История Двух

– Не знаешь, как я пытался с собой покончить? Я даже не спрашиваю почему, не думаю, что у тебя есть ответ.

– Я знаю лишь то, что «запрограммирован» знать. – Он пальцами обозначил в воздухе кавычки. – Ответы раскроются мне лишь тогда, когда ты будешь готов их услышать. Ты найдешь недостающие кусочки пазла, а я помогу найти им место. Если бы я знал все ответы и прямо сейчас обрушил их на тебя, ты бы сошел с ума. Выбраться отсюда у тебя бы никогда не получилось. Поэтому – нет, я не знаю, как это случилось, Виктор.

– Большего я и не ожидал.

Он без сил сел обратно. Картина постепенно вырисовывалась, но она все еще была далека от ясности. Слишком много вопросов – и полное отсутствие ответов.

– Теперь ты понимаешь, почему мы именно тут. Главный вопрос дня: что произошло в тот день? Я уверен, что мы должны, частичка за частичкой, восстановить этот пазл, чтобы ты все вспомнил. Тогда-то мы с тобой и выберемся.

– И что, после этого я чудесным образом выйду из комы и продолжу жить как ни в чем не бывало?

– Ну, до сих пор у вас это хорошо получалось. – Эверрет развел руками в знак извинений, после того как Виктор окинул его злобным взглядом. – Ладно, ладно. Прости, не хотел. Само вырвалось.

– Все, что я помню, – это ужасные картины. И я не могу понять, правда ли это. Я видел кровь на руках, на одежде, на вещах в гостиной. Я… я был весь заляпан кровью. И больше ничего. Как такое возможно? Я помню наш завтрак, я поехал на работу. Моника оставалась дома, но должна была пойти в салон. Я приготовил ей сюрприз на ее день рождения. Вышел с работы пораньше, поехал за подарком, чтобы спрятать его дома и подарить ей после 12 часов ночи. Я приехал домой, увидел ее машину… – Тут его лицо скорчилось. – Потом еще одну машину. И дальше – словно какой-то туман. Воспоминания, как вспышки, от которых просто взрывается голова. – Виктор тяжело вздохнул. – Я захожу домой и слышу голоса. И беру в руки… молоток?

Тут голос Виктора снова сорвался, он опустил голову и принялся ворошить волосы. Словно пытался унять боль.

– Насколько я знаю тебя, ты не такой человек. Может, что-то спуталось, что-то вмешалось в воспоминания? Но это очень важно, каждая деталь, которую ты вспомнишь, может быть ключевой в разгадке всего этого.

Виктор только сейчас заметил, что Эверрет продолжал делать записи в блокнот.

– Что ты делаешь?

– Ты уж извини, но ни тебе, ни твоей памяти я не доверяю. Я делаю записи, чтобы не забыть. Вдруг потом выплывет другая версия. Чтобы мы могли визуально все сверить. Я же сказал, каждая деталь имеет значение.

Виктор лишь смог выдавить улыбку.

Моника тоже пыталась научить его этому – записывать мысли, цели, визуализировать, чтобы иметь четкий план. У нее так и не получилось.

Виктор повторил про себя: «Каждая деталь имеет значение». Это были его слова. У него был аналитический склад ума, он любил детали, мелочи, он любил все изучить, отмерить и только потом принять решение. Теперь он понимал всю иронию ситуации. Он создал игру, в которую может играть только он сам.

Глава 5

Он обожал их секс. И у него всегда было ощущение, что Моника неправильно понимала его страсть к физической любви. А он никогда не пытался толком объяснить.

Для Виктора это было не просто удовлетворение физической потребности. Для него это был еще один акт выражения любви к своей супруге. Ему было важно, что это именно она: ее прикосновения, ее поцелуи, жар ее тела, ее изгибы, ее вздохи, ее выражение лица, ее аромат. Виктору было плевать на позы, главным для него было, чтобы они оба получали наслаждение. Поэтому за все время их отношений Виктор даже мысли не мог себе позволить о другой женщине – ему это было не интересно, не нужно. Ведь даже такая простая вещь, как секс, обретала смысл только с ней.

Они не заметили, как начались проблемы. Разочарования, обиды копились внутри, и более было невозможно это игнорировать. Теперь даже любые мелочи приводили к большому скандалу. И они устали, устали от постоянного выяснения, кто прав, постоянного недовольства. Чувство неполноценности начинало давить на них. И они начали отдаляться, каждый по своим причинам, из-за своих обид. Ведь легче было не общаться, когда каждый диалог заканчивался обидными фразами, брошенными в адрес друг друга.

Нескончаемые взмахи молотком. Один за другим, без остановок. Он остановился только тогда, когда кровь на его лице уже мешала видеть. Его трясло, но не от страха. А от злобы. Он не мог понять источника такой ярой силы. Если бы он только мог направить ее в нужное русло. Но уже поздно. Он вытер глаза рукавом пиджака. Осмотрелся – все заляпано кровью. Тело лежало подле его ног, жизнь уже давно угасла в нем. Разобрать, кто это, было практически невозможно, настолько зверским было убийство. Он словно хотел стереть из памяти это лицо.

Его схватило резкое головокружение, он пошатнулся, молоток выпал из рук и громко ударился о паркет. Этот звук заставил его проснуться.

Виктор открыл глаза. Эверрет ходил по комнате, лихорадочно дергая каждую вещь. Видимо, пытался вызвать хоть какие-то воспоминания.

– Это так не работает, – тихо сказал Виктор.

– О, смотрите-ка, кто к нам пожаловал. Я хотя бы что-то пытаюсь сделать.

– У тебя нет эмоционального контакта с этими вещами. Ты просто тратишь свое время. Нужно понять, с чего начинать и как двигаться дальше.

– Неужели я слышу хорошо знакомого нам Виктора? Человек-рациональность, человек «десять раз отмерь, один раз отрежь». Наконец-то истеричка Виктор нас покинул.

– Заткнись и дай мне подумать. От тебя голова только трещит, а я и так не в лучшем состоянии, как видишь. Так что будь добр.

Эверрет жестом показал, что закрыл рот на замок. Виктор начал ходить по комнате. Это точно была его гостиная. Маленький журнальный столик, книжный шкаф, который он сам же собирал. Зеркало на стене. Растения, которые они покупали. Диваны, люстра, свечи, картины, даже комод под телевизором. Они его практически не смотрели. Обои на стенах, даже самые мелкие безделушки – все было точной копией его гостиной. «Значит, Эверрет был прав», – подумал он.

Только вот одну странность он все же заметил. А точнее – разницу с реальностью. Растение, аспидистра, засыхало. По крайней мере, листья начали желтеть. Хотя он помнил, что тщательно следил за растениями дома и они были в прекрасном состоянии.

– Эверрет, ты помнишь нашу гостиную или только то, что здесь видишь?

– Ну, если считать, что я в какой-то степени тоже часть твоего подсознания, то да, я ее помню.

– Посмотри на растение, – Виктор аккуратно и нежно провел по пожелтевшим листьям, – оно не было таким.

– Да, странно. Я даже не заметил. Интересно, давно оно таким стало? Может, ты что-то вспоминаешь и это отражается тут?

– Все, что я вспоминаю, – это ужасная картина, словно из какого-то кошмарного фильма про серийных убийц. Так что это не считается. Уж на убийство я точно не способен. Ты, да и любой, кто меня знает, подтвердит мои слова. Еще я вспоминаю нашу жизнь с Моникой. Сколько ни стараюсь, а вспоминается исключительно плохое. А от этого лучше не становится.

– Ладно, раз уж я тут в роли психолога – сам захотел, нечего глаза закатывать, – Эверрет указал на Виктора пальцем, – то я буду выполнять свою функцию. Это было одной из ваших больших проблем, Виктор. Да, вы ожидали разного друг от друга. Но вы никогда не давали друг другу шанса открыть в себе эти грани. Никогда по-настоящему не давали себе этого шанса. Поначалу вы молчали, закрывали глаза на проблемы. Потом, когда уже стало поздно, все ваши попытки поговорить кончались ссорой и криками. Вы начали видеть только плохое, только то, что не сделано, то, что не сказано, то, что было обещано, но не выполнено. Вы начали копить обиды, словно соревнуясь, у кого больше причин обидеться.