрецы, ведуны – все они черпали свою силу из окружающих наш мир пространств, пользовались силами иномирных существ. Многие из которых становились богами нашего мира.
Одни требовали кровавых жертв, полного подчинения и считали людей своими игрушками. Другие помогали и учили. Увы, таких было куда меньше. Вспыхивали войны между приверженцами тёмных и светлых богов, вступали в битву боги, горела земля, гибли цивилизации, содрогалась ткань Яви…
Но крепнущее человечество не желало мириться с таким порядком вещей и, один за другим, старые боги в сопровождении своих свит, покидали землю людей, уносяи свое могущество, и свою жестокость. Крепла Граница между миром людей и миром магических существ.
На охране этой незримой Границы и встал Орден Стражей – людей, принявших на себя ответственность за человечество.
Получалось это не всегда, но пока им удавалось удерживать мир от падения в пропасть Темных Веков.
Члены Ордена не были инквизиторами, они не стремились искоренить магию полностью, поскольку понимали, что это также навсегда изменит наш мир и, скорее всего, не в лучшую сторону. Они взяли на себя тяжкую ношу – сохранить равновесие сил, и обеспечить миру плавное постепенное развитие.
Порой Вяземскому казалось, что они занимаются безнадежным делом.
* * *
Татьяна открыла глаза, вспомнила о вчерашнем вечере и улыбнулась.
Добравшись до дома уже заполночь, она, зевая так, что боялась вывихнуть челюсть, поставила машину в гараж, с трудом переставляя ноги, поднялась на второй этаж, и, открыв дверь, пробормотала:
– Мурч, завтра, все завтра.
Ужасно хотелось сразу же завалиться спать, но она заставила себя аккуратно сложить одежду и забраться под душ.
Наутро, налив традиционную чашку кофе, первым делом позвонила Олегу – редактору, отправившему ее к Вяземскому.
– А вот скажи мне, друг дорогой, сколько полос ты мне отдашь под интервью с господином Яном Александровичем Вяземским?
– Хани! Ты это сделала! Ты это правда сделала!
Улыбаясь, Таня отодвинула трубку от уха, и продолжила слушать восторженные вопли.
Выговорившись, Олег сообщил:
– Шесть полос. Минимум. Будет больше – говори, отдам еще. Фотографии?
– Вполне достаточно, – успокоила Таня. – Но только самого Вяземского, фасада дома и окрестностей. Внутри особняка снимать не разрешил.
– Танечка, свет очей моих! Алмаз сердца моего! Когда пришлешь материал?
– А какой гонорар? – мурлыкнула Татьяна. Разговаривая с Олегом, она включила ноутбук, достала из фотоаппарата флешку, и сейчас копировала снимки на жесткий диск.
– Обижаешь. По верхней планке.
– За фото – отдельно.