Откуда берутся дети

– Я его за день до этого видела. Вечером.

– Да ладно? И что вы делали, каникулы же были? Ты заметила что-нибудь необычное?

– Мы целовались. Необычным было то, что мы целовались, а через сутки он покончил с собой. Ничего необычнее со мной никогда не случалось.

***

Последнее время меня мучает какая-то бессонница. Вот и сейчас лежу и ворочаюсь с боку на бок. Пашка целовался с Аленкой. Я как-то не ожидал такого. Для меня это, честно сказать, удар. До этого Аленка была потенциальной девушкой мертвого друга, а теперь по-настоящему девушка мертвого друга. Я представляю, как они шли по улице, остановились, потом Пашка наклонился к ней и перед ним появились глаза-звездочки. А на следующий день он не отошел от надвигающегося поезда? Что такого могло произойти за сутки? Нет, что-то здесь не вяжется. Ответ у меня был только один – он сделал это не сам.

***

Из дневника мамы

Это не ошибка. У моего малыша гипоплазия (недоразвитие) нижней челюсти. Они говорят, что он, скорее всего, родится с расщелиной неба, не сможет есть и дышать. И настаивают на том, чтобы сделать прокол живота и взять материал для анализа на хромосомные отклонения.

***

Мы сидим у Аленки после школы и едим пельмени. Пельмени вообще лучшее изобретение человечества после сериалов и книг. За обедом снова прокручиваем Пашкину историю:

– А что если он, правда, денег должен был? Слышала эту историю? У его мамы денег нет, вот он и решил с собой покончить, чтобы обузой ей не быть.

– Я тоже об этом постоянно думаю. Признаться, не очень-то легко сознавать, что парень с тобой поцеловался, и это было настолько ужасно, что он бросился под поезд. Ты знаешь, с кем он в карты играл?

– Я знаю, что есть в Привокзалке что-то типа подпольного клуба, скорее всего там. Можно и нам наведаться. Только туда просто так с улицы не пускают.

***

«Клуб игры в покер» – это просто чья-то съемная однушка. Аленка договорилась через своего Глеба (мне это совсем не понравилось), чтобы нас пустили.

Мы приходим рано, почти днем – если честно немного страшновато. Мы играем. Я немного проигрываю, Аленка немного выигрывает. Самое время задать интересующий нас вопрос и сматываться. Я решаю не ходить вокруг да около.

– Пацаны, – говорю я, – а кому Пашка денег должен был?

Игра прерывается, все смотрят на нас.

– Я Пашкин друг. Хочу узнать, мог он из-за долга под поезд кинуться? Как думаете? Большая сумма была?

Один из парней – с розовым мясистым лицом и отсутствующим передним зубом откликается:

– Предположим, мне он был должен. Но заплатил за день до того, как кони двинуть.

– Как заплатил? – в один голос вскрикиваем с Аленкой.

– Так заплатил. Приходил с мужиком каким-то. Мужик долг за него отдал. И сказал, чтобы мы его больше сюда не пускали, потому что иначе всю нашу хату ментам сдаст. Мы хотели Пашку вашего отметелить, чтобы не трепался кому не надо, да только не успели.

***

Из эссе Паши по книге Джея Эшера «Тринадцать причин почему»

Честно сказать я не поверил этой книге. Автор рассказывает о тринадцати причинах, по которым девушка покончила с собой и винит в этом других людей. На мой взгляд, ни одна из этих причин не могла привести к тому, что она в итоге совершила. Парень хлопнул по пятой точке, и девушка оборвала свою жизнь? Правда? Да тогда у половины нашей школы нет шансов. Эта должна быть такая девушка, для которой хлопок по ягодице – это не просто признак бушующих гормонов, невоспитанности и неуважения к границам чужого тела. Для которой это значит, что с ней что-то не так, которая ищет причину в себе. А кто ищет, тот, как известно, найдет.

Я думаю, что внешние причины у самоубийства бывают не так часто, их достаточно легко перечислить: смерть близкого человека, неизлечимая болезнь, жесткий буллинг, изнасилование, сильное чувство вины.

Я ни в коем случае не хочу винить жертву. Я просто хочу сказать, что некоторые люди видят и ощущают мир по-другому. В них есть что-то такое, что заставляет их воспринимать вещи вполне обыденные для других как конец света. Все происходящее просто накладывается на уже готовую основу. Если происходящего слишком много, то происходит то, что произошло с героиней.

Я много раз читал, что комики самые депрессивные люди на свете. Я думаю, что эти две вещи неразрывно связаны. Знаете, что позволяет им шутить? Именно тот факт, что они видят противоречия в устройстве мира людей и тем, что мир, как таковой, из себя представляет.

Комики – это самый яркий пример людей, неспособных принять факт, что жизнь конечна. Некоторых людей настолько оглушает то, что, в конце концов, все закончится, что они не могут продолжать дальше. В самом деле, зачем вставать и чистить зубы, если они потом все равно выпадут? Это в лучшем случае выпадут, а, может, закопают вместе с зубами, чищенными или нет, никакой разницы.

И от этого понимания не убежать. Не помогут увлечения, деньги, адреналин и любовь. Или что-то все-таки поможет?

Я думаю, что помогают совсем простые вещи, мелочи. Если бы у меня были дети, я бы научил их любить как можно больше мелочей. Чтобы, когда выросли, они думали что-то вроде: «Сегодня я не могу повеситься, потому что вечером мы едим малиновый тарт и, к тому же, я еще ни разу не надел эту классную футболку» или «на этой неделе я не буду вскрывать себе вены, потому что на следующей выходит новый сезон моего любимого сериала, и мне еще надо дособирать коллекцию маленьких ретро-автомобильчиков».

***

Я сижу за Аленкиным письменным столом и пытаюсь решить задачу по физике. Аленка стоит у окна и подсказывает. Солнечный свет, проникая через окно, подсвечивает ее волосы, и они кажутся не каштановыми как обычно, а ярко рыжими. Легкие домашние шортики и маечка подчеркивают хрупкость и стройной ее фигурки. Я даже замираю на секунду, до чего она сейчас хороша. Но только на секунду. Потом встаю и целую ее.

***

Дома весь вечер думаю про эту маечку и до чего тонкие у нее бретельки. А потом про Пашку. И сама по себе возникает мысль, а что если бы он был жив? Была бы Аленка со мной? Или была бы с ним? Ответ очевиден, но я не произношу его даже мысленно.

***

Утром лечу в школу. Наверное, нехорошо быть настолько счастливым, когда твоего друга переехал поезд. Но я не могу ничего поделать. Аленка ждет меня на крыльце. Я прижимаю ее к себе и думаю, что теперь все будет по-другому.

Но по-другому происходит только три урока. Мы ходим с Аленкой за руку по коридорам, улыбаемся, я ловлю ее взгляд и представляю, как после уроков мы пойдем к ней, где будет только она, я и маечка. Мама, конечно, не очень осмотрительно оставила ее жить одну.

На четвертом уроке я получаю сообщение от Вари: «Жду тебя на перемене во дворе. Нужно поговорить». Интересно, что ей понадобилось?

***

Варя стоит, прислонившись к дереву.

– Привет, – говорит.

– Привет, ты что-то сюда зачастила. Полевого ищешь? Я не знаю, где он.

– Я знаю, что ты не знаешь, где он. Вась, у меня к тебе разговор. В общем, дело такое. – Она помолчала, подбирая слова. – Я беременна.

Сказать, что я ошеломлен – ничего не сказать. Я перевожу взгляд с ее лица на живот и обратно, хватаю ртом воздух.

– Это конечно новость, говорю я. – Давно?

– Месяц.

– Знаешь от кого?

– Спасибо, друг, за высокую оценку моих моральных качеств. Ты прямо как гинеколог на осмотре. Не добавил только «они думают, что один раз не считается». Конечно, знаю. У меня не такая богатая половая жизнь. Вот только пропал твой друг Полевой куда-то. Две недели трубку не берет.

Я молчу. Я не знаю, что сказать. Меня никогда не учили, что нужно говорить, когда твоя шестнадцатилетняя подруга сообщает тебе, что беременна от твоего друга, с которым ты ее и познакомил.

– Родители знают?

– Знают. – Варя странно на меня смотрит. – Мы поэтому и приехали. – Вась, я сказала, что это твой ребенок.

***

Мы стоим все у той же березы, и я пытаюсь понять, шутит она или всерьез.

– Варя, зачем ты это сделала? – я наклоняюсь к ней, как будто пытаюсь найти ответ в ее глазах.

– А что мне оставалось? Мы же с тобой вроде как встречаемся или ты забыл? А может мне стоило сказать, что я залетела от первого встречного, едва знакомого парня на второй день знакомства? Который к тому же пропал и даже на звонки не отвечает?

Варя начинает плакать. Я обнимаю ее и пытаюсь успокоить.

– Ладно, это не самое страшное, что могло произойти. Не расстраивайся, слышишь? Тебе нельзя.

Мои слова не очень ее убеждают.

***

Возвращаюсь в класс и забираю рюкзак.

– Что случилось? – Аленка, перехватывает мою руку.

– Я тебе потом объясню, ладно? – пытаюсь, чтобы мой голос звучал как можно мягче.

Когда мы с Варей отходим от школы, мне кажется, что в окне второго этажа я вижу Аленку.

***

Из дневника мамы

Сейчас оттепель. Снег падает с крыш. Сегодня рядом со мной упала целая глыба. Я подумала тогда, что лучше бы на меня.

Очень странное существо-человек. Столько лет у меня не было детей, и я была очень счастлива: училась, влюблялась, дружила, путешествовала. То есть бывают такие люди, которым всегда чего-то не хватает, которые просто не умеют быть счастливыми. Но это совсем не про меня. Не знаю, природа или родители наградили меня этим даром: так любить жизнь. И мне не нужно что-то особенное: мороженое в парке, чашка какао или новая книжка – и я уже самый счастливый человек на планете. Когда мы с Наташкой учились в университете, то у нас была целая куча всего, что делало нас счастливыми. Клубничное молоко, например. Я раньше не понимала, как может быть несчастлив человек, который пьет клубничное молоко. Или возьмем, к примеру, фильмы. Раньше я их обожала. Когда я училась в университете, то старалась каждый день смотреть новый фильм. Одно время даже хотела стать сценаристом. Фильмы я брала в прокате, напротив дома, где мы с сестрой Иркой снимали комнату. Я так часто туда приходила, что познакомилась с парнем, который там работал. И от того, что я знаю парня из проката, я тоже чувствовала себя очень счастливой, и сама немного была как будто героиней фильма. Почему же сейчас я не могу забыть о ребенке, взять фильм напрокат, купить клубничного молока и стать счастливой?

Рассказала все маме, Наташке и Ире. Мама и Наташка предлагают прервать беременность. Говорят, что мы молодые, и у нас еще будет ребенок. Наташка зовет в Петербург, говорит, приезжай, погуляем, отвлечешься. Ей, наверное, трудно представить, что я чувствую – она никогда не была беременна. У нее сейчас новая жизнь: после шести лет с Полевым она наконец-то встретила новую любовь и начала нормальные отношения. Но мама? Я сначала не понимала, как она может так говорить, сама же родила троих детей. Но теперь думаю, что она просто защищает своего ребенка – меня. Это ее задача как мамы. А я буду защищать своего. Ира единственная ничего не говорила про аборт. Сказала только, что сошла бы с ума, если бы это произошло с ней. От этого «сошла бы с ума» мне почему-то стало легче.

***

Мама с тетей Наташей ждут нас дома. Мама обнимает Варю и говорит, что все будет хорошо.

Потом подходит ко мне и говорит, что нам надо поговорить наедине.

– Дорогой мой, – начинает она, – во-первых, я поздравляю тебя с тем, что скоро в твоей жизни произойдет одно из самых главных событий – ты станешь папой. Я хочу, чтобы ты и Варя знали, что мы всегда поддержим вас, что вы всегда можете на нас положиться. Если вы решите, что пока сами не готовы растить ребенка, то мы сделаем это за вас или, по крайней мере, обсудим этот вопрос с Вариными родителями. Но сейчас я должна тебе кое-что рассказать. Когда-нибудь мы бы все равно пришли к этому разговору, но он случился гораздо раньше, чем я думала.

– Если ты решила поговорить про безопасный секс, то уже опоздала.

Но мама не хотела говорить про безопасный секс. Она рассказала, что когда я родился, у меня была недоразвита челюсть, западал язык, и была дырка на полнеба. Это называется синдром Пьера Робена и в некоторых случаях является наследственным.

***

Вечером я долго думаю про Робена. Неприятно узнать в почти 17 лет, что ты – это не совсем ты, а еще и немного какой-то Пьер. На семейном совете вечером решили оставить ребенка, каким бы он ни был. Мама с тетей Наташей сказали, что когда малышу будет три месяца нужно идти на узи – смотреть, нет ли каких-то особенностей (под особенностью они подразумевают недоразвитую челюсть).

Интересно, изменилось бы что-то, если бы я с самого раннего детства все это знал? Развился бы у меня комплекс? Был бы я тем, кто я есть сейчас или что-то во мне было бы другим?

Еще я думаю про Вариного ребенка. То есть теперь уже про нашего. Смогу ли я, правда, стать для него отцом? Что мы будем делать дальше? Притворяться всю жизнь или только до совершеннолетия? Можно ли быть отцом для ребенка два года, а потом сказать ему: «Извини, но теперь твоей маме восемнадцать, а я вообще-то не твой папа». За два года ребенок уже, наверное, успевает привязаться. Иначе родители сразу бы выдавались лет в пять – все равно же дети ничего не запоминают. Вспоминаю, какими были Тонечка и Анечка, когда родились. Вообще-то очень милыми. Интересно, согласилась бы Варя так легко оставить ребенка, если бы он правда был моим?

***

Утром после завтрака Варя с мамой уезжают. Обнимаю свою подругу и думаю, что теперь это самый родной мой человек.

***

Из дневника мамы

Сегодня взяли материал на анализ. Теперь остается только ждать. Прокалывали живот огромной иглой. Я была в палате, где лежат перед родами. Каждая женщина со своей историей. Например, девушка, которой на 24 неделе пришлось прервать беременность по медицинским показаниям. Ей сказали, что ее ребенок родится больным. Жить будет, но всю жизнь проведет в больницах. Ей что-то вкололи и ребенок умер. Говорит, что малыш бился, и она чувствовала, как он умирает. Потом она рожала его, мертвого. По-моему, негуманно помещать ее в палату, где остальные готовятся к родам. Хотя и у них истории так себе – одна из них после ЭКО. Ей подсадили тройню и все трое прижились: два мальчика и девочка. Но в двадцать с чем-то недель мальчики умерли, а девочка осталась. И она ходила еще несколько недель с мертвыми детьми в себе, чтобы дать девочке подрасти. Сегодня ее увезли на кесарево. Я лежу, жду своей очереди на прокол и думаю, что все это в любой другой ситуации было бы невозможно и дико, например, представляю человека, который носит у себя в животе два трупа. И только на пути к своему ребенку женщины переступают через все законы природы. И они абсолютно правы.

***

Сегодня я в школе. Сажусь к Аленке. Говорю «привет» и утыкаюсь в учебник. Она не спрашивает. Тоже отвечает «привет» и пишет домашку в тетради. Моя первая любовь была очень короткой. Любовная лодка разбилась об офигительные обстоятельства.

***

Слышу, как мама с папой внизу ругаются – обсуждают мое будущее отцовство.

– Да что он вообще думает? Что ему все можно? Что мы детей за него растить будем? Он еще не зарабатывает.

– Костя, перестань. Ему и так тяжело. Как ты не понимаешь? Мы должны были раньше ему сказать. Это наша ошибка.

– То есть, если бы у него не было Робена, то, пожалуйста – заводи детей, спи со всеми девками подряд. Предохраняться ты своего сына не учила?

– Хватит! – мама тоже переходит на крик. – Ты радоваться должен, что у него хоть какие-то дети будут. Просто поставь себя на его место: твой друг погибает, девушка беременна и тут ты узнаешь, что родился с аномалией, которая, возможно, передается по наследству. Не слишком много информации для полутора месяцев? Мы должны его поддержать, не повторять историю с Пашей. Если бы ты по-другому поступил, может, Паша был бы жив. Ты об этом не думал?

– А что я еще мог сделать – он пришел ко мне на работу, попросил отдать долг – я отдал. Существенная сумма, между прочим.

– Ты не должен был рассказывать его матери. Это было неправильно.

***

Из дневника мамы

Пришли результаты анализов. Хромосомных патологий нет. То есть челюсть у малыша недоразвита, и будут проблемы со здоровьем, но он вполне жизнеспособен. Мы долго думали с Костей и решили, что прерывать беременность не будем. Мне очень жаль, что наш ребенок будет не таким, как все. А Костя спросил: «Кто определяет, каким он должен быть?» Все-таки я не ошиблась в выборе мужа. Кстати, у нас будет мальчик. Думаю, назвать его Васькой. Когда-то давно я очень любила фильм «Школьный вальс», в котором у главной героини был сын Васька, и все говорили, что имя у него какое-то кошачье.

***

Итак, мой отец – это и есть тот самый мужик, который отдал Пашкин долг. Признаться удивлен. Во-первых, тому, что Пашка попросил, а во-вторых, тому, что тот все-таки отдал. Обычно у него снега зимой не допросишься. Но вряд ли он поставил его на счетчик или собирался забрать в пожизненное рабство.

***

Последнее время что-то ничего не происходит: никто не умирает и не беременеет. Я даже заскучал. Скоро уже три месяца, как Варька беременна. Подходит к концу первый триместр (я теперь знаю такие слова). Погуглил, как называется страх перед беременностью и беременными – гравидофобия.

***

Сегодня Варька опять у нас. Мы вместе с мамами идем на узи: немного раньше, чем планировалось, чтобы посмотреть, как там челюсти. Варька ложится на кушетку и поднимает кофту. Ее живот мажут гелем, врач водит датчиком и на экране появляются какие-то серые пятна. Врач диктует данные медсестре, а потом говорит, что сейчас посмотрим личико. И на экране появляется лицо. Я серьезно! Я отчетливо вижу нос, подбородок, глаза.

– Смотри, Васька, на тебя похож! – улыбается Варя.

И я с ней полностью согласен.

***

Из дневника мамы

Весь второй триместр ничего не писала, так как все теперь идет хорошо. Чувствую себя отлично. Читаю про нашу патологию. Это называется Синдром Пьера Робена, суть его в том, что у ребенка внутриутробно не развивается нижняя челюсть. Она тянет за собой язык, в результате чего при рождении он очень короткий и слабый. Так как язык не держится, он западает и перекрывает дыхательные пути – малыш не может дышать, и его помещают на искусственную вентиляцию легких. Кроме этого, у таких детей еще расщелина неба, то есть там, грубо говоря, дырка, которая ведет прямо в нос, из-за чего невозможно нормальное питание. Эта аномалия может быть разной степени: у кого-то совсем незаметная, у кого-то сильная, и тогда челюсть оперируют – вставляют специальный аппарат, который постепенно выдвигает ее вперед.

***

Вечером мы с Варей обсуждаем, что будем делать дальше. Наши мамы, по-моему, заняты тем же самым – решают, где мы будем жить. Это очень странно, но я как-то совсем не переживаю, хотя решается моя судьба. Может, потому, что из-за Варькиной лжи я начал жить какую-то не свою жизнь, а чужую жизнь мне жалко меньше, чем собственную.

–Ты больше не писала Полевому? – спрашиваю Варьку.

Она отрицательно качает головой.

– Все-таки не понимаю, как он мог так поступить? Мне казалось, что ты ему очень понравилась. Тем более бросить беременную девушку – этого я от него совсем не ожидал. Он так-то неплохой парень, наш Полевой.

– С чего ты взял, что он знает, что я беременна?

– Ты сама так сказала: написала, что беременна, а потом он перестал отвечать на звонки. Разве не так?

– Нет, я совсем не так сказала. Это было что-то вроде: он не отвечает на звонки и сообщения.

– Так что ты ему написала?

– «Привет! Как дела?» – что я еще могла написать малознакомому парню. – Вообще неважно, что я ему написала. Я не собираюсь привязывать его к себе ребенком. И ты должен мне пообещать, что сам ему ничего не расскажешь.

Эта девчонка сведет меня с ума.

***

Из дневника мамы

Уже скоро роды. Жду не дождусь встречи с нашим малышом. Заказали специальные бутылочки для кормления детей с расщелиной. Подыскиваем клинику, в которой будем делать операцию. И все еще надеемся, что это ошибка.

***

На следующий день после отъезда Вари объявляется Полевой. Вид у него так себе, надо сказать. Рассказывает, что сильно повздорил с родителями из-за школы и денег, которые на что-то потратил.

– Они отобрали мой телефон, ты представляешь? Как у пятиклассника. Мне скоро семнадцать, через год я должен идти в армию, а у меня забирают телефон и отправляют в школу. Я не разговариваю с ними уже два месяца. Просто не могу там больше находиться. У тебя остаться тоже не вариант – здесь меня быстро найдут, нужно куда-то уезжать.

Я слушаю его и думаю, что даже ни разу не заехал к нему за все это время. Даже не позвонил и не написал в соцсетях. То есть телефон у него забрали, и он бы все равно мне не ответил, но я-то об этом не знал. Я просто был слишком занят собой и своим горем. Но зато сейчас я знаю, как ему помочь и куда он может поехать. Там его точно не будут искать.

***

Полевой уезжает к Варе. Я не стал рассказывать ему про беременность. Думаю, что она сама должна решать. Может, в качестве отца я буду более надежным вариантом.

Беру Пашкину тетрадь и читаю его сочинения. Чувствую, что время для этого пришло.

***

Из эссе Паши по книге Джона Грина «Виноваты звезды»

Вы замечали, что однажды увидев незнакомое слово, начинаешь его повсюду встречать, ходя до того как-то прекрасно обходился без него? У меня, к примеру, всегда так. И не только со словами, но и с идеями. Когда я читал «Виноваты звезды», то самым главным моментом, откровением для меня стало описание книги Питера ван Хутена «Царский недуг», вернее окончания книги. Когда жизнь главной героини обрывается на полуслове-полумысли. Неожиданно, подобное завершение не вызвало во мне страха, как всегда случалось до этого, когда речь заходила о смерти, а скорее спокойное любопытство. Смерть – это просто еще одно событие твоей жизни. Еще одно приключение, такое же интересное и необычное, как и все остальные. К тому же такое, которое бывает только один раз. И знаете, что самое интересное? Буквально через пару дней после «Звезд» я перечитывал «Гарри Поттера и философский камень» и в самом конце книги, когда Гарри и Дамблдор (в моем переводе был Думбльдор, но я воспринимаю «Думбльдора» как пародию на Дамблдора) обсуждают дальнейшую судьбу камня и Николя Фламеля, Дамблдор произносит следующее: «для дисциплинированного сознания что есть смерть, как не новое замечательное приключение»? Клянусь, я перечитывал книгу много раз и ни разу не обращал внимания на эту фразу. Видимо, мое сознание было еще недостаточно дисциплинированным.

Другим моментом книги, заинтересовавшим меня, было составление списков перед смертью. То есть люди, которые знают, что скоро умрут, составляют списки желаний – дел, которые они хотели бы выполнить. Вот это, ребята, для меня глуповато. Все мы знаем, что умрем. Почему же мы не составляем списки? Каждому из нас стоило бы. Что было бы в моем? Думаю, что ничего. Хотя нет, наверное, я бы попробовал влюбиться. Так сильно, как об этом пишут в книгах. Еще я хотел бы попробовать что-то действительно рискованное: прыжок с парашютом, роуп-джампинг или крупную ставку в азартной игре. Настоящий выброс адреналина. Говорят, что любовь и страх – самые яркие ощущения, которые можно испытать.

***

Теперь я точно понимаю, что Пашка это сделал сам. Напрямую в его тетради не написано, но я знаю, что это так. Опять думаю, что он нас не любил. Не любил меня, не любил Аленку. Наверное, это неправильно, но мне очень обидно. Для меня он был всем. Я думал, что у нас есть свой мир, отдельный от родителей и одноклассников. Думал, что мы все видим одинаково. А Аленка? Как можно было предать эти звездочки? А как можно было предать маму? Да, подходящее слово «предать». Пашка, ты предатель, раз так поступил.

Еду в бар. Занимаю столик в углу, где меня не особо видно, пью и думаю обо всем, что произошло. Вместо обиды накатывает жуткая тоска. Я, наверное, только сейчас понимаю, что НИКОГДА больше его не увижу. Я, конечно, думал об этом после похорон и потом, но вот так отчетливо это стало только сейчас. Последнее время было столько проблем, что я даже осмыслить все не успевал. А сейчас, когда Полевой уехал, и все вроде более-менее разрешилось, до меня наконец-то дошло. Некоторое время я просто глотаю слезы, потом вызываю такси.

***

Из дневника мамы

Мой малыш появился на свет! Но сейчас он в реанимации, так как через три часа после рождения стал задыхаться. Сколько слез помещается в человека?

Вчера был праздник, и мы ходили гулять. Вечером я читала «Азазель» и почувствовала схватки. Дочитала до взорвавшейся девушки и сказала Косте, что надо ехать. Но мы услышали звуки салюта и решили сначала посмотреть: стояли, обнявшись у окна, и под праздничные залпы я думала, что мы, мой мальчик, сделаем это. После поехали в роддом.