скачать книгу бесплатно
Погребенные
Кай Майер
Алхимики #1
Мир алхимии, леденящие душу секреты и самая невероятная история любви – все это в романе признанного мастера мистики и готики, знаменитого немецкого писателя Кая Майера.
Что ждет Ауру Инститорис, выросшую в мрачном замке на острове? Правда о ее рождении или предательство близких? Блуждание по жутким венским подземельям или разгадка древних тайн алхимии? Вражда, которая длится уже семь столетий, или любовь всей жизни?
Кай Майер
Погребенные
Kai Meyer
DIE ALCHIMISTIN
Серия «Алхимики»
Copyright © 1998, 2011 by Kai Meyer
© Nele Sch?tz, Design
© Перевод на русский язык, макет, оформление. ООО «РОСМЭН», 2017
* * *
Посвящается Штефи
Гвоздь держит подкову,
подкова – коня,
человек – замок,
замок – вотчину.
Средневековая загадка.
Никому по сей день не удалось разгадать ее…
Книга первая
1897 г.
Глава
1
Вот и замок.
Экипаж пробирался через дюны, покачиваясь, скользил по рыхлому песку. Юноша выглянул в окно: прямо перед ним над Балтийским морем высился замок. Он оказался не таким, каким юноша его себе представлял. Совсем не таким. Ни башен, ни зубцов, как обычно бывает. Стоял замок на небольшом скалистом островке; стены незаметно переходили в светлые отвесные скалы, будто сотни лет подряд росли прямо из них. А кругом простиралось под осенним небом мрачное и спокойное море. Лишь у самого берега пенились волны: казалось, вода сердится на угрюмые и надменные угловатые утесы.
Известняковую скалу, на которой стоял замок Инститорисов, окружало еще несколько крохотных необитаемых островков, каждый едва ли больше дома. Юноша насчитал четыре, но когда экипаж повернул и островки показались под другим углом, он заметил пятый, до тех пор скрытый замком. На нем виднелся старый маяк, выкрашенный в красную и белую полоску. Он походил на бездыханного циклопа, чье горящее око давным-давно погасло. Лишь орланы-белохвосты ютились на перилах маяка: оттуда они зорко следили за морской гладью.
Птицы… Юношу восхищало величественное спокойствие, с каким они парили над этой пустынной местностью: нескончаемой береговой линией, песчаными дюнами, редким ольшаником, притаившимся в низине, изогнутыми ветром соснами и зарослями дрока. Но взгляд его то и дело возвращался к замку. Там его новый дом.
Чем ближе подъезжал экипаж, тем больше юноше удавалось разглядеть. Замок Инститорисов, как и остров, где он стоял, формой походил на подкову. Во внутреннем дворе зеленела кипарисовая роща; деревья были выше самого замка и заслоняли центральную его часть. Зато восточное и западное крыло – в три этажа высотой, такого же серого цвета, как и море, – хорошо просматривались. Окна тянулись длинными рядами, по три друг над другом, и белые рамы еще сильнее подчеркивали, что в большинстве окон не горел свет. На крутых скатах крыши выстроилась целая рота черных каминных труб; над некоторыми, поднимаясь к пелене облаков, вился дымок.
– Кристофер…
Юноша не привык к женскому голосу, а тут его назвали по имени, да еще так нежно. Он смущенно отвернулся от окна и улыбнулся своей новой матери.
Та отложила в сторону книгу, которую не выпускала из рук всю дорогу, но так ни разу и не открыла, и участливо наклонилась к нему.
– Кристофер, – повторила она, словно стараясь привыкнуть к этому имени, – на самом деле замок гораздо уютнее, чем кажется. Тебе там понравится, вот увидишь. – Слова ее звучали так, будто она много раз твердила их про себя в надежде, что однажды они окажутся правдой.
Однако Кристофер и не думал грустить, он был счастлив. По-настоящему счастлив. Конечно, волнение и смутный страх перед неизвестностью немного омрачали радость. Но Кристофер, несомненно, чувствовал себя счастливым. По крайней мере, ему так казалось. Сказать наверняка он не мог, ведь сравнивать было не с чем.
На Шарлотте Инститорис была причудливая шляпа, украшенная гирляндой ракушек. Очень необычная. Волосы Шарлотта подобрала, лишь несколько черных как смоль локонов выбивалось из прически. Из-за высоких скул ее лицо – узкое и бесцветное – казалось еще и слишком вытянутым. Шарлотта была далеко не красавица и старалась чаще улыбаться, чтобы придать своим чертам мягкости.
– Я уверен, мне понравится. – Слова Кристофера прозвучали немного натянуто.
Брат Маркус, настоятель сиротского приюта, учил Кристофера: «Как бы там ни было, говори, что тебе все нравится. Ничего другого мы тебе не найдем».
Чтобы Шарлотта не подумала, будто он говорит так только из вежливости, Кристофер поспешил добавить, хотя и некстати:
– Я умею грести на веслах.
Шарлотта удивленно взглянула на него и ласково улыбнулась.
– Милый, нам не придется грести самим. Для этого есть слуги. Они уже ждут нас на берегу.
«Милый». Так она назвала его уже несколько раз. И Кристофер чувствовал себя неловко. Ему семнадцать лет – уже почти взрослый мужчина, а Шарлотта обращается с ним, как с ребенком. Своим ребенком. Ведь отныне он – ее сын.
Кристоферу вдруг захотелось чихнуть, и он засопел носом. Шарлотта заботливо протянула ему чистый платок. Как раз вовремя.
«Ну вот, теперь она подумает, что взяла какого-то заморыша», – забеспокоился Кристофер. Он ведь не болен, даже не простужен. Все дело в запахе – запахе книги. У Кристофера на него аллергия.
Наконец лошади остановились.
Кристофер подождал, пока Шарлотта выберется из экипажа, и последовал за ней. Ноги утопали в мягком песке. В лицо веяло морской прохладой. Через несколько мгновений он ощутил вкус соли на губах.
Длинный пирс выдавался далеко в море. У самого края была пришвартована яхта со спущенными парусами. Навстречу прибывшим, громко топая по деревянному настилу, вышли трое матросов и поклонились Шарлотте. Поприветствовали они и Кристофера, почтительно склонив головы. Такого с ним еще не бывало, юноша едва не рассмеялся. Что ж, придется привыкать.
Поклонившись на прощание, кучер развернул лошадей, подстегнул их, и экипаж покатил прочь через дюны.
Вскоре Кристофер уже сидел рядом с Шарлоттой в каюте. Яхта отчалила. По палубе ходили трое матросов, и каждый их шаг громко и гулко отдавался здесь, внизу. Кристофер попытался выглянуть наружу, но оба иллюминатора были покрыты коркой соли, и ему ничего не удалось разглядеть. Шарлотта ласково посмотрела на Кристофера, будто хотела погладить по щеке.
«Наверное, ей кажется, что я радуюсь, – подумал он. – Пожалуй, она права».
Яхта вышла в море и взяла курс на замок.
– Здесь всего пятьсот метров, – сказала Шарлотта. – А кажется, что далеко, правда?
Кристофер кивнул. Он об этом как-то не думал. Вот если вплавь, то пятьсот метров – это, действительно, много.
Кристофер молчал, но Шарлотта не обижалась. Книгу, запах которой так досаждал ему, она убрала в сумку. И мало-помалу он снова стал дышать свободно.
Шарлотта с любопытством поглядывала на Кристофера, а он тем временем задумался.
Задумался об экипаже, о деревне, о первой в своей жизни поездке на поезде, к тому же в одиночку. О большом детском приюте в Любеке. Ему вспомнились постоянные крики, духота общей спальни, шепот под пропотевшими простынями, ссоры, вражда.
Скучать он будет по брату Маркусу – и только. Именно благодаря ему Кристофер всегда верил, что у него есть будущее. Теперь это будущее лежит перед ним, вон там, прямо по носу яхты. Одинокий утес в море.
«Замок гораздо уютнее, чем кажется».
Впервые Кристофером овладела настоящая тоска. Неужели он скучает по приюту?
«Я уверен, мне понравится».
Там, впереди, – его дом. Настоящий дом.
«Здесь всего пятьсот метров».
Будущее так близко. Совсем близко.
Брат Маркус сам отвез Кристофера на вокзал. Хотя обычно такое поручали кому-нибудь из служителей. А те бросят ребенка возле дома или места службы новых родителей, как мешок с углем, получат чаевые и уходят с угрюмой миной на лице.
С Кристофером все обстояло иначе. Он был самый старший в приюте и, по мнению брата Маркуса, самый умный среди детей. Впрочем, брат Маркус вряд ли смог бы объяснить почему. Дело тут не в широком кругозоре воспитанника и не в способностях к математике. Нет: удивительная болезнь Кристофера – вот причина.
С раннего детства Кристофер не выносил запаха книжного клея. При виде стопки книг задыхался и выбегал на воздух. Корчился в судорогах у книжных полок, терял сознание в библиотеках… Но, несмотря на это, отчаянно желал учиться – в отличие от других воспитанников приюта. Такое рвение нравилось брату Маркусу, и он давал Кристоферу частные уроки, приносил книги и приглядывал за ним, пока тот прилежно занимался, превозмогая приступы удушья.
Остальных детей довольно рано пристраивали учиться какому-нибудь ремеслу, и вскоре они начинали работать наравне со взрослыми. Но брат Маркус задался целью сделать Кристофера по-настоящему образованным человеком. Об университете не приходилось и мечтать: платить было нечем, зато занятия в келье брата Маркуса радовали обоих. Ни один столяр или мясник не хотел иметь дела с ребенком, не державшим в руках ничего, кроме книги, поэтому Кристофер продолжал жить в приюте. Шли годы, и служители стали презрительно называть его «лежалым товаром».
Но вот однажды в приют приехала Шарлотта Инститорис с намерением усыновить мальчика. Она изъявила желание, насторожившее брата Маркуса: воспитанник не должен быть слишком мал. Однако Шарлотта опровергла подозрения в безнравственности, возникшие было у приютского наставника. По материнской линии она происходила из древнего рода, у нее были две родные дочери, а два года назад она взяла на воспитание мальчика. Брат Маркус послал запрос в нужную канцелярию, и там подтвердили слова Шарлотты. Он даже отыскал приют, в котором вырос тот мальчик. От директрисы брат Маркус узнал, что Даниэль часто присылает письма, где только положительно, даже восторженно отзывается о своем новом доме.
Брат Маркус с Кристофером долго говорили об этом и решили, что такую возможность упускать нельзя. Наконец Кристофер обретет все, чего, по мнению брата Маркуса, давно заслуживает: семью, родных, которые будут поддерживать юношу, помогут духовно развиваться. Брат Маркус был счастлив, Кристофер тоже. Но по-своему.
Конечно, Кристоферу не хотелось расставаться с учителем, который был ему вместо отца. Юноша попытался представить, каково ему будет жить в настоящем замке. Не разочарует ли он Инститорисов – он, сирота, брошенный матерью еще в колыбели? Поладит ли с новыми родственниками, с братом и сестрами? Не окажется ли, что ему, при всей его образованности, далеко до них?
Вот какие сомнения мучили Кристофера, когда брат Маркус через несколько месяцев после первого визита Шарлотты вез его на вокзал. Напомнив на прощание о правилах хорошего тона (в десятый или одиннадцатый раз за последние дни), брат Маркус поцеловал его в обе щеки, крепко обнял и пожелал счастливого пути.
Несколько часов дороги Кристоферу предстояло провести в одиночестве. В письме Шарлотта обещала, что будет с нетерпением ждать его на станции.
Яхта наконец очутилась в маленькой бухте, беззвучно проскользнув между двумя постаментами высотой в человеческий рост, на которых восседали каменные львы. Они словно встречались взглядами высоко над водой.
Бухта располагалась как раз между «рогами» острова-подковы. Волны бились о скалы высотой около двух метров. В центре бухты выдавался в море узкий пирс. На берегу, там, где он начинался, стеной стояли темно-зеленые кипарисы – конусообразные чудища, загородившие полнеба. Никогда в жизни Кристофер не видел таких высоких деревьев – метров по двадцать, а то и двадцать пять.
Кристофер попросил у Шарлотты разрешения понаблюдать, как пришвартовывают яхту, и она с немного наигранной радостью позволила ему подняться на палубу. Сама Шарлотта вышла из каюты следом за ним и встала рядом, опершись о поручни. Одной рукой она придерживала шляпу, которую срывал ветер, и не обращала никакого внимания на то, что мешает матросам.
Яхта мягко причалила. Один из матросов помог Шарлотте и Кристоферу сойти на пирс. Другие стали спускать паруса и привязывать канат. Наконец выгрузили багаж Кристофера – потертый кожаный чемодан, подарок брата Маркуса. Вместе со скудными пожитками, которые едва ли пригодятся в новом доме, в чемодане лежал предмет его особой гордости: связки исписанных тетрадей, куда юноша годами записывал все, чему научился.
Море тихо плескалось о скалы. Там, куда доставали волны, светлый известняк покрылся зелеными водорослями. Нарастающий шум заставил юношу взглянуть на верхушки кипарисов. Покачиваясь на ветру, они шумели, будто перешептывались. Таинственно и даже немного страшно.
С берега им навстречу бежала белокурая девочка в голубом платье с оборками. Лет десяти, не больше, как показалось Кристоферу.
– Мама! Мамочка! – кричала девочка. – Смотри, я ракушек насобирала!
Шарлотта улыбнулась и присела на корточки, оказавшись лицом к лицу с девочкой. С деланым удивлением она посмотрела в ее раскрытые ладошки. В каждой было по две белые ракушки размером с те золотые карманные часы, которые брат Маркус носил только по воскресеньям.
– Какие красивые! – восхитилась Шарлотта.
– Это тебе! – радостно воскликнула девочка.
– Правда? – Осторожно взяв ракушки, Шарлотта бережно высыпала их в сумку и обняла девочку. – Большое спасибо, милая.
Кристофер стоял поодаль и наблюдал за ними. Глядя на мать и дочь, он испытывал смешанные чувства: с одной стороны – умиротворение, а с другой – страх оказаться чужим в этой семье.
Шарлотта выпрямилась и, приобняв Кристофера, представила его дочери.
– Это Кристофер, – торжественно произнесла она, – твой новый брат. – Затем обратилась к юноше: – А этого ангелочка зовут Сильветта. Наша младшая.
Девочка протянула Кристоферу ручку, как того требовали приличия, но взглянула на него недоверчиво, когда он ответил на рукопожатие.
– Зачем такие церемонии? Обнимитесь! – подбодрила их Шарлотта.
Помедлив, они все же послушались. Девочка показалась Кристоферу такой хрупкой, что он поспешил отпустить ее.
– Другие тоже здесь? – спросил он, чтобы нарушить неловкое молчание.
Шарлотта взяла обоих за руки и повела по пирсу к берегу. Роста она была высокого, но Кристофер – на полголовы выше. Вместе они смотрелись так нелепо, что если бы кто-нибудь сейчас наблюдал за ними из зарослей кипарисов, он бы наверняка хмыкнул.
– С Аурой и Даниэлем ты скоро познакомишься, они в замке, – сказала Шарлотта.
– А… отец?..
Шарлотта заметила, как он запнулся перед этим непривычным для него словом.
Не успела она ответить, как Сильветта выпалила:
– Отец нас ненавидит! Всех нас.
Шарлотта застыла на месте. Ее узкое лицо под шляпкой с ракушками стало белым как мел. Она ошарашенно уставилась на дочь.
– Что ты такое говоришь! – воскликнула она, и глаза ее гневно сверкнули.
– Но ведь это правда! – заупрямилась девочка.
На мгновение Кристофер испугался, что Шарлотта отвесит дочери оплеуху. Его воображение уже успело нарисовать картину царившей в семействе Инститорисов идиллии, и теперь по ней потянулась чуть заметная царапинка.
