Читать книгу Любовь «по расчету» (Александр Майлер) онлайн бесплатно на Bookz (7-ая страница книги)
bannerbanner
Любовь «по расчету»
Любовь «по расчету»Полная версия
Оценить:
Любовь «по расчету»

5

Полная версия:

Любовь «по расчету»

Короткое совещание с братом закончилось единственно возможным решением перевезти отца к Сереже, в семье которого был гарантирован уют и комфорт. Уют обеспечивали Сережина жена Соня и два внука Саша и Коля. А за комфорт отвечал сам Сергей, хорошо зарабатывающий, интенсивно практикующий врач.

Алексей восхищался братом, его умением построить жизнь таким удивительно положительным образом, что все грани этой жизни могли быть предметом восхищения и зависти любого наблюдателя этой жизни. К своим сорока с лишним годам Сережа сделал впечатляющую медицинскую карьеру, будучи профессором, доктором медицинских наук, он продолжал много лет заведовать большим терапевтическим отделением огромной многопрофильной больницы, при этом имел широкую частную врачебную практику. Все это отнимало колоссальное количество времени и сил, но не помешало создать крепкую семью, атмосфера которой была теплой, дружественной и веселой. Он искренне считал себя однолюбом, и это его кредо всеми силами и небезуспешно поддерживала Соня, женщина с веселым легким характером, хорошо понимающая, через что конкретно ведет путь к сердцу мужчины. Она закончила тот же медицинский институт, что и Сергей, собственно, где они и познакомились и где развивался их любовный роман, переросший в устойчивый и счастливый брак. Её работа в одном из московских НИИ не приносила семье большого дохода, но давала неоспоримые преимущества в свободном времени для обеспечения быта, воспитания детей и ублажения её любимого Серёженьки.

Николай Львович молча выслушал слова Нины, что ему будет гораздо лучше и комфортнее жить у сына, где хорошо налажен быт, где в семье два квалифицированных медика, по сравнению с их домом, где она не в состоянии обеспечить ему надлежащий уход. Он просто кивнул, как бы соглашаясь с услышанными неоспоримыми аргументами, и посмотрел на неё долгим и, как показалось Нине, всё понимающим взглядом. Прерывая повисшую паузу, Нина защебетала, что будет практически каждый день приезжать, что это как раз не обременительно, ведь в больницу-то она приезжает, что она хотела бросать работу, чтобы ухаживать за ним, но а на что же жить, вот они с ребятами, Алёшенькой и Серёженькой, и решили, что лучше ему пожить у Серёженьки.

Николай Львович почти не слушал её скороговорки. Он всё понимал и, возвращаясь мысленно на восемь лет назад, думал о том, какая же это страшная иррациональная сила – любовь. Ведь он, старый дурак, в свои шестьдесят с лишним лет влюбился, просто втрескался в эту чудесную, молодую, красивую, умную, аппетитную, энергичную женщину, которая ответила ему взаимностью. Он мог поклясться, что взаимность была искренней. Первые счастливые два прожитых вместе года были доказательством тому. И только теперь реальная жизнь предъявляла ему жесткое доказательство непростого вывода о том, что любовь далеко не всегда является синонимом счастья. Мог ли он тогда все просчитать, проанализировать возможные последствия их мезальянса, оценить вероятности дурного, мучительного исхода их такого желанного в то время союза? Мог ли он ожидать, что его мужская привлекательность для нее будет неизбежно угасать, а её привлекательность для мужчин будет не только сохранена, но и по какому-то дьявольскому закону расцветать еще больше? Мог ли он предположить, что он, такой сильный и умный мужчина, всю свою жизнь бывший центром внимания женщин, будет сгорать от мучительного чувства ревности, не думая ни о чем больше, не владея собой и бессильно понимая, что впереди только мрак одиночества и угасания?

– Не волнуйся ты так, – тихим монотонным голосом сказал Николай Львович, – я все понимаю, ты, конечно, права. Не хотелось бы, конечно, стеснять Серёженьку, но, похоже, другого выхода нет.

– Конечно, это не подарок, – думала Соня, – но он ведь родной отец Сережки, значит, и для нас для всех – для меня, для Саньки с Коленькой – он тоже родной. Я Нину, может быть, и могу понять, но сама бы я никогда так не поступила. Хотя никогда не говори «никогда», – улыбалась своим собственным мыслям Соня. – Надо же, какие они все-таки разные, эти мужчины. Николай Львович, когда-то красавец и умница, и два его сына и два внука – так все не похожи друг на друга. Хотя почему не похожи, в чем-то главном похожи, все умные и сильные, только по-разному. Пожалуй, Алеша больше всех походит на отца, такой же красивый, умный и волевой. Он, бедненький, пережил такое, что никому не пожелаешь.

А Сережка совсем другой, он ласковый, надежный, мягкий, только мягкость эта обманчива, она это хорошо знала. Для всех проблем в жизни он умел находить неконфликтные решения, которые устраивали всех. Много лет он не занимал неоднократно предлагаемую ему должность заместителя главного врача больницы по очень простым, как ему казалось, соображениям. Он не мог стать причиной смещения с этой должности человека, который проработал в больнице много лет и, хотя и звезд с неба не хватал, был добросовестным заместителем.

Когда впервые Сергей получил предложение занять эту должность и отказался, на естественный вопрос близких и друзей, почему бы ему не подумать об упрочении своего статуса и, как следствие, об улучшении своего материального положения, был получен полушутливый ответ:

– Это в конечном итоге всего лишь деньги, а есть вещи поважнее.

Долгие шесть лет Николай Львович угасал в теплой уютной семье сына, и ни любовь и забота семьи, ни веселые и шумные внуки не смогли вернуть его к активной жизни. Страшная отрава неразделенной любви и жгучей ревности постепенно с дьявольской неторопливостью подорвали его организм. И вправду, все болезни от нервной системы, особенно в пожилом возрасте. Начались нескончаемые болезни, с которыми Сергей героически сражался, применяя все свои и своих коллег врачебные возможности. Но это был тот самый случай, когда медицина была бессильна.

Похороны были неожиданно очень торжественные. Пришло много бывших сослуживцев Николая Львовича, его, как выяснилось, многие уважали и любили. Был военный оркестр и торжественный караул с положенными в таких случаях ружейными залпами. Нина не пришла, впрочем, возможно, она и не знала, поскольку связь с ней никто уже и не поддерживал.

И все же нельзя обвинять только Нину в том, что отец так мучительно и бесславно окончил свою большую, интересную и содержательную жизнь, думал Алеша, вспоминая, как все происходило, и понимая многие вещи задним числом. В конце концов страсть – вещь сильная, но у мужчины всегда должны быть силы не поддаваться этой страсти, когда на кону судьба близкого тебе человека. Он вспомнил, какие милые и теплые отношения были у родителей в течение многих лет, и отвратительное слово «предательство» уже зарождалось в оценках Алеши.

Много позже он понял, что максимализм в оценках и суждениях всегда, как минимум, только половина правды.

Глава 5

Новая жизнь

Теплым августовским вечером 1991 года, когда в воздухе разливается умиротворение уже хорошо пожившего лета и появляются первые едва заметные запахи неизбежной осени, Алексей обдумывал варианты времяпровождения – то ли оставаться в лагере и провести вечер с Валентиной, то ли ехать домой и пообщаться с мамой. Телефонный звонок резко прервал неторопливые Алешины размышления. Никогда не угадаешь степень важности телефонного звонка и последующего разговора! Этот звонок был судьбоносным. Звонил Маркарян, что он делал крайне редко, чаще всего он появлялся бессистемно, совершенно неожиданно и с непонятными целями. Он был краток и непривычно категоричен. Алексею следовало в самый кратчайший срок прибыть в Москву, связаться с ним, Маркаряном, по телефону, который был продиктован и который Алексей профессионально с первого раза намертво запомнил. Алеша по тону Георгия Ашотовича понял, что произошло что-то весьма необычное и важное. Весь опыт предыдущих общений с Маркаряном говорил ему, что Георгий Ашотович ничего не делает просто так, без тщательно продуманного плана, а планы у Маркаряна всегда более чем серьезны.

Доложив начальнику лагеря о своем убытии, Алексей впрыгнул в свой «Жигуленок» и рванул в Москву. По дороге он обратил внимание на бесконечные колонны военных грузовиков, державших направление к городу. Дома он обнял и поцеловал маму, посмотрел в холодильник, убедился, что у неё есть все необходимое, и позвонил по телефону. Маркарян сказал, что разговор будет длинным и важным, что Алексей может быть занят не только сегодня вечером, но и несколько дней, сколько, он не знает, и что он будет ждать Алексея в интернате в кабинете директора через час.

Там уже собралось человек пятнадцать, из которых только директор интерната и бывший Алешин куратор Николай Николаевич были знакомы Алеше. На этом совещании Маркарян был главным. Он сообщил, что в стране происходит попытка переворота, в Москву вводятся войска, утром будет объявлена по радио и телевидению какая-то оправдательная чушь для народа.

– Я хорошо понимаю, что с этой минуты мы вынуждены хотя бы в силу нашей профессиональной принадлежности принять непростое и очень важное для каждого из нас решение. Это решение повлияет на всю будущую жизнь не только нас с вами, но и всей нашей страны. По существу, это решение означает принципиальный выбор, за что или за кого мы готовы фактически воевать, да-да, именно воевать! За отживающий свой век порядок вещей с прогнившей насквозь системой, которую пытаются реанимировать организаторы переворота, или за новую свободную страну, без кривых зеркал, с нормальными человеческими отношениями. Каждый из вас должен сейчас принять самостоятельное решение.

– Георгий Ашотович, а кто организует переворот? Фамилии известны? И кто противостоит этому перевороту? – спросил незнакомый Алексею мужчина в кожаной черной куртке.

– А в чем собственно состоит переворот? Что, Горбачева, что ли, арестуют или убьют, прости господи? – спросил другой участник совещания.

– Все детали будут после принятия вами принципиального решения, о котором я только что сказал. Повторяю, для тех, кто не понял. Или мы за реанимацию советской власти, КПСС и других развалившихся структур, или мы за новую Россию, демократию и европейский путь развития. А детали потом. Многое вы услышите уже утром по радио и телику. Кто не хочет воевать за новую страну, может быть свободен, ваш выбор мы будем уважать, и, надеюсь, этот выбор не очень повлияет на наши чисто человеческие отношения. Однако продолжение разговора может быть только с единомышленниками, – произнес Маркарян спокойным ровным голосом, в котором слышалась недюжинная сила абсолютно убежденного в своих словах человека.

Алексей понимал, что Маркарян как специалист по кадрам высочайшей квалификации собрал далеко не случайных людей. И он не удивился, что никто из присутствующих не выразил желание быть свободным.

– Ну, вот и хорошо, я и не сомневался в таком решении. А теперь несколько конкретных вопросов, и мы переместимся в другое помещение, в район дачи Бориса Николаевича Ельцина, – тон Маркаряна нисколько не изменился, хотя Алеше и показалось, что некая тень облегчения промелькнула на его лице.

Путч был коротким и бесславным для путчистов. Балет «Лебединое озеро» из шедевра мировой классики превратился по милости путчистов в надоедливую шарманку. Алексей с новыми и старыми друзьями провел трое суток у Белого дома. Алешин добрый гений Маркарян познакомил его с интереснейшими людьми. Из этого калейдоскопа лиц, впоследствии очень известных и публичных персон, особенную роль в жизни Алексея сыграл Евгений Сергеевич Заславский, чрезвычайно образованный интеллигентный человек с неожиданным для такого человека послужным списком. Он был военным юристом, работал в Главном разведывательном управлении Генштаба, а затем в ЦК КПСС.

Наряду с очень волнующими, а иногда и критическими событиями в течение трех дней у Белого дома возникали ситуации ничегонеделанья, когда можно было просто вести неторопливые беседы. В один из таких моментов Алексей рассказал Заславскому свою жизнь. Евгений Сергеевич, по виду совершеннейший академик, а по уровню интеллекта уж точно академик, любил применять в своей речи отнюдь не академические выражения.

– Ну и что ты теперь делаешь? Груши околачиваешь, без формального образования, хорошо подготовленный и физически, и умственно парень? Это не дело. Конечно, как посмотреть, подготовка молодежи – тоже занятие. Но судя по тому, что о тебе говорил Маркарян, у тебя потенциал огромный. Все твои трагедии и болячки время вылечит, поверь мне. Как говорил один мой знакомый, выслушав мой рассказ о моих «неизлечимых» в кавычках болезнях, «ничего, дружок, пробздисся».

– Да я более или менее уже восстановился, – бодро отреагировал Алеша.

– Вот и хорошо. Знаешь что, вот устаканится немного ситуация с властью в стране, а похоже, это произойдет очень быстро, приходи ко мне, вот тебе мой домашний телефон, потолкуем.

Алексей в который раз с благодарностью подумал о Маркаряне, который взял незримое шефство над его жизнью. Что он там наговорил Заславскому? Алеша недооценивал степень собственного участия в своей судьбе, считая, что если бы не отец, если бы не Маркарян, если бы не старший брат, то не получилось бы то, что получилось. Он по молодости не мог тогда оценить степень своего собственного обаяния и влияния на людей, которыми от природы он обладал и бессознательно пользовался.

Евгений Сергеевич сам позвонил Алексею в начале сентября. Они встретились с Заславским и с Маркаряном в том самом кабинете директора интерната, в котором они собирались в ту памятную ночь с 18 на 19 августа. В стране происходили умопомрачительные перемены, и в жизни Алеши, похоже, намечались интересные перспективы. Заславский при молчаливой поддержке Георгия Ашотовича сообщил Алексею, что организуется новая частная юридическая структура, руководить которой ему поручено. На вопрос Алеши, кем поручено, Евгений Сергеевич усмехнулся и сказал, что поручено группой товарищей. По рассказу Заславского новая фирма планируется весьма необычной, в виде модного названия «холдинг».

– А что такое холдинг? – спросил Алексей, не поднаторевший еще в современном рыночном новоязе.

– Холдинг – это группа компаний, объединенных одной миссией и единым руководством, – включился в разговор Маркарян. Этот ответ судя по выражению Алешиного лица ничуть не прояснил для Алексея сути обсуждаемого вопроса.

После подробного и детального рассказа Заславского и коротких комментариев Маркаряна Алексей в общих чертах понял идею создания холдинга и какое это имеет отношение к нему лично.

К своему удивлению, Алеша услышал, что его родной интернат прекращает свое существование, а на его базе и создается новая структура.

– В нашей сфере деятельности настолько важны вопросы конфиденциальности, строгой дисциплины и чистоты рук, что мы сразу же создаем службу собственной безопасности, которая подчиняется только мне, – сообщил Алеше Заславский. – Предлагаю тебе возглавить эту службу. Георгий Ашотович рекомендует тебя, а такие рекомендации дорогого стоят.

Алексей настолько не был готов к такому повороту разговора, что тупо промолчал, переводя взгляд то на Маркаряна, то на Заславского. Георгий Ашотович, считая вопрос решенным, перешел к перспективам Алешиного образования.

– Для тебя самый лучший вариант – поступить в заочный юридический институт. Есть несколько вариантов, но главное – не терять время. Нужно постараться сделать так, чтобы многие дисциплины, которые ты освоил в училище и сдал по ним экзамены и зачеты, могли быть зачтены в институте. Попробую это организовать, – Маркарян говорил, как всегда, мягко, но было понятно, что, когда он говорит «попробую», он уверен в успехе.

Только позднее, работая в разных подразделениях холдинга, очень постепенно Алексей понял, что собой представляла группа компаний, бессменно руководимая Евгением Сергеевичем Заславским. Центральной фигурой группы компаний была юридическая фирма, оказывающая широкий спектр услуг в виде консультаций и защиты интересов своих клиентов. Кроме юридической фирмы в группу входили нотариальное бюро, детективное агентство, частное охранное предприятие, бюро информационных услуг, а также фирма технического обеспечения охраны объектов недвижимости, средств передвижения и личной безопасности.

Алексей не сразу осознал, что создана мощная структура, занимающаяся практически всеми вопросами обеспечения безопасности в широком смысле слова, от безопасности людей до безопасности организаций. При этом структура состоит из формально независимых частных фирм, объединенных, как понимал Алексей, только глубоко скрытыми владельцами фирм и Заславским – главой юридической фирмы и неформальным руководителем всей группы. Весь холдинг неформально, но жестко подчинялся кому-то на самом верху властной вертикали страны.

Всё, чему учили Алексея в интернате, а затем в училище, на новой работе, на первый взгляд, не пригодилось. Учебный процесс, особенно в училище, был направлен на выращивание разведчика экстра-класса с весьма специфическими навыками и знаниями. В нынешней Алешиной работе преобладали вопросы психологического анализа поведения персонала, тщательного изучения документов, особой, можно сказать, изнуряющей секретности всех мероприятий, проводимых службой собственной безопасности. Хотя, если вдуматься, многие вещи, привитые в процессе учебы, безусловно, были полезны для его новой роли.

Прежде всего, это выращенная многократными тренировками и общей системой обучения колоссальная психологическая и физическая стрессоустойчивость, которая была немного подорвана происшедшими недавними трагическими событиями в семье, но восстановлена благодаря силе Алешиного характера.

Алексей усвоил на практике довольно простую истину, что в вопросах психологического здоровья, в борьбе с депрессией, даже очень тяжелой, никто, кроме самого себя, реально не поможет. И он, как Мюнхгаузен, буквально вытащил сам себя за волосы из жуткой трясины полусумасшествия, которое последовало за смертью доченьки. Работая на относительно спокойной работе, тренируя курсантов и тренируясь сам, он полностью восстановился, о чем объективно свидетельствовало приглашение на столь необычную и сложную работу.

В который раз спасибо Маркаряну, Алексея приняли сразу на третий курс заочного юридического института. Ему нравилось учиться, нравились новые для него предметы, и он постепенно начал даже немного тяготиться своей работой, которая была мало связана с юриспруденцией, а, по существу, была оперативной деятельностью эдакого «особиста». Ему не могло не льстить действительно особое положение его должности в системе холдинга, но склад характера, его развитый и пытливый интеллект просили чего-то гораздо большего и сложного.

Территория и здания бывшего интерната полностью перешли во владение холдинга. Более того, загородный лагерь интерната теперь принадлежал частному охранному предприятию в системе холдинга, являясь его тренировочной базой и, чего греха таить, местом отдыха и конфиденциальных встреч для руководства.

В руках Алексея был контроль над всем документооборотом фирм, входящих в состав группы компаний, контроль видео– и аудиозаписей практически всех передвижений и разговоров на территориях холдинга, а также всех телефонных и электронных контактов сотрудников. В его обязанности входил ежедневный доклад Заславскому о малейших подозрениях неблагополучия в системе безопасности, включая лояльность и честность сотрудников. Под особым вниманием находились новенькие, недавно принятые на работу, а также все контакты групп сотрудников, участвующих в так называемых особо конфиденциальных операциях и работах. Гриф особой конфиденциальности присваивался лично Заславским и доставлял много хлопот всем участникам работы, хотя и признавался необходимым для предотвращения малейших утечек информации.

В непосредственном подчинении Алеши было два педантичных человека, оба бывшие офицеры из разных силовых ведомств, оба старше него по возрасту, скрупулезно выполняющие свои обязанности. Служба собственной безопасности курировала ряд подразделений, отвечающих за охрану территории и помещений холдинга, связь и компьютерное обеспечение подразделений, физическую охрану руководства, к которому относились сам Заславский, два его заместителя и руководители фирм, входящих в состав холдинга. Таким образом, Алексей в свои неполные двадцать семь лет занял должность, дающую, с одной стороны, огромную власть над людьми, а, с другой стороны, предусматривающую тяжелую ответственность при малейших ошибках в работе. Впервые в своей жизни Алеша начал получать чрезвычайно высокую, даже по меркам начала капитализма в стране, зарплату. В таком возрасте от всех этих высоких понятий – должности, зарплаты, особого положения в холдинге – могла закружиться голова. Алексей с удовольствием ощущал все эти приятные обстоятельства его новой жизни, но собранность характера, какая-то генетическая чистота миропонимания не позволяли ему слишком высоко задрать голову. Он продолжал быть вдумчивым сильным молодым человеком, не по годам спокойным с некоторым налетом усталости от пережитого.

Диплом юриста не только порадовал Алешу обретением хотя и с опозданием высшего образования, но дал сильнейший импульс (в который раз!) резко изменить жизнь.

Холдинг сильно изменился и внешне, и по существу. Он приобрел новое название «Юрмастер», изменил свою структуру, открыл филиалы во многих городах России и вышел на международную арену, открыв свои филиалы во многих странах бывшего социалистического лагеря. В системе холдинга появились новые подразделения, одно из которых, как магнит, привлекало внимание Алексея. Оно только-только образовывалось на уровне идеи.

Заславский продекларировал, что для выхода на новый современный уровень работы, тем более, международный, необходимо иметь мозговой центр, требующийся для работы практически всех фирм и филиалов, входящих в группу. Глупо оснащать каждую фирму и филиал таким мозговым центром, в задачи которого должна входить аналитическая работа, требующаяся практически в каждом мало-мальски серьезном контракте. Надо создавать аналитический департамент, в задачи которого должны входить решения любых проблем, связанных со сбором и обработкой интеллектуальной информации. Такая работа нам теперь нужна, а с ней не справятся наши обычные подразделения. Нужны «яйцеголовые» сотрудники, умеющие разгадывать загадки, которые нам подсовывают почти в каждом контракте.

После обычного ежедневного конфиденциального доклада Заславскому по службе собственной безопасности Алексей спросил:

– Евгений Сергеевич, а у Вас есть кандидат на должность начальника аналитического департамента?

– А что? – спросил Заславский, подняв на Алешу глаза.

– Евгений Сергеевич, Вы ведь в курсе, что я уже с высшим образованием. Честно говоря, я очень хочу заниматься аналитикой, считаю, что там есть большой потенциал для роста, у нас сейчас перспективы на международной арене, у меня английский в совершенстве, а в службе все отлажено-налажено, Тимофеев, мой зам, отличный специалист, – несколько сумбурно выпалил Алексей.

В кабинете повисла пауза, которая могла означать что угодно. После таких пауз шеф обычно говорил что-то неординарное. Алексей внутренне замер. Заславский встал, прошелся по кабинету, молча посмотрел на Алешу, на красивейшие напольные часы, стоявшие в углу комнаты, опять на Алешу. Потом вернулся к столу, сел в кресло и произнес:

– Я подумаю, иди.

Алексей расценил ответ шефа как шанс и не ошибся. На следующий день был подписан приказ о назначении Алеши на должность начальника аналитического департамента. А кресло руководителя службы собственной безопасности занял вовсе не Тимофеев, а совершенно новый, никому не знакомый сотрудник. Так начался новый этап Алешиной карьеры.

Аналитический департамент должен был стать по выражению Заславского «мозгом» холдинга. Это не означало, конечно, что остальные подразделения останутся «безмозглыми», но всё-таки это означало, что самые сложные задачи, требующие для их решения наличия высокого интеллекта и серьезных знаний, будут теперь решаться в аналитическом департаменте. На первых порах сам Заславский решал, какие конкретно работы поручаются аналитикам, а какие остаются по-старому в ведении входящих в состав холдинга фирм и департаментов. Диапазон заказов холдинга был огромен. От элементарных охранных функций как компаний, объектов, так и просто людей до сложнейших юридических коллизий, в которые были замешаны и сильные мира сего, и ведущие федеральные и местные организации, в том числе так называемые силовые структуры.

Алексей понимал, что холдинг с совершенно частной формой собственности всё-таки не совсем частный. Хотя Заславский был абсолютным хозяином холдинга – и основным владельцем, и генеральным директором, он все же получал какие-то установки и даже прямые команды откуда-то извне. Кто-то на самом-самом верху властной вертикали, где у Заславского были очень тесные деловые, а может быть, и дружеские связи, был истинным хозяином холдинга. Вот почему характерной чертой всех структур холдинга была всепроникающая, почти болезненная секретность. Это Алексей ощутил в полной мере еще будучи начальником службы собственной безопасности холдинга, когда служба при выявлении малейших признаков нарушения режима конфиденциальности немедленно принимала самые жесткие меры по пресечению каких бы то ни было утечек информации. А уж к виновникам нарушений применялись весьма серьезные меры воздействия, впрочем, конкретное воплощение таких мер было само по себе строго засекречено. Поголовно все сотрудники холдинга подписывали обязательство о неразглашении любой внутренней служебной информации и кроме того проходили инструктаж, на котором устно предупреждались о возможности видео– и аудиозаписей, которые могут быть осуществлены не только в служебных помещениях, буквально напичканных микрофонами и видеокамерами, но и в повседневной жизни. Вся эта служебная жизнь, больше похожая на работу на сверхсекретном военном объекте, чем на работу в современной юридической компании, сознательно принималась сотрудниками как должное. К неудобствам секретности быстро привыкали, высокая даже по коммерческим меркам зарплата приятно компенсировала эти неудобства.

1...56789...20
bannerbanner