скачать книгу бесплатно
Послушание свое он любил и жизни своей не представлял без него. Можно ли придумать лучшее занятие в Злато-Михайловском, чем ухаживать за ракой святой девы Варвары, состоять при ней, ежедневно купаясь в лучах ее божественной святости?
По правде, Алексей скромно полагал, что ничем не заслужил столь благословенный удел и получил его лишь оттого, что близкий к благочинному отец Александр был его дядькой, братом покойной маменьки Лизы. Но, конечно, никакая родственная связь не защитит его, если однажды гробовой обнаружит пропажу драгоценных обетных даров.
– Вот видишь, ты сам не веришь, что Варвара меня покарает. Варвара, а не наш благочинный, – оскалился Федор.
– Не верю, – честно сказал Алексей. – Варвара ведь не злая. Она не карает за глупость. А ты по глупости говоришь сейчас это. А не от зла. И не от корысти. И не от сребролюбия. От глупости только.
– От глупости, нет ли, а за воровство у святых Всевышний всегда карает. И даже царям не миновать кары небесной! – сказал вдруг хриплым и резким голосом старец Пафнутий, все это время безмолвно восседавший в полудреме на лавке и казавшийся присутствующим почти неживым. – Как отобрала немка все наши земли – с тех пор и проклят весь ее род! И сын ее, царь, нехорошей смертью помер. И внук ее, царь, молодым со свету ушел. А второй внук ее, царь, самый страшный грех совершил – руки на себя наложил. И правнук ее, царь, от сонма бесов смерть примет… И праправнуку несдобровать! Ведь записано было в древнем Евангелии нашем Михайловском: кто силой отберет монастырские земли, тот проклят будет!
«Ох… из огня да в полымя!» – невольно подумал Алексей.
Кабы не холера, еще весной с восстановлением путей Пафнутий должен был перебраться в Феофанию – в обитель для старых монахов с прилегавшим к ней монастырским кладбищем.
Был он почти слеп и почти недвижим, и в теплое время день за днем сидел на ступеньках храма, подставляя незрячие глаза и лицо солнцу, пребывая в своем полунебесном мире, где не существовало никаких земных кесарей.
Но хоть старец и вел богоугодные речи во славу царства небесного, критиковать земных царей ему точно не следовало. И пусть в глубине души Алексей был согласен с Пафнутием, он испугался за старика, ведущего крамольные речи в присутствии скептика Федора и совсем юного Петра, который по глупому малолетству перескажет их позже кому угодно.
– Слушай меня, отрок! – старец глядел своими полуслепыми глазами одновременно на всех и ни на кого. – Лучше тебе самому себе руку отрезать, чем у святой церкви украсть, как это сделал твой предок… я ведь знаю, из какого ты рода, изурочен твой род… таким, как ты, раз согрешив, уже не покаяться.
– Идемте, старец Пафнутий, я лучше вас в келью сведу, – примирительно сказал Федор.
Не был, не был Федор плохим человеком! Просто мелкий бес постоянно бегал за ним, дергал за полы ряски, лез под скуфейку, теребил за косицу, шептал в ухо, подбивая на крамольные мысли и речи.
– Лишь голова святого Владимира царей наших может спасти! – Слепые белесые глаза старца Пафнутия заморгали часто-часто. – Кто из царей ее в уста поцелует – спасется. А тот, кто обретет главу Владимира, получит власть над всем миром. Превеликая наша святыня – честная глава князя Владимира в Печерском соборе. А мы, как идола нам тут проклятого поставили вновь – прокляты, прокляты…
– Завтра моих родителей там отпевают. В Великой церкви Печерской, – сказал тихо маленький Петр.
– В Лавре? – переспросил Алексей. Вот, выходит, отчего отец Александр беспокоится, не уйдет ли их сладкоголосый херувим в первейшую на Киеве Лаврскую обитель.
– А ты можешь пойти со мной на похороны? – Петр с печалью посмотрел на Алексея, заранее ожидая услышать отказ.
Знал, завтра состоится и иное – великое событие, торжественное обнесение святых мощей Варвариных вокруг Злато-Михайловского монастыря ради избавления от холеры, предотвращения новых смертей. И до последней минуты Алексей в свою очередь не сомневался: уж ради такого события Петр точно останется в обители.
«Отговори его выходить за пределы монастыря. Сам знаешь, опасно это…»
Но как отговорить сына идти на похороны собственных родителей, маменьки с папенькой?
Кто бы мог отговорить его, Алексея, проводить в последний путь любимую мать?
Да и какая опасность угрожает Петру, ведь мальчик теперь под покровительством святой Варвары?
– А она может оживить моих родителей? – с внезапной надеждой спросил юный Петр. – Она ведь все может! Ты сам говорил… Ведь Господь воскресил Лазаря, а раз она рядом с Господом на небе стоит, может, попросить у него. Ведь так? Оживи моих родителей святая Варвара… оживи!
Мальчишка вдруг фанатично и жарко закрестился и рухнул на колени пред серебряной ракой.
Глава вторая,
в которой Катя идет на свидание
…близок, близок срок,
Что всем он станет мерить
Мой белый башмачок.
Анна Ахматова
17 декабря
Выбор места был неудачным. Ресторан, куда пригласил ее Топов, слыл нынче любимым местом богатых и властных.
Зачем он позвал ее сюда? Чтобы гарантированно произвести впечатление? Или из желания похвастаться отношениями с Катериной Дображанской, публично поставить значок «в отношениях»?…
Как минимум, двух человек в зале она знала лично, добрая половина, скорее всего, знали ее.
«Минус», – мысленно поставила отрицательную отметку она. Лучше бы он пригласил ее в свое особое место, в любимый подвальчик-кабачок, поделился с Катей личным «секретиком».
В ресторане, как и по всей стране, официально царила эпидемия. Все официанты были в медицинских марлевых масках, невольно напоминая Кате о прежних веках и страшных масках с черными клювами, за которыми люди надеялись спрятаться от неумолимой чумы.
Любопытно, что во Владимирском храме, где Кате довелось побывать нынче днем, людей в масках не было вовсе. То ли стоявшие в очереди к раке святой Варвары не следили за политическими новостями, то ли верили в ее защиту беспрекословно.
И ей тоже хотелось поверить, что Варвара не подвела – не взирая на «минусы», ее свидание не закончится как обычно.
– Вы готовы сделать заказ? – спросил официант. Маска делала его похожим на злоумышленника, скрывающего свои истинные чувства и желания – например, желание подсыпать им яду в еду. Или нежелания признать, что их фирменное блюдо, модный нынче салат «Чернобыль», точно соответствует своему названию.
– Позже, – сказала Катя.
Сейчас ее интересовал только взгляд Виктора Топова – мужчины, сидевшего напротив нее.
Взгляд непривычный – чересчур прямой и дружелюбный, как рука, протянутая для рукопожатия. Никаких ребусов («разгадай, что я имею в виду») в его взгляде не было. И это обезоруживало.
Кате не понравился его взгляд, скорее смутил – она не привыкла пожимать руки мужчинам, и безоружной быть не привыкла. И не знала пока, как оценить свое смущение – в «плюс» или «минус».
Или просто принять его вызов?
Катя тоже пришла на встречу без оружия и брони. Сняла с пальцев все магические кольца-модерн, чтобы избавиться от лишней силы и лишнего искушения – оставив на пожарный случай одно, с одолень-травой, подавляющей волю. Сняла темные очки.
И вместо «защитного» делового костюма надела красное шелковое платье с запахом – не взирая на целомудренный вырез, крой и сам легкий трепетный шелк таили обещания.
– Вы не боитесь эпидемии? – спросил Топов скорее для поддержания разговора.
– Не особенно. А вы?
– А я точно знаю, в каком властном кабинете находится очаг заражения.
– Не будем о политике.
– Не будем. Будем о вас. Давайте поиграем в правду, – предложил он.
«Игра в правду? Как-то по-детски… Но скорее «плюс».
Без оружия.
И врукопашную.
– Давайте попробуем, – сдержанно согласилась она.
– Почему вы приняли мое предложение? Да еще в тот же вечер? Вы не ходите на свидание ни с кем, всегда говорите «нет».
– Наводили справки? – подняла брови Катя.
– Это всем известно. Почему же я – исключение?
– Честно? Считайте, что мне явилась сегодня святая Варвара и повелела: «Катя, ты должна сходить на свидание!» – Дображанская сказала практически чистую правду.
И следовало признать, святая неплохо разбиралась в мужчинах – она подсунула Дображанской не худший экземпляр.
Он был хорош! Широкоплеч, светловолос, светлоглаз, со светлой бородой, с мягкими завитками русых волос. Чем-то напоминал древнерусского витязя с портрета подзабытого ныне художника Константина Васильева.
Но вот в открытом дружелюбном взоре его не было и намека на мягкость нрава.
– Что ж, постараюсь понравиться вашей святой Варваре. Может, сходить, поставить ей свечку? Вдруг мне тогда повезет, и в следующий раз она скажет вам: «Катя, не ходи на свидание с другими – ходи только с ним!» – вполне удачно пошутил он.
«Плюс».
– Моя очередь. Вы понимаете, что мое согласие касается исключительно ужина?
Обычно уже на первых минутах первого свидания она жалела о своем согласии. Особенно, если мужчина сразу намекал на запланированный финал, и было ясно: сценарий вечера уже прописан в его голове, и вслед за рестораном идет эпизод с титрами «постельная сцена».
Топов с улыбкой поднял руки, сдаваясь в плен:
– Я не надеюсь на большее. Надеюсь лишь, что вы не сбежите, как Золушка. И раз мы заговорили о Золушках, у меня есть сюрприз. И еще один вопрос. Два месяца назад со мной произошло невероятное событие. Я стоял на улице, и вдруг прямо с неба на меня упало вот это…
Он с некоторой торжественностью достал из сумки серебристую коробку-шкатулку и с улыбкой поставил ее перед Катей.
Заинтригованная, она приподняла крышку и увидела собственную туфельку, потерянную при расследовании дела Некромантов еще на Деды – во время небесного полета-погони.
– Хорошо, что она не хрустальная. А то бы разбилась, и я не смог бы прочитать имя владелицы. Я заинтригован! – сказал Топов.
Он удивил ее. Скорее приятно.
Романтик, однако! Нашел ее туфельку, сохранил…
Может, судьба?
Может, и правда, подмутила святая Варвара? И не зря Катя дошла аж до XVII века.
– Как она могла упасть на меня прямо с неба?
– Видимо, я как раз пролетала по небу на метле.
– Я ведь просил честно, – насупился Топов.
Эту «шутку» он уже не смог проглотить. Слишком давно его разъедало неудовлетворенное любопытство, и, похоже, за два месяца он так и не смог изобрести удовлетворительного объяснения подобному небесному чуду.
– Честнее не бывает.
– Не хотите говорить – так и скажите.
«Минус». Не слишком ты сдержан. И не слишком умеешь собой управлять!
– Не хотите верить? Или боитесь, что мои слова окажутся правдой?
– Да знаю я, вас вечно называют ведьмой. Даже странно, насколько серьезно некоторые люди верят в такую ерунду. Когда моя секретарша узнала, с кем я сегодня на ужин иду… вы не поверите, она меня перекрестила! – он рассмеялся и сразу посветлел.
Отходчив. «Плюс».
Катя тоже рассмеялась… Кабы в эту минуту Виктор Владимирович Топов обернулся к окну, он поперхнулся бы собственным искренним смехом.
Прямо на балкон ресторана опустилась метла с восседавшей на ней весьма упитанной беловолосой Снегурочкой в голубом пуховике с белой опушкой.
Снегурочка энергично махала Кате рукой, вызывая ее на разговор и тыкая пальцем в сторону соседнего зала, мол, выйди на минуточку.
Ясно, секретарь Женя сдал ее местонахождение – впрочем, Дображанская сама распорядилась всегда состыковывать ее с Дашей и Машей в любое неудобное время ночи и дня.
И отмахиваться от Даши Чуб, не без причин носившей кличку-титул Землепотрясная, было бессмысленно. Не пойдешь ей навстречу – она пойдет на абордаж.
– Я ненадолго, – сказала Катерина Михайловна.
* * *
Старшая из Киевиц вышла в заставленный пухлыми лиловыми диванами холл, подошла к стеклянным дверям на балкон с летней террасой и обнаружила там Дашу Чуб с ее верной метлой в руках.
– Вау! Ты прямо в том самом платье? – странновато поприветствовала ее Землепотрясная Даша.
– Сумасшедшая, – недобро констатировала Катя. – Летаешь в открытую?
– Так ведь зима. Логично, что по небу снегурочки летают. Пусть люди верят в чудо, тебе что, жалко вообще?
Катя качнула головой. Открывать правду людям-слепым, было одним из Великих запретов. Лишь Даша, по негласному общему согласию, могла творить, что угодно и ляпать языком, что попало – ее все равно никто никогда не принимал всерьез до конца. Дивный талант. Или проклятие. Но так уж есть.
– Что-то срочное?
– Я вообще-то с дежурства…
– Я не дежурю сегодня.
– Только Киев так не считает. Небо загорелось. И знаешь, кого я увидала на небе? Тебя!
– Меня?
