скачать книгу бесплатно
– Да?..
– Они так решили.
– А собачники? Только не говори…
– Ага, просто собачники. Ну, по крайней мере, двое из них. Они сами связались с полицией, когда узнали, что произошло в парке.
Фэйми вздохнула и отпила кофе.
– Полицейские, должно быть, думают, что я идиотка. Съехала с катушек.
Она почувствовала, как горячая жидкость обжигает желудок.
– Ну не знаю. Говорил он будто бы с пониманием.
Фэйми медленно покачала головой:
– Тебе-то он, может, и сочувствует, но меня точно считает идиоткой. – Фэйми сделала еще глоток кофе и посмотрела на дочь. – Ты куда-то собралась?
Чарли отмахнулась:
– Да я спала в одежде. И вообще, может мне хотелось принарядиться для констебля Грантли.
Фэйми улыбнулась шутке дочери:
– Уверена, что он оценил. Мятая футболка с символикой университета – отличный выбор.
Улыбка Чарли быстро померкла.
– Ты же сегодня не поедешь на работу? – В словах угадывались и вопрос, и просьба.
Фэйми потянулась к турке, подлила кофе себе и предложила дочери, но та отказалась.
– Во мне уже литр кофе, спасибо. Мам, ты не ответила на вопрос.
– Литр? – переспросила Фэйми. – Ты давно встала?
– В пять, – раздраженно ответила Чарли. – Когда начал жужжать телефон. Твой, кстати, тоже.
Фэйми потянулась за своим телефоном, который заряжался на столе рядом с ней, но Чарли прикрыла его рукой.
– Мам, скажи мне, что ты не поедешь на работу! Что бы там ни было в этих сообщениях. Я здесь не только для того, чтобы готовить тебе завтрак! Скажи, что не поедешь.
Фэйми выдавила улыбку:
– Ну я скорее должна сказать, что все должно быть как обычно, что нельзя позволять террористам нас испугать, что жизнь продолжается…
– Чушь! И ты сама это знаешь. Так что скажи мне, что ты сидишь дома.
Фэйми сдалась.
– Ладно, ладно, на работу я не поеду. Жизнь, по-видимому, не продолжается.
– Верное решение.
Довольная собой Чарли отдала матери телефон и сунула хлеб в тостер.
Фэйми открыла сообщения: от Сэма, от Томми и большей части ее команды, приглашение в чат в «Ватсапе», письма от руководства «АйПиСи» и от отдела кадров – офис работает, но присутствие сотрудников не обязательно.
– Ну, логично, – сказала Фэйми вслух. Чарли посмотрела на мать, но ничего не сказала.
Телефон Фэйми завибрировал, но она решила сперва допить кофе. Уютный завтрак с дочерью неплохо помогал отгородиться от остального мира.
– Как учеба? – спросила она.
– Прекрасно, – ответила Чарли, протягивая ей тост с маслом. – Ладно уж, читай, что там тебе написали.
Фэйми взяла телефон. Письмо от Итана Джеймса из отдела новостей Европы и Ближнего Востока. Она прочитала его дважды. Оно было лаконичным. Оно было душераздирающим. Фэйми закрыла глаза, крепко сжала телефон в руках и сделала глубокий вдох.
– Чарли, пойдешь на похороны?
До этого Фэйми была на шести похоронах: матери, двух бабушек и дедушки, старого школьного друга и коллеги-журналиста. Рак (дважды), деменция, сердечный приступ, передозировка и мина. Каждый раз это было невыносимо, каждый раз ее охватывал гнев на несправедливую судьбу и собственное бессилие. И вот теперь она стояла в последнем ряду переполненной мечети Палмерс-Грин, и в душе ее бушевала ярость. Обстановка была другой, ее скромное платье и шляпка были другими, но чувства были теми же. Закрыв глаза, она взяла Чарли за руку.
Сету Хуссейну удавалось сочетать человеческую мягкость с упертостью журналиста-расследователя, и коллеги им восхищались – собравшаяся толпа была тому подтверждением. Для Фэйми он сперва был верным другом, а потом преданным, хотя и немногословным любовником. Он был добрым и красивым. А потом какой-то маньяк с ножом забрал его жизнь.
Фэйми подумала, что похороны сливаются для нее воедино. Она горевала не только о Сете, но и обо всех остальных, кого потеряла. Слишком много незавершенных дел, слишком много людей, по которым она скучала. Фэйми с трудом заставила себя посмотреть на гроб. В ее памяти было много прекрасных образов Сета, и ей не хотелось, чтобы их омрачила его смерть.
Она окинула взглядом мечеть. Пришли почти все коллеги. Томми поймал ее взгляд и кивнул. Юная Софи Арнольд перестаралась с головным убором и почти исчезла в серой вуали. Итан Джеймс нервно рассматривал свои ногти. Эндрю Льюис сидел рядом с заместителем комиссара, руки у него тряслись, а щеки впали. Фэйми подумала, что выглядит он совсем фигово.
Первые несколько рядов были заняты мужчинами в традиционных арабских платках и халатах. А на богато украшенном стуле рядом с гробом сидел мужчина лет тридцати. Черный костюм, округлые плечи, чисто выбрит, длинные черные волосы собраны в пучок. И ему явно было неуютно. Фэйми сразу поняла, что это Амаль – брат Сета, хотя никакого сходства между ними не было. В последние годы братья почти не общались, но у Сета было несколько старых фотографий. Мужчина в кресле заерзал и огляделся по сторонам, кивнул кому-то в первом ряду. Фэйми посмотрела на свои туфли. Если Амаль проверяет, кто пришел на похороны его брата, она предпочла бы остаться незамеченной.
Чарли наклонилась к матери.
– Жизнь – это страдание, ваше высочество, – тихо сказала она. – Любой, кто говорит иначе…
– …пытается вам что-то продать. – Фэйми закончила фразу за дочь и улыбнулась.
Хорошо, что Чарли сейчас рядом. Они часто цитировали эту строчку из фильма «Принцесса-невеста». Фэйми кивнула на имама в его одеянии и прошептала на ухо дочери:
– Думаешь, он тоже что-то продает?
– Конечно, ваше высочество. Если хочешь, можем уйти.
Фэйми ненадолго задумалась, не будет ли это расценено как неуважение. Может, надо остаться до конца, подойти к Амалю и выразить соболезнования. Может и надо, но сейчас ей было наплевать на вежливость. Фэйми с благодарностью кивнула Чарли, и они тихонько вышли из мечети. За дверьми ждали полицейские и журналисты, сверкнуло несколько вспышек.
– В паб! – Фэйми наконец-то смогла вздохнуть полной грудью.
Чарли остановила проезжающее такси. Отъехав достаточно далеко от мечети, они попросили водителя остановиться у небольшого ресторанчика.
– Вот здесь мы закончим прощание с Сетом, – решила Фэйми.
Они устроились за столиком напротив друг друга и заказали белое вино, кофе, пиццу, салат, картофель фри, тосты и чизкейк. Фэйми разлила вино и подняла свой бокал.
– Сет предпочел бы такие поминки! – сказала она. – С каким-то дерьмовым винишком, которое можно пить только в прекрасной компании.
Бокал Чарли поднялся навстречу бокалу Фэйми.
– Тогда за Сета, – сказала она, не сводя глаз с матери. – Вы же нередко проводили вечера за вином?
Фэйми кивнула:
– Бывало.
– Он был для тебя больше чем друг?
Фэйми вздохнула, затем улыбнулась.
– Конечно, больше.
– Мам, мне так жаль.
Фэйми снова улыбнулась.
– Все уже давно закончилось. Но мы отлично проводили время.
– Ты из-за этого так неуютно себя чуствовала на похоронах? – спросила Чарли.
Фэйми откусила кусочек пиццы и сделала глоток вина.
– Я пришла. Надела подходящую одежду. Не жаловалась на патриархат.
Чарли засмеялась.
– Не поспоришь. Ты знала его брата?
Фэйми отрицательно помотала головой:
– Сет мало о нем говорил, только то, что они очень разные. Я иногда спрашивала о нем, но так ничего и не узнала. Так, одного мы помянули, но впереди еще шесть.
Чарли выглядела озадаченной.
– Ты собираешься на все похороны?
– Да, – решительно сказал Фэйми. – Там, в мечети, я поняла, что прощаюсь не просто с другом. Если я во что-то и верю, так это в то, что журналисты должны работать без страха. И если какие-то кровожадные ублюдки хотят нам помешать, то самое меньшее, что я могу сделать, – это встать на сторону таких, как я. Мы должны держаться вместе. Так что, да, я собираюсь на все похороны.
Чарли явно впечатлила ее речь.
– Я так горжусь тобой, мам! Вот только мне надо возвращаться в университет, и я с тобой пойти не смогу…
– Все в порядке. Ты и не должна. Они не были твоими коллегами. – Фэйми съела последний кусок пиццы. – В любом случае, ни с кем из них я не спала, так что будет полегче.
11
В сотне километров на северо-запад от ресторана, где сидела Фэйми, над пишущей машинкой склонился студент. Культовая модель «Бразер Дэ Люкс» 1966 года в бледно-голубом корпусе, с красной и черной лентой и белыми клавишами с черными буквами. Функционально, эффективно, надежно. Буквы O и I выглядели потертыми, а буква S почти исчезла, но остальная клавиатура была почти новой. Руки студента потели, и он вытирал их о шорты.
Чердак был крошечным – никакого воздуха и невероятная жара. Хрупкий пол делал любые движения чрезвычайно опасными: один неверный шаг, и он провалится на четыре метра вниз, в спальню. А вот звукоизоляция была потрясающая.
Конечно, ему не следовало сидеть на чердаке, но это было единственное место в доме, где он мог тайно заниматься своей работой.
Студент затаил дыхание, занес пальцы над клавишами и прислушался. Вода, как всегда, шумела в трубах, и балка, на которой он сидел, слегка поскрипывала, но в остальном в доме было тихо.
Дверь чердака была закрыта. Дверь его спальни внизу была закрыта.
Он начал печатать.
12
Среда, 6 июня
После завершения официальных вскрытий и вторичных независимых экспертиз Фэйми посетила похороны в Брайтоне, Кесвике, Пенарте, Кройдоне и Хаммерсмите. Это были службы по обряду методистов, католиков и англикан, одни похороны нерелигиозные, и с принадлежностью последних она не определилась.
В газетах продолжали появляться возмущенные статьи, время от времени мелькали новостные репортажи. Фэйми старалась не выключать музыку. Бесконечные спекуляции казались ей одной из самых деморализующих черт современных новостей. В отсутствие настоящей и стоящей информации, экраны и эфиры переполнялись головокружительным количеством дураков и лжецов. Фэйми решила избегать их всех. Ее приютом, бункером и убежищем стал плейлист классической музыки на сорок три часа.
Однажды пришли из полиции. Два офицера задали несколько вопросов об отделе расследований, но Фэйми ничем помочь не смогла. Уходя, один из них оставил свою визитку.
Через две недели после нападений похоронили Мэри Лоусон. Этого прощания Фэйми боялась больше всего. Она не была знакома с близкими остальных коллег, но с Мэри все было иначе. Она даже покупала подарки на дни рождения ее детей – Фредди и Эллы. Фэйми решила написать им письма об их матери.
Она надела свою «униформу»: черное платье до колен, черный берет. Заехала за Сэмом с Томми, и они отправились в деревню Эшби-Сент-Леджерс в графстве Нортгемптоншир.
– Население сто семьдесят три человека, – объявил Томми, поглядывая на экран телефона.
– Вот только сегодня людей в деревне будет во много раз больше, – сказал Сэм, глядя на пробку, в которую они только что въехали.
– И все они журналисты, – заметила Фэйми. – Повезло жителям Эшби-Сент-Леджерс.
Они ползли через деревню по извилистой узкой дороге, вдоль которой стояли сараи, коттеджи с соломенной крышей и «Лендроверы». Все машины двигались в сторону церкви. Парковку организовали на большом пустыре недалеко от церкви, и парень в оранжевой шапочке показывал, где есть свободные места. Фэйми прижала свой «Вольво Х40» к живой изгороди.
– Если бы не ужасный комок в животе, я бы подумала, что мы приехали на какой-то опен-эйр-фестиваль, – сказала Фэйми.
– Вряд ли нас ждут пивные палатки, – пробурчал Томми, выходя из машины.
Фэйми глянула на термометр на приборной панели:
– Жарища. Господи, это будет тяжело.
Они присоединились к потоку скорбящих, направлявшихся к церкви. За низким старым забором скрывалось небольшое кладбище, несколько надгробий были украшены цветами.
Микроавтобусы различных телеканалов выстроились плотным строем перед простыми деревянными воротами церкви. Фэйми заколебалась, узел в животе затянулся. Она глубоко вздохнула и вошла внутрь. Прохладный воздух принес облегчение, вездесущие церковные запахи сырого дерева и пыльных книг.
