Баня. Клоп (сборник)

6

Дул,как всегда,октябрьветра́ми,как дуютпри капитализме.За Троицкийдулиавто и трамы,обычныерельсывызмеив.Под мостомНева-река,по Невеплывут кронштадтцы…От винтовок говоркаскороЗимнему шататься.В бешеном автомобиле,покрышки сбивши,тихий,вродеупакованной трубы,за Гатчину,забившись,улепетывал бывший —«В рог,в бараний!Взбунтовавшиеся рабы!..»Видятредких звезд глаза,окружаяЗимнийв кольца,по Мильоннойиз казармнадвигаются кексгольмцы.А в Смольном,в думахо битве и войске,Ильичгримированныймечет шажки,да перед картойАнтонов с Подвойским`втыкаютв места атакфлажки.Лучшевластьдобром оставь,никудатебене деться!Ото всехидутзаставк Зимнемукрасногвардейцы.Отряды рабочих,матросов,голи —дошли,штыком домерцав,как будторукисошлись на горле,холёномгорледворца.Две тени встало.Огромных и шатких.Сдвинулись.Лоб о лоб.И двордворцовыйруками решеткистиснулторстолп.Качалисьдвеогромных тениот ветраи пуль скоростей, —да пулеметы,будтохрустеньеломаемых костей.Серчают стоящие павловцы.«В политику…начали…баловаться…Кудапротив насбочкаревским дурам?!Приказывали бна штурм».Но теньборолась,спутав лапы, —и лапниктоне разнимал и не рвал.Не выдержавмолчания,сдавался слабый —уходилот испуга,от нерва.Первым,боязнью одолен,снялсябабий батальон.Ушли с батарейк одиннадцатимихайловцы или константиновцы…А Керенский —спрятался,попробуйвымань его!Задумываласьказачья башка.Иределизащитники Зимнего,как зубьяу гребешка.И долгодлилосьэто молчанье,молчанье надежди молчанье отчаянья.А в Зимнем,в мягких мебеля́хс бронзовыми выкрутами,сидятминистрыв меди блях,и пахнетгладко выбритыми.На них не глядяти их не слушаютониу штыков в лесу.Ониупадутпереспевшей грушею,как толькоих потрясут.Голос – редок.Шепотом,знаками.– Ке́ренский где-то? —– Он?За казаками. —И снова молча.И толькопо́д вечер:– Где Прокопович? —– Нет Прокоповича. —А из-за Николаевскогочугунного моста́,как смерть,глядитнеласковаяАврорьихбашенсталь.И вотвысоконад воротникомподнялосьлицо Коновалова.Шум,которыйтек родником,теперьприбоем наваливал.Кто длинный такой?..Дотянуться смог!По каждомуиз стеколудары палки.Это —из трехдюймовокшарахнулифорты Петропавловки.А поверхугородкак будто взорван:бабахнулашестидюймовка Авророва.И вотещене успела онарассыпаться,гулка и грозна, —над Петропавловскойвзви́лсяфонарь,восстаньяусловный знак.– Долой!На приступ!Вперед!На приступ! —Ворва́лись.На ковры!Под раззолоченный кров!Каждой лестницыкаждый выступбрали,перешагиваячерез юнкеров.Как будтоводоюкомнаты по́лня,текли,сливалисьнад каждой потерей,и схваткивспыхивалижарче полдняза каждым диваном,у каждой портьеры.По этойанфиладе,приветствиями оранноймонархам,несущимкороны-клады, —бархатными залами,раскатистыми коридорамигремели,билисьсапоги и приклады.Какой-тосмущенныйсукин сын,а над нимпутиловец —нежней папаши:«Ты,парнишка,выкладайворованные часы —часытеперичанаши!»Топот роси техтринадцатьсгреб,забил,зашиб,затыркал.Забилисьпод галстук —за что им приняться? —Как будтотопорнавис над затылком.За двести шагов…за тридцать…за двадцать…Вбегаетюнкер:«Драться глупо!»Тринадцать визгов:– Сдаваться!Сдаваться! —А в двери —бушлаты,шинели,тулупы…И в этутишинураскатившийся всластьбас,окрепшийнад реями рея:«Которые тут временные?Слазь!Кончилось ваше время».И одиниз ворвавшихся,пенснишки тронув,объявил,как об чем-то простоми несложном:«Я,председатель реввоенкомитетаАнтонов,Временноеправительствообъявляю низложен —ным».А в Смольномтолпа,растопырив груди,покрывалапеснейфе́йерверк сведений.Впервыевместо:– и это будет… —пели:– и это естьнаш последний… —До рассветаосталосьне больше аршина, —рукилучейс востока взмо́лены.Товарищ Подвойскийсел в машину,сказал устало:«Кончено…в Смольный».Умолк пулемет.Угодил толко́в.Умолкнулпульзвенящий улей.Горели,как звезды,грани штыков,бледнелизвезды небесв карауле.Дул,как всегда,октябрьветра́ми.Рельсыпо мосту вызмеив,гонкусвоюпродолжали трамыуже —при социализме.

7

В такие ночи,в такие дни,в часытакой порына улицахразве чтооднипоэтыи воры́.Сумракна мирокеан катнул.Синь.Над кострами —бур.Подводнойлодкойпошел ко днувзорванныйПетербург.И лишькогдаот горящих вихровшаталсясумрак бурый,опять вспоминалось:с бокови с верховнепрерывная буря.На водусумракпохож и так —бездоннасиняя прорва.А тутещеи виденьем китатушаАвророва.Огоньпулеметныйплощадь остриг.Набережные —пусты́.И лишьхорохорятсякострыв сумеркахгустых.И здесь,где земляот жары вязка́,с испугуили со льда,ладонидержау огня в языках,греетсясолдат.Солдатуупалогонь на глаза,на клокволослег.Я узнал,удивился,сказал:«Здравствуйте,Александр Блок.Лафа футуристам,фрак старьяразлазитсякаждым швом».Блок посмотрел —костры горят —«Очень хорошо».КругомтонулаРоссия Блока…Незнакомки,дымки северашлина дно,как идутобломкии жестянкиконсервов.И сразулицоскупее менял,мрачнее,чем смерть на свадьбе:«Пишут…из деревни…сожгли…у меня…библиотеку в усадьбе».Уставился Блок —и Блокова теньглазеет,на стенке привстав…Как будтообаждут по водешагающего Христа.Но БлокуХристосявляться не стал.У Блокатоска у глаз.Живые,с песнейвместо Христа,людииз-за угла.Вставайте!Вставайте!Вставайте!Работникии батраки.Зажмите,косарь и кователь,винтовкув железо руки!Вверх —флаг!Рвань —встань!Враг —ляг!День —дрянь.За хлебом!За миром!За волей!Бериу буржуевзавод!Бериу помещика поле!Братайся,дерущийся взвод!Сгинь —стар.В пух,в прах.Бей —бар!Трах!тах!Довольно,довольно,довольнопокорностьнестина горбах.Дрожи,капиталова дворня!Тряситесь,короны,на лбах!Жирёжьстрахплах!Трах!тах!Tax!тах!Эта песня,перепетая по-своему,доходиладо глухих крестьян —и вставали села,содрогая воем,по дорогетопоры крестя.Но —жи —чкомнаместе чиклю —то —гопо —мещика.Гос —по —динпо —мещичек,со —би —райтевещи-ка!До —шлодо поры,вы —хо —ди,босы,вос —тритопоры,подымай косы.Чемхужемоя Нина?!Ба —рыни сами.Тащьв хатупианино,граммофон с часами!Под —хо —ди —те, орлы!Будя —пограбили.Встречай в колы,провожайв грабли!ДелоСтенькис Пугачевым,разгорайся жарче-ка!Всепоместьябогачевыразметем пожарчиком.Под —пустьпетуха!Подымай вилы!Эх,непотухай, —пет —тух милый!Чертемутеперьродня!Головы —кочаном.Пулеметов трескотнясыпется с тачанок.«Эх, яблочко,цвета ясного.Бейсправабелаво,слева краснова».Этот вихрь,от мысли до курка,и постройку,и пожара дымприбиралапартияк рукам,направляла,строила в ряды.

8

Холод большой.Зима здорова.Но блузыприлипли к потненьким.Под блузой коммунисты.Грузят дрова.На трудовом субботнике.Мы не уйдем,хотяуйтиимеемвсе права.В наши вагоны,на нашем пути,нашигрузимдрова.Можноуйтичаса в два, —но мы —уйдем поздно.Нашимтоварищамнашидрованужны:товарищи мерзнут.Работа трудна,работатомит.За нееникаких копеек.Но мыработаем,будто мыделаемвеличайшую эпопею.Мы будем работать,все стерпя,чтоб жизнь,колёса дней торопя,бежалав железном маршев наших вагонах,по нашим степям,в городапромерзшиенаши.«Дяденька,что вы делаете тут,столькобольших дядей?»– Что?Социализм:свободный трудсвободнособравшихся людей.

9

Перед нашеюреспубликойстоят богатые.Но как постичь ее?И вопросамразнедоуменнымне́т числа:что этоза нация такая«социалистичья»,и что это за«соци —алистическое отечество»?«Мывосторги вашипонять бессильны,Чем восторгаются?Про что поют?Какие такиефрукты-апельсинырастутв большевицком вашемраю?Что вы знали,кроме хлеба и воды, —с трудомперебиваясьсо дня на день?Такогоотечестватакойдымразве ужнастолькоприятен?За что выидете,если велят —«воюй»?Можнобытьразорванным бомбищей,можноумеретьза землю за свою,но какумиратьза общую?Приятнорусскомус русским обняться, —но у васи имя«Россия»утеряно.Что это заотечествоу забывших об нации?Какая нация у вас?Коминтерина?Жена,да квартира,да счет текущий —вот это —отечество,райские кущи.Ради бывоттакого отечествамы понимали би смертьи молодечество».Слушайте,национальный трутень, —день наштем и хорош, что труден.Эта песняпесней будетнаших бед,побед,буден.

10

Политика —проста.Как воды глоток.Понимаютощерившиесытую пасть,что еслив Россияхувязнет коготок,всейбуржуазной птичке —пропасть.Из «сюртэ женераль»,из «интеллидженс сервис»,«дефензивы»и «сигуранцы»выходитразнаясволочь и стерва,шьетшинелицвета серого,бомбыкладетв ранцы.Набились в трюмы,палубы обселина деньгивербовочного агентства.В Новороссийскплывут из Марселя,из Дувраплывут к Архангельску.С песней,с виски,сыты по-свински.Килямивскопаныводы холодные.Смотрятперископамилодки подводные.Плывут крейсера,снаряды соря.Иминоносцыс минами носятся.Аповерхвсехс пушкамичудовищной длиннотысверх —дредноуты.Разнымигазамивоняя гадко,тучипропеллерами выдрав,с авиаматкина авиаматкупе —ре —пархивают «гидро».Послалкапиталкапитанов ученых.Горлонащупалии стискивают.Ткнешьсяв Белое,ткнешьсяв Черное,в Каспийское,в Балтийское, —кудакорабльни тычется,конецкатаниям.Стоитморей владычица,бульдожьяБритания.Со всех концовблокады кольцои пушкисмотрят в лицо.– Красным не нравится?!Имголодно?!Рыбкойнаедитесь,пойдяна дно. —А комуна сушеграбить охота,тес кораблейсходили пехотой.– На море потопим,на сушепотопаем. —Чужимирукамижар гребя,дымотечествапускаютпострелины —`выставляютвпередиодураченных ребят,баронови князей недорасстрелянных.Могилы копайте,гроба копите —Юденичаратипрутна Питер.В обозахЕды вкуснятся,консервы —пуд.Танковгусеницына Питерпрут.От севераидетадмирал Колчак,сибирскийхлебсапогом толча.Рабочим на расстрел,поповнам на утехи,с нимидутголубые чехи.Траншеи,машинами выбранные,саперамиКрымперекопан, —Врангелькрупнокалибернымиорудуетс Перекопа.Любятполковниковсантиментальные леди.Полковникилюбятпоговорить на обеде.– Яиду, мол(прихлебывает виски),а на менядесятокчудовищбольшевицких.Раз – одного,другого —ррраз, —кстати,как дэнди,и девушку спас. —Леди,спроситеу мерина сивого —онкак Мурманскразизнасиловал.Спросите,как —Двина-река,кровьюкрашенная,трупывытая,с кладьюстрашноюшлав Ледовитый.`Как храбрецырасстреливали кучейкоммунистаодного,да и тот скручен.Как офицера́еговеличествабежалиот выстрелов,берег вычистя.Как над серымихатамиогненные перьяи рукихолёныетугоу горл.Но…«итс э лонг уэйту Типерери,итс э лонг уэйту го!»На первуюреспубликурабочих и крестьян,сверкаявыстрелами,штыками блестя,гналиармии,флоты катилибогатые мира,и этии те…Будьте вы прокляты,прогнившиекоролевства и демократии,со своимиподмоченными«фратэрнитэ» и «эгалитэ»![1]Свинцовыйльетсяна наскипяток.Одни мы —и спрятаться негде.«Янкидудлькип ит об,Янки дудль дэнди».Посредивинтовоки орудий голосищаМосква —островком,и мы на островке.Мы —голодные,мы —нищие,с Лениным в башкеи с наганом в руке.

11

Несетсяжизнь,овеевая,проста,суха.Живув домах Стахеева я,теперьВеэсэнха.Свезли,винтовкой звякая,богатыхи кассы.Теперь здесьвсякиеи людии классы.Зимойв печурку-пчелкусуюттома шекспирьи.Зубамищелкают, —картошка —пир им.А летомслушают асфальтс копейкамив окне:– Трансваль,Трансваль,страна моя,ты всягоришьв огне! —Я в этомкаменномкотлеварюсь,и эта жизнь —и бег, и бой,и сон,и тлен —в домовьиэтажиотраженаот пятдо лба,грозоюомываемая,как отражаетсятолпаидущимитрамваями.В пальбуприсевна корточки,в покойглазами к форточке,чтоб быловидней,яв комнатенке-лодочкепроплылтри тыщи дней.

12

Ходятспекулянтывокруг Главтопа.Обнимут,зацелуют,убьют за руп.Секретаршиответственныеваленками топают.За хлебнымикарточкамистоят лесорубы.Многодела,малогоря им,фунт– целый! —первой категорииРубят,липовыйчайвыкушав.– Мыне Филипповы,мы —привыкши.Будетобед,будетужин, —белых бывонотбить от ворот.Есть захотелось,пояс —потуже,в руки винтовкуина фронт. —Амимо —незаменимый,Стучасапогом,идет за пайком —Правлениевыдалоурюки повидло.Богатые —ловче,едяту Зунделовича.Ни щей,ни каш —бифштексс бульоном,хлебваш,полтора миллиона.Ученомухуже:фосфорнужен,маслона блюдце.Но,как на́зло,есть революция,а нетумасла.Онинаучные.Напишут,вылечат.Мандат, собственноручный,Анатоль Васильича.Гдехлебда мяса́,придутна час к вам.Читаеткомиссармандат Луначарского:«Так…сахар…так…жирок вам.Дров…березовых…посуше поленья…и шубуширокогопотребленья.Я вас,товарищ,спрашиваю в упор.Хотите —беритеголовной убор.Приходиткаждыйс разной блажью.Беритепока штоногулошажью!»Мехна глаза,как баба-яга,идутназадна трех ногах.

13

Двенадцатьквадратных аршин жилья.Четверов помещении —Лиля,Ося,яи собакаЩеник.Шапчонкувзялоборваннуюи вытащил салазки.– Куда идешь? —В уборнуюиду.На Ярославский.Как парус,шубана весу,воняеткозлом она.В саняхполено везу,забралзабор разломанныйПолено —тушею,тверже камня.Как будтовспухшееколеновеликанье.Вхожус бревном в обнимку.Запотел,вымок.Важнои чиннострогаю перочинным.Нож —ржа.Режу.Радуюсь.В головежарподымает градус.Зацветают луга,майпоетв уши —этотянется угариз-под черных вьюшек.Четверо сосулексвернулись,уснули.Приходятлюди,ходят,будят.Добудились еле —с углейугорели.В окно —сугроб.Глядит горбат.Не вымерзли покамест?Морозыв ночьидут, скрипятснегами-сапогами.Небосвод,наклонившийсяна комнату мою,моремзакатаобли́т.По розовойгладиморя,на юг —тучи-корабли.За гладь,за розовую,бросать якоря,туда,где березовыедровагорят.Ямногов теплых странах плутал.Но тольков этой зимепонятнойсталамнетеплоталюбовей,дружби семей.Лишь лежав такую вот гололедь,зубамивместепроляскав —поймешь:нельзяна людей жалетьни одеяло,ни ласку.Землю,где воздух,как сладкий морс,бросишьи мчишь, колеся, —но землю,с котороювместе мерз,вовекразлюбить нельзя.

14

Скрылата зима,худа и строга,всех,кто на́векушел ко сну.Где уж тут словам!И в этихстрокахболиволжскойя не коснусь.Ядни беруиз ряда дней,что с тыщейднейв родне.Из серойполосыденьки,их гналигоды —водники —не оченьсытенькие,не оченьголодненькие.Еслиячего написал,есличегосказал —тому винойглаза-небеса,любимоймоейглаза.Круглыеда карие,горячиедо гари.Телефонвзбесился шалый,в ухогрохнул обухом:кариеглазищасжалаголодаопухоль.Врач наболтал —чтоб глазаглазели,нужнатеплота,нужназелень.Не домой,не на суп,а к любимойв гости,две морковинкинесуза зеленый хвостик.Ямного дарилконфект да букетов,но большевсехдорогих даровя помнюморковь драгоценную этуи пол —поленаберезовых дров.Мокрые,тощиепод мышкойдровинки,чутьпотолщесредней бровинки.Вспухли щеки.Глазки —щелки.Зеленьи ласкивы́ходили глазки.Большеблюдца,смотрятреволюцию.Мнелегше, чем всем, —яМаяковский.Сижуи емкусокконский.Скрип —дверь,плача.Сестрамладшая.– Здравствуй, Володя!– Здравствуй, Оля!– Завтра новогодие —нет лисоли? —Делю,в ладонях вешающепоткуотсыревшую.Одолеваяснеги страх,скользит сестра,идет сестра,бредеттрехверстной Преснеюсолитькартошку пресную.Рядомморозшели рос.Затевалщекотку —отдайщепотку.Пришла,а сольне валится —примерзлак пальцам.За стенкойшарк:«Иди,жена,продайпиджак,купипшена».Окно, —с негоидутснега,мягкаснеговтиханога.Бела,голастолицскала.Прилипк скалелесовскелет.И вотиз-за лесанебу в шальвползаетсолнцавша.Декабрьскийрассвет,изможденныйи поздний,встаетнад Москвойгорячкой тифозной.Ушлитучик странамтучным.За тучейберегомлежитАмерика.Лежала,лакалакофе,какао.В лицо вам,толщесвиных причуд,круглейресторанных блюд,из нищейнашейземликричу:Яземлюэтулюблю.Можнозабыть,где и когдапузы растили зобы,но землю,с которойвдвоем голодал, —нельзяникогдазабыть!

15

Под ухомсамымлестницаступенек на двести, —несутминуты-вестницыпо лестницевести.Дни пришлии топали:– Дожили,вот вам, —нетутопливбрюхамзаводовым.Дымомнебесныйлак помутив,до самой трубы,до носалокомотивстоитв заносах.Положивна валенкицветные заплаты,из ворот,из железного зёва,сновашли,ухватясь за лопаты,все,кто мобилизован.Вышлиза́ лес,вместевзялись.Я ли,вы ли,откопали,вырыли.И сновапоездка́титза снежнуюскатерть.Слабееттелобез еди питья,носилки сделали,руки сплетя.Теперьзапевай,и домой можно —да на рукиположенопять обмороженных.Сегодняна лестнице,грязной и тусклой,копалисьобывательскиеслухи-свиньи.Деникинподходитк са́мой,к тульской,к пороховойсердцевине.Обулись обыватели,по пыли печатаютшепотоголосыекухарочьи хоры́.– Будет…крупичатая!..пуды непочатые…ручьи – чаи́,сухари,сахары́.Бли-и-и-зко беленькие,береги ке́ренки! —Но городпроснулся,в плакаты кадрованный, —этопартия звала:«Пролетарий, на коня!»И красныескачутна югэскадроны —Мамонтованагонять.Сегодняденьвбежал второпях,крикомтишьпорвав,простреленнымлегкимчасто хрипя,упали кончался,кровав.Кровьпо ступенькамстекала на́ пол,стылас пылью пополами снована полкаплямикапалаиз-под пулиКаплан.Четверолапыезашагали,визгшелшакалий.Салопговоритчуйке,чуйкасалопу:– Заёрзалидлинноносые щуки!Скоровсехслопают! —А потомтопырилиглаза-таре́линыв длиннуюфамилийи званий тропу.Ветерсдираетсписки расстрелянных,рвет,закручиваети пускает в трубу.Лапаклассалежит на хищнике —ЛубянскаялапаЧе-ка.– Замрите, враги!Отойдите, лишненькие!Обыватели!Смирно!У очага! —Миллионныйклассвставал за Ильичапротивбелогочудовища клыкастого,и вливалосьв Ленина,леча,этой волилучшее лекарство.Хоронилисьобывателиза кухни,за пеленки.– Нас не трогайте —мыцыпленки.Мы только мошки,мы ждем кормежки.Закройте,время,вашу пасть!Мы обыватели —нас обувайте вы,и мыужеза вашу власть. —А утромнебо —веча зво́нница!Вчерашнийденьвиня во лжи,расколоколивалиптицы и солнце:жив,жив,жив,жив!И сновадничередой заводнойсбегалисьи просили.– Идемза нами —«ещеодноусилье».От боя к труду —от трудадо атак, —в голоде,в холодеи наготедержаливзятое,да так,что кровьвыступала из-под ногтей.Я виделместа,где инжир с айвойрослибез трудау рта моего, —к такимотносишьсяи́наче.Но землю,которуюзавоевали полуживуювынянчил,где с пулей встань,с винтовкой ложись,где каплейльешься с массами, —с такоюземлеюпойдешьна жизнь,на труд,на праздники на́ смерть!

16

Мнерассказывалтихий еврей,Павел Ильич Лавут:«Только чтовышел яиз дверей,вижу —они плывут…»Бегутпо Севастополюк дымящим пароходам.За де́ньподметок стопали,как за́ год похода.На рейдетранспортыи транспорточки,драки,крики,ругня,мотня, —бегутдобровольцы,задрав порточки, —чистая публикаи солдатня.У кого —канарейка,у кого —роялина,кто со шкафом,ктос утюгом.Кадеты —на что ужлюди лояльные —толкались локтями,крыли матюгом.Забыли приличия,бросили моду,кто —без юбки,а кто —без носков.Бьетмужчинадамув морду,солдатполковникасбивает с мостков.Наши наседали,крыли по трапам,`кашейгрузилсяпоследний эшелон.Хлопнувдверью,сухой, как рапорт,из штабаопустевшеговышел он.Глядяна́ ноги,шагомрезкимшелВрангельв черной черкеске.Город бросили.На молу —голо.Лодкашестивёсельнаястоиту мола.И над белым тленом,как от пули падающий,на обаколенаупал главнокомандующий.Триждыземлюпоцеловавши,триждыгородперекрестил.Под пулив лодку прыгнул…– Вашепревосходительство,грести? —– Грести! —`Убрали весло.Моторзаторкал.Пошлавесело́к «Алмазу»моторка.Пулейпролетелаштандартная яхта.А в транспортах-галошинахдалеко,сзади,тащилисьоторванныеот станка и пахот,узловполторастанакручивая за день.От родиныв лапы турецкой полиции,к туркам в дыру,в Дарданеллы узкие,плылизавтрашние галлиполийцы,плыливчерашние русские.Впе —редигодина на године.Каждоготрясись,который в каске.Будешьдоитькоров в Аргентине,будешьмеретьпо ямам африканским.Чужиеволныкачали транспорты,флагис полумесяцембросались в очи,и с транспортовза яхтойгналось —«Аспиды,сперли казнуи удрали, сволочи».Ужеэкипажамоберегатьсяпулишальнойнадо.Дваминоносца-американцастоялина рейдерядом.Адмиралтрубой обвелстреляющихгоркрай:– Олрайт. —И ушлив хвосте отступающих свор, —орудия на город,курс на Босфор.В духовках солнцагоры́жарко́е.Воздухцветы рассиропили.Нашис песнейидут от Джанкоя,сыпятсяс Симферополя.Перебиваяпуль разговор,знаменамибойовевая,с краснымивместеспускается с горпеснябоевая.Не гнулась,когдапулеметом крошило,вставала,бесстрашная,в дожде-свинце:«И с намиВорошилов,первый красный офицер».Слушаютпушки,морские ведьмы,У —ле —петываяво винты во все,как сыпетсяс гор– «готовы умереть мыза Эс Эс Эс Эр!» —Начштабаморщит лоб.Пальцыкорявой рукибуквынепослушные гнут:«Врангельоп —раки —нутв море.Пленных нет».Покамест —точкаи телеграммеи войне.Вспомнили —недопахано,недожато у кого,у когодоменныетопки да зо́ри.И пошли,отирая пот рукавом,расставивна вышкахдозоры.

17

Хвалитьне заставятни долг,ни стихвсего,что делаем мы.Япол-отечества мог быснести,а пол —отстроить, умыв.Я с теми,кто вышелстроитьи месть`в сплошнойлихорадкебуден.Отечествославлю,которое есть,но трижды —которое будет.Япланов нашихлюблю громадьё,размахашаги саженьи.Я радуюсьмаршу,которым идемв работуи в сраженья.Я вижу —где сор сегодня гниет,где только земля простая —на сажень вижу,из-под неекоммуныдомапрорастают.И меркнетдоверьек природным дарамс унылымпудом сенца́,и поворачиваютсяк тракторамкрестьянзаскорузлые сердца.И планы,что раньшена станциях лбовзадерживалнищенства тормоз,сегоднявстаютиз дня голубого,железоми камнем формясь.И я,как весну человечества,рожденнуюв трудах и в бою,поюмое отечество,республику мою!

18

На девятьсюдаоктябрей и маёв,под краснымифлагамипраздничных шествий,носилс миллионамисердце мое,уверени весел,горди торжествен.Сюда,под траури плеск чернофлажий,покаубитогокровь горяча,бежал,от тревоги,на выстрелы вражьи,молчатьи мрачнеть,кричатьи рычать.Яздесьбывалв барабанах стучащихи в мертвомхолодеслез и льдин,а чаще еще —простоодин.Солдаты башенстражей стоят,поднявсвоиостроверхие шлемы,и, злобув башках куполовтая,притворствуютцеркви,монашьи шельмы.Ночь —и на головы намлуна.Онаидетоттуда откуда-то…оттуда,гдеСовнарком и ЦИК,Кремлякусокот ночи откутав,переползаетчерез зубцы.Вползаетна гладкийвалун,на секундусклоняетголову,и вновьголова-луньуноситсяс камняголого.Место лобное —для головужасно неудобное.И луннымпламенемозарена мнеплощадьв сияньи,в явив денной…Стена —и женщина со знаменемсклониласьнад теми,кто лег под стеной.Облилбулыжникилунный никель,штыкиот луныи твержеи злей,и,как нагроможденные книги, —егоМавзолей.Но в этудверьникакая тоскане втянетменя,черна и вязка́, —душине смущумертвизной, —он бьется,как билсяв сердцахи висках,живойчеловечьей весной.Но могилыне пускают, —и меняостанавливают имена.Читаю угрюмо:«товарищ Красин».И вижу —Парижи из окон До́рио…И Красинедет,сед и прекрасен,сквозь радость рабочих,шумящую морево.Вот с этимвиделся,чуть не за час.Смеялся.Снимался около…И падаетВойков,кровью сочась, —и кровьюгазетанамокла.За нимпредо мнойна мгновенье короткоетакой,с какимпортретами сжи́лись, —в шинели измятой,с острой бородкой,`прошелчеловек,железен и жилист.Юноше,обдумывающемужитье,решающему —сделать бы жизнь с кого,скажуне задумываясь —«Делай еес товарищаДзержинского».Кто костьми,кто пепломстенам под стопуулеглись…А тои пепла нет.От трудов,от каторги от пуль,и никтопочти —от долгих лет.И чудится мне,что на красном погостетоварищеймучиттревоги отрава.По пеплам идет,сочится по кости,выходитна светпо цветами по травам.И травыс цветамишуршат в беспокойстве.– Скажите —вы здесь?Скажите —не сдали?Идут ли вперед?Не стоят ли? —Скажите.Достроиткоммунуиз света и сталиреспубликивашейсегодняшний житель? —Тише, товарищи, спите…Вашаподросток-странас каждойвеснойослепительней,крепнет,сильна и стройна.И сновашорохв пепельной вазе,лепечутвенкиязыками лент:– А в ихнихчерныхЕвропах и Азияхбоязнь,дремота и цепи? —Нет!В миренасилья и денег,тюреми петель витья —вашивеликие тениходят,будяи ведя.– А васне тянетвсевластная тина?Чиновностьв мозгахпаутинуне сви́ла?Скажите —цела?Скажите —едина?Готова лик боюпартийная сила? —Спите,товарищи, тише…Ктоваш покой отберет?Встанем,штыки ощетинивши,с первымприказом:«Вперед!»

19

Яземной шарчуть не весьобошел, —и жизньхороша,и житьхорошо.А в нашей буче,боевой, кипучей, —и того лучше.Вьетсяулица-змея.Домавдоль змеи.Улица —моя.Дома —мои.Окнаразинув,стоятмагазины.В окнахпродукты:вина,фрукты.От мухкисея.Сырыне засижены.Лампысияют.«Ценыснижены».Сталаоперятьсямоякооперация.Бьемгрошом.Очень хорошо.Грудьюу витринныхкнижных грудМояфамилияв поэтической рубрике.Радуюсь я —этомой трудвливаетсяв трудмоей республики.Пыльвзбилишиной губатой —в моемавтомобилемоидепутаты.В красное зданиена заседание.Сидите,не совейтев моемМоссовете.Розовые лица.Рево́львержелт.Моямилицияменябережет.Жезломправит,чтоб вправошел.Пойдунаправо.Очень хорошо.Надо мноюнебо.Синийшелк!Никогдане былотакхорошо!Тучи —кочкипереплыли летчики.Этолетчики мои.Встал,словно дерево, я.Всыпят,как пойдут в бои,по числопо первое.В газетуглаза:молодцы – венцы!Буржуямпод заднаддаютколенцем.Суджгут.Зергут[2].Идетпожарсквозь бумажный шорох.Прокурорыдрожат.Как хорошо!Пестритпередовицаугроз паршой.Чтоб им подавиться.Грозят?Хорошо.Полкиидуту меня на виду.Барабанув бокабьютвойска.Ногакрепка,головавысока.Пушкиввозятся, —идуткраснозвездцы.Приспособилк маршутакт ноги:вра —гива —ши —мо —ивра —ги.Лезут?Хорошо.Сотремв порошок.Дымовойдыхтяг.Воздуха береги.Пых-дых,пых —тятмои фабрики.Пыши,машина,шибче-ка,вовек чтобне смолкла, —побольшеситчикамоимкомсомолкам.Ветерподулв соседнем саду.В ду —хахпро —шел.Как хо —рошо!За городом —поле,В полях —деревеньки.В деревнях —крестьяне.Бородывеники.Сидятпапаши.Каждыйхитр.Землю попашет,попишетстихи.Что ни хутор,от ранних утрработа люба.Сеют,пекутмнехлеба.Доят,пашут,ловят рыбицу.Республика нашастроится,дыбится.Другимстранампо́ сто.История —пастью гроба.А моястрана —подросток, —твори,выдумывай,пробуй!Радость прет.Не для васуделить ли нам?!Жизнь прекраснаиудивительна.Лет до ста́ растинамбез ста рости.Год от годарастинашей бодрости.Славьте,молоти стих,землю молодости.

1927