скачать книгу бесплатно
– Про лекарства?
– Про дядю твоего! Будь с ним осторожен. Заруби себе на носу, что, если здесь объявится Могильщик, значит, старый прохвост решил избавиться от нас.
– Зачем вы мне сейчас это все говорите?
Старик посмотрел на него печально, открыл, было, рот, но вместо ответа зашелся в приступе кашля. Подождав пока закончится приступ, Арчи протянул ему таблетку и стакан с водой. Убедился, что Профессор вновь нормально дышит, и ушел.
– А слева, вот за тем оврагом, видишь, вон там, раньше жил Николай Карелый. Только никто его Колькой ни разу не назвал, наверное, ёпа мать, а всегда его кликали Горелым. Всю жизнь, с этой кличкой проходил, бедолага. Прицепилась – не оторвешь. А мужик он был нормальный, основательный… Отцовский дом отремонтировал, отстроил, до сих пор бы стоял, точно говорю! Короче, Горелый был парень с руками и с головой, что, знаешь, тоже ведь не лишнее. Работал в совхозе и трактористом, и мотористом, и кем угодно, если нужно. В общем, хороший был мужик, чего уж там. А потом пришли какие-то кавказцы, чурок своих пригнали, ёпа мать. А нас всех – под зад коленом, как шантрапу какую…
Деревенский не умолкал ни на минуту, а Арчи настолько был занят дорогой, боясь завалить машину в кювет, что ему оставалось только невпопад поддакивать. Валера успел рассказать про корову Звездочку, которая каждое лето телилась, а в этом году, вот, занемогла и, похоже, помирать собралась, а без коровы в хозяйстве совсем беда. Конечно, есть еще овцы и куры, но с ними далеко не уедешь, корова все равно нужна, а где ж на нее денег заработаешь, если и так едва хватает, чтобы ноги не протянуть. Хорошо еще пенсионники не цепляются, пока работаешь на птицефабрике в Демянске, а то если б не это, то вообще каюк.
– И вот пошли мы дружною гурьбою, кто на биржу труда, а кто и на пенсию, кому, сколько годков насчитали. Мы с Горелым парни-то еще о-го-го какие были, так что довольно быстро на фабрику нас зачислили. Только затаил Горелый обиду на этих кавказцев, что они, значит, совхоз наш разогнали. Вот, прикинь, стоим мы, значит, на перекуре, а у Кольки рожа такая, будто он ежа проглотил. Чего, говорю, не так, чем не доволен? Да всем не доволен, отвечает. Это что ж такое, ёпа мать! Мы, говорит, испокон веков тут жили, отцы и деды наши эту землю пахали, а тут приходят эти паскудники черножопые и забирают ее себе! Я ему сразу: ей, ей, Горелый, ты чего, тише, тише, ведь услышит кто, не успеешь оглянуться, как жандармы упекут за это… как ее?.. за рознь, за разжигание, значит, ёпа мать!.. Осекся он и замолчал, но думу свою думать, видать, не перестал, стервец… А у вас в Питере как, тоже этих много?
– Да уж побольше, чем в здешних краях, – ответил Арчи, продолжая с силой выворачивать руль на крутом повороте.
– Эх, Андрюха, да что ж такое, а, – покачал головой Валера. – И никакой на них управы, нет? Горелый, видать, тоже решил, что раз нет никому дела, то придется самому браться за это, ёпа мать! И пошел он к их главному, который вроде как председательское место занял, и стал права качать. Мол, что ж вы, бляди такие, творите, людей с их земли прогоняете! А Горелый, он же парень крепкий был, против него даже отчаянные забияки в кабаках выходить не рисковали. Но здесь он маленько не рассчитал. Накинулся на него этот их председатель вместе с братьями-зятьями и кто еще их, к лешему, разберет. М-да…
Пару минут Валера помолчал, погрузившись в воспоминания.
– Помяли его изрядно, ёпа мать. Неделю – не меньше – отлеживался. Не знаю, может, ему там чего в башке его отбили, но надумал он их достать по-другому. И только поправился чуть, поехал в Демянск, в жандармерию. Заявление накатал во всех подробностях, на пару страниц, как его, значит, басурмане приняли, и справочку от врача приложить не забыл. Только дежурный заявление прочитал, да и говорит, что с таким серьезным делом нужно бы к начальнику. А Горелый что? Он закон чтит. Пошел к начальнику, ёпа мать. Заходит, а там сидит такой же нерусский. Берет заявление и говорит: так, мол, и так, но чего ты, дорогой, шум поднимаешь, тут ведь дело с национальной окраской, ты ж понимать должен… И подмигивает так, – Валера показал как. – Мне про это Горелый успел рассказать в тот же день, если что. Ну и вот, значит, начальник ему пообещал, что все вопросы с председателем уладит и будет все честь по чести, да… Уладил, гнида нерусская…
Деревенский задумчиво уставился в окно, временами причмокивая и цокая. Арчи продолжал вертеть руль, поддавая газу и сбрасывая обороты, когда нужно, а Валера все смотрел в окно.
– Так и чего – уладил, начальник?
– А? – встрепенулся Валера. – Начальник-то? Уладил, ёпа мать… На следующее утро мы всей деревней тушили дом Горелого. Но какое там! Как факел полыхало, и все вокруг керосином воняло. Пожарные приехали уже на головешки только посмотреть. А потом нашли тела – Горелого и матери его. Дело так и не завели, мол, он сам керосин переливал и случайно подпалился. Только пастушонок наш, ему тогда лет девять всего было, говорил, что видел на рассвете, как от дома Горелого отъехали две машины, одна – жандармская, ёпа мать. Но мы сказали пастушонку держать язык за зубами, потому что всем нам тут еще жить, а Горелого ведь не вернешь, верно я говорю, Андрюха?
Арчи пришлось согласиться.
– И вот я к чему все это, про Николая. Ведь не зря же его с детства Горелым прозвали, а? Угорел же в итоге, ёпа мать! – Валера рассмеялся, но совсем невесело.
Они, наконец, добрались до Демянска и покатили по его узким и пустым улочкам. Начало темнеть, но фонари до сих пор не зажигали. Арчи повернул на главную площадь, где кучно стояли несколько магазинов, аптека, поликлиника, муниципальная управа, жандармерия и бюст Вождя на постаменте в центре. И ни одной живой души вокруг.
– А вот туточки меня высади, – попросил Валера, показывая на почтовое отделение.
Арчи послушно остановил машину.
– Ну, бывай, Андрюха! Спасибо, что подвез. Заходи, если что, в гости, а то и я к тебе наведаюсь, ёпа мать! – сказал Валера на прощанье и хлопнул дверцей.
Припарковав «жигули» напротив аптеки, Арчи осмотрелся по сторонам, вытащил из-под куртки пистолет и спрятал в бардачок.
До закрытия аптеки оставалось минут двадцать. Внутри никого не оказалось, даже за перегородкой из стекла, где полагалось находиться провизору. Арчи громко спросил, есть ли кто живой. Из задних помещений послышались шорохи, сдержанный зевок, а затем скрипнули пружины. В дверном проеме за перегородкой появилась девушка в мятом белом халатике. Она на ходу поправляла волосы и щурила красные со сна глаза.
Арчи протянул ей в окошечко шпаргалку Профессор.
– Простите, что потревожил.
Барышня покраснела, развернула бумажку и, шевеля губами, принялась ходить и выдвигать один за другим ящички. Кучка флаконов и упаковок таблеток стремительно разрасталась.
– Ой, а здесь тарабарщина какая-то, – растерялась она и отдала шпаргалку обратно.
Арчи расправил лист. В самом конце списка лекарств значилось: 193.46.7.59. Следом шло неудобоваримое сочетания символов – nbVehbtujrjvfylf33. Арчи бережно сложил шпаргалку и убрал в карман.
– Это написано для меня, – объяснил он. – Пробейте, пожалуйста, остальное.
Расплатившись и собрав все лекарства в пакет, он вышел вышел в сгустившуюся темноту. На другой стороне площади Валера приближался к зданию жандармерии.
– Эй! – крикнул Арчи и помахал рукой. Может быть, нужно подбросить его обратно.
Валера воровато оглянулся через плечо. Арчи снова помахал, а рванул вприпрыжку по ступенькам к входной двери жандармерии и скрылся внутри.
Арчи сначала не понял, что к чему, а потом понял и, чертыхаясь, бросился к машине. На его счастье двигатель завелся сразу – остыть не успел. На повороте с проспекта, делящего Демянск пополам, «жигули» немного занесло, и Арчи чудом избежал столкновения с фонарным столбом. Лучи фар, словно скальпелем рассекали темноту, выхватывая то просевший под снежной шапкой куст, то разбитый сарай, то покосившийся забор. Намертво вцепившись в руль Арчи гнал машину, напряженно всматриваясь через мутное стекло, и старался не думать о том, что каждый следующий поворот может оказаться последним. Да и как тут о чем-то думать, когда только и ждешь, что звук сирены за спиной…
Вместо обычных по таким условиям минут тридцати-сорока, Арчи добрался за двадцать. Он съехал с дороги и уперся в воротца и забор, огораживающий бывшее деревенское пастбище. Вышел из машины, чтобы открыть ворота, но оказалось, что кто-то уже снял с них замок. Что за черт? Он точно помнил, что запирал, уезжая. Присмотревшись к снегу под ногами, Арчи обнаружил свежие следы от протекторов гораздо более широких, чем у несчастных «жигулей».
Арчи залез в салон, заглушил двигатель, вытащил из бардачка пистолет, взвел затвор и, крадучись, направился вверх по склону, к дому. За спиной луна вышла из-за облаков и осветила окрестности. Арчи с одного взгляда узнал «тойоту», стоящую на площадке перед домом. Это был внедорожник Могильщика.
Хотя он и так изрядно замерз, но все равно ощутил, как холод сковывает внутренности, а тело начинает бить дрожь. Как же так все один к одному сошлось? А можно подумать, ответ на этот вопрос тебе поможет, дубина. Нужно же что-то делать, пока здесь не появились жандармы.
«Тойота» стояла с выключенными фарами. В машине никого не оказалось, и Арчи, выдохнув, опустил руку с пистолетом.
Окна горницы слабо светились. Пригибаясь Арчи пересек двор и прижался к стене. Он не слышал, что происходит внутри. Спрятав пистолет в карман, Арчи сосчитал про себя до трех и, встав на цыпочки и цепляясь пальцами за край подоконника, заглянул через стекло внутрь.
Единственное кресло опрокинулось и лежало на боку возле печки. Рядом с ним распростерлось тело Профессора. Его неподвижные глаза уставились куда-то над собой и не мигали, а на мраморном профиле плавились трагические тени от догорающих углей. Арчи всматривался, надеясь заметить признаки жизни, но старик совершенно точно был мертв.
Из комнаты появился Могильщик. Он нес ворох одеял. Арчи, замерев, наблюдал, как тот аккуратно раскладывает одеяла на полу, а потом также по-деловому начинает заворачивать в них непослушное тело Профессора. Арчи нащупал в кармане ледяную рукоятку пистолета и задумался, сможет ли прицельно выстрелить через стекло. Все это больше походило на глупое кино, чем на реальную жизнь. Не стоит обманываться, Арчи, ты не готов стрелять.
Время стремительно уходило.
Могильщик, находясь спиной к окну, продолжал свои манипуляции с телом Профессора. Вдруг он замер, словно почувствовал что-то, и резко обернулся. За миг до этого Арчи успел присесть. Выждав несколько мгновений, он осторожно выбрался за пределы участка, миновал внедорожник и, скрывшись из поля зрения, со всех ног пустился бежать прочь, вниз, на дорогу. Иногда он проваливался в сугроб по колено и зарывался лицом в снег, но тут же вскакивал и продолжал бег. Мороз выжигал воздух из легких и вышибал слезы из глаз. Но Арчи подозревал, что дело не только в морозе.
4
Всем своим поведением ему приходилось поддерживать впечатление, что ничего особенного в его жизни не происходит, дни идут своим чередом, он ни о чем не беспокоится и даже откровенно скучает. Сохранять эту видимость приходилось постоянно, даже в минуты, казалось бы, полного уединения, потому что не было никакой уверенности в том, что за ним не присматривают с помощью «жучков».
Леониду Полунину и прежде доводилось оказываться «под колпаком». Раньше он неплохо справлялся с психологическим давлением. В последний раз, когда его поймали на финансовых махинациях с распределением подрядов в комитет по науке и высшей школе, Полунин лишился должности зампредседателя и пенсионных бонусов, однако благодаря его хладнокровию уголовное дело в суде рассыпалось (ну, и со свидетелями, конечно, пришлось немного поработать). Полностью очистить репутацию ему все же не удалось, и он довольствовался местом в службе занятости. Должность консультанта по трудоустройству хотя и не сулила ежегодной премиальной дозы сыворотки, но открывала неплохие перспективы. Ведь оставшиеся без работы люди были готовы на все, особенно счет пенсионный счет приближался к нулю.
В коридоре службы занятости, как и всегда, скамейки и кресла были оккупированы безработными. Тем, кому не хватило места присесть, оставалось подпирать стены и подавленно сторониться, чтобы пропустить очередного деловитого чиновника. Полунин давно приучил себя воспринимать это зрелище без жалости и угрызений совести, тем более что его вины в бедах собравшейся публики не было.
Он протиснулся к своему кабинету. Обернувшись Полунин предупредил, что прием начнется не раньше, чем через четверть часа. «И, пожалуйста, без шума и толкотни», – добавил он, обводя присутствующих строгим взглядом поверх очков.
В его кресле, за его рабочим столом, сидел незнакомый мужчина и с интересом читал что-то на экране монитора. У него была смуглая физиономия, широко расставленные темные глаза и густые черные волосы. Он был одет в штатское, но офицерскую выправку так просто не спрячешь.
Держи себя в руках, пронеслось в голове Полунина.
Человек за компьютером нисколько не смущался, что занял место хозяина кабинета. Он улыбнулся и без суеты поднялся навстречу.
– Леонид Семенович?
– Это я, – подтвердил Полунин. – А вы, собственно, кто такой?
– Аллаха ради, простите. Позволил себе похозяйничать. Без спроса. Обычно я так не делаю. Моя фамилия Аббасов, – представился незваный гость и протянул ладонь.
Леонид Семенович незаметно провел вспотевшей ладонью по штанине, прежде чем ответить на рукопожатие. Аббасов несколько раз энергично тряхнул его руку и отпустил.
– Вас так и величать? Господин Аббасов? Или лучше обращаться к вам по званию?
Аббасов рассмеялся, демонстративно придвинул к себе стул для посетителей и устроился на нем, закинув ногу на ногу.
– Зачем нам звания! Я же не вызывал вас повесткой на допрос. У нас с вами беседа не совсем официальная.
– Все-таки я хотел бы понимать, с кем имею дело.
– Я возглавляю следственную бригаду по особо важным делам северо-западного управления внутренних дел. Если вам угодно, знать мое звание, то я – штабс-капитан.
Полунин снял пальто, расправил на плечиках и убрал в шкаф; сменил уличные теплые ботинки на туфли для офиса, прошел за стол, выложил из портфеля папки с рабочими документами и опустился в свое кресло.
– О чем же вы хотели поговорить, господин штабс-капитан? – спросил он, напустив на себя недоуменный вид, каковой полагалось иметь государственному служащему, не замешанному ни в чем таком подозрительном.
Аббасов прищурился.
– Леонид Семенович, – произнес он, растягивая гласные, и сцепил волосатые пальцы на колене. – Изучение вашего личного дела заняло у меня немало времени. Определенное удовольствие я получил. Почти что детектив. Но ваши прошлые подвиги меня не волнуют. Не мой профиль. У меня к вам совсем другие вопросы. Они касаются вашего племянника.
– Племянника?
Главное не переусердствовать с удивленным взглядом, Лёня.
– У вас очень богатая мимика, но не пытайтесь меня убедить, будто бы совсем забыли о его существовании.
– Конечно, нет! Вы меня пугаете, господин штабс-капитан… Он попал в какую-то переделку? С ним все в порядке?
Аббасов не спускал с Полунина цепкого взгляда. Последний вопрос повис в воздухе. Жандарм долго не спешил с ответом.
– Трудно сказать. На все воля Аллаха, Леонид Семенович… Когда вы в последний раз его видели?
Полунин посмотрел на плафон люстры под потолком, словно там скрывался ответ на последний вопрос.
– Не могу точно припомнить… Мы встречаемся не очень часто, – доверительно сообщил он. – У нас были натянутые отношения с его матерью, моей сестрой… В последние лет десять мы с ней и не общались толком, откровенно говоря.
– Почему?
– Ну… У нас произошел серьезный конфликт, о подробностях которого я не хочу распространятся.
На мгновение он помрачнел и погрузился в себя. Со стороны могло показаться, что он забыл о присутствии в кабинете кого-то еще.
– Так что же с Арчибальдом? Где он? – встрепенулся вдруг Полунин.
– Это я хотел узнать у вас.
– Подождите, кажется, три дня назад я говорил с ним последний раз. Все было как обычно.
– Я рассчитывал узнать, где он сейчас находится.
– Но зачем он вам понадобился?
– Ваш племянник входит в организованную преступную группу, на счету которой несколько убийств, в том числе, сотрудника жандармерии.
Полунин сделал каменное лицо.
– Если это шутка, то очень глупая! – вспылил он.
Посетитель вновь взял паузу. Вероятно, это был его излюбленный прием – заставить собеседника нервничать. Черт побери, прием оказался весьма эффективным. Полунину казалось, что секунды тянуться часами. Он почувствовал, как по спине пробежала омерзительная струйка ледяного пота, и с трудом удержался, чтобы не передернуть плечами.
– Я не шучу, – прервал молчание Аббасов.
В подобной ситуации даже кристально честный человек покрылся бы испариной. Поэтому Полунин посчитал, что вполне уместно вытереть лоб носовым платком, а затем плеснуть себе в стакан воды из графина и жадными глотками выпить ее.
– Мне трудно поверить… Это не укладывается у меня в голове! Мне казалось, я хорошо его знаю. Хоть он и рос без отца, но мать воспитала его достойно… Убийство? Это уму непостижимо!
– Чужая душа – потемки. Кажется, так у вас говорят.
– Но зачем? Кто его втянул в эту… эту…
– Банду, – подсказал Аббасов.
Полунин скривился.
– Я понимаю, что нехорошо так говорить, но, слава богу, что его мать не дожила до этого момента.
– Значит, вы ничего не знали о том, чем он занимался в свободное время?
– Не имел ни малейшего представления, – ответил он с оттенком искреннего негодования. – Неужели вы думаете, я в этом замешан?
– Почему бы и нет. Единственный родственник. Пристроил племянника на работу, воспользовавшись служебным положением. Вы могли и в других вещах ему помогать.
– Возможно, я и обошел кое-какие правила. Но как я мог поступить иначе? Все-таки родная кровь. Вы поймите, я же никогда не был женат. Вам это, скорее всего, известно…
Аббасов сдержанно кивнул.
– После смерти сестры Арчибальд – вся моя семья. Оставить мальчика одного… – Полунин развел руками. – Сказать, что он мне как сын родной, пожалуй, слишком высокопарно, но не очень далеко от истины.
– Понимаю. У меня у самого есть сын. На десять лет моложе вашего Арчибальда. Хороший парень. Но молодой, горячий. Часто, знаете, попадает в ситуации. И поверьте, я первый, кто не дает ему спуску. Вы же сейчас ничего от меня не скрываете?
– Я еще раз повторяю, что не знаю, где он находится.
– Ну, хорошо, – отступил Аббасов. – Предположим, вы действительно не знаете, где сейчас ваш племянник. Поговорим о другом человеке. Что вы можете рассказать об Аркадии Вольфе?
– Вольф? – Полунин в задумчивости уставился в потолок. – Фамилия, кажется, знакомая…
