Альтернатива. Совиное гнездо

– И я… умру? – тихо спросила девушка, поднимая глаза на блондина. Он кивнул. – Тогда я просто вообще не буду использовать эту Возможность! Побреюсь налысо!

– Неиспользование Возможности тоже ведет к смерти субъекта, – ровным голосом проговорил Амадео. – Чрезмерное использование Возможности также ведет к смерти субъекта.

Саша замолчала. В голове словно атомный взрыв прогремел. Она стояла на осколках собственного мира и пыталась разглядеть хоть что-то за облаком пыли.

Амадео явно понимал ее состояние, потому что успокаивающе погладил ее по руке и произнес:

– Не надо бояться. Миллионы людей сталкивались и продолжают сталкиваться с этим. Это не четвертая стадия рака, в конце концов. Мы научились с этим выживать. У нас есть специальные центры для безопасного использования Возможностей. Есть кураторы, которые помогут Вам. Мы разработали уникальную систему контроля. Вам нанесут специальную татуировку. Чем она ярче, тем дольше Вы можете не использовать Вашу Возможность. Не волнуйтесь. Регистратура… Альтернативное правительство… Я. Мы поможем Вам.

Саша отдернула руку и вскочила на ноги. Ей казалось, что она пробежала марафон, – так неистово колотилось сердце. Единственным ее желанием было выбежать из этого небесного кабинета и бежать как можно дальше, наплевав на возможную потерю работы и забыв обо всем бреде, который произошел с ней за последние сутки.

Мозг пытался справиться с обрушившейся на него информацией и не придумал ничего лучше, чем отторгнуть ее.

– Я не верю Вам, – убежденно сказала Саша. – Я не знаю, что это такое… Розыгрыш, или Вы просто издеваетесь от скуки… Но все это – просто бред сумасшедшего. Если Вы реально верите во все это, просто проверьтесь у специалиста. И идите, пожалуйста, к черту со всеми Вашими Homo alternatus.

Она развернулась, стараясь не слишком спешить и выглядеть достаточно уверенной, если ее действительно снимает скрытая камера, и двинулась к двери. Амадео проводил ее спокойным взглядом, но на пороге ровно сказал:

– Я обещал Вам доказательство. Посмотрите на песочные часы, Саша. Это все, о чем я прошу.

Девушка замешкалась, но все-таки обернулась, ожидая увидеть что угодно вместо часов – розового динозавра, бугимена, объектив камеры… Но это были просто те же самые часы. С тем же самым песком.

– И что? – начала было она, но поперхнулась воздухом от осознания.

С тем же самым песком в том же самом положении, в котором песчинки были двадцать минут назад.

Время будто остановилось.

Саша неверяще моргнула и повернулась к стоящему у окна Амадео…

Но его там не оказалось.

– Как…

– Я здесь.

Он сидел рядом. В том же самом кресле и в той же самой позе, что и в начале разговора. Более того, Саша, только что стоявшая у двери с намерением ее открыть, оказалась сидящей в соседнем кресле с сумкой на коленях. Часы стояли на столе, и песок в них сыпался в нижнюю колбу именно так, как должен был – спокойно и размеренно.

Ее собственные наручные часы показывали, что прошло всего лишь несколько секунд с того момента, как она поставила бронзовую вещицу на стол.

– Господи, – вскочила Саша, отодвинув кресло; ноги не держали, и пришлось схватиться за столешницу, чтобы не упасть. – Как Вы это сделали?

– Это моя Возможность, Александра, – серьезно сказал Амадео, открыто смотря ей прямо в глаза. – Я умею контролировать воспоминания.

Кожа, в которой жить

Это стало модным – говорить о выходе из зоны комфорта.

Будто бы в этой самой зоне заключены все страдания человека, все причины его недовольства жизнью, все его проблемы – от пивного брюха до законов, которые принимают в твоей стране. Если с брюхом человек еще может что-то поменять, то с чужой глупостью – вряд ли.

Что вообще это такое – зона комфорта? Мы собираем ее по кирпичику всю жизнь: от первого слова матери до привычки вставать по будильнику во взрослом возрасте; от любимого персонажа в сказках до образа идеального партнера; от ролей в детских играх до ролей социальных. Мы накачиваемся штампами и стереотипами, мы сознательно выбираем их с одной-единственной целью: упростить сложный и слишком непредсказуемый мир, прописать для него какую-то свою программу симпатий и антипатий, свою систему ценностей.

Как иначе разобраться, как иначе поверить, как иначе жить без этой тихой гавани, в которой точно известно, кто ты и кто все вокруг тебя; в которой привычные обряды и ритуалы занимают время и избавляют тебя от необходимости принимать решения заново? Однажды выполненное действие оказалось замечательным, и мы выбираем выполнять его постоянно, соглашаясь сначала на «замечательно», потом на «хорошо», потом на «приемлемо» и, наконец, на «привычно».

В один день привычное совсем потеряет краски. И вот тогда – да, пора, пора тебе выходить из зоны комфорта, пора рушить свой мир и строить на его обломках новый, светлый и яркий или ужасающе неправильный, но такой, который мог бы избавить тебя от набивших оскомину программ. Впрочем, всегда есть выбор остаться в своем болоте и не просить большего, рискуя не получить ничего; журавль в небе, синица в кармане – все нормально.

Выйти или остаться – любой вариант будет априори правильным, если ты делаешь выбор сам.

Но если тебя хватает за волосы какая-то могучая неизвестная сила и выдергивает из привычного болота без твоего на то желания; если все, что ты можешь, – барахтаться в воздухе и пытаться понять, откуда в нем столько кислорода; если нет ни одной опоры и ни одного обещания от судьбы – только невесомость, неопределенность и – чего уж там! – первобытный ужас… Будь это даже самое светлое будущее из тех, что могли с тобой случиться, ты все равно будешь хотеть только одного: пожалуйста, не так быстро. Пожалуйста, дай мне что-то, что я знаю. Объясни мне хотя бы правила этой новой игры, если мое участие в ней уже не отменить.

Что до Саши, то ей правила объяснили довольно подробно и даже выдали несколько официальных ламинированных листов с мелким машинным текстом. Буклеты с памятками, карта Альтернативной Москвы с отмеченными на ней местами, где можно получить «особое отношение и услуги», два купона на визит к психотерапевту в качестве «психологической реабилитации» (на третий визит – скидка 20 %!) и что-то вроде Конституции и Уголовного кодекса в десяти коротких тезисах. Последний документ был украшен сразу тремя печатями: администрации президента, администрации города и администрации Альтернативной Москвы (надо же!), а также двумя подписями: министра внутренних дел – видимо, чтобы показать всю серьезность ситуации – и некого Канцлера Альтернативной Москвы Колчака В. А.

«Он восхитительный человек и настоящий лидер, – сказал ей Амадео несколько часов назад. – Его забота о ситуации – это пример невероятно чуткого руководства».

Саша покивала, но поняла только одно: если о человеке говорят так хорошо за глаза, то он либо действительно ангел, идеально выполняющий свои обязанности, либо настоящий дьявол, у которого уши везде и всюду. Какой из двух вариантов верен, Саша пока не разобралась.

Ей вообще во многом предстояло разобраться, если она хочет остаться в своем уме и трезвой памяти. Период истерик, недоверия и даже слез утих – благодаря Амадео, который убил несколько часов, на практике доказывая ей реальность ситуации, – и Саша перешла в стадию принятия. Факты, какими бы невероятными они ни казались, таковы: у нее что-то вроде опасной болезни с обманчиво приятными симптомами и, если она не хочет пачками доводить людей вокруг до оргазма или безумия (а заодно и себя – до возможной смерти), ей необходимо учиться жить заново. И многое, очень многое узнать о мире.

И начать стоит хотя бы с этой жутко официальной листовки с печатями. Возможно, сейчас написанное на ней перестанет изображать из себя китайскую грамоту.

Саша уселась на арбатскую скамейку, разложила всю свою образовательную макулатуру на коленях и углубилась в чтение.

«ИНСТРУКЦИЯ ДЛЯ СУБЪЕКТОВ, ОБЛАДАЮЩИХ ВОЗМОЖНОСТЯМИ»

1. Возможность, какой бы она ни была, совместима с жизнью. Главное для субъекта – постоянный контроль над Возможностью.

2. Возможность – не дар, но ответственность. Обладание ею – не право, а обязанность. Субъект, обладающий Возможностью, обязан неукоснительно следовать всем пунктам Инструкции. Нарушителей ждет лишение Возможности.

Ладно, с этим более-менее понятно. Сухим канцелярским языком сказано: не ходи налево, не пугай людей, не тряси волосами в общественных местах – а то получишь по шапке за свое безалаберное поведение. Типично русско-административный подход к делу. Что там дальше?

3. Существуют Возможности, похожие по свойствам, но при этом двух одинаковых Возможностей не существует. Каждая Возможность обладает своими особенностями в зависимости от личности субъекта и требует индивидуальной меры контроля.

4. Возможность следует использовать ровно столько, сколько необходимо для поддержания жизни. Неиспользование Возможности приводит к смерти субъекта. Чрезмерное использование Возможности приводит к смерти субъекта.

А вот это уже интереснее. Видимо, об этих самых Возможностях человечеству известно до стыдного мало; это что-то вроде молний для питекантропа или вертолетов да Винчи для его эпохи. А когда человек чего-то не понимает, он боится. А когда он боится, он прилагает максимальное количество усилий, чтобы это контролировать. Саша была умной девочкой с дипломом лучшего университета страны; и свою корочку она заслужила сполна. Воспитанный на сравнениях разум понял, что теперь Саша представляет из себя опасность для отлаженной людской системы с государствами, конституциями, тюрьмами и выборами. А то, что опасно, необходимо сдерживать.

Это вполне могло бы стать поводом для бунта – все-таки Саша была натурой романтичной и склонной к борьбе за истину, – если бы не одно «но». Саша была теперь опасна и для себя тоже, и без помощи она не справится. За последние часы ей пришлось побегать по бывшему «офису», оказавшемуся чуть ли не цитаделью в фантастическом фильме, и пройти десяток медицинских кабинетов на третьем этаже. От терапевта и сдачи крови до полного МРТ – ее исследовали так, словно собирались отправить в космос. Однако ни слова о том, в чем причина ее Возможности, Саша не услышала. Да и вообще ни одного лишнего слова, если уж на то пошло: все медицинские сотрудники общались с ней как роботы.

Словом, можно было бороться – но с чем и за что? Гораздо логичнее было принять помощь. Живут же люди.

5. Использование Возможности допускается только в специально отведенных условиях и под контролем Регистратуры. Использование Возможности в личных целях без согласования с Регистратурой запрещено и карается лишением Возможности.

6. Для контроля за использованием Возможности на запястье каждого субъекта должна быть нанесена сигнальная татуировка. При ее выцветании более чем на 50 % следует немедленно прибыть в Регистратуру для использования Возможности. При полном выцветании сигнальной татуировки субъект умирает. Соблюдайте индивидуальный график профилактического использования Возможностей! Залы Использования открыты для населения по вторникам и четвергам с 12 до 18 часов.

Шестой пункт и стал причиной Сашиной вечерней прогулки по Арбату. После всех сегодняшних процедур ее ждала последняя и – по мнению девушки – наиболее страшная: ей предстояло сделать сигнальную татуировку в салоне «Дракон», напротив которого она сейчас и сидела. Саша неосознанно потерла левое запястье, где совсем скоро появится рисунок. Не то чтобы она вообще когда-то хотела разукрашивать свое тело – раньше это казалось ей даже вульгарным. Впрочем, Амадео заверил ее, что здешний мастер просто творит чудеса.

Да, шпионская история продолжается: обычный тату-салон в самом сердце города, мимо которого ходят тысячи туристов, на самом деле имеет второе дно. На выданной девушке карте он отмечен красным восклицательным знаком: в местах с этой меткой должны побывать все «субъекты» в первые двое суток после обнаружения Возможности. Зайди внутрь, попроси об эксклюзивной, альтернативной татуировке – и ты свой. Для тебя открыты уже не просто «рисуночки», а кое-что большее.

«Посмотрите повнимательнее их услуги, Саша, – улыбнулся ей Амадео, провожая девушку до двери. – В Вашем новом положении определенно есть некоторые плюсы, недоступные другим людям. К примеру, Вы можете сделать себе еще одну татуировку, которая навсегда избавит Вас от вероятности попасть в аварию или убережет от грабителей. В «Драконе» рисуют не только необходимые сигнальные метки».

Но ладно, на это она сейчас точно не настроена; тут одну бы выдержать. Что там еще пишут в Инструкции?

7. Каждый субъект имеет право на помощь Регистратуры. Взамен субъект обязуется оказывать услуги по требованию Регистратуры и без выяснения дополнительных обстоятельств. Субъект, отказавший в услуге, теряет право на помощь Регистратуры. Запись об этом вносится в его личное дело.

8. На ведение публичной, политической, журналистской или военной деятельности во внешнем мире субъект должен получить разрешение Регистратуры. Разглашение информации о Возможностях, альтернативном мире и Регистратуре карается лишением Возможности.

«Но я же журналист!» – помнится, раскричалась Саша. Амадео покивал и успокоил девушку: случай Саши особый, и работу ей оставлять не придется. Более того, теперь никаких скучных сюжетов о солнцеедении; ей предлагается быть специальным корреспондентом, ведущим расследования. И первое задание практически видно из окна офиса: необходимо написать сюжет о «Совином гнезде» и его прекрасных хозяйках. Интересует все: от качества выпивки до биографии персонала. В Москве не так много мест, куда могут без стеснения пойти альтернативные люди. Стоит рассказать о пабе, находящемся в самом центре города. Только сделать это следует по-тихому, не привлекая к себе внимания персонала и владелиц: в формате, так сказать, тайного покупателя. И если местечко так себе, то писать об этом необходимо честно!

На самом деле задание Сашу немного напрягло. Была в нем какая-то нелогичность. Почему именно сейчас стал нужен этот сюжет? Почему не послали ту же Соню-Пони, которая, оказывается, тоже обладает Возможностью? Да и отношение барменши, когда она говорила о Регистратуре, не очень вяжется с тоном, которым Амадео давал задание. Саша постаралась было осторожно выспросить причины такого сюжета, но в ответ получила только приятный, почти дружеский смех.

«Саша, не надо видеть во всем заговор, – отсмеявшись, ответил мужчина. – Это заведение находится прямо у меня под окнами. Ну неужели Вы думаете, что будь нам в нем какой-то интерес, оно бы тут все еще было? Обычный паб. Говорят, там неплохие бизнес-ланчи. Ладно, хорошо, я не хотел Вам говорить, но Вы меня вынудили. Это задание – скорее проверка для Вас. И попытка помочь Вам узнать пока новый для Вас мир, познакомиться с людьми и обвыкнуться немного. Вы очень тяжело все приняли. Я подумал, что это может сработать. Я ошибся?»

Саше стало стыдно. Действительно, могла бы и сама додуматься! Вспоминая заново этот эпизод, девушка даже немного покраснела и, кусая губы, вернулась к Инструкции.

9. Субъектам, обладающим Возможностями, не рекомендуется вступать в интимные отношения с другими субъектами и заключать с ними брак. Субъект, вступивший в такие отношения, обязан находиться под усиленным контролем Регистратуры.

10. Субъектам настоятельно рекомендуется не разглашать информацию о своей Возможности другим субъектам. Объединение в группы, партии, общественные движения, не относящиеся к Регистратуре, карается лишением Возможности.

Девятый пункт – вот где загадка. Саша так и не поняла, что такого страшного может быть в отношениях и браке между двумя альтернативными людьми. Нет, конечно же, она не собиралась в ближайшее время вступать в брак. Да и вообще с отношениями ей особенно не везло; однако почему? Амадео долго объяснял что-то про взаимодействие Возможностей и последствия от того, что два альтернативных человека находятся постоянно рядом и в перспективе заведут детей. Мол, велик риск… Чего-то там. Честно говоря, в какой-то момент ей будто поставили фильтр в уши: здесь она не поверила ни единому слову мужчины. Только точно поняла: надо быть очень осторожной.

На этом суровая Инструкция кончалась. Только подпись Канцлера и маленькая приписка о том, что вопросы и просьбы о помощи рассматриваются в Регистратуре каждый второй четверг месяца. Саша представила гигантскую советскую очередь, стоящую у дверей офиса, и улыбнулась. Некоторые вещи в этой стране не меняются, под каким соусом их не подавай.

Время близилось к семи. Оттягивать больше нельзя, иначе она или не успеет сделать сигнальное тату, или не попадет в «Совиное гнездо» на встречу анонимных алко… альтернативных людей. Саша собрала свои бумажки, с трудом запихнула их в сумку и решительно двинулась к двери салона.

За стойкой обнаружилась худющая девушка в татуировках, похожая на недокормленного жирафа с расцветкой черно-белых цветов. На шее у нее было какое-то немыслимое количество ожерелий-колец, как у женщин из африканских племен. Девушка красила ногти на правой ноге, закинув ее прямо на стойку с телефоном. Из колонок позади нее доносилось дребезжание какой-то «металлической» группы.

– Добрый вечер, – начала Саша. – Мне бы… Эм… Эксклюзивную татуировку.

Администраторша вздохнула и медленно, будто издеваясь, убрала ногу со стойки, прежде чем продолжить скучающим голосом:

– Все, что захотите, нарисуем. У Вас есть эскиз, макет? Если нет, наши художники готовы его подготовить в срок от трех дней…

– Нет, – перебила ее Саша. – Мне нужна альтернативная татуировка.

– А, – совершенно спокойно кивнула девушка. – Это без макета. Идите в ту дверь и вниз по лестнице. Там диванчик, посидите. Майя занята пока, потом заберет Вас.

Саша кивнула и пошла в указанном направлении. На цокольном этаже оказалась довольно уютная комната с белым диваном и стеклянным столиком, на котором были навалены журналы и каталоги. Здесь даже была кофемашина, чем Саша с удовольствием и воспользовалась.

Это казалось почему-то совершенно нормальным: потягивать на удивление неплохой капучино и листать каталог услуг, где вместо рисунков было изображено человеческое тело с отмеченными на нем местами, где можно сделать татуировку. Рисунок на затылке, под волосами – для развития памяти. Правая лодыжка, сантиметр ниже косточки – гарантия того, что поездки будут проходить безопасно. Левая лодыжка, но выше на сантиметр – помогает избегать ненужных трат.

Описание услуг немного напоминало эзотерический салон: подвеска с этим иероглифом принесет удачу в делах, а с этим – в любви… Но при этом все «товары» были вполне приземленными и не пытались смахивать на чудеса. Скорее, это было что-то вроде перманентной прививки от чего-то и для чего-то; только вместо вакцины – татуировка. Рисунков не предлагалось, только места, где можно их сделать, и функции. Саша решила, что эскизы должен подбирать сам мастер.

Ждать становилось скучно; Саша отложила каталог услуг и хотела уже достать телефон, когда ближайшая дверь приоткрылась от сквозняка. За ней раздались голоса.

– Я вообще не понимаю, как у тебя хватает наглости о подобном просить, – говорившая явно была раздражена. Сразу после этой фразы что-то, кажется, уронили или швырнули.

– Я не прошу ни о чем новом, Майя, – со вздохом ответил кто-то второй. Этот голос был глубоким, спокойным и немного усталым. Саше подумалось, что таким голосом нужно успокаивать диких зверей. – Раньше ты не видела в этом ничего предосудительного.

– Времена изменились, Ань, – резко ответил первый голос. – И если раньше у меня был какой-то повод, чтобы рисковать собой и своим бизнесом, то сейчас у меня его нет. И ты прекрасно знаешь, почему.

– Не надо переводить все на личности, – холодно заметила вторая собеседница. – Есть мы, есть все, что между нами, а есть сотни людей, которым нужна помощь. Насколько я помню, тебя волновала их судьба, когда мы все это начинали.

– Да, вот только продолжать ты решила без меня.

– Во-первых, ты сама отказалась рисковать. И я понимаю, почему. Во-вторых, повторюсь: давай оставим прошлое в прошлом. Речь не об этом.

– Конечно же, не об этом! – саркастично рассмеялся первый голос. – Ты же не любишь говорить о том, что тебе неприятно. Окей, давай без личностей. Чисто по делу. И мой ответ: нет. Я не буду рисковать, Аня. Если раньше было более-менее спокойно, то сейчас кое-что начало происходить. Мне клиенты, знаешь ли, рассказывают всякие вещи. И с меня хватит. Я не твоя Кара, которой закон не писан!

– Ты можешь нормально объяснить? – еще более устало спросил второй голос.

– Нет, – отрезал первый. – Сама скоро все узнаешь. Я тебе не служба новостей.

На несколько мгновений в комнате повисло молчание, неудобное настолько, что даже Саше, сидящей в соседнем помещении, захотелось выйти покурить.

– Майя, – наконец тихо позвала та, кого называли Аней. – Нам действительно нужна твоя помощь. Кроме тебя больше никого нет.

– А я действительно не могу ничем тебе помочь. Мне есть, что терять, Аннет, – не менее тихо ответили ей. – Знаешь, он ведь в этом году в первый класс пошел…

Они снова замолчали. В тишине кабинета мирно простучала чайная ложечка. Саше становилось все более некомфортно: невольно она подслушивала что-то очень личное. И, судя по тону разговора, не совсем безопасное.

– Ладно. Послушай… – наконец произнесла Майя. – Все, что я могу сказать… Ты ведь знаешь эту китайскую лавочку в Камергерском?

– Кукольная, что ли?

– Да. Так вот… Не будет там сегодня больше лавочки.

– Подожди… – удивленно выдохнула Аня. – Как так? Да у нее чуть ли не президент же бывал!

– Президент-не президент, но половина министров точно. Но вот… Не будут больше.

– Быть не может. У нее крыша на трех континентах. Не тронет ее никто.

– Уже тронули. Прямо сейчас трогают. У меня опер Канцлера сидел час назад. При мне докладывали ему по скайпу. Не веришь – езжай да посмотри. Только, пожалуйста, завтра и осторожно. И вообще… Зря ты сюда пришла. Больше не приходи.

– Майя…

– Я сказала, не приходи. У вас есть Кара. Вас не тронут. Меня могут в любой момент.

– Ты им нужна.

– Да, как и тебе… Вам. Меня не тронут. А вот Егора…

В наступившей тишине тихий вздох и шуршание ткани показались невыносимо громкими. Словно невидимый звукорежиссер в погоне за саспенсом подкрутил колки до максимума. Саша знала, что ей необходимо встать и выйти за дверь, не присутствовать при этом взаимном разоблачении когда-то, видимо, очень близких людей, при этой тяжелой битве между обидой, необходимостью и страхом. Но она продолжала сидеть, баюкая в руках уже совершенно пустую чашку, и жадно вслушивалась, безошибочным чутьем настоящего журналиста понимая, что за пудрой взаимного напряжения и человеческих факторов скрывается что-то глобальное и важное, что-то затрагивающее, возможно, теперь и Сашу.

Вряд ли она понимала и пятую часть того, о чем они говорили. Но мрачный флер Регистратуры маячил в разговоре грозовой тенью. Что делать с этой информацией? Позвонить Амадео? Сохранить себе? Стоит ли вообще что-то делать? Она только несколько часов как упала в эту новую реальность, и от всего пережитого давно кружилась голова. Саша не была готова разбираться во всем сейчас и с ходу принимать чью-то сторону. Почему она вообще должна? Господи, она и политические новости обычно пролистывала, как бесполезные!

– Я поняла, – прервал ее размышления голос Ани. – Значит… даже сегодняшних к тебе нельзя?

– Пусть приходят в порядке очереди. Официально, – глухо ответила Майя. – Иначе я не приму.

– А если я попрошу Кару за тебя вступиться? – не оставляла попыток собеседница.

– Вот уж чего еще! Во-первых, это сразу меня противопоставит! А я хочу просто спокойствия и думала, что нормально объяснила тебе это! Во-вторых… Очень надеюсь, что она вообще. Никогда. Тут. Больше. Не появится. А если появится, я ее по-своему встречу. Ясно?

– Ясно, – примирительно ответила Анна. – Думаю, мне лучше попрощаться.

Не слушая ответа Майи, Саша встрепенулась, нашарила наушники в сумке и молниеносно вставила их в уши, включая на полную громкость музыку. Как раз вовремя: дверь напротив распахнулась, и оттуда вышла сначала элегантная блондинка в стильных очках, а за ней – татуировщица. Блондинка вышла из помещения, не взглянув на Сашу; вторая же молодая женщина остановилась около нее, вопросительно глядя на девушку. Призвав на помощь весь свой актерский талант, Саша невозмутимо вытащила наушники и улыбнулась ей.

– Здравствуйте, – приветливо начала она. – Мне сказали к Вам прийти.

– Я поняла, – кивнула Майя. – Пойдемте в кабинет. Обещаю: больно не будет.