Для тебя я стану плохим

Я напрягаюсь, когда он проходит в паре дюймов от меня. Задерживаю дыхание. Не потому, что от него воняет после столь бурного секса с секретаршей, а наоборот… С первой же секунды, как я ворвалась сюда, ноздри защекотал до жути приятный запах.

Терпкий, мужской, с едва уловимыми древесно-пряными нотками и до боли знакомый, что очень странно. Ведь столь остро и близко я ощущала его всего лишь раз, когда была окутана им, пропитана насквозь, слизывала его с кожи того самого ботана. Это было давно. Я была пьяна и, честно говоря, уже и забыла о той единичной близости между нами, ведь она для меня ничего не значила. По крайней мере, именно так я постоянно себе повторяла и в итоге убедила, что все невероятные ощущения, дарованные мне его поцелуями и прикосновениями, не что иное, как последствия злоупотребления алкоголем.

Проходит несколько секунд, во время которых я пытаюсь развеять все давние воспоминания, а потом слышу за спиной щелчок двери и чувствую, как толпа мурашек съедает всю кожу от затылка до пят.

Резко оборачиваюсь и впечатываюсь взглядом в мужскую грудь. Не ожидая, что Райт окажется ко мне настолько близко, я теряюсь. Но всего лишь на короткое мгновение. Потом меня снова захлестывает злость, потому что наглец вытаскивает из кармана брюк мои шелковые трусики и поднимает их вверх.

– Ты это ищешь? – Насмешливо изгибает бровь, глядя на меня с высоты своего гигантского роста.

– Это и все остальные вещи, – цежу сквозь сжатые зубы, чувствуя, как краска предательски приливает к щекам.

Особенно, когда я запрокидываю голову вверх и встречаюсь с его пристальным взглядом.

Черт! В это сложно поверить, но это точно Стив. Ошибки быть не может. Те же черты лица, те же губы правильной формы, тот же запах и тот же шрам, который из-за густых бровей едва можно заметить. И только в глазах его нет и капли прежней доброты, стеснения и сильнейшей влюбленности в меня. В них лишь снисхождение и откровенное веселье, которое я нисколько не разделяю.

– Отдайте! – требую я, переводя взгляд с темных глаз на мои панти. [Прим. автора: Трусы с сильно завышенной талией, максимально закрывающие ягодицы и линию бедра.]

– Возьми сама, – заявляет он, начиная вертеть ими над моей головой, а когда я предпринимаю попытку вырвать клочок ткани из его руки, тут же поднимает ее выше, словно с собачкой играя.

– И что это за приколы? Вы вообще нормальный?

– Вполне.

– Не видно. Отдайте немедленно!

– Я же сказал: возьми сама.

– Я прыгать тут перед вами должна, чтобы забрать свою вещь?

– Ну… зайки же вроде не только бегают быстро, но и прыгают неплохо, так что, думаю, тебе это не составит особого труда, – совершенно серьезно выдает он, подбрасывая дров в костер моего и без того неслабого раздражения.

– Какая я вам зайка?! Как вы смеете со мной так разговаривать?!

– И как же я с тобой разговариваю? Вроде ничего плохого не сказал. Хочешь вернуть трусы – забирай. А как ты это будешь делать, уже сама решай, – ухмыляется гад, вынуждая меня в очередной раз в изумлении разинуть рот.

И Стив вновь смотрит на него. Как-то совсем не по-доброму, хищно, поигрывая желваками на скулах. Так, как на меня уже много лет не смотрел ни один мужчина.

Сердце уносится вскачь, колени слабеют. Я без слов понимаю, что именно он в мыслях вытворяет с моим ртом. И это после того как всего десять минут назад на моих глазах трахал другую девушку. Ненасытный какой! Подумать только!

– Ну так что, как будешь добиваться желаемого? – спрашивает он, продолжая поедать многозначительным взглядом мои губы.

Он что, на минет намекает? Хочет свои фантазии в реальность воплотить? Серьезно? Если это так, то он точно вкрай обалдел! Я ни за что не стану возвращать свои вещи таким образом. Пусть даже не надеется.

Спешу сомкнуть губы, дабы прервать недопустимые мыслишки придурка, от которых низ живота непривычно наливается свинцом.

Что за чертовщина со мной творится? И когда же этот цирк закончится? Хочу поскорее получить свои вещи обратно и убежать отсюда как можно дальше. Позвонить Эмилии, сказать, что один из руководителей «Right games» – конченый хам и разгильдяй, с которым лучше прекратить работу, а после уехать обратно в Рокфорд, где я вновь окажусь в безопасности. В своей пустой квартире. Одна. Без таких вот неожиданных сюрпризов из прошлого, что дезориентируют и нарушают мой внутренний баланс.

– Верните вещи обратно, иначе я сейчас же позвоню в полицию и устрою здесь скандал, – пускаю в ход угрозы, но Стиву и на них наплевать.

– Дерзай.

– Вам что, проблем не хватает?

– Без проблем скучно живется, так что сделай одолжение и создай мне новые, – расслабленно отвечает он, пока я закипаю все больше и больше.

Ведь я блефовала насчет полиции. Не собиралась я никуда звонить, так как мне необходимо избегать любых разборок с ней. Даже если виновницей конфликта являюсь не я.

После того, что я устроила когда-то, мой помешанный на своей безупречной репутации отец четко дал понять: если еще хоть раз окажусь в полицейском участке, я об этом пожалею. Ему будет плевать на причину инцидента, для решения которого потребовалось вмешательство полиции. Особенно учитывая, что этот инцидент – всего лишь потеря женских шмоток. К счастью, телефон и кошелек с документами остались при мне в ручной сумочке. Но я хочу вернуть себе все. Не собираюсь я оставлять свои вещи этому нахалу.

Я тихо с обреченностью выдыхаю, призывая себя к благоразумию, и впервые за долгое время жалею, что не отрастила длинные ногти. Так бы я сейчас исполосовала ими физиономию Райта, который не оставляет мне иного выбора, как опустить сумку на пол и совершить еще несколько прыжков в надежде дотянуться до трусиков.

– Вот видишь, как прекрасно ты прыгаешь. На это можно смотреть вечно, – потешается он, наблюдая за моими тщетными скачками.

Стив сам очень высокий плюс слишком высоко поднял руку вверх. Прыгай не прыгай – дотянуться невозможно. И как только я предельно четко понимаю это, решаю пустить в ход кулаки.

– А вот это ты зря. Неужели не можешь придумать более приятный способ? – с усмешкой интересуется он, когда я неоднократно со всей силы заряжаю ему по торсу.

– Приятный – это не со мной! – продолжаю бить его, ожидая, что он вот-вот согнется, позволив мне добраться до цели, но и тут меня ожидает облом: кроме боли в костяшках я ничего не добиваюсь.

Для Стива мои удары, как прикосновение мухи к слону. Он даже не напрягается и не двигается с места. Только улыбается шире, откровенно забавляясь моими нелепыми атаками и ежесекундно возрастающим гневом.

– Ну все! Ты меня достал! – вскипев как чайник, снова перехожу на «ты» и порываюсь исполнить крайне болезненный для мужчин удар, который стопроцентно поможет мне поставить козлину на место.

Да только козлина проницательным оказывается. Он предугадывает мои намерения еще до того, как я начинаю двигать ногой.

Все происходит в одно мгновение. Я даже не успеваю глазом моргнуть, как оказываюсь развернута на сто восемьдесят градусов, оторвана от земли и впечатана грудью в стену. Не больно, но сильно. Так, что я не могу пошевелиться и попытаться ударить Стива.

Каждый рецептор воспламеняется от столь неожиданного поворота, паника топит с головой. Даже крикнуть не получается. Я лишь выпускаю испуганный писк, когда ощущаю спиной огромное твердое тело и то, что еще тверже упирается в мою поясницу.

– Я не люблю насилие, Лан, – впервые его голос звучит сурово, с примесью злости. – Любой вопрос можно решить мирным путем или же тем, что принесет обоим удовольствие.

Горячее дыхание касается моей щеки, рука нагло умещается на задницу и медленно двигается вниз.

– Что ты творишь? Отпусти… Я не буду с тобой спать ради трусов и любых других вещей.

– А ради чего будешь?

– Ни ради чего!

– Значит, просто так переспишь?

– Нет! Я вообще не буду с тобой спать! – заявляю я и тут же охаю, чувствуя, как мужские пальцы добираются до края юбки и беспрепятственно забираются под нее, запуская электрические разряды по коже.

Да что за черт?! Я должна злиться, испытывать отвращение, ведь буквально пятнадцать минут назад он трахался с другой женщиной, а никак не возбуждаться. Но, видимо, мое тело, напрочь забывшее, что такое мужские прикосновения, считает иначе. Однако я в корне с ним не согласна. И я не позволю какому-то мужику так со мной обращаться. Больше никогда!

– Не трогай меня! Иначе я не только в краже тебя обвиню, но и в сексуальном домогательстве!

И на сей раз я не лукавлю. Я серьезно наплюю на страх перед проблемами с папой и подам заявление на этого нахала.

– Подавай. Только не забудь добавить в показаниях, что тебе безумно понравились эти домогательства, – он хриплым шепотом щекочет мою шею, слегка смыкает зубы на ней, срывая с моих уст короткий стон.

Клянусь, я издала его неосознанно, а Стив интерпретирует его как зеленый свет для дальнейших действий и мигом перемещает пальцы с ноги на промежность. Прямо на влажные трусы, ведь чертовых колготок на мне не имеется.

– Мокренькая… Так и знал, – удовлетворенно заключает Райт. – Некоторые вещи не меняются даже с годами, – добавляет он колкий комментарий, усиливая давление пальца на чувствительную точку.

И тут уже я не просто стону, а вскрикиваю. Не только от шока, стыда и злости, но и от пронизывающего тело наслаждения. Не хочу его испытывать. Не хочу! Но какого-то черта испытываю. И мне мерзко от самой себя. Я должна найти способ остановить массирующие движения по клитору раньше, чем я… О ужас – кончу.

– Убери от меня свои руки! Сейчас же! Я не позволю обращаться со мной таким образом!

Пытаюсь брыкаться, но выходит не очень – Стив будто металлическим прессом меня к стене придавливает. Еще чуть-чуть – и захрустят кости.

– Уже позволяешь, и тебе это очень нравится, не отрицай и расслабься.

– И не подумаю! Ты за кого меня принимаешь? За одну из своих девок, которые тащатся от твоих выкрутасов?

– Нет, я принимаю тебя за Алану Браун, – с усмешкой отвечает он, не добавляя пояснений.

Но они и не нужны. Тон Стива говорит сам за себя. Он с таким пренебрежением произнес мое имя, словно ему даже вслух его проговорить было неприятно. Словно я грязная. Словно я главная шлюха университета, постоянно вешающаяся на разных парней.

И ведь я такой и была. Даже не поспоришь.

Но одно дело знать об этом самой, и другое – когда кто-то другой думает обо мне так же. Особенно, если этот «кто-то» любил меня несмотря ни на что.

Мне становится так горько и обидно. Не передать словами. Боль снарядами взрывается в груди, едкими сгустками расползаясь по венам. Горло сдавливает, возбуждение мигом испаряется, а глаза неудержимо наполняются слезами.

– Прекрати трогать меня. Я прошу тебя, Стив, не надо, – проглотив болезненный ком в горле, тихо произношу я, из последних сил стараясь не расплакаться на его глазах.

По правде говоря, я совсем не рассчитываю на то, что в этот раз Райт меня послушает и прекратит трогать мое самое интимное место, однако он меня приятно удивляет.

– Стив? – в его голосе тоже сквозит изумление, а тело слегка отодвигается назад, даруя мне возможность вытащить его руку из-под юбки. – Так ты помнишь меня?

Эм… Не поняла. Он что, все это время думал, что я не знаю, кто он такой?

– Что это за вопрос? Конечно, помню. Или ты считаешь, что я настолько падшая женщина, что не помню тех, с кем когда-то спала?

– Тебе честно ответить?

– Ты уже ответил, но мне глубоко параллельно на твое мнение обо мне.

Опуская задравшуюся юбку вниз, я отталкиваюсь руками от стены, порываясь отойти от Стива на несколько метров. И надо же: он без проблем разрешает мне это сделать.

Аллилуйя! Теперь у меня хотя бы появилась возможность сделать глоток воздуха, не пропитанного запахом Райта, помноженного на ударную дозу тестостерона, исходящего от него.

– Да не дуйся, Лан. Я ведь правда решил, что ты не знаешь, кто я такой.

– И что? Таким способом хотел напомнить?

– Нет, скорее хотел убедиться, что ты – действительно ты.

Подавив очередной прилив обиды, сталкиваюсь с его темным взглядом, едва сдерживаясь, чтобы не высказать Стиву в ответ пару ласковых.

– Просто отдай мне мои вещи, и я уйду.

– Ладно-ладно, так уж и быть, держи свои панталоны. – Наконец он сам протягивает мне мои шелковые панти.

Да, это не мегасексуальные стринги или пикантное кружево, которые Райт явно привык видеть на задницах своих любовниц, но как у него язык повернулся назвать панталонами предмет нижнего белья одного из самых дорогих и изысканных брендов?

– Остальные вещи тоже верни! – вырвав трусы из его лапы, с раздражением требую я.

– Не волнуйся, верну, но только после того, как ты сходишь со мной на ужин.

– Чего? Ты совсем рехнулся? Какой еще ужин?

– Самый что ни на есть обычный. Сегодня. Я зарезервирую нам столик в ресторане, – как ни в чем не бывало заявляет он, будто не вел себя все это время со мной как придурок.

– Я ни в какой ресторан с тобой не пойду!

– Значит, сразу ко мне? – Насмешливо поигрывает бровями, но как только видит, что я вот-вот снова наброшусь на него с кулаками, добавляет: – Да шучу я, Лана. Расслабься. Я всего лишь хочу извиниться перед тобой за случившееся недоразумение и поговорить о работе в более приятной атмосфере. Сейчас в этом нет смысла. Ты слишком… возбуждена.

– Я не возбуждена, а до чертиков зла и возмущена.

– Ага. От злости так не намокают.

– А я намокаю! – не подумав, бросаю я, о чем тут же жалею, заливаясь пунцовой краской.

– В таком случае буду почаще тебя злить.

– Не будешь! И если ты думаешь, что после подобного приветствия «Milliforall» будет продолжать с вами сотрудничать, то крупно ошибаешься. Не будет! Я обо всем доложу своей начальнице и примусь за поиски другой гейм-компании.

– Хорошо. Твое право, – опять без тени беспокойства выдает он. – Но думаю, твоей начальнице также будет полезно узнать, что ее работница ворвалась без разрешения в кабинет руководителя на сорок минут раньше назначенного времени, из-за чего и наткнулась на сцену, которая была не предназначена для посторонних глаз.

– Что? О каких сорока минутах ты говоришь? Я опоздала на пять минут, а потом еще пятнадцать ждала твою профурсетку в приемной, чтобы она провела меня в кабинет. Но так и не дождалась, поэтому решила войти сама!

– Да? И на сколько, по-твоему, у нас была назначена встреча?

– На полдень.

– Верно, а теперь взгляни на часы и скажи, сколько сейчас времени.

Бросаю взгляд на наручные часы. 12:41. О чем ему и сообщаю, но Стив в ответ лишь на несколько секунд задумывается о чем-то, а затем усмехается.

– Теперь все понятно.

– И что тебе понятно?

– Посмотри на мои часы и тоже все поймешь, – просит он и кладет свой айфон на столешницу, подталкивая в мою сторону.

Не врубаюсь, зачем это надо, но все равно делаю: высокомерно фыркнув, я с полной уверенностью подхожу к столу, уже готовясь утереть этому поганцу нос. Да только стоит мне посмотреть на экран, как вся моя уверенность вдребезги разбивается.

– 11:41, – тихо блею я и в полнейшем недоумении перевожу взгляд на Райта. – Но как такое возможно?

– Предполагаю, что, пока ты неслась ко мне на всех парах, позабыла, что Рокфорд и Спрингфилд пусть и расположены недалеко друг от друга, но находятся в разных часовых поясах. Вот у нас и получилась несостыковочка, в которой виновата ты сама. Приехала бы на встречу в правильное время, ничего бы не увидела и не устроила бы здесь скандал. Вот и все, – заканчивает он с торжествующей улыбкой, вынуждая ощутить себя конкретной идиоткой.

Как я могла забыть о разнице в час?! У меня совсем вылетело это из головы на почве стресса из-за предстоящей поездки. И водитель мне об этом не напомнил. Черт! Как же так?! Дура!

– Ну так что, Лана, мне стоит сейчас же позвонить мисс Харрисон и сообщить о твоем бесцеремонном вторжении в мой кабинет, или мы забудем об этом инциденте и обсудим все рабочие вопросы за вкусным ужином?

Я поджимаю губы и ничего не отвечаю. Хотя, уверена, ответ и так написан на моем поникшем лице.

Я не люблю ошибаться в работе. Очень не люблю. И ни за что не хочу подводить Эмилию и портить ее планы на разработку игры в «Right games». Она отправила меня сюда с ответственным заданием, и я при любых обстоятельствах должна его выполнить по высшему разряду, иначе окончательно разочаруюсь в себе.

– Не надо никому звонить, – неохотно капитулирую я, опуская взгляд в пол. – Ты прав, будет лучше, если мы оба сделаем вид, что ничего не произошло.

– Вот и отлично. Тогда я заеду за тобой в семь. Говори адрес.

– Нет. Не нужно никуда заезжать. Я предпочитаю все обсудить здесь и сейчас. Я уже успокоилась и готова погрузиться в рабочий процесс.

– Да, вижу я, как ты успокоилась, – усмехается он, глядя на то, как я сильно впиваюсь ногтями в ладони. – Диктуй адрес, я заеду за тобой вечером. А лучше отвезу сейчас, куда тебе нужно. Все равно у меня освободилось время.

– Нет, не надо.

– Тебя никто не спрашивает. Поехали, – строже повторяет Стив, сверля меня неотступным взглядом. – Если, конечно, ты хочешь вернуть свои вещи.

– Тебе не надоело меня шантажировать?

– Не надоело. Тем более без шантажа ты не соглашаешься.

– Так, может, стоит тогда сделать, как я того хочу?

– В следующий раз так и сделаем.

– Не будет никакого следующего раза!

– Может, и не будет, но сегодня ты стопроцентно поужинаешь со мной, – отрезает он тоном «дальнейшие споры абсолютно бессмысленны».

Стив не отступит, пока не добьется желаемого, а я, мягко говоря, уже устала с ним пререкаться. Единственное, чего я сейчас хочу, – это оказаться в одиночестве, забраться в душ и простоять там до тех пор, пока весь запах его не вытравится, а отпечатки наглых пальцев не прекратят опалять кожу.

Грязно ругаясь про себя, я все-таки сообщаю Райту название отеля, в котором буду проживать, а затем пристально вглядываюсь в его довольное лицо, до сих пор отказываясь верить, что этот самоуверенный мужчина и неуклюжий, вечно робеющий заика – один и тот же человек.

Невообразимо! На грани фантастики. Но это так.

И как мне выдержать наш сегодняшний ужин – не представляю.

Это будет очень тяжело, некомфортно и непредсказуемо. В общем, именно так, как мне хотелось бы провести этот вечер меньше всего. Именно так, как я и представить себе не могла, проснувшись этим злосчастным утром.

Флешбэк 1

Алана

– Повтори, – прошу я, допив последние капли «Космополитен».

Я сильно пьяна, но еще недостаточно, чтобы забыть о том, что мой отец в очередной раз отменил свою поездку в Спрингфилд. А ведь я так его ждала. Буквально дни считала до встречи с ним, даже несмотря на то, что уже давно не маленькая девочка. Но увы, когда дело касается родителей, я всегда становлюсь такой: маленькой, наивной, капризной и отчаянно жаждущей их любви.

От Катрины я уже давным-давно потеряла всякую надежду получить ее. Кроме себя любимой, ее больше ничего в жизни не заботит. И да, еще с детства я зову свою родную мать по имени. Она запретила мне называть ее мамой. Особенно в присутствии любовников, которым она представляет меня, как свою младшую сестру.

В общем, у меня та еще мамашка. И врагу не пожелаешь. Папа тоже не предел мечтаний, но он хотя бы временами вспоминает о моем существовании. Крайне редко, но все же лучше, чем ничего. Я ценю и жду эти моменты больше, чем дети ждут день рождения или Рождество.

Однако в этом году все мои ожидания ни разу не увенчались успехом. Папа всячески показывает, что не горит желанием со мной увидеться. В последний раз он прилетал домой в ноябре, на День благодарения, а сейчас, на минуточку, конец июля.

За несколько дней до запланированных поездок домой он каждый раз звонит мне и расстраивает тем, что у него внезапно появлялись дела по работе, которые он никак не может отменить. А когда я предлагаю вариант самой прилететь к нему, папа придумывает причины, чтобы переубедить меня.

Так же произошло и сегодня. После разговора с отцом мое настроение упало ниже плинтуса. Я больше часа проревела в душевой кабинке, жалея себя и в миллионный раз задаваясь вопросом: почему два самых родных и близких человека настолько безразличны ко мне?

За что они так со мной? Что я им сделала, кроме того, что родилась на свет? Не понимаю. И, наверное, никогда не пойму. Мне просто нужно смириться с этим фактом.

По этой причине я здесь – в баре. В одиночестве напиваюсь до беспамятства, пытаясь заглушить боль и утопить все грустные мысли.

Конечно, я могла позвонить кому-то из подруг, чтобы они помогли мне приободриться, но желания видеть кого-либо у меня совсем не было. Так же, как и делиться с ними своей самой большой болью.

Все девочки из универа и группы поддержки привыкли видеть меня веселой и энергичной. Самой популярной девушкой, которая улыбается, источает уверенность и выглядит на все сто, даже когда внутри все обливается кровью. И я не хочу это менять. Пусть и дальше считают, будто в моей жизни самая большая проблема – это сломанный ноготь.

Единственный человек, с которым я могу быть собой, – это Верóника. Но она сейчас с головой погружена в стажировку в газетном издательстве. Ни к чему после тяжелого рабочего дня в сотый раз грузить Рони одной и той же темой о моих недородителях.

И так как подругу тревожить сегодня не хотелось, я не придумала ничего лучше, как привести себя в порядок и отправиться в бар, чтобы залить свое горе старым добрым алкоголем.

Чем я и занимаюсь уже который час, попивая любимый «Космополитен». Честно, после пятого я перестала считать, сколько болеутоляющего в себя вливаю. И что более важно – совсем не знаю, сколько еще мне нужно выпить, чтобы хоть немного почувствовать облегчение.

– Это последний, – вдруг неприятно удивляет меня бармен, вместе с коктейлем вручая счет.

– Как понять последний? Может, это мне решать, а не тебе? – Перевожу недовольный мутный взор с бокала на парня.

– Простите, мисс, я бы с радостью приготовил вам еще, но бар закрывается через десять минут.

Бросаю взгляд на смарт-часы. Среда. Почти час ночи. Понятно. Что ж… раз этот закрывается, придется ехать в другой, который даже посреди недели работает подольше.

В темпе допиваю последний коктейль, и в глазах окончательно начинает вертеться. Расплачиваюсь и встаю с барного стула, понимая, что и ноги едва способны удерживать вес тела, но я таки заставляю себя идти в сторону выхода. Медленно, пошатываясь, с трудом удерживая равновесие, но я выбираюсь на улицу, где душный летний воздух ни на грамм не помогает протрезветь.

Отлично. То, что надо. Не хочу трезветь. Не хочу вспоминать о папе. И не хочу возвращаться домой, где меня абсолютно никто не ждет.

Прислоняюсь спиной к бетонной стене и оглядываюсь по сторонам. Улица пустая. Пешеходов нет. Поблизости такси – тоже.

Не без труда справляюсь с молнией на сумочке и достаю айфон, чтобы вызвать «Убер». Таксист уж точно должен знать, какой бар или клуб работает сегодня до самого утра. Вот туда и поеду.

– Сколько? – Неожиданно раздается мужской голос в паре дюймов от моего лица, и я морщусь от слишком сильного запаха одеколона.

– Что? – перевожу непонимающий взгляд на незнакомца, едва различая черты его лица.

Понимаю только то, что мужчина лысый, ростом чуть выше меня и в отцы мне годится.

– Сколько берешь за час? – уточняет он и мажет по мне сальным взглядом, от которого меня в неприятную дрожь бросает.

Он меня за шлюху, что ли, принял? Совсем с ума сошел? Хотя… Чему я удивляюсь? Я стою в коротком красном платье у стены посреди ночи. Любой мог бы спутать меня с проституткой.

– Простите, но вы не по адресу. Я не та, за кого вы меня приняли. Я просто жду такси, – выдавливаю из себя заплетающимся языком, надеясь, что мужик пойдет дальше, но увы.

– Зачем такси, если я и сам могу тебя куда надо отвезти? А ты по дороге поработаешь немного.

А вот тут я конкретно обалдеваю. Кажется, даже трезвею немного. И от его предложения, и от мерзкой руки, что без разрешения легла на мою ногу.

– Отвали от меня! И руки при себе держи! – вспыхиваю и толкаю его в грудь. – Я же сказала, что ты не по адресу обратился!

– Ой, да ладно тебе. Что ты недотрогу из себя строишь? Повеселимся немного и пойдешь дальше, куда хочешь.

– Если я и буду веселиться, то точно не с тобой!

И это правда. Пусть я и не отличаюсь целомудрием, но ни за что не стану «веселиться» с тем, кто вызывает во мне неприязнь, и уж тем более за деньги. У меня и своих навалом. Папаша еще в детстве вручил мне безлимитную карту, чтобы не капризничала и не дергала его по пустякам.

Игнорируя головокружение, порываюсь отойти от мужика как можно дальше, но и шагу ступить не успеваю: он прибивает меня своим тучным телом к стене, отрезая все пути отхода.