скачать книгу бесплатно
– Скворцов! Ты что, не понял? В постель меня этот маньяк тащил. А я ему отказала. А он так и сказал – или мы спим, или ты ищешь другую работу – у нее опять навернулись слезы.
– Как в постель? Его жена, Марина Саркисовна, главбух. Бабы вмиг разнесут. Наталья Геннадиевна глубоко затянулась и, выпустив дым в окно, тихо сказала:
– Он же не здесь предлагал. Квартирка у него есть подпольная – женщина еще раз затянулась, – он меня туда под предлогом знакомства с московскими партнерами пригласил. А сам под юбку еще в прихожей полез. Ну, я ему и двинула… Никита, пораженный таким героическим поступком восхищенно скала:
– Ну, Наташечка Геннадиевна! Ну, вы герой! А я думал, что все бабы могут за деньги ноги раздвинуть!
– Глупый ты еще, Скворцов – Наталья Геннадиевна улыбнулась, – за деньги ноги раздвигают проститутки. Да, к тому же, я последнее время такой националисткой стала. С нерусским даже за лимон баксов в постель не лягу. Достали эти чурки! Думают, раз русская баба, так сразу потаскуха.
– Уважуха, – Никита пожал руку женщине. – Не расстраивайтесь. Вы работу найдете. С вашим опытом… – Никита не успел закончить. Наталья Геннадиевна как-то жалобно посмотрела на него и тихо сказала:
– Конечно найду. Просто в душу насрали… Противно… – она неуверенно улыбнулась. Затем еще раз вытерла слезы платочком и, подмигнув Никите, пошла по коридору неторопливой походкой.
Никита повернулся и понесся в бухгалтерию. Его буквально трясло. Взяв в бухгалтерии сводку по продажам, он вошел к себе в кабинет. Едва сел за стол, как началась планерка. С приходом Хачика Эдуардовича многое поменялось. И планерки проходили уже по-другому. Если при старом начальстве всех собирали в актовом зале и песочили, то сейчас работники видели на своих местах и слушали речь начальника через громкоговорители. Их поставили во всех кабинетах. Причем Хачик Эдуардович любил давать указания, прохаживаясь по кабинету, как полководец. С помощью нескольких микрофонов, установленных в его кабинете, речь была хорошо слышна, даже если он ходил из угла в угол. Директор прохаживался по кабинету, сложив руки за спиной изредка останавливаясь у большого зеркала на стене. Полюбовавшись несколько секунд собой, снова маршировал по кабинету, выговаривая подчиненным недовольство плохим выполнением плана. Это была его минута славы. Власть – вот вершина пути, по которому он шел много лет, зарабатывая деньги четным и нечестным путем. Унижался, воровал, закладывал конкурентов. Нарушал закон, предавал товарищей, убивал неугодных. Все ради одной цели. Добиться власти над людьми. Пусть только в рамках одной фирмы. И сейчас он получал несказанное удовольствие от неограниченной власти над людьми, работающими на него. Он был королем, властелином. Пусть только в своем маленьком королевстве, но все-таки королем. И в этом королевстве не было законов для него. Были законы только для черни, которая работала на него. И это было высшим наслаждением.
Никита сидел на стуле, слушая речь начальника. Внутри у него все кипело. Как Хачик Эдуардович мог так поступить с Натальей Геннадиевной!
Почему все кавказцы считают русских баб шлюхами? – возмущенно подумал он. Набить ему морду? Никита буквально возненавидел этого жирного альфонса.
– У самого жена, три дочери, а он открыто соблазняет подчиненных женщин. Козел жирный – возмущенно думал он.
Не дослушав речь Хачика Эдуардовича, Никита встал и вышел в коридор. Он быстро пошел по коридору в сторону туалетной комнаты.
Проходя мимо приемной, он увидел через открытую дверь Верочку, которая красила губы перед зеркалом. Стоящий на столе динамик разрывался голосом Хачика Эдуардовича.
Никита буквально влетел в приемную и громко выпалил:
– Сволочь он, этот твой Хачик. Грымзу уволил. Падла.
– Не кричи. Услышит. Нечего выеживаться. Ничего бы с ней не стало. Пошла в душ, помылась и забыла… За то оклад бы повысили – ответила Верочка тихим и спокойным голосом. Она знала о конфликте. У неё уже завязались личные отношения с шефом, и она была в курсе всех его дел.
Никита опешил. Он хотел было нагрубить Верочке, но тут Хачик Эдуардович закончил свою речь и пожелал всем трудовых успехов. Верочка уверенным движением отключила выключатель громкоговорящей связи, который был у нее на пульте управления.
– Хачик Эдуардович, связь отключена – проговорила Верочка в аппарат, нажав другую кнопку.
– Вера Сергеевна, зайдите в кабинет – раздалось в ответ.
– Дура она, эта твоя Наталья Геннадиевна – Верочка встала и кокетливо поправила прическу. Зайдя в кабинет начальника, она плотно прикрыла дверь.
– Ага, дура… но не шалава – тихо сказал Никита. Его взгляд неожиданно упал на выключатель громкой связи. Сам не понимая – зачем, он наклонился к столу и включил его.
Из динамиков тут же послышался голос Хачика Эдуардовича:
– Ну, Верочка, побалуй усталого начальника. Иди ко мне на коленочки. Я от этих планёрок так устаю! Так устаю!
– Ой, Хачапурчик ты мой. Ты такой сильный – Верочка отвечала ласковым, мурлыкающим голосом.
– А ты дверь закрыла? – вдруг встревоженно спросил Хачик Эдуардович.
– Закрыла, закрыла. На ключ. Иди ко мне, мой ненасытный – Верочка томно задышала.
– Круто! – тихо воскликнул Никита и понесся к себе в кабинет. Только открыв дверь, он увидел опешившего Ваньку Синицина.
– Ты слышал! – сходу спросил он Никиту и показал пальцем на динамик, который висел на стене.
– Ну, моя девочка, еще, еще – стонал динамик голосом Хачика Эдуардовича.
– Да! Да! – томно дышала Верочка. Все эти крики эхом раздавались из других кабинетов.
Неожиданно мимо открытой двери кабинета буквально пролетела жена Хачика Эдуардовича. Толстая, с большим задом, Марина Саркисовна, неслась по коридору ураганом, сметая все на своем пути. Падали со стен портреты руководителей правительства, огромная пальма в холе была вывернута с корнем. Возмущенная женщина подлетела к двери, за которой был ее муж и секретарша, и сходу всем телом навалилась на нее. Дверь была заперта. Тогда она отошла назад и пробежав пару метров ударила плечом в дверь. Та слетела с петель и с грохотом упала на пол. Сразу же раздался женский визг. Из кабинета вылетела полуобнаженная Верочка. Она спотыкнулась об выбитую дверь и упала. Тут же быстро вскочила, прикрывая голую грудь розовой кофточкой.
– Истеричка – бросила она в сторону кабинета начальника и побежала по коридору. Из динамиков раздавалась сильная женская брань на армянском языке. Все сотрудники вышли в коридор и, опешившие, наблюдали за развязкой. Голос Марины Саркисовны перебил виноватый Хачик Эдуардович, но после удара пощечины Марина Саркисовна опять истерически закричала на мужа. Так продолжалось минут пять. Потом из кабинета вылетел растрепанный Хачик Эдуардович и завизжал не своим голосом:
– Да выключит кто ни будь этот гребанный динамик! Где эта сучка Верка! Я ее убью!
Верочка, услышав в туалете, что ее назвали сучкой, выскочила в коридор и, подбежав к начальнику тоже заорала:
– Я сучка? Я сучка? А кто квартиру на Ломоносова снимает для развлечения с шалавами? – она на минуту скрылась в приемной и, выбежав, протянула связку ключей Марине Саркисовне.
– Вот. Это от съемной квартиры. Улица Ломоносова шесть, квартира двенадцать. Это его блат хата. Он там потаскух принимает. Верочка опять убежала в приемную и, выскочив через минуту со своей сумочкой, прямо в лицо Хачику Эдуардовичу громко крикнула:
– Блядун старый!
Затем не спеша пошла по коридору, широко размахивая розовой сумочкой. Все сотрудники стояли неподвижно. Проходя мимо Никиты, она громко крикнула ему в лицо:
– А тебе, Скворцов, я этого не прощу! – и неторопливой походкой, нарочито виляя бедрами, пошла дальше по коридору.
Наступила гнетущая тишина. Опешивший Хачик Эдуардович стоял неподвижно, смотря в спину уходящей секретарше.
Первой пришла в себя Марина Саркисовна. Она повернулась в сторону опешивших подчиненных и громко крикнула:
– Спектакль окончен. Всем по рабочим местам.
Работники стали молча расходиться по кабинетам. Марина Саркисовна сильно ударила мужа ладонью в плечо и грубо что-то сказала на армянском языке. Хачик Эдуардович, сгорбившись, побрёл в кабинет. Все сразу разошлись, и лишь Никита задумчиво и одиноко стоял посреди коридора.
– Да… шутка удалась. Видимо пора искать другую работу – парень почесал голову и пошёл в свой кабинет собирать вещи.
7
Яркое солнце светило прямо в глаза. Никита отвернулся, но через минуту повернулся обратно и солнце опять резануло по глазам.
– Блин, надо жалюзи повесить на окно. Уже сколько раз собираюсь, но каждый раз забываю – раздосадовано подумал Никита и достал рукой будильник, который стоял на тумбочке рядом. С трудом раскрыв глаза, он посмотрел на часы. Можно было бы поспать еще полчаса. Сегодня суббота, и он с Ленкой едет на полеты в аэроклуб. Вставать надо в шесть, а сейчас только пять тридцать. Но ведь сегодня полеты! И для него это праздник. К тому же он едет с Ленкой. Вспомнив Ленку, Никита улыбнулся.
И как это он жил без нее все это время? А сейчас даже полдня без Ленки для него невыносимая тоска. Ленка… милая Ленка, запах волос, улыбка, голос… Как он ее любит!
Никита лежал с открытыми глазами, улыбаясь. Он снова повернулся к окну. Неожиданно в его голове возникли фразы:
В открытое окно влетает белый пух
Меж облаков пробился лучик солнца
Мне звуками июнь ласкает слух
И я встаю с покорностью японца
– Ничего себе! Я что, стал писать стихи? – Никита приподнялся на локтях и сел. Но ему понравились эти красивые строчки, и он стал опять подбирать рифму.
А за окном чудачит новый день
Лохматит ветром женские прически
И гроздьями растет по улице сирень
Шумят от радости подросшие березки
Вот это да! – удивился Никита. – Как просто! Ему как будто бы кто-то диктовал рифмованные строчки. Он стал лихорадочно перебирать в уме слова, в поисках красивых фраз, но в этот момент вдруг истерически зазвонил будильник. Никита подскочил как ужаленный.
– Тьфу ты, зараза. Напугал – выругался он в адрес будильника. Взяв телефон, который лежал на тумбочке рядом, он набрал Ленкин номер.
– Але… кто там – раздался в трубке ее сонный голос.
– В открытое окно влетает белый пух – начал Никита негромко.
– Какой пух? Сколько время? – похоже, что Лена еще не проснулась.
– Вставай, страна! Нас ждут великие дела! – Никита улыбался во весь рот. Его всегда веселила сонная Ленка. Она была забавная и милая, как маленькая девочка. И слушать её в это время было огромным удовольствием.
– Ровно в семь у фонтана. Без опозданий – Никита отключил телефон. Но затем снова набрал Ленкин номер.
– Ну что еще? Я поняла, в семь – ответила недовольно все еще сонная Ленка.
– А еще я тебя люблю. Вот – прошептал Никита.
– Я тебя тоже – Никита почувствовал, что любимая девушка улыбается.
Он снова отключил телефон и побежал в ванную комнату. Там он залез под душ и включил холодную воду.
– В открытое окно влетает белый пух
Меж облаков пробился лучик солнца
Мне звуками июнь ласкает слух
И я встаю с покорностью японца
– кричал Никита, яростно растираю тело руками под струями холодной воды.
Через полчаса он вышел из ванной комнаты гладко выбритый и причесанный. Присев несколько раз, он принялся подтягиваться на перекладине в проеме двери, которая верой и правдой служила ему еще с 10-го класса. Настроение было на высоте.
– А за окном чудачит новый день – опять заорал он и тут же отсекся. Мама еще спала. Он быстро собрался и выскочил на улицу. Когда он шел к фонтану, строчки одна за другой переплетались в голове. Через десять минут он был на месте. Лены еще не было, и Никита закружил вокруг фонтана, рифмуя новые строчки. Он нарезал круги вокруг фонтана, уставившись себе под ноги и увлеченно собирая отдельные слова в красивые строчки. Это занятие настолько увлекло его, что он не заметил, как подошла Лена. Она смотрела на Никиту с улыбкой, а тот проходил мимо, наматывая очередной круг. Наконец Лена встала у него на пути глядя прямо в лицо. Никита уперся в нее и пытался обойти. Но Лена снова преградила ему путь. Никита так же, глядя под ноги, опять попытался обойти девушку. Но она упорно стояла на его пути. Никита резко вскинул голову, собираясь разразиться непристойной бранью, но увидев Лену заулыбался.
– Слушай, Лен, я тебе такое скажу! – он почти закричал.
– Ты мне рукав куртки оторвешь – Лена по-прежнему улыбалась.
– Иди сюда – Никита потянул ее к скамейке.
Он посадил ее, а сам отошел на метр. Глядя ей прямо в глаза, начал читать стихи:
– В открытое окно влетает белый пух
Меж облаков пробился лучик солнца
Мне звуками июнь ласкает слух
И я встаю с покорностью японца
А за окном чудачит новый день
Лохматит ветром женские прически
И гроздьями цветет по улице сирень
Шумят подросшие березки
Прохлада нежит тело поутру
Дыханье лета голову закружит
И я остатки прошлого сотру
Как солнце на дороге лужи
По полной грудью воздуху вдохну
Да захмелею от полей цветущих
Росу с дрожащих лепестков смахну
И попрошу, чтоб ветерок развеял тучи
А новый день, как первая любовь
Не повторим и на другие не похожий
Разрушивший остатки наших снов
На улицах шалит среди прохожих
Никита закончил и тупо уставился на Лену.
– Всю ночь учил – девушка лукаво смотрела на парня.
– Как же, учил… Я сам написал! Сам! Понимаешь? Блин, это какое-то наваждение. Как будто кто-то диктует тебе, а ты записываешь – Никита орал как бешенный.
– Как ты? Ты что, втайне от меня стихи пишешь? – удивилась Лена.
– Да это первое стихотворение! – опять заорал Никита – Первое! Понимаешь?
– Круто, Кит. Как-то даже не верится…
– Представляешь, мне нравится это занятие – собирать отдельные слова в красивые строчки, – Никита обнял девушку и поцеловал ее в щеку.
Лена тоже чмокнула его и слегка оттолкнула.
– Это хорошо. Может, ты станешь великим поэтом? Как Лермонтов? Или Пушкин? А я буду верной женой… как Наталья Николаевна у Пушкина?
– Ага, а потом меня убьет Дантес… Ладно издеваться. Побежали, вон автобус подошел. А то опять стоя ехать будем. Сегодня народ на дачи с утра попрётся.
Ребята взялись за руки и побежали на остановку, где уже стоял автобус на Петровку. Он почти сразу тронулся, на ходу закрывая дверь. Дорога петляла среди высоких елей. Старенький ПаЗик чадил густым дымом, добрая часть которого просачивалась в салон. Никита и Лена сидели на заднем сиденье, дружно подпрыгивая на выбоинах. Они мирно досыпали, обнявшись и не обращая внимание на неровности дороги.
– В Петровке выходит кто? – громко крикнул водитель, притормаживая.
