Я видел волка

На другой стороне улицы рос лес. Ловитин прислушался: в одном из соседних домов громыхала цепь, где-то журчала вода, вдалеке шумели автомобили. Лес же хранил тишину. Корявая поросль и извилистые ветки голых деревьев пошатывались на фоне темноты.

– Что сделали? – спросил следователь, вернувшись к осмотру.

– Опросили сестру убитой, с ней ребята в отделе работают. И опросили работников МЧС, – ответил Дятлов, протягивая исписанные бланки объяснений.

– Почему соседей не опросили?

– Спят же все! – возмутился Дятлов. – Утром опросим.

– Надо сейчас, – настоял Ловитин, – завтра может быть поздно.

Дятлов отбросил бычок, сунул руки в карманы куртки.

– Понятые в машине, – сказал он. – Начнём?

Но Ловитин не спешил входить в дом.

– Ты отлучался? – спросил он.

– Нет, а что?

– Если нет выходов, возможно, преступник не уходил.

– По-твоему, убийца в доме?

– Я просто рассуждаю. Человек не может ходить сквозь стены. Или потерпевшая заперлась после нападения, или преступник вышел после того, как вскрыли дверь. У входа никто не дежурил?

Дятлов выхватил из кобуры пистолет.

– Ну-ка, пошли, – сказал он. – С такими травмами, как у неё, вряд ли запрёшься, да и вообще что-либо сделаешь.

– Вы подождите, – попросил Ловитин криминалистку и судмедэксперта.

Ловитин с Дятловым вошли во двор. К дому вела асфальтированная дорожка. Остальную часть участка покрывал талый снег.

– Смотри, – сказал Дятлов, махнув пистолетом в сторону входа. – Следов на снегу нет. Значит, у убийцы был один выход – через калитку, а я от неё не отходил. Я в дом, ты со мной?

– Я без оружия, – ответил Ловитин. – Давай патруль вызовем?

– Неохота здесь всю ночь торчать. Если что, я дам знак.

Дятлов снял предохранитель и вошёл в дом.

– Я с тобой, – шепнул Ловитин и пошёл следом за оперативником.

В доме господствовало беззвучие. Глохли шаги, дыхание и шуршание одежд. Дятлов всё время шёл впереди с протянутым пистолетом, а Ловитин освещал путь телефоном и нажимал включатели потолочных ламп.

Следователь обратил внимание на чистоту. Прихожая пустовала, пол покрывала ковровая дорожка бордового цвета. На кухне бликовали красный гарнитур, напольная плитка и стол со стеклянной поверхностью. Предметы гигиены в ванной комнате стройными рядами располагались на блестящей раковине. Бельё лежало на стиральной машине прямоугольной стопкой. Кухонные полотенца вывешены на крючках в ряд по размеру: от большего к меньшему. Ловитин проверил кухонные шкафы. Тарелки расставлены по высоте, ложки и вилки разделены, лежат ровно. Банки с соленьями, расположенные в погребе под кухней, стояли необычайно ровно.

От кухни тянулся коридор. В нём Григорий уловил неприятный, но пока ещё не резкий запах – знакомый затхлый смрад. Дятлов нащупал дверь в левой стене коридора и открыл её: в тесной комнате на кровати покоилась мёртвая девушка. На ней – белое нижнее кружевное бельё с сорочкой. На лбу – сухая кровь. Левая рука лежала на животе, а правая – у головы. Ноги свисали. Заглядывая под кровать, Дятлов задел лицом холодную ступню и отпрянул.

У кровати стоял комод с зеркалом, и всю его поверхность заполняла ровными рядами косметика: губные помады, лаки, пенки, тоники. Там же стояли две маленькие шкатулки с украшениями. Сотрудники вышли из комнаты и пошли дальше по коридору.

Коридор заканчивался залом, в котором стояли два кожаных кресла, будто из ночного клуба. Напротив кресел располагалась телевизионная тумба с большой плазмой. За телевизором, под лестничным пролётом прятался широкий шкаф-купе.

Они подошли к шкафу. Ловитин схватился за створку и открыл – никого. Внутри висели платья и верхняя одежда, а в выдвижных ящиках лежало нижнее бельё и другие мелкие вещи.

– А у неё неплохой наборчик, – сказал Дятлов, покрутив красные кружевные трусики.

Ловитин проигнорировал задор полицейского.

– Это разве не важно? – продолжал Дятлов. – Мужика у неё не было. Зачем ей столько? Не для себя же она наряжалась. И сейчас лежит вся из себя.

Дятлов убрал пистолет в кобуру.

– Как видишь, никого в доме нет, – сказал он. – Мансарду проверять бессмысленно, так как она закрыта.

Ловитин взглянул на лестницу: та упиралась в горизонтальную дверь-люк, запертую на навесной замок. Ключ торчал в замке. Сомнений нет – мансарда заперта изнутри.

Они вышли. Внедорожник мягко тарахтел. Водитель спал за рулём. Судмедэксперт курил, облокотившись на автомобиль, а девушка-криминалистка стояла у калитки с пистолетом в руках. Увидев коллег, она ощерилась. От её искривлённой улыбки повеяло страхом.

– Кажется, я поседела, пока вас ждала, – сказала она. – Всё чисто?

– Видимо, люди всё же ходят сквозь стены, – усмехнулся Дятлов.

Криминалистка наигранно засмеялась. Её трясло, и пистолет в руках подрагивал.

– У вас всё нормально? – спросил Ловитин. – Есть ли необходимость в оружии?

– Ой, простите! – оживилась девушка и со второй попытки устроила пистолет в кобуру. – Для меня это впервые. Как только вы ушли, ветки в лесу затрещали. Там кто-то ходил. Я испугалась.

– Подтверждаю, – сказал судмедэксперт. – Но это, скорее всего, собаки.

Группа посмотрела на заросли. Ветер усилился, и лес закачался, затанцевал под завывания ветра, просачивающегося сквозь плотные ряды корявых веток. «Снова собаки?» – подумал Ловитин.

– Давайте работать, – сказал он, не желая вновь увидеть светящиеся в темноте глаза. – Нужны понятые, и про соседей не забудь, – обратился он к Дятлову.

– Ага, – сказал полицейский, развернулся и пошёл к автомобилю.

Обстановка озадачила следователя ещё при первичном беглом осмотре. Всё заперто изнутри, идеальный порядок. Он не сомневался, что следов найти не удастся. Так и случилось: ни отпечатков, ни крови, за исключением выпачканной кровью простыни под трупом.

Судмедэксперт насчитал в левой части лба девушки три раны. Одна из ран имела треугольную форму, а череп в месте повреждения был продавлен.

– Труп несвежий, – сказал судмедэксперт, – около двух суток, точнее скажу после вскрытия. Кроме ран на лбу повреждений нет.

Ловитин поднялся по лестнице, ведущей к мансарде, отпер замок, откинул люк вверх и забрался на второй этаж. Мансарду составляли два технических помещения и обжитая комната, втиснутая между ними. В комнате имелось два окна: одно справа, другое слева от входа. Через правое окно проникал свет уличного фонаря. Лучи падали на кресло-качалку и клетчатый красно-зелёный плед, свисающий с подлокотников. Иной мебели не было, лишь два шкафа-купе, забитые старой одеждой и одеялами.

Ловитин заметил, что другое окно открыто.

«Вот и выход, – подумал он. – Осталось выяснить, как убийца проник в мансарду через запертую дверь». Ловитин осмотрел проём мансардной двери-люка. Массивные петли из толстого металла соединяли дверной косяк и дверь, которая откидывалась вверх. На деревянном косяке отчётливо просматривались борозды, какие оставило бы когтистое животное, решившее подточить когти. Борозды имелись на всей площади косяка, на поверхности двери и на полу рядом с дверью. В некоторых местах повреждения напоминали отверстия, точно так, как если бы когти застряли, впившись глубоко в дерево. В остальном ничего необычного следователь не заметил.

В технических помещениях тянулись трубы и валялась старая мебель с досками.

Осмотр занял около двух часов. Следов на улице под открытым окном Ловитин не нашёл. Изъял все дверные ручки и ручки шкафов, чтобы проверить их на следы пота. Изъял он и простыни из-под трупа.

Напоследок Ловитин пробежал глазами по объяснениям работников МЧС и Камилы Галонской – сестры потерпевшей.

МЧСники рассказали о вскрытии двери с помощью болгарки и заключили о невозможности взлома замков снаружи без их повреждения.

Камилла пояснила, что последний раз встречалась с потерпевшей около месяца назад. Регулярно общались по телефону. Последние два дня сестра на звонки не отвечала. Камилла забеспокоилась. К сестре пришла с полицией. Дверь ломали работники МЧС.

– Телефон, – проговорил вполголоса Ловитин. – Телефон никто не видел? – спросил он криминалиста и судмедэксперта. Они ответили отрицательно.

«Где телефон? Пропал. Надо выстраивать версии. Или уехать? Пусть Соня выясняет. Нет, уеду и на этом всё, ничего не сделать. Думай, Ловитин. Вдруг это ключ к разгадке.

Итак, версии.

Первая – очевидная: телефон похитил убийца. Но тогда бы он выключил его, а не слушал постоянные вызовы. Сестра Галонской ведь сказала, что звонила убитой, и телефон работал. И не похоже на ограбление: в доме найдено много ценностей и украшений. Нет, маловероятно.

Вторая версия: сестра лжёт. Она навестила Галонскую и взяла телефон. Возможно, она и есть убийца, а в телефоне хранилась изобличающая её информация. Но если так, то про телефон она бы промолчала. И в полицию бы не сообщала. Лежала бы её сестра, пока не сгнила. Нет, не то. Давай же, Ловитин, думай.

Третья версия: потеряла. Каждый терял телефон. Гаджет поработал несколько дней и разрядился. Всё на этом? Такая разгадка? Нет, есть ещё версия. Она отвратительная, но вполне возможная. Как бы проверить её?»

Григорий вышел за калитку. Подъехал всё тот же бледный фургон ритуальной службы, и двое мужчин с носилками зашли в дом. Криминалистка и судебно-медицинский эксперт уже сидели во внедорожнике. Дятлов стоял возле легковушки и курил. Ловитин подошёл к нему.

– Послушай, – начал Ловитин вполголоса, чтобы его не слышал никто, кроме Дятлова. – Верни мобильник, – сказал он и, чтобы не дать Дятлову уйти в необратимую защиту словами: «Какой мобильник?», резко добавил: – или я вызову твоё начальство, и мы досмотрим тебя. Что потом – сам знаешь.

Дятлов застыл с сигаретой во рту. На его лице не дрогнул ни один мускул, ни одна эмоция не потревожила холодный жабий облик. Ловитин тоже стоял неподвижно: он сомневался в выводах и ждал конфликта. Через несколько секунд Дятлов кинул бычок в сторону.

– Забыл, – спокойно сказал он, сунув руку в карман. – Взял посмотреть контакты и вызовы, проверить, с кем она разговаривала и когда. Все сведения стёрты, придётся детализацию заказывать. Держи, мне чужого не надо, мог спокойно спросить, а не начальством грозить.

Ловитина охватила досада. Может, правда забыл? И, чтобы сгладить напряжение, сказал:

– Согласен, вспылил. Что с опросами соседей?

– Всех обошёл, никто не открыл. Вот рапорт.

Ловитин расстался с Дятловым и сел во внедорожник. В автомобиле он закрыл глаза и уснул.

Глава IV. Совещание

Между районной больницей и химическим заводом располагается следственный отдел Следственного комитета. Трёхэтажное здание с зелёной крышей видело воров, убийц, насильников и прочих преступников. На втором и третьем этажах восседает прокуратура. Ещё выше, в мансарде, находится комната вещественных доказательств. В ней лежат человеческие черепа, кости, окровавленные ножи, топоры, бензопилы и многое другое. Помещение плохо освещается, лампочки перегорают, и коридор, ведущий к комнате, всегда тёмный.

Напротив здания сверкает золотыми куполами церковь. Её строили гастарбайтеры, но никто не знает, на чьи деньги. Церковь всё ещё огорожена временным забором из блестящей жести. Прихожан в церкви не видно, но случается наблюдать обряды освящения иномарок. На этом всё.

На первом этаже трудятся следователи. Чтобы к ним попасть, нужно пройти пункт охраны и преодолеть навороченную рамку стационарного металлоискателя, которая не работает. Но лучше к ним не попадать: замучают, утомят, изведут, пережуют и выплюнут. Они трудятся, как горные гномы, и свет в их копях редко гаснет раньше полуночи. А бывает, горит до восхода.

На первом этаже – три коридора в виде буквы Н. Кабинеты руководителя и его заместителя находятся друг напротив друга, и разделяет их маленький коридор – мостик воображаемой буквы. Не считая руководства, в отделе работают четыре следователя и делопроизводитель.

Рабочий день начался с совещания. Оно проходило в кабинете руководителя. В этот раз, кроме следователей, на заседание были приглашены и представители полиции. Ловитин зашёл в кабинет последним, и когда все уставились на него, покраснел. Он ещё не привык к совещаниям. Справа от входа, у стены, стоял кожаный диван, слева – вещевой шкаф и мебельная офисная стенка, в середине – два стола тёмно-коричневого цвета перпендикулярно друг другу. В чёрном кожаном кресле сидел руководитель отдела. На нём – деловой костюм, галстук. Волосы лакированы, уложены набок. Выглядел он молодо и слащаво для занимаемой должности. На начальственном столе – телефон, ноутбук, подставка под ручки, маленькая искусственная ёлка с игрушками и разноцветными гирляндами и гипсовая статуэтка Фемиды. Весы богини разлетелись при недавнем падении, и она стояла с протянутой рукой, словно выпрашивая милостыню.

На стене над головой руководителя висели герб и портрет Президента. Портрет кренился, кланяясь гербу.

Слева от руководителя сидели его заместитель Вадим Сергеевич Исаев, худощавый мужчина среднего возраста с плешью на темени, и два следователя – старший лейтенант Федосов и капитан Богдасаров, оба полные и в очках. Справа сидел начальник уголовного розыска Борис Коляда, зрелый мужчина маленького роста с большой круглой головой, крупным носом, толстыми пальцами и губами, и единственная женщина Соня Краевская. Ей предстояло выступать с докладом об убийстве Гертруды Галонской. Сам Ловитин сел на кожаный диван, так как за столом ему не хватило места.

– В доме номер два «А» по улице Северной обнаружен труп двадцатипятилетней Гертруды Галонской, – начала Соня в позе школьницы. Она выглядела молодо и свежо, с круглым носом и мягкими чертами. Ярко-рыжие кудрявые волосы касались плеч, а по лицу рассыпались веснушки. – Труп в спальне, на кровати. Из одежды на Галонской – белое нижнее бельё. На лбу слева – три раны с вдавлением лобной и височной костей. Других повреждений нет. Смерть наступила от черепно-мозговой травмы. Галонская не работала. Родители Гертруды погибли в дорожно-транспортном происшествии, когда она была младенцем. Воспитывалась в детском доме. Ближайший родственник – сестра Камилла Галонская, живёт в Воскресенске. Есть у них ещё брат, живет за границей, но они с ним не контактируют. Круг знакомств Гертруды её сестре неизвестен, общались по телефону.

– Что по осмотру места происшествия? – спросил руководитель.

– Ловитин осмотрел дом. Все входы заперты изнутри, как внутрь проник преступник – совершенно непонятно. Орудие преступления не обнаружено, неясно, чем оно может быть, ведь одно из повреждений треугольной формы. Возможно, статуэтка. В доме порядок – ни пылинки, ни отпечатков, ничего. Следов крови, кроме как на сорочке Галонской и простынях, нет. Осмотрена территория у дома – безрезультатно. Важно отметить, что смерть Галонской наступила примерно за сорок восемь часов до обнаружения трупа, а в эти дни шёл снег. Все следы, если они и были, замело.

– Хм-м, – протянул руководитель. – Кто обнаружил труп?

– В полицию обратилась её сестра.

– Так, а откуда у безработной девушки дом, на какие средства она существовала?

– На что жила Галонская и откуда у неё дом, пока не известно, – проронила Соня. – Ей как воспитаннице детдома предоставлялась квартира, но она её продала. Денег с продажи на покупку дома не хватило бы. Дом приличный, обустроенный. Я направила сегодня поручение в уголовный розыск, где просила установить данные обстоятельства.

– Борис, что скажете? – спросил руководитель. – Получили поручение?

– Уже выполняем. Сейчас мои ребята опрашивают соседей. Все отзываются о Галонской как о женщине неприветливой и скрытной.

– Понятно, – сказал руководитель. – Что насчёт версии об изнасиловании?

– Скорее нет, – ответила Соня. – Биологических следов нет. Повреждения только на голове, серьёзные повреждения, не совместимые с жизнью. Её точно стремились убить.

– Сколько свидетелей отработали?

– Ребята из розыска допросили МЧСников и сестру Галонской. Сейчас с соседями работают.

– Значится, предполагаемый глухарь, – протяжно сказал руководитель. – А мы ещё и бездельничать себе позволяем. Часов восемь прошло с момента обнаружения трупа или даже больше, а мы никого не допросили. Надо срочно активизировать работу, и пока не раскроем этот убой, я ни с кого не слезу. Нельзя это дело упустить. Мы не можем себе такого позволить. Краевская, это недопустимо, понимаешь?

Соня запустила тонкие пальцы в копну волос, изогнула шею в сторону руководителя. Ловитин не видел её лица, но руководитель заметно улыбнулся и вальяжно откинулся на спинку кожаного сиденья.

– Ловитин! Сколько у тебя в производстве нераскрытых дел?

– Ни одного, – ответил следователь, хотя руководитель об этом и так знал.

– Тогда бери это. У Краевской висяков хватает. Десять дней даю тебе, делай что хочешь, но убийство раскрой. Если кто препятствовать будет, докладывай мне. Розыск тебе поспособствует. Верно, Борис?

– Да, – ответил Коляда. – Мы сами в этом заинтересованы.

– Тогда не будем терять время. Мне ещё отчёты готовить. Свободны.

Все, кроме Сони, встали и направились к выходу. Ловитин, опечаленный делом, которое, возможно, раскрыть не удастся, замыкал группу. Закрывая за собой дверь, он услышал смешки из кабинета руководителя.

Глава V. Контрольная закупка

Ближе к ночи пошёл снег. Хлопья опускались плавно, нежно касались земли и сливались с белым полотном. Дома высокие, дома низкие, деревья хвойные, деревья голые, фонарные столбы, магазины с широкими витринами, аптеки с длинными очередями утопали в снегу. На дорогах машины раскатали порошу в коричневую кашу, хлюпающую и выпрыгивающую из-под колёс на прохожих. Люди попрятали лица в шарфы и воротники от мороза и грязи. Тускло-жёлтый свет ламп уличного освещения слегка рассеивал потёмки.

К одному из многоквартирных домов густонаселённого квартала подъехал автомобиль. Он не выделялся – мокрый и серый. В салоне сидели трое оперативников.

– Где они? – спросил младший лейтенант Юрасов с заднего места. Он месяц назад заступил на службу и ему не терпелось себя проявить, не терпелось реализовать спланированное. Он просунул лицо между передними сиденьями.

– Тьфу ты! – воскликнул капитан Симонов. – Никак не могу привыкнуть к твоей физиономии. Ты вылитый маньяк, я бы по каждому убою тебя первого по всем базам пробивал.

Он не преувеличивал. Юрасов имел запоминающуюся внешность: поломанный в обе стороны нос, лицо со шрамами, кудрявые чёрные волосы, постоянная щетина и крепкое телосложение.

– Я хотя бы на девочку не похож, – парировал Юрасов и тоже не преувеличивал. Волосы у Симонова спускались до плеч, тело и ноги тонкие, острый нос и худое лицо.

Капитан Топало сидел за рулём. Последний год он в основном работал с бумагами, так как отличался внимательностью, и от сидячей работы быстро растолстел. Он увидел снаружи двух пьяниц, одетых не по погоде в тонкие плащевые куртки, и махнул им.

– Вон стоят, на углу дома!

Любители спиртного подошли к автомобилю. Они передвигались обнявшись, что Юрасов нашёл забавным и бросил пошлую шутку. Впрочем, её никто не услышал.

Сели пьяницы рядом с лейтенантом.

– Ох и ароматы, – сказал он. – Трезвые, надеюсь?

– Обижаете, – отозвались граждане. По салону разнёсся запах спирта.

– Ну-ну, – протянул Юрасов, разгоняя ладонью воздух.

– Ладно, – сказал Топало, – понятыми поучаствуете. Всё как обычно.

– Всегда готовы помочь доблетн… добл… доблистным слузителям закона, – выдавил один из выпивох.

– А где главные действующие лица? – спросил Юрасов.

В это время из ближнего подъезда вышел молодой человек в синей болоньевой куртке.

– Вот наш, – сказал Топало.

– А аппаратурой не надо его оснастить? – спросил Юрасов.

– Я ему диктофон вчера дал, проинструктировал, – ответил Топало. – Ты не забывай, понятые за всем наблюдают. Так и доказательственная база складывается, – Топало взглянул через плечо на пьяных мужчин и продолжил: – Понятые, конечно, в этой схеме самое слабое звено, но мало кто хочет с нами кататься. Все занятые, всё спешат куда-то. Работаем с тем материалом, что имеем.

Юрасов тоже посмотрел на понятых. Они под действием только им ведомой «анестезии» спали, прислонившись друг к другу головами. Юрасов толкнул их.

– Не спать!

– А?! Что?! – крикнул один из пьянчуг. Другой продрал глаза, подобрал рукой слюни и причмокнул беззубым ртом.

– В окно смотрите, а то пропустите самое интересное, – сказал Юрасов. – Спать будете – протокол составлю.

Время текло. Понятые старались не уснуть, пальцами поднимая отяжелевшие веки. Юрасов всё чаще проветривал салон. Агент изрядно промёрз: он перетаптывался и дыханием грел руки. Худой сутулый мужчина подошёл к нему незаметно. Оперативники даже не сразу обратили на него внимание.

– Пошло дело, – сказал Симонов.

– Мы не близко стоим? – спросил Юрасов. – Заметит.

– Сойдёт, – парировал Симонов, – этот наркоман и слона перед собой не заметит.

– Это ты ничего не видишь со своей чёлкой, – огрызнулся Юрасов.

– Посмотрим, кто что видит, – ответил Симонов, но волосы всё же убрал за уши. – Смотри, как работать надо, и учись.

Симонов припал к худым тонким ногам, наполовину скрывшись за панелью автомобиля. Приготовился.

Разговор между агентом и торговцем затянулся.

– Точно заметит, – прошептал Юрасов.

– Не каркай!

Наркоторговец вплотную сблизился с агентом. Он сразу приметил этот подозрительный автомобиль. «Были бы менты, – подумал он, – встали бы подальше. Не дураки ведь». Всё-таки решив предостеречь себя, а осторожность в его профессии стоила свободы, он короткими шагами спрятался за покупателем.

– Ничего не вижу, – сказал Симонов. – Что происходит? Передача была?

Он схватился за ручку двери.

– Погоди, – сказал Топало, – рано.

– Уйдёт.

– Рано!

– Упустим! – не выдержал Симонов.

Он открыл дверь. Наркоторговец молниеносно толкнул агента и бросился в сторону жилого квартала. Симонов следом. Юрасов выпрыгнул из машины и помчался за ними. Агент прыгнул в автомобиль. Буксуя в грязи, Топало погнал машину за коллегами. Около пяти минут он участвовал в погоне. Он проехал по дворам два квартала, но вскоре потерял всех из виду. Ещё столько же Топало петлял между домами в поисках товарищей, пока не увидел Симонова. Тот кряхтел над облетевшими кустами. Его рвало.

Топало остановился, чтобы подождать, пока Симонов оставит ужин в кустарнике. Ели они вместе. Топало вспомнил, как коллега, издающий сейчас звук, похожий на рычание, уплёл два больших бутерброда с жирной копчёной колбасой, два пирожка, зажаренных в масле, эклеры, пару шоколадных конфет и залил это полутора литрами газировки. Капитан всё удивлялся, как он столько ест, но остаётся худым.

Вскоре Симонов выпрямился. Он сгрёб рукой снег с верхушки куста, закинул его в рот.

– Быстрее давай! – крикнул Топало в окно.

– Похоже, упустили, – сказал Симонов, сев в автомобиль.

– Да не расстлаивайся ты так, – сказал один из понятых, с любопытством наблюдавший за погоней. – Холошо бежал. Я стойко не плобегу, хотя мастел сполта по лёгкой атлетике.

– Да не заливай, – возразил второй.

– Ты что, не велишь? Давай сейчас на спол стометловку.

– Угомонитесь! – крикнул Топало. Понятые возмущённо заёрзали по сиденью, но промолчали. – Где молодой? – спросил он у Симонова.

– Не знаю. Оторвались. Бегают, как лоси.

– Ты зачем рванул? Повезло, что передача состоялась, а так бы… всё.

Симонов промолчал.

Около десяти минут они ждали, пока у Топало не зазвонил телефон.

– Это Юрасов, – сказал он. – Алло!

– Я у дома двадцать пять по улице Лермонтова. Подтягивайтесь.

Топало продублировал сообщение Симонову.

– Это примерно в пяти километрах от нас, – сказал Симонов. – Что он там делает?

– Увидим, – сказал Топало, вдавливая педаль газа.

Подъехав по указанному адресу, они застали Юрасова сидевшим на скамейке у подъезда. Он замёрз и растирал ладони. Костяшки пальцев на одной из кистей покраснели.

Рядом на корточках, держась рукой за голову, сидел наркоторговец.

Глава VI. Новое дело

Официальный рабочий день закончился. Ловитин листал протоколы допросов соседей Гертруды Галонской.

Ловитин недавно перебрался из комнатки, расположенной у входа, в которой едва умещалась мебель, в просторный кабинет. Раньше следователю приходилось протискиваться к рабочему месту между столом и белёной стеной – много штанов пострадало. Новое место располагалось в глубине отдела, поэтому здесь ничто не отвлекало от работы – ни нескончаемый поток людей, ни болтливый охранник.

В центре кабинета Ловитин установил стол с компьютером и кожаное кресло. Кресло откидывалось и позволяло расслабить поясницу. Вдоль стен Ловитин расположил шесть засаленных офисных стульев, а у входа справа поставил жёлтый платяной шкаф. За креслом в углу уместил два металлических сейфа, набитых томами проверок и уголовных дел. Один сейф – советский, тяжёлый, громоздкий, другой – современный.