Смерть сплетницы

Чарли разразился слезами и пнул леди Джейн в щиколотку прежде, чем Хезер успела оттащить его в сторону.

– Я ее убью, – пробормотал Джон. – Всей группе отдых портит.

– Ну полно, полно, – сказала Хезер. – Я займусь ею, а ты присматривай за остальными.

Элис внимательно слушала, как Джон – чуть дрожащим голосом – повторяет объяснения.

– Свесив леску перед собой, левой рукой ухватите ее на расстоянии примерно одного фута от катушки. Слегка изогнув запястье вниз, поднимите удилище. Выдерните шнур из воды вверх и назад – плавно, но с достаточной силой, чтобы забросить за спину. Остановите удилище вертикально прямо. Левой рукой при этом потяните шнур немного вниз. Когда шнур позади вас распрямится и натянется, энергичным толчком запястья выбросите шнур вперед. Следуйте удочкой за шнуром, наклонив примерно на тридцать градусов от вертикали, чтобы шнур мягко лег на воду. Очень хорошо, Элис.

Элис покраснела от удовольствия. Хезер что-то сказала леди Джейн, и та затопала куда-то прочь. Без ее угнетающего присутствия день словно бы разом обрел свет и краски. Хезер крикнула, что ненадолго съездит в гостиницу за новыми ланчами.

Над головой, в светло-голубом небе, парил сарыч. Розовато-фиолетовый вереск любовался своим отражением на зеркальной глади озера. Темная торфяная вода плясала под ногами, пока Элис мечтательно бродила по красно-золотой отмели, искрящейся и переливающейся, точно колчедан. Элис забрасывала и забрасывала удочку, пока у нее не заболела рука. Хезер вернулась с новой порцией ланчей, и все, за исключением леди Джейн и майора, собрались возле «универсала».

Все вдруг вспомнили, что приехали сюда хорошо провести время. Хезер привела обратно мокрого и оттертого от грязи Чарли. Он сел, прислонившись спиной к колесу «универсала», и блаженно впился зубами в сэндвич.

– Ну и мерзкая тетка, – произнес он чистым звонким голосом.

И ни один человек не спросил, о ком это он.

Хотя никто не поддержал Чарли вслух, всех объединяла общая неприязнь к леди Джейн и столь же общая решимость не дать ей испортить им все удовольствие.

– О, а вот и констебль Макбет, – сказала Элис.

Позади группы материализовалась долговязая фигура полицейского.

– Очень недурственные на вид сэндвичи, – заметил он, разглядывая небеса.

– Угощайтесь, – предложила Хезер не без язвительности. – Эти ланчи, мистер Макбет, совершенно не разорительны.

– Вот оно как, – благожелательно ответил констебль. – Приятно слышать. Не хотелось бы брать у вас дорогую еду.

К тайному веселью Элис, он извлек из-за пазухи складной пластиковый стаканчик и протянул Хезер, которая, пробормотав что-то под нос, налила туда чай.

– На вашем участке, констебль, преступлений, судя по всему, не так уж и много, – едко заметила Дафна.

– Я бы не сказал, – возразил Хэмиш в промежутках между двумя кусками сэндвича с ветчиной. – Народ тут тот еще. По субботам к вечеру пьянствуют, прямо позорище.

– А какие-нибудь нерядовые аресты совершать вам приходилось? – не унималась Дафна, перехватив взгляд Джереми Блайта и приглашая его присоединиться к забаве.

– Насчет нерядовых врать не стану, чего не было, того не было, ни генералов, ни майоров. А вот рядовых солдат – случается иногда.

Эми Рот расхохоталась, а Дафна с раздражением спросила Хэмиша:

– Вы что, нарочно придуриваетесь?

Хэмиш потрясенно воззрился на нее.

– Мисс, мне бы в голову не пришло нарочно придуриваться, как вот вам, например, – нарочно стервозничать.

– Конец веселью, – шепнул Джереми Элис. – Леди Джейн возвращается.

Она и вправду с треском проламывалась через подлесок. Широкое лицо ее побагровело, на щеке виднелась царапина, но глаза горели торжествующим и довольным огнем.

Джон Картрайт торопливо засобирался разводить учеников к участкам для ловли. Раздали коробки с крючками. Продемонстрировали еще пару узлов – простую петлю и восьмерку.

На этот раз леди Джейн корпела над скользким нейлоном молча. Группу охватила рыбацкая лихорадка.

– Сейчас я раздам вам всем уже подвязанные подлески, но к завтрашнему утру пусть каждый подготовит их сам для себя. Сегодня рыбачим на речке Энсти. Держите разрешения на рыбалку – я вам каждому выдам – в кармане, на случай, если вас остановит рыбинспектор. Марвин и Эми, я так понимаю, у вас есть некоторый опыт рыбалки в Штатах. Вас тогда для начала поставим повыше по течению. А там потихоньку передвигайтесь дальше. Никогда не удите слишком долго на одном и том же месте. Если вы все ненадолго вернетесь в гостиницу, мы выдадим вам высокие сапоги. Когда доберемся до реки, мы с Джоном покажем каждому по отдельности, что делать. Туда придется ехать на машинах. Мы с Джоном возьмем Элис и Чарли. Дафна пусть едет с Джереми, а у остальных, кажется, есть свои автомобили. Кто-нибудь видел майора?

– Он ловил на той стороне Марага, – подала голос леди Джейн. – Притворялся заправским рыбаком. По крайней мере, для разнообразия не офицером и джентльменом.

– Возвращайтесь пока все в гостиницу, – торопливо перебил Джон, – а я поищу майора.

– Жаль, вы не со мной едете, – сказал Джереми Элис.

Она удивленно вскинула на него взгляд. Всеми ее помыслами безраздельно владел мистер Паттерсон-Джеймс – и ей даже в голову никогда не приходило, что она может показаться привлекательной другим мужчинам.

Джереми двинулся прочь вместе с Дафной, а Элис украдкой смотрела ему вслед. И правда же, очень привлекательный молодой человек. Голос такой приятный, чуть хрипловатый. И слова не зажевывает и не глотает, как мистер Паттерсон-Джеймс. Сердце у нее вдруг легонько сжалось от радости, и она невольно улыбнулась в спину удаляющегося Джереми.

– Ничего не выйдет, – заявила леди Джейн, внезапно выглядывая у нее из-за локтя. – Он из сомерсетских Блайтов. Немножечко не вашего полета птица, а? Дафна – вот она как раз из его лиги.

На Элис накатила такая волна горькой ненависти, что она чуть не задохнулась.

– Отвали, – сказала она с густым ливерпульским акцентом.

– Молодчина! – радостно прокомментировал Марвин.

Леди Джейн что-то пробормотала. Элис почудилось что-то вроде: «Вы еще пожалеете». Возможно, конечно, и правда почудилось.

Элис настраивалась на то, что до конца дня рядом с Джереми больше не окажется, но, когда все добрались до реки Энсти, в одном месте разливавшейся широким озером, Хезер отправила Джереми с Элис удить с лодки, а остальных распределила по берегам на расстоянии нескольких миль друг от друга.

Перед тем как отпускать Элис на лодке, Хезер битых полчаса натаскивала ее правильно закидывать удочку. Элис поймала свою шляпу, потом кусты за спиной, потом зацепила шнур за ветку дерева над головой – а потом внезапно поняла, что научилась и овладела этой премудростью.

– Не думайте, сколько там шнура сзади болтается, – сказала Хезер, – сосредоточьтесь на том, что вам показывали. Теперь можете отправляться. Джереми, вы явно уже когда-то это делали.

– Да, но очень неуклюже, – сказал Джереми.

– Выгребите сперва вверх по течению, а потом медленно спускайтесь обратно, – посоветовала Хезер. – Лосося, может, и не поймаете, но какая-нибудь форель должна попасться.

Джереми бодро погреб вверх по течению, а Элис нервно держала удочку строго вертикально и гадала, что будет делать, если вдруг и правда кого-нибудь поймает. День был теплый и солнечный, а она была вся обвешана всяким рыбацким снаряжением. Тяжелые и неуклюжие зеленые сапоги-бахилы. В одном кармане рыбацкий ножик, в другом – репеллент от насекомых, поскольку ближе к сумеркам обычно налетали стаи безжалостной шотландской мошки. На шее у нее на бечевке болтался сачок, а еще на одной бечевке – маленькие острые ножницы. На узких полях рыбацкой панамы лежало что-то вроде противомоскитной сетки, как у пасечников, чтобы спустить на лицо, если мошка совсем распоясается.

Джереми опустил весла.

– Уф, ну и жара. Давайте, может, слегка разденемся.

Элис мучительно покраснела. Конечно, он имел в виду, что можно снять что-нибудь из теплой верхней одежды, но она была как раз в том возрасте, когда решительно все звучит с сексуальным подтекстом. Она лихорадочно подумала, а вдруг у нее грязный склад ума.

Слава богу, у нее хватило предусмотрительности поддеть под свитер тонкую хлопчатобумажную блузку. Элис сняла панаму, выпуталась из бечевки с сачком и отложила его на дно лодки, а потом стянула свитер. Ножницы она так и оставила висеть на шее. Хезер очень настаивала, что ножницы всегда должны быть под рукой.

– Что ж, – сказал Джереми, – поехали!

Вода, спокойная и ровная, золотилась под солнцем. Жаркий сосновый аромат плыл по воздуху, смешиваясь с запахом дикого тимьяна. Элис вдруг охватило жгучее желание поймать что-нибудь – что угодно.

Она забрасывала и забрасывала удочку, пока у нее не заболели руки. И тут…

– Я кого-то поймала, – прошептала она. – Лосося! Кажется, прегромадного.

Джереми быстро смотал свою леску и взял сачок.

– Не сматывайте слишком быстро, – предупредил он. Снова взявшись за весла, он медленно повел лодку обратно.

Удочка Элис изогнулась.

– Подмотайте еще немного, – велел Джереми.

– О, Джереми, – Элис вся порозовела от волнения, – что мне делать?

– Тащите полегче… полегче.

Элис уже не хватало терпения. Она лихорадочно крутила катушку. Внезапно сопротивление ослабло, и Элис с силой дернула.

На крючке болтался длинный пучок зеленых водорослей.

– А я-то думала, это двадцатифунтовый лосось, – простонала она. – Представляете, Джереми, меня до сих пор трясет от азарта. Как вы считаете, очень я примитивное существо? Ну, то есть обычно я ведь и мухи не обижу, а сейчас была готова убить кого угодно, кто там на крючке.

– Мне вы вовсе не показались такой уж робкой и тихой, – ответил Джереми, снова забрасывая удочку. – Только посмотрите, как срезали леди Джейн. Я уже наслышан.

– Самой не верится, – задумчиво проговорила Элис. – Я в жизни ни с кем так грубо не разговаривала. Но во время ланча все было так здорово, мне прямо не хотелось, чтобы он заканчивался. А потом вдруг притащилась она, наговорила гадостей и все всем испортила. Она, знаете, все время какие-то намеки отпускает. Как будто заранее про всех нас разузнавала. Она… она мне сказала, вы из сомерсетских Блайтов.

Элис прикусила губу. Она была почти готова рассказать ему и все остальное.

– Вот как? Видимо, она из тех женщин, которым время девать некуда. Надеюсь, она не станет слишком осложнять жизнь деревенскому констеблю. Небось, нажалуется его начальству.

– Бедный Хэмиш.

– По-моему, Хэмиш вполне способен сам о себе позаботиться. Да и какой полицейский поспешит занять его должность? Едва ли это место для человека с амбициями.

– А вы кем работаете? – спросила Элис.

– Я барристер.

Элис кольнуло разочарование. Она-то втайне надеялась, что он занимается чем-нибудь столь же малозначительным, как и она.

– А вы кто? – услышала она вопрос Джереми.

Сейчас на нем были клетчатая рубашка с коротким рукавом и мешковатые фланелевые штаны – но все равно вокруг так и витала атмосфера утонченности, светского лоска и денег. Элис мгновенно захотелось прикинуться кем-то другим, важнее и солиднее.

– Я главный бухгалтер «Бакстер энд Берри» в Сити. – Она засмеялась с напускным смущением. – Необычная работа для женщины.

– И уж тем более столь юной, – заметил Джереми. – Вот уж не думал, что такая старомодная фирма окажется настолько прогрессивной.

– Вы знаете «Бакстер энд Берри»? – нервно поинтересовалась Элис.

– Знаю старика Бакстера, – легко ответил Джереми. – Друг моего отца. Впредь буду его подкалывать по поводу их прелестного главного бухгалтера.

Элис отвернулась. Вот к чему приводит вранье. Теперь она не посмеет даже смотреть на Джереми после окончания отпуска.

– В вашем возрасте, то есть лет этак десять назад, – мягко заметил Джереми, – я как-то сказал одной сногсшибательной девушке, что я летчик-истребитель…

– Ох, Джереми, – убито проговорила Элис, – я просто-напросто секретарша главного бухгалтера.

– Спасибо за комплимент, – ухмыльнулся он. – Давно уже никто не пытался произвести на меня впечатление.

– Вы не сердитесь, что я вам солгала?

– Нет. Эй, смотрите, кажется, вы что-то поймали.

– Наверняка водоросли.

Элис чувствовала себя юной и свободной, на сердце у нее было легко-легко. Сумрачное лицо мистера Паттерсона-Джеймса проплыло перед мысленным взором, поблекло и растаяло, точно шотландский туман.

Элис сматывала шнур и улыбалась, думая, до чего же зацепившаяся за крючок водоросль по ощущениям похожа на рыбу.

В коричневато-золотой торфяной воде что-то блеснуло и заискрилось.

– Форель! – Джереми спустил за борт сачок, подвел под рыбу и вытащил.

– Слишком маленькая, – заметил он, покачав головой. – Придется выпустить.

– Не делайте ей больно! – воскликнула Элис, пока он высвобождал крючок изо рта рыбы.

– Нет, эта идет обратно к мамочке, – сказал он, отпуская рыбу обратно в воду. – Какую мушку вы брали?

– «Кенни-киллер».

Джереми вытащил свою коробку с мушками.

– Может, и мне такую попробовать.

В лодке воцарилось дружеское молчание. Свет за зазубренными, неровными хребтами Двух сестер потихоньку начал слабеть. Легкий ветерок лениво веял над гладью воды, кое-где поднимая полоски ряби.

А потом из вереска налетела мошка, эти крохотные шотландские комары. Они мгновенно облепили лицо Элис. Она взвизгнула, нашаривая противокомариную сетку, а Джереми поспешно погреб к берегу.

– Скорее… давайте просто закинем все в машину и уберемся подобру-поздорову от этих монстров, – сказал он.

Элис вскарабкалась на пассажирское сиденье длинного низкого автомобиля. Они помчались прочь по дороге и не останавливались, пока озеро не осталось далеко позади. Джереми протянул Элис полотенце вытереть лицо.

Элис благодарно улыбнулась.

– А как же Дафна? Совершенно забыла про нее.

– Я тоже.

Лицо Джереми тонуло в тени стоявших сбоку от машины деревьев. Он, кажется, смотрел на губы Элис. Сердце гулко забилось у нее в груди.

– Вы… вы купили эту машину в Шотландии? – спросила она. – Ну то есть, я думала, вы с Дафной приехали на поезде.

– Так и есть. Машиной пользовался мой отец. Он знал, что я еду в эти края, так что оставил мне автомобиль в Инвернессе.

– Вы давно знакомы с Дафной?

– Нет. Хезер мне написала, спросила, не смогу ли я поехать с Дафной. Дафна написала ей, что терпеть не может путешествовать в одиночестве.

Он вдруг снова включил мотор. Элис сидела тихо-тихо. Может, если бы она не трещала всю дорогу о глупой Дафне, он бы поцеловал ее. Дафна, скорее всего, уже вернулась в гостиницу и переодевалась сейчас в какой-нибудь изысканный наряд к ужину. Чертова Дафна!

– Никогда не думал, что в число моих недостатков входит еще и нерешительность, – наконец нарушил тишину Джереми. – Не хочу все испортить, торопя события.

Элис была не вполне уверена, имеет ли он в виду, что собирался ее поцеловать, а потом передумал. Спрашивать она не хотела – а вдруг он смутится и ответит, что говорил о рыбалке.

Но он вдруг снял руку с руля и на миг легонько пожал руку Элис.

Сердце у Элис воспарило. Петляющую впереди дорогу перелетела громадная сова. Впереди внизу угнездилась деревня Лохдуб.

Деловитые рыбачьи лодки спешили в море. На ровной воде отражались освещенные окна ресторана при гостинице. Элис и Джереми мчались вниз, в вечернюю тьму: переехали старый изогнутый мост над пенящимися порогами реки Энсти, пронеслись по берегу, мимо приземистых белых деревенских домов. Над водой то взмывали вверх, то, кувыркаясь, пикировали вниз две чайки, похожие на престарелых эдвардианских джентльменов.

На глаза Элис навернулись слезы, и она украдкой вытерла их. Чувства переполняли ее. О красота этого дивного вечера. Красота богатства, исходящая от длинного и низкого роскошного автомобиля. Элис манил запах кожаных сидений, манил слабый пряный аромат одеколона Джереми. Ей так хотелось этого всего. Хотелось сохранить этот вечер навсегда. Красота пейзажа, красота мужчины, красота богатства.

Возникшее вдруг перед мысленным взором лицо леди Джейн разом перечеркнуло весь вечер.

«Если она только попробует мне все испортить, – страстно подумала Элис, – я ее убью».

И, будучи барышней совсем юной и подверженной резким переменам настроения, немедленно переключилась на мысли, что надеть к ужину.

Когда через час она вошла в ресторан, все остальные участники рыболовных курсов, за исключением леди Джейн, майора и Чарли, уже сидели за столом.

К огромному ее разочарованию, единственное свободное место оказалось на другом конце от Джереми.

Тот сидел рядом с Дафной и смеялся над чем-то, что она сказала.

Дафна была в черном шифоновом коктейльном платье с глубоким вырезом, в котором завлекательно проглядывали очертания идеальной груди.

Под шелковым колоколом природно-золотистых волос покачивались длинные старинные серьги. Резкое, высокоскулое лицо Дафны казалось сейчас мягче благодаря теням для глаз и розовой губной помаде.

Джереми пришел к ужину в элегантном сером костюме, полосатой рубашке и галстуке, завязанном замысловатым узлом. На запястье бледно поблескивали золотые часы.

Элис немедленно пожалела о своем выборе наряда. Вся ее одежда казалась такой дешевой и убогой. После мучительных раздумий она остановилась на бледно-розовом кашемировом свитере, приталенной рубашке и нитке дешевого жемчуга. В уединении своего номера она убедила себя, что примерно так сельская аристократия на отдыхе и одевается. Но теперь ощущала себя лондонской стенографисткой, безуспешно пытающейся сойти за сельскую аристократию. В ресторане было тепло, почти жарко.

Эми Рот была в чем-то шифоновом, переливающемся, прохладных сине-зеленых тонов, с голой спиной. В какой-то момент Марвин скользнул рукой по спине жены, а Эми передернула плечиками и захихикала.

Хезер пришла в длинном платье, словно бы сшитом из ситцевой обивки для мебели, но даже в нем, как мрачно подумала Элис, умудрялась выглядеть настоящей леди. Джон Картрайт заметно повеселел и расслабился, радуясь, что напряжение первого дня осталось позади.

Отель выставил участникам школы несколько бутылок дешевого чехословацкого шампанского, непритязательные этикетки были скромно обернуты белоснежными салфетками.

Кормили очень вкусно – великолепным вареным лососем под голландским соусом. Все потихоньку расслабились и чуточку захмелели.

Расхрабрившись от выпитого, Элис решила забыть Джереми и поболтать с Ротами. Марвин, как выяснилось, родился и вырос в Нью-Йорке, а вот Эми оказалась родом из Джорджии, из города Огаста. Марвин был ее третьим мужем – она сообщила об этом примерно тем же тоном, каким могла бы упомянуть выгодно купленное дорогое платье.

Сам Марвин держался тихо, вежливо и очень почтительно по отношению к жене – ровно так, как, по представлениям Элис, и полагается вести себя американским мужьям. Она даже задумалась, и правда ли слышала, как он орал на жену с утра, но, кажется, в гостинице других американцев сейчас не было.

В зале становилось все шумнее и веселее.

И тут в дверях, спотыкаясь, возник майор Питер Фрейм – глаза выпучены, руки трясутся. Ухватившись за спинку стула, он обвел присутствующих диким взглядом.

– Где эта сука? – прорычал он.

– Если вы про леди Джейн, я, право, не знаю, – сказала Хезер. – В чем дело?

– А я вам скажу, – отозвался майор с пугающей страстностью в голосе. – Я под вечер вернулся к Марагу, встал прямо над порогами. И у меня клюнуло. Здоровенная рыбина, фунтов на пятнадцать, по меньшей мере. Попалась на крючок. Ух как билась, еле тянул. И вот остановился я перекурить, а тут она, – несется по берегу, точно буйвол. «Дайте пройти, – говорит, – шнур дорогу загораживает». – «У меня там на крючке рыбища», – говорю. «Не мелите вздор, – говорит она, – я тут ждать весь вечер не намерена. У вас там, говорит, небось, просто камень». И не успел я понять, что она задумывает, выхватила ножницы и перерезала шнур! Перерезала мне шнур, стерва чертова. Жирная вонючая корова! Я ее убью, гадину. Убью! Убью! Убью!

Майор сорвался на крик. В ресторане воцарилась ошеломленная тишина.

И прямо в эту тишину невозмутимо вплыла леди Джейн – в розовом шифоновом вечернем платье, с изобилием складочек, бантиков и воланов – такие платья любили носить королева-мать, Барбара Картленд[4] и Дэнни Ла Ру[5].

– Что это мы все такие мрачные? – вопросила она, с веселым удивлением разглядывая потрясенное собрание. – Ну-ка, ну-ка, чем бы мне всех приободрить?

День второй

Как опресняется вода морей,

Сквозь лабиринты проходя земные…

Джон Донн[6]

Элис сонно нашарила рукой надрывающийся дорожный будильник, потянулась и зевнула. Спальню омывал тусклый чуть сероватый свет. Перед тем как ложиться, она забыла задернуть шторы. По оконным стеклам катились крупные грязные капли дождя.

Каким-то непостижимым, но чудесным образом кошмарный первый ужин взял и выправился. А все благодаря леди Джейн. Не успел майор наброситься на нее с обвинениями, а она уже извинялась с такой подкупающей и горячей искренностью и очарованием, с таким тонким призывом к его великодушию офицера и джентльмена, что гневный пыл майора угас, а тогда и все кругом тоже повеселели. Это леди Джейн предложила всем после ужина задержаться в гостиной и помочь друг другу завязать подлески. Это леди Джейн развлекала общество потоком уморительных, хотя и чуточку злых рассказов и анекдотов.

Элис вспомнила, как ухоженные руки Джереми мельком коснулись ее рук, как ее обдало запахом его одеколона, когда он склонился к ней, помогая завязать узел. Он, кажется, потерял интерес к Дафне.

С утра была назначена еще одна лекция, после которой всем предстояло отправиться на рыбалку. Элис вылезла из постели, подошла к окну и выглянула наружу. Даже берега толком видно не было. Все тонуло в густом тумане, в стекла барабанил дождь. Может, ей повезет – и их с Джереми снова поставят в пару. Элис закрыла глаза, представляя, как они вместе разворачивают свертки с ланчем в пахнущем кожей уюте автомобиля Джереми, а запотевшие окна надежно отгораживают их от всего мира.

Торопливо приняв душ, она сняла розовые пластиковые бигуди и попыталась уложить волосы более изысканным стилем, но те распушились, как всегда.

К ее ужасу, на завтрак их не стали сажать всех вместе за тот же стол, что вчера вечером, и ее провели к столику, за которым уже налегал на сосиски майор. Джереми сидел с Дафной и леди Джейн в другом конце ресторана.

Майор глянул на Элис, с шелестом развернул «Таймс» – за прошлую пятницу! – и погрузился в колонку светской хроники.

– Дождливо сегодня, да? – бодро попыталась завязать разговор Элис, но майор лишь хмыкнул в ответ.

«Верно, считает, что со мной и разговаривать не о чем», – мрачно подумала Элис.

Поднявшись, она взяла себе со стола в центре комнаты хлопьев, рогаликов и сока, а потом робко заказала у богатырской официантки, сложением напоминавшей шотландскую корову, «завтрак рыбака».

Когда ей принесли заказ, она робко потыкала в него вилкой. Бекон, яичницу и сосиску она узнала, но остальное выглядело незнакомо и странно.

– Что это? – спросила она майора. Тот не ответил, так что она повторила вопрос – почти визгливо.

– Хаггис, черный пудинг и картофельные оладьи, – ответил майор. – Отличная еда. Шотландская народная, знаете ли. Я с ней впервые познакомился в армии, когда проходил обучение в горном краю.

– Вы были в САС[7]? – спросила Элис.

– Нет. – Майор снисходительно улыбнулся. – В мое время их еще не было. Мы называли себя слегка по-другому.

– О, а как?

– Лучше не говорить. Секретность и все такое.

– О! – Элис была глубоко впечатлена.

– Но, разумеется, основное время большой заварушки я отбыл в регулярных войсках.

– Большая заварушка – это?..

– Вторая мировая. До сих пор помню, как вел своих парней на берег в Нормандии. Янки взяли себе участки полегче, а нам оставили скалы. «Не бойтесь, парни, – говорю я. – На этот раз мы джерри[8] одолеем». Они мне верили, благослови их господь. Готовы были за меня хоть на смерть. Поразительная верность. Честно говоря, очень трогательно.

Элис жалела, что мама ее сейчас не видит. «Старая школа», – сказала бы мама.

– Расскажите еще что-нибудь, – попросила Элис. Глаза у нее горели.

– Что ж, – с охотой начал майор, – как-то раз…

Голос его вдруг стих, на столик упала чья-то массивная тень. Элис подняла голову. Бледные глаза леди Джейн обозревали майора с насмешливым весельем.

– Потчуете мисс Вилсон рассказами о дерзких вылазках? Генеральное сражение за чайную палатку на равнине Солсбери?

Что в этих репликах было такого, чтобы майора внезапно бросило в пот? Элис переводила взгляд с одного на другую. Леди Джейн кивнула, легонько улыбнулась и двинулась прочь.