Горизонтальная война. Снимая маски

– Никогда, – рыкнула мать, смотря на меня фурией. – Никогда Алиса Белоярцева не станет частью моей семьи, слышишь?

– Ненормальная, – скривилась я. – Тётя Алиса хорошая женщина, она никому, ничего плохого не делает. Наоборот, старается помочь всем, кому может.

– Грешки замаливает, мерзавка. – Мать царапнула ногтями по стеклу двери и скривилась. – Но кровь смывается только кровью.

– Мам. – Я отступила на шаг, со страхом смотря на неё. – О чём ты говоришь?..

– Что? – Она как будто очнулась и махнула рукой. – Уйди с глаз моих, Мелания. Не бывать этому, так и знай. Жених у тебя уже есть.

– Кто? – хрипло спросила, едва не падая с ног. Я и замуж то не собиралась, и про Белоярцева в сердцах сказала…

– Глеб Домогаров.

– Нет… – Я вспомнила ледяной взгляд сына маминой подруги. – Ни за что. Он же чудовище. Постоянно меня задирает, унижает, смеётся. – Слова рвались наружу одно за другим, не давая мне передышки.

– Я тебя и спрашивать не стану, – отмахнулась мать, прикладывая ладонь ко лбу, будто мигренью мучилась. – Я всё решила давным-давно, главное, что ему нравишься ты…

– Мелания? С вами всё хорошо?

– А? Что? – Я посмотрела на врача и вздрогнула. – Я вспомнила.

– Что именно? – Он наклонился чуть вперёд, с интересом следя за моим лицом.

– У знакомой девушки из моего прошлого были такие же волосы как у вас. Редкий цвет.

– Ах, это. – Андрей Кириллович рассмеялся, вороша пряди. – Это фамильная ценность. У моей мамы были очень красивые рыжие волосы.

– А почему были?

– Она умерла много лет назад, – просто ответил он.

– Простите.

– Нет, ничего, я всё равно не мог ей помочь. Давайте поговорим о вас, Мелания. Расскажите об этом дне, что запомнилось сильнее всего?

– Собака. – Я смяла пустую пачку из-под сока и швырнула в урну. – На день рождения мне подарили щенка хаски, но отец вернул его дарителю.

– Почему? – Врач снова сделал пометку и качнул ногой.

– Мать ненавидела животных, а отец не хотел с ней ругаться. Впрочем, это всё равно щенку не помогло.

– Не помогло? – Андрей Кириллович кашлянул и повернулся боком, отчего его лицо полностью утонуло в тени.

– Нет. Он погиб в тот же день.

– Этот щенок был вам дорог? Как он погиб?

– Да… нет… я не помню… – При попытке воскресить в памяти дальнейшие события, голова просто взорвалась болью. Съехав по подушкам на простынь, я завыла и сжалась в комок.

– Мелания! – Врач подскочил и оторвал мои руки от головы, заглядывая в лицо. – Что с вами?!

Обернувшись, я наткнулась на карамельные глаза, смотревшие с неподдельной тревогой. Рука сама потянулась к лицу Андрея Кирилловича.

– Саша… – Я провела большим пальцем по его щеке и заплакала. – Саша! Саша! Саша!

– Мелания, прошу вас успокойтесь. – Врач старался остановить нарастающую истерику, но без толку.

Перед моими глазами стояли оранжевые языки пламени, и запах горелого мяса заполнил весь нос. Меня подбросило вверх.

Взрыв. Саша. Щенок.

– Саша! – заорала я во всё горло, и забилась на кровати как пойманная птица. – Саша! – новый крик взрезал воздух в палате, и ударил по моим же барабанным перепонкам. – Саша!..

– Два кубика аминазина в вену, быстро! – лечащий врач Мелании стремительно вошёл в палату и сев рядом, прижал ей руки. Вбежавшая следом медсестра суетливо вскрыла ампулы, смешивая лекарство, и встала рядом, не зная, с какой стороны подойти. – Роман Владимирович, чего вы стоите?! Держите её за ноги! К тому же. – Мужчина повернулся к психотерапевту и осуждающе покачал головой. – Я ведь просил вас не делать этого. У девочки полнейшая каша в голове, мозг блокирует воспоминания, которые хоть как-то могут навредить. Вероятно, она и не сможет ничего вспомнить, не насилуйте её.

– Я принял меры предосторожности. – Психотерапевт отпустил обмякшую Меланию, и отошёл в тень, помахивая блокнотом. – Представился другим именем, постарался не открывать лица. Да и не узнает она меня спустя столько времени, а вот воспоминания мне её очень нужны. От них зависит успех операции. Мелания была там, когда взорвался дом, и могла видеть преступника.

– Наймите профессионала, – простонал врач, с сожалением смотря на бледную пациентку.

– Невозможно. Врачебная этика не позволит ему рассказать о том, что она вспомнит, да и допускать лишних людей не хочу. Вы здесь только потому что были врачом нашей семьи, я вам верю. Всем остальным – нет.

– Тогда действуйте деликатнее! – не выдержал врач. – Вы же знаете, что с ней произошло, неужели, совсем не жаль?

– Для жалости, Богдан Игоревич нет места. У нас каждая минута на счету. Что показало последнее обследование?

– Физически она почти здорова, но из-за проблем вот здесь, – доктор постучал указательным пальцем себе по лбу, – девочка совсем себя истощила. Мы даём витамины и глюкозу, но нормальная пища просто необходима. Если она не начнёт есть, то начнётся анорексия. Никогда не понимал, как женщины справляются с этим… – добавил он тихо и вздохнул.

В глазах Богдана Игоревича была тоска. В любой молоденькой женщине он видел своих дорогих внучек, и каждый раз, имея дело с подобными случаями, сломя голову нёсся домой, чтобы обнять и прижать к себе девочек. И будь его воля, он бы лично лишал этих тварей возможности причинять подобную боль.

– Последствия… – Роман Владимирович помолчал, подбирая слова, – заточения и аварии будут?

– В аварии она почти не пострадала, в том числе, благодаря вам. – Богдан Игоревич многозначительно посмотрел на грудь Романа и укрыл Меланию лёгким одеялом. – А вот то что было перед этим… Тело восстанавливается, родить ещё она сможет. Но вот захочет ли… это уже вопрос психиатрии.

– Ясно. Что ж, в таком случае, выписывайте. Я заберу её завтра. Когда приедет сестра, пусть зайдёт ко мне.

– Хорошо.

Глава 13

– Мелания Сергеевна. Мелания Сергеевна, просыпайтесь, пожалуйста. – Медсестра дождалась пока я окончательно не проснусь и помогла одеться. – Мелания Сергеевна, сегодня вас выписывают, вам надо поесть. – На кровати появился столик с кашей, чаем, фруктами, и водой. Кофе здесь не давали, ибо не положено.

– Выписывают.

– Да. Вы уж покушайте, пожалуйста, а то Богдан Игоревич расстроится, очень уж он переживает за ваше состояние.

Выписывают. Я молча отхлебнула воды и отодвинула поднос. Куда мне теперь идти? Вчерашний сеанс оставил мерзостное впечатление. Перед глазами всё ещё стоял горящий дом, а в ушах звенели крики горящих заживо людей. Я там была, но почему забыла? До сих пор в моей памяти был лишь кусочек со дня рождения, и как я ни старалась, но имя дарителя щенка оставалось за пределами моего восприятия. Оно вроде и было, витало в воздухе, но сложить буквы воедино я не могла.

Но Саша, в глазах снова защипало, и я отвернулась от любопытной медсестры, которая никак не желала уходить, следя за тем, чтобы я поела. Зачерпнув кашу, я машинально сунула ложку в рот и подавилась. Не могу. Не лезет. С тех пор, как стал сниться Глеб, я не могла есть. Моё тело протестовало.

– Мелания Сергеевна, вам не нравится? – Медсестра взяла поднос и вздохнула. – Возьмите хотя бы фруктов. Вам надо кушать, иначе вы себя в гроб загоните, и все наши усилия пропадут.

– Я не хочу есть, – ответила отрешённо, и бросила взгляд в окно.

Какой сегодня день? А месяц… всё ещё апрель? Куда мне идти, где искать помощь?

– Мелания Сергеевна. – Медсестра застыла в дверях и обернулась. – Вам нужно поторопиться. За вами уже приехали.

– Кто? – уставилась я.

– Роман Владимирович. Вчера он отдал распоряжение о вашей выписке после консультации с лечащим врачом.

– Роман Владимирович… распоряжение… погоди, – голос от неожиданности сел. – А он кто?

– Хозяин клиники. Он взял на себя все расходы по вашему содержанию. Вы же с его сестрой постоянно общались.

– С сестрой? – Сунув ноги в больничные тапочки, я накинула больничный же халат и пошла к двери. – Какой сестрой?

– Возможно, вас ещё рано выписывать, – пробормотала она и распахнула дверь, показывая пальцем. – С ней.

Марина?

У меня галлюцинации не иначе. Высокий мужчина в чёрном костюме стоял ко мне спиной, но ярко рыжие волосы, отливающие на солнце красным я запомнила. Значит, он соврал, и совсем не психотерапевт, а хозяин клиники. Чего он хотел этим добиться? Видимо, ничего нового не узнал и решил избавиться от меня, чтобы не тратить лишних денег. А вот стоящая рядом Марина выглядела несколько иначе, чем раньше. Сейчас на ней был строгий брючный костюм зелёного цвета и туфли на умопомрачительных каблуках. Чёрный продолговатый клатч, который она придерживала локтем и небрежно наброшенное на плечи пальто чёрного цвета. Она и не она.

Роман Владимирович обернулся и махнул рукой.

– Ты готова? Мы выезжаем, все бумаги я уже подписал.

– Мелания. – Марина подняла с пола внушительных объёмов бумажный пакет и пошла ко мне. – Я вещи привезла. Помочь одеться?

– Что происходит? – выдавила я сквозь зубы, когда она подошла вплотную.

Обернувшись на «брата», она прижала кулачок к голове, и пробормотала:

– Не здесь. Давай поговорим в машине, здесь не время и не место подобным темам.

– Ты мне расскажешь как Ник? Он точно твой брат?

– Точно, – вздохнула она. – Нам надо торопиться.

– Мы… – Я нервно покусала губу и опустила глаза. – Мы сможем с ним встретиться? Я хочу знать, почему он отдал Лизу моей матери.

Возможно, у неё два брата, и Никита просто не счёл нужным рассказывать о своей семье. Если так подумать, я ничего не знаю о Никите Лебедеве. Абсолютно ничего. И только моя вина в том, что я ему доверилась.

Снова украдкой посмотрев на Романа Владимировича, она задумалась на несколько секунд и кивнула.

– Ладно. И я не откажусь от помощи. – Развернувшись, я побрела обратно в палату, спиной чувствуя на себе пристальный взгляд моего благодетеля.

Ничего не бывает просто так и бесплатно. За всё надо платить. Просто кому-то нужны твои воспоминания, а кому-то тело. Здесь нет места сочувствию, только бартер.

Пока я натягивала джинсы и рубашку, Марина стояла у окна, нервно сжимая пальцы. От меня не ускользнули ни её настороженность, ни мандраж, ни беспокойство. Что-то терзало Марину Лебедеву, что-то явно связанное с младшим братом, и мне это не нравилось.

– Большие, – со вздохом резюмировала она, повернувшись. – Я взяла самый маленький размер, но даже он висит на тебе мешком. И ремня нет.

– Нормально всё. – Я вытащила из халата пояс и продела в петли джинсов, туго затягивая. – Так сойдёт.

– И где же та Мелания Звягинцева, что одним взглядом сводила мужчин с ума?

– Сдохла где-то по дороге. Мы идём?

– Как всегда острая на язык. И снова ничего не ела?

– Не хочу.

– Тебе надо есть, Мел. Чтобы вернуть дочь ты должна быть полна сил, а сейчас в тебе и сотой доли их нет. Ты больше похожа на ходячий труп.

– Странно, что это волнует именно тебя. – Пройдя мимо, я открыла дверь и вышла в коридор. – Разве правая рука Глеба имеет право на сочувствие?

– Ты опять об этом? – поморщилась она. – Моя работа – это просто работа, она не имеет никакого отношения к чувствам. Ты же работала в «Мерисе» мозгами, а не сердцем, не так ли?

– Так, – кивнула я, подходя к Роману Владимировичу. – Но мой начальник не был чудовищем, в отличие от твоего.

– Поехали. – Ещё один брат отложил в сторону бумаги и двинулся к выходу.

Моя палата располагалась на третьем этаже, так что сперва мы воспользовались лифтом и лестницей, и лишь потом оказались на улице. Смотря на широкую спину «психиатра» я размышляла о том, что он хочет от меня получить, и каким образом связан с тем пожаром.

А ведь точно. Я замерла в дверях. Марина спрашивала о семье Белоярцевых, и в моём воспоминании мать упоминала младшего сына этой семьи. И Саша… она носила эту фамилию? Чёрт… не помню.

– Ну чего ты? – подтолкнула Марина, вынуждая ступить на холодную плитку.

– Холодно. – Я растёрла руками плечи и поёжилась.

– Машина в двух шагах, – бросил Роман и нажал кнопку брелока.

Ничем не примечательный внедорожник, коих на дорогах Москвы и Питера больше тысячи. Чёрные окна, чёрные диски, обычные номера, такая проедет и не запомнишь, где и при каких обстоятельствах видел.

– Куда вы меня везёте? – Обернулась я к севшей рядом Марине. – Если обратно к Глебу, то можете просто выкинуть из машины, я лучше сдохну, чем вернусь, – предупредила я на всякий случай.

– Мелания. – Марина потёрла устало лоб и повернулась. – Ты больше не вернёшься туда, не бойся. Я понимаю твою настороженность, но поверь ничего плохого мы не задумали. Тебе всё равно некуда возвращаться, ты даже еды не сможешь купить, поэтому мы отвезём тебя к нам домой.

Сунув руки между коленей, я кивнула и отвернулась к окну. Никогда в жизни я ещё не была столь бесполезной как сейчас. Бесит просто. И всё из-за Домогарова. Вспомнив его похотливый взгляд и руки, я вздрогнула и скрипнула зубами.

Погоди, сволочь. Ты мне за всё ответишь. За всё.

Роман Владимирович сделал погромче музыку, и мягко тронувшись, выехал за пределы территории, которая раскинулась на нескольких гектарах леса. Оказавшись на трассе, мужчина прибавил скорости и приоткрыл окна, в которые тут же ворвался свежий весенний ветер. Солнце светило прямо в глаза, так что я прикрыла их, и задремала.

Мне снова снилась мама. Не такая, как обычно: злая, вечно раздражённая моим присутствием, а добрая. МАМА. Именно такая, какой я хотела стать для Лизы, но не смогла. Пока что не смогла, но обязательно стану и подарю моей девочке настоящую семью, ту, что она заслуживает.

Сквозь дрёму я услышала разговор Марины и Романа.

– Что ты намерен делать? – тихо спросила она, думая, что я ещё сплю.

– Мы уже говорили об этом, – отрезал он недовольно. – Мне нужны её воспоминания.

– И всё, только это?

– Не лезь не в своё дело, сестрёнка, – с усмешкой посоветовал он, но мне показалось, что это было сказано нарочито весело. На самом деле, Роман злился.

– Я не так тебя воспитывала, – шикнула Марина. – Собираешься выкинуть её из своей жизни, как только получишь желаемое?!

– Я с самого начала собирался сделать именно это. – Он резко затормозил, так что мне пришлось приложить усилия, чтобы не выдать себя. – Всё, что я делаю направлено только на поиск виновных и месть. Всё. После того, как я закончу все дела, мы вернёмся в Лондон. Ненавижу Россию и всё, что с ней связано.

– Но Рома…

– Заткнись. Не хочу больше ничего слышать. В конце концов она тоже часть этой семьи и прекрасно жила после нашего исчезновения. Даже ребёнка умудрилась родить.

– А как же Домогаров? – Марина прикрыла меня чем-то, окутав слабым запахом своих духов. – Тебе плевать, что он с ней сделал?

– Меня это не касается.

– Ты становишься злобным засранцем, когда речь идёт о Мел. Девочка не заслужила подобного отношения, да и потом, что ты будешь делать, когда поймёшь, что исправить ничего уже нельзя? Кстати, она спрашивала о Нике, хотела с ним встретиться.

– Зато Ник её не хочет, – громыхнул Роман и заглушил двигатель. – Когда она это поймёт, всё вернется к тому, что было до их знакомства.

– Иногда, я ненавижу то, что ты мой брат. Не будь ты им – прибила бы и не поморщилась, – процедила Марина и легонько меня потрясла. – Мелания… Мел, просыпайся, мы приехали.

Посидев ещё несколько секунд с закрытыми глазами, я потянулась и спросила:

– Уже?

– Ты долго спала. – Марина печально улыбнулась и помогла мне выйти. – Пойдём, твоя комната уже готова.

Мы оказались во дворе, окружённом трёхметровым забором. Он был совершенно непроницаем для чужого глаза. На территории располагались разные постройки, просторное поле и пустой бассейн. Дом был меньше родительского, но явно не дешевле, судя по отделке фасада. Он был в стиле модерн: плоская крыша, разные уровни и кубические формы. На первом этаже свет не горел, но в пристройке рядом с воротами раздался голос.

– С возвращением.

На улицу вышел молодой мужчина смутно знакомой наружности. Где же я могла его видеть? Высокий, с тёмными волосами и бородой…

– Ты. – Я уставилась на него, не веря своим глазам. – Ты тот новый охранник… Я была права насчёт шпионов! Как тебя только Меркулов пропустил?

– Мадам, простите. – Мужчина улыбнулся и посмотрел на Романа с Мариной.

– Тебя хоть Абдаллах зовут? – процедила я.

– Да, – он улыбнулся. – Вы запомнили.

– Так вы шпионили в «Мерисе». – Я повернулась к Роману и нахмурилась. – Кто ещё из персонала работает на вас?

– Только он, – откликнулась Марина, и махнула охраннику. – Аба, ты свободен, следи за периметром. Пошли, Мелания. – Она взяла меня под локоть и потянула за собой.

– Не трогай меня. – Я выдернула руку и медленно побрела к двери.

Если бы не эта встреча… за время нахождения в больнице я привыкла к Марине и нашему общению. Честно говоря, я надеялась, что сестра Ника несмотря на её работу, окажется хорошим человеком. Но все чаяния и надежды канули в Лету, как только я ступила на порог чужого дома.

На первом этаже была маленькая кухня с проходным залом и туалет. На втором, куда меня повели было три спальни, кабинет и ванная с туалетом.

Моя комната находилась между кабинетом и спальней Марины. Комната Романа Владимировича была после кабинета и последней на этаже. И пока мы шли я не встретила больше ни одной живой души. Распахнув дверь, Марина подождала пока я зайду и прикрыла за собой.

– Сядь, пожалуйста, – попросила она, указав на узкую кровать.

– Никита здесь? – Я присела на краешек, осматриваясь.

– Да забудь ты сейчас о нём! – неожиданно взорвалась она и зашагала нервно по комнате. – Ты просто не понимаешь!

– Так объясни.

– Не могу. – Она резко остановилась и уронила голову. – Сейчас не могу. Нам многое нужно будет обсудить, так что ты пока переоденься или прими ванну, если хочешь, а потом спускайся. Я приготовлю обед.

– Здесь нет повара? – удивилась я.

– Мы живём вдвоём, – ответила Марина и вернулась к двери, не поднимая головы.

– Марина. – Я схватилась за покрывало, в поисках опоры. – Что происходит? Ты говорила, что Никита твой брат, но он никогда не упоминал Романа, и о том, что ты его сестра я узнала только накануне похорон отца. А теперь ты говоришь, что вы с Романом живёте здесь вдвоём… – неожиданно стало очень страшно, дыхание спёрло, и целая комната сузилась до одной Марины, замершей в нерешительности перед кроватью.

– Почему ты так хочешь с ним встретиться? – вдруг спросила она. – Он же не навещал тебя после аварии, не звонил и даже смс не сбросил. Так почему ты упорно ищешь с ним встречи?

– Потому что он живой, – ответила я, смотря ей прямо в глаза. – Мы встречались год, из которого полгода жили вместе. Он был настоящим и тёплым, он создал для меня и Лизы дом. Не в буквальном смысле, конечно. Именно поэтому я хочу знать, какого чёрта он просто бросил меня на произвол судьбы, и отказывается помогать в возвращении Лизы, он же к ней как к родной относился всё это время! А теперь исчез, без объяснений. Хочу знать причину. Имею право, в конце концов.

– Понятно. – Марина открыла дверь и вышла, оставив меня одну.

Он не придёт. Роман сказал, что Ник не хочет меня видеть. Упав на кровать, я растянулась на покрывале и выдохнула. Когда всё стало так сложно и изменилось? Когда мой мир успел так пострадать от алчности нескольких человек?

– К чёрту всё. Ненавижу, – прошептала я тихо в потолок. – Я ненавижу тебя Глеб, я уничтожу всё, что тебе дорого, и сотру довольную улыбку с твоей рожи. Ты будешь проклинать тот день, когда решил, что я должна принадлежать тебе. Терять мне больше нечего. Достоинства и того не осталось. Так что…

Поставив ноги на пол, я сползла с кровати и подошла к зеркалу, встроенному в шкаф. Глаза запали и утонули в черных пятнах, кожа высохла и натянулась, даже морщины появились около губ и под глазами.

– Паршиво, Мелания. – Я подцепила пальцами прядь волос и поднесла к глазам. – Отрезать всё надо.

Стянув рубашку, ужаснулась впалому животу и торчащим рёбрам, а уж когда на пол упали джинсы, я только и смогла, что уставиться на своё отражение не веря глазам. Кости на бёдрах торчали, попа почти исчезла, да и весила я сейчас меньше, чем в подростковом возрасте.

– Хуже наркоманки, – обречённый шёпот повис в тишине комнаты. А привычка разговаривать сама с собой тоже не предвещала ничего хорошего, так и крышей поехать недолго.

– Мел, я тут… – Марина ворвалась в комнату и застыла. – Вещи принесла на смену. Слушай. – Она подошла сзади. – Не переживай, всё образуется и красота твоя вернётся. Вот увидишь, всё будет хорошо.

– Мне всё равно. – Я отвернулась от зеркала, смотря ей прямо в глаза. – С некоторых пор мне нет дела до своей внешности, но вот перед дочкой я в таком виде показаться не могу. Испугается.

– Спортивный костюм. – Марина протянула стопку бордового цвета. – Штаны на завязках, так что должны держаться. Я дам тебе мои вещи на первое время, а когда ты поправишься, съездим и купим новые.

– Зачем?

– Потому что ты не сможешь всё время ходить в моих старых вещах, – терпеливо объяснила она.

– Зачем ты всё это делаешь, Марин? – глухо спросила я, попутно одеваясь. – Тебя гложет чувство вины за брата, или вам с Романом от меня так много нужно, что вы готовы даже приютить оборванку на время? Зачем эта показная доброта?

– Показная? – поражённо переспросила она.

– Фух. – Устав от простых действий, я оперлась рукой о подоконник. – Я слышала ваш разговор в машине, можешь не притворяться. Передай Роману, что я согласна вам помочь, в обмен на услугу.

– Какую? – Марина выглядела ошеломлённой, даже расстроенной, что в общем-то было странно.

– Я хочу, чтобы он помог вернуть мне дочь, тогда я сделаю всё, что потребуется. И условия сделки я хочу обговорить без свидетелей.

– То есть без меня, – прищурившись, протянула она.

– Ты всё правильно поняла, – кивнула я, затягивая шнурок. – Я до сих пор не знаю в каких ты отношениях с Глебом, поэтому доверять тебе свой замысел не стану.

– А Роме, значит, станешь… – прошипела она, поджав губы.

– Да. Это просто сделка, и как я понимаю, именно от меня зависит исход его замысла.

– Ясненько. – Марина резко развернулась, едва не хлестанув меня по лицу волосами. – Как будешь готова, спускайся вниз, я покажу тебе Никиту.

Ник. Сердце глухо стукнуло и замолчало. Всё правильно, я научилась отпускать людей быстрее, чем привязываться. И всё благодаря Домогарову, который получал невероятное удовольствие, портя мои отношения и наблюдая за страданиями либо меня, либо моего мужчины. Но я всегда знала причину расставания, и неизвестность в случае с Ником тяготила душу. Чтобы отпустить, я должна была знать «почему».

Попытавшись пригладить волосы перед зеркалом, я плюнула и стянула остатки некогда роскошной гривы простой резинкой. Мумию ничем не украсить. Только взявшись за дверную ручку, поняла, что мне страшно услышать ответ, потому что наверняка будет больно. Сколько бы я ни гнала от себя его образ, но Лебедев продолжал мне видится в мечтах о будущем.

Непростительная бесхребетность.

Мягкий ковёр в коридоре первого этажа скрывал неуклюжие шаги. Держась рукой за стену, я тихо ползла вперёд, придумывая вопросы и прогнозируя заранее известные ответы.

– Ты покажешь ей, – тихо рявкнула Марина из-за угла.

– Нет. – Роман был непреклонен.

– Бессовестный засранец! Сколько ты собрался морочить ей голову?! Мне с самого начала не нравилась эта идея, но разве ты когда-нибудь меня слушал?! Мелания сейчас спустится. Возьми свои яйца в кулак и скажи правду, наконец!

– Тебя это не касается, – угрожающе рыкнул Роман, и это заставило меня остановиться.

– Нет, касается. Ты мой брат, Рома, и меня волнует всё, что с тобой связано. В конце концов, кроме тебя у меня никого нет.

– Как и у меня, – неожиданно ласково ответил он.

– Неправда, – шикнула Марина, но уже не так зло. – У тебя есть Мелания, ты же любишь её!

– Нет. Не люблю.

– И ты что же, так всё и оставишь? И что мне ей сказать? Я обещала, что покажу Никиту…

– Скажи ей, что он уехал из города и не намерен с ней встречаться.

Сделать вид, что ничего не слышала? – вялая усмешка скользнула по губам. Но это глупо, потому что я здесь и собственно всё слышала. Почему Марина говорит, что Рома меня любит? Кто он такой? Вообще не помню таких людей в своей жизни. Уж не тот ли это Рома, про которого она спрашивала с упорством барана? Рома, которого я забыла…

– Так нельзя, – Марина вздохнула. – Неужели ты надеешься просто забыть её после возвращения в Лондон? Но ведь за все эти годы так и не…