скачать книгу бесплатно
Год Стрельца
Лина Лукина
Анна Молчанова, Стрелец по гороскопу, старается жить по звездам. Они с мужем Олегом прожили счастливую, хоть и не всегда гладкую семейную жизнь. В день тридцатилетнего юбилея супружеской жизни они планируют обвенчаться. Перед порогом венчания судьба решает испытать их брак на прочность, посылая серьезные проблемы плотной чередой. Смогут ли они выдержать удары и сохранить семью?
I
Анна открыла дверь квартиры, тихо вошла, как будто боялась что-то нарушить. Она была дома. Здесь, дома, начиналась другая территория ее жизни – территория покоя и защищенности. Вне дома ее никто не обижал, она сама могла любого поставить на место, но здесь менялось ее мироощущение. Мысли моментально меняли свои векторы. К пятидесяти годам Анна научилась управлять своими мыслями и давать нужный поворот их движения.
Уже в прихожей она попадала в другой мир – мир радующих и приятных вещей, окружавших ее жизнь.
Анна так и не решилась поменять деревянную мебель прихожей на удобный, вместительный и стильный шкаф-купе, потому что ее мебель была, как она считала, авторской. Когда они с мужем после ремонта купили в свою спальню новый гарнитур, встал вопрос, куда девать старый? И тогда Анне в голову пришла мысль реставрировать эту мебель под прихожую, а муж поддержал эту идею. У Олега, несмотря на его занятость, было отличное хобби – создавать уют в квартире своими руками.
Старые шифоньеры спальни Олег разобрал, лишнее отпилил. Верхний слой мебели он снял наждачной бумагой, все, кроме тисненного узора, а затем всю поверхность покрыл несколькими слоями качественного лака. Тумбочки поменяли внешний дизайн и достойно начали вторую жизнь в другом важном качестве. На них стояло огромное количество мелочей, среди которых были вазочки, свечи, миниатюрные статуэтки и другие милые домашние обереги.
Любимого кота Анна не относила к числу таких вещей, но обожала его настолько, насколько вообще можно любить животных – и он отвечал ей взаимностью. Не было такого дня, чтобы он не встретил ее на пороге, сразу же начиная тереться о ножку кухонного стола и кувыркаться. Это означало большую кошачью радость от возвращения хозяйки домой. Даже если кота кормили пять минут назад, Анна должна была положить что-то вкусненькое в его тарелку – рыбу или куриную печень. Сухой корм для любимого кота в принципе не допускался. Только после этого хозяйке можно было заняться своими личными делами, в противном случае, он будет ходить бы за ней по пятам, даже в ванную комнату.
Ноги поменяли сапоги на мягкие, удобные тапочки. Для Анны они значились первым атрибутом домашней обстановки, с одной стороны, и изменением социального статуса, с другой. В тапочках она чувствовала себя по-домашнему, расслабленно, а обувь на каблуках меняла даже ее осанку и взгляд. Хотя Анна давно уже отказалась от «шпильки», обувь на каблуке считала одним из первых признаков женского начала. Ее комнатные тапочки старались не уступать стильной обуви и выглядели всегда нарядно, но не вычурно.
Анна недоумевала, почему в фильмах, особенно американских, очень часто герои, входя в свою квартиру, не разуваются и сразу могут упасть прямо на диван. Вероятно, думала она, у продюсеров существуют какие-то определенные эстетические нормы на предмет того, что в носках или с голыми пятками голливудские красавцы и красавицы выглядят менее привлекательно.
Анна заглянула в комнату дочери. Алена спала. После посещения футбольного матча знаменитой команды она сильно заболела. На открытом стадионе была минусовая температура, а они с Ильей пытались согреться горячим кофе. Бронхит такие вещи не прощает и быстренько атакует грудную клетку. Алена вызвала врача и осталась дома.
В сумке напомнил о себе мобильный телефон. Анна взглянула на экран – звонила подруга.
– Анечка, ты где? – прозвучал приятный голос Ларисы.
– Дома, только вошла.
– Тогда я не буду тебя долго задерживать. Твою просьбу я выполнила – столик заказала. На днях ты можешь заехать и окончательно решить вопрос с заказом меню, – отчиталась подруга.
– Милая моя, я тебе так благодарна! Огромное спасибо! Все остальное без изменений.
Без изменений оставалось празднование дня рождения Анны.
К дате своего рождения у Анны было неоднозначное отношение. Ей не нравился календарный день двадцать пятого ноября, даже несмотря на то, что осень Анна выбрала любимым временем года. Причины для этого были самые очевидные.
Ноябрь считается самым депрессивным и мрачным месяцем года: осень заканчивается, а зима еще не начинается. Дни становятся все короче и короче, солнечного света все меньше и меньше. Деревья давно сбросили листья, увели жизненные соки глубоко в корни, чтобы сберечь себя от погибели на случай сильных морозов. Певчие птицы давно улетели, остались только бесталанные, но верные. На этот месяц года природа подобрала для себя спокойную черно-белую цветовую гамму. От такого сочетания природных явлений меняло свои цвета и настроение, подчиняясь тем же природным законам. Радовало другое обстоятельство – по гороскопу Анна была Стрельцом, а для женщины этот знак она находила замечательным. Интересно, что гороскоп ее не обманывал, а она старалась соответствовать ему. Такая звездная гармония ей почти удавалась.
Муж был в очередной командировке. Большой бизнес всегда отнимает большую часть жизненного времени. Не оставляя телефона, Анна соединилась с ним:
– Привет! Как дела? – о делах она спрашивала буквально пару часов назад и, по всей вероятности, кардинально они не могли измениться. Эта привычка или необъяснимая тревога осталась с ней после одной заграничной командировки в Грецию в лихие девяностые годы, куда Олег поехал заключать контракт на поставку продовольственных товаров. В то время продовольственная тема была актуальнее любой политики.
Олег планировал поехать на неделю, а вернулся только через полтора месяца. Ничего не предвещало беды, все шло по отработанному сценарию: деньги за товар были переведены на счет поставщика еще до отъезда. По прибытию оставалось завершить юридические формальности и отправить груз, который должен был прибыть морем. Но оформление документов сначала затянулось на неделю – в оправдание шли срывы договорных обязательств с фирмами-производителями товара. Потом пошла вторая неделя, и тоже безрезультатная. На третьей неделе Олегу как юристу стало понятно: его хотят, попросту говоря, «кинуть». И, главное, что человек, который был связующим звеном с иностранцами, начал меняться в своем поведении на глазах. Залогом всей этой ситуации стала огромная сумма денег в долларовом эквиваленте, часть которой была доверена Олегу партнерами по бизнесу. Ситуация принимала неожиданный и опасный оборот.
Олег в разговорах с Анной по телефону старался не подавать вида, что у него серьезные проблемы, с которыми справиться будет нелегко, если вообще возможно. Но Анна, как и любая женщина, интуитивно чувствовала опасность, а от того, что муж пытался сглаживать и не заострять некоторые моменты в разговорах, что-то не договаривал, ей становилось еще хуже. Каждый новый день усугублял положение:
Анна с ужасом представляла ситуацию, когда муж останется совершенно без денег. На продуктах можно было сэкономить, но чем платить за гостиницу? Остаться выброшенным на улице в чужой стране? Быть полуголодным? Как добираться домой, если на все плюнуть и на деньгах поставить крест? Как рассчитываться с людьми, каждый из которых вложил свою определенную долю в товар? Товара-то нет. Как выбраться из этой ямы? Как? День начинался с этого вопроса – этим он и заканчивался. На просьбы Анны все бросить и уехать Олег спокойным, но уставшим голосом отвечал:
– Я не приеду, пока не вернут деньги или пока не отправят товар, иначе, я не смогу людям смотреть в глаза.
– Очень прошу тебя, приезжай. Неужели все в этом мире держится на деньгах, – умоляла Анна, но знала, что дело-то не в деньгах, а в том , что все происходящее для Олега было просто недопустимо.
Время шло. Один день сменял другой. Анна отправляла детей в школу, встречала свежим обедом, учила вместе с ними уроки и спокойно укладывала спать.
Ночью, в спальне, она оставалась один на один со своей большой бедой. Слезы прятала в подушке, а мысли и чувства улетали далеко в Грецию, к любимому человекому. Родные успокаивали ее, как могли, но помочь не мог никто.
Одна из приятельниц, которая и звонила-то один раз в месяц, теперь названивала каждый день, стараясь проявить свое искреннее участие:
– Ты держись, – повторяла она, – все будет хорошо, все уладится, не думай о плохом. А то, как случится что – одной в наше время так страшно остаться. Детей ведь надо поднимать.
После такого участия хотелось выть, как раненый зверь, но Анна находила в себе силы достойно отвечать:
– Я об этом даже не думаю.
Но именно эти мысли полностью парализовывали мозг. Следующей «успокоительной» таблеткой был другой разговор:
– Как дела у Олега? Ты знаешь, в такой ситуации очень опасно быть за границей. Как подбросят ему коллеги по бизнесу наркотики, тогда тюрьмы ему не избежать.
Против таких соболезнований Анна пыталась искать противоядие в своем сердце:
– Ну, нет – уж этого точно не будет, – решительно уговаривала она себя, но другой голос, предательски слабенький, подкашивал ее, как траву острая коса – но ведь с ним действительно могут сделать все, что угодно. Неужели может случиться такое, что я его больше не увижу?
Анна хваталась за воспоминания, как за спасательную соломинку.
Во время свадебной церемонии, когда ей в руки подали свидетельство о браке, первое, на что она обратила свое внимание, так это на его регистрационный номер – 2525. Она громко произнесла номер свидетельства всем присутствующим и добавила, что вместе с Олегом они проживут пятьдесят лет. В тот год они отпраздновали всего лишь 15-летний юбилей. Эта спасительная мысль стала мостиком к другому берегу развития событий. Внутренний протест сам вырабатывал душевные антитела и помогал строить какие-то планы, искать выход из сложившегося положения.
– Надо думать, где брать деньги. Олег приедет, обязательно приедет, но будет весь в долгах. Первое, что придется сделать, это заложить все золото. Второе, надо искать работу. Третье, помогут материально и родные – в этом я не сомневаюсь. Четвертое… пятое…шестое…, – Анна спасала и себя, и мужа позитивными мыслями, своим неженским умением анализировать ситуацию, своей любовью и огромным желанием выбраться из этой ямы достойно и с наименьшими потерями.
Прошел месяц. Олег звонил уже реже – денег оставалось совсем немного. Анна сама заказывала Грецию и разговаривала с ним по телефону, что был в номере гостиницы. Такие разговоры приходились на время после полуночи, когда стоимость международных услуг связи была минимальной. Теперь уже и ночи сливались с днями в сплошное адское ожидание.
– Я тебя буду любить и без денег, – каждое слово Анны было пропитано любовью и нежностью.
– Нищим я никогда не буду, но и приеду, только решив все вопросы. Как дети? А погода? В квартире уже тепло? – Олег держался, отвлекал жену от скверных мыслей, и к тому времени он уже знал, как будет дальше действовать.
Развязкой этой постановки стало нелегкое решение Олега идти в полицию и рассказать о происходящем произволе, перед этим предупредив собратьев по бизнесу о своих намерениях. Это было очень смело и рискованно, но, как бы там ни было, в течение двух дней были оформлены и подписаны все соответствующие документы. Олег уехал домой. Только когда он позвонил Анне и сказал, что находится в Софии на вокзале, и через два часа отправляется его поезд на Киев, Анна почувствовала, что натянутые вожжи судьба отпускает…
Звуки мобильного звонка вернули Анну в действительность. На экране телефона появилась фотография сына:
– Мамочка, привет! – иначе сын к ней давно уже не обращался.
– Привет, сына! Что голос такой невеселый? Случилось что?
– Как бы тебе сказать и не нарушить твой мир, – Денис уже понял, что мама готова слушать все, что он хочет сказать.
– Говори, как есть, – Анна почувствовала тему разговора.
– Настя была в больнице, ее беременность подтвердили, но она собирается делать аборт, и я уже устал с этим бороться. Мы живем сейчас в состоянии войны, а в таком настроении ехать к тебе на день рождения мы просто не имеем права. Но ты не волнуйся – мы встретимся в Новый год. К этому времени, я надеюсь, военные действия перейдут в состояние здравого смысла, а ты получишь подарков в два раза больше, – Денис начал уже шутить, а для Анны это означало, что все не так страшно.
– Сыночек, о подарках я думаю меньше всего. Передай Насте, что взять на себя грех избавления от ребенка, тем более первого, будет тяжелее, чем она думает. Она знает, о чем я говорю. И я уверена, что она меня поймет, – сказала Анна, но в душе зашевелился червячок сомнения, который она постаралась сразу заглушить, пока сын не догадался.
II
Разговор с сыном закончился, и Анна заставила себя переключиться на другую волну, войдя на кухню.
Анна вошла на кухню, чтобы что-то соорудить на ужин. На ужин можно было приготовить только что-то овощное. Была среда – день без мяса, вегетарианский. Каждый день у нее был «без чего – то». В понедельник она отказывалась от конфет и сладкого, во вторник – не ела жареного и жирного, в среду – мяса, четверг был днем без соли, пятница – без белков вообще, суббота – без булочек и печенья, а в воскресенье она позволяла себе многое.
Этот стиль питания она придумала сама, изрядно помучившись то диетами всех стран и народов, то подсчетом калорий, то разгрузочными днями на яблоках и минеральной воде. Из всех способов поддерживания фигуры в надлежащей форме она выносила горькие уроки.
Анна начинала худеть, выбрав с самого начала русскую диету. Позже, перепробовав диеты других дружественных народов, она перешла на диеты стран дальнего и очень дальнего зарубежья. В этот период, когда находка новой и самой эффективной диеты стала смыслом ее жизни, Олег называл свою жену не иначе, как мама Мисс – Интердиета, на что она совершенно не злилась, а даже порой подыгрывала. Кульминацией всего этого действа стала южно-азиатская диета, которая понравилась Анне, если бы не один колоритный ингредиент – кузнечики. На этом первый этап ее экспериментов закончился. Больше диеты Анну не интересовали, она вспоминала о них, только когда подруги интересовались ее опытом.
Метод похудания путем подсчета калорий чуть не привел ее к нервному срыву: каждое принятие пищи начиналось со взвешивания продуктов, затем умножения на количество калорий, суммарного их подсчитывания и дальнейшего вычитания из общей сетки дневного калоража. Если приходилось есть вне дома, в гостях, кафе или ресторане, то этот процесс затруднялся мучительным приблизительным взвешиванием и математическими действиями в уме, на что уходило определенное время. Иногда от этого портился аппетит и, соответственно, настроение. Хуже всего было то, что, приходя домой с работы голодной, Анна постоянно ловила себя на вопросе. Почему нормальные люди спокойно садятся за стол и так же спокойно ужинают или обедают, когда она должна перед этим совершить массу математических вычислений, а в случае перебора калорий за день, еще и отказаться от чего-то?
Нервозность нарастала, а вместе с ней и потребность в сладком, что совершенно четко подтверждалось высказываниями специалистов на этот счет. Логика всего этого мероприятия таяла, как мартовская сосулька, и с последней ее каплей Анна со спокойной душой простилась с этой затеей.
На яблочно-минеральной разгрузке она продержалась недолго. Целлюлит на жестокие попытки его уничтожения не реагировал, наличие его упрямо не снижалось, безжалостно понижалось только артериальное давление. В конце концов, Анна пришла к своему личному, выстраданному способу питания. Она нашла его очень удобным, щадящим и необременительным. К этим достоинствам прибавлялось и то, что вес держался, иногда с изменениями в сторону снижения, что полностью Анну устраивало.
На кухне Анна быстро нарезала салат из вареной свеклы, добавила туда квашеной капусты и тертое сладкое яблоко, пока картошка в мундире крутилась в микроволновке. Готовая картошечка вызвала улыбку – Анна вспомнила рассказ одной приятельницы, побывавшей у родственников в Соединенных Штатах в конце прошлого века.
В заокеанской стране их пригласили в гости друзья – американцы, которые тоже, как оказалось, едят картошку в том самом мундире. После ужина наши соотечественники обнаружили, что тарелки у собравшихся гостей были без каких-бы то ни было остатков, и лишь в их тарелках лежали картофельные мундирчики. В Америке принято есть картошку, не очищая от одежки. Чтобы не глотать картофельную кожуру, пришлось быстренько соображать, как выкручиваться. Аварийный выход был найден – картофельные очистки перебрались в карманы брюк мужа приятельницы.
Запах печеной картошки привел на кухню Алену. Алена, высокая статная девушка, с темными длинными тяжелыми волосами и покрасневшими опухшими глазами выглядела беззащитным ребенком.
– Привет! – только и успела она сказать, как сухой терзающий кашель овладел всем ее слабым существом.
– Привет, доченька! Присаживайся, буду кормить тебя крестьянской едой, а потом поить целебным чаем. Не думала, что мой лиственный сбор пригодится уже в ноябре.
Алена присоединилась к подготовке ужина, только на свою тарелку она добавила несколько кусочков колбасы. Очищенную картошку сдобрили сливочным маслом и посыпали мелко нарезанным чесноком.
После ужина Анна поставила грязные тарелки в раковину и тяжело вздохнула:
– На все хватает времени, только не на свою квартиру. Ален, давай в следующую субботу, как ты выздоровеешь, затеем большую генеральную уборку. Когда мы в последний раз гардины стирали и ковры мыли? Давай хотя бы раз в полгода почувствуем себя хозяйками. Представляешь, у нас будет идеальный порядок!
– Не представляю, – тихо ответила Алена, – через неделю у нас региональный конкурс, а у нас с Юркой стандарт не отработан. Теперь этот кашель! Придется каждый день до девяти ноги бить. Мам, ну, папа ж предлагал тебе найти женщину, чтобы та убиралась, хотя бы по-крупному. Пылесосом я управлять не разучилась, и посуду помою, но на остальное времени нет. Ты вообще скоро домой только ночевать приходить будешь.
– Нет, – резко ответила Анна, – в свой дом так близко я допущу только невестку и зятя. Мне хватит чужого горького опыта. Глубоко порядочную женщину сейчас трудно найти. Да я и в мыслях допустить не могу, чтобы чужая женщина приближалась к моей кровати или трогала мои вещи.
Анна брезгливо замахала руками. Она достала из шкафа стеклянные банки с травами.
– Ты, как кошка, которая никого не пускает на свою территорию, – засмеялась Алена.
– И от зависти я устала. Вспомни мою племянницу. Она две недели гостила, а выкарабкивались мы из болезней целый месяц. От нее только и слышалось «ох!» да «ах!». У них того нет, у них сего нет, а у нас дворец и полные шифоньеры!
– Мама, но это же могло быть простым совпадением.
– Таких совпадений не бывает! У тебя почки схватили – две недели кололи тебя. У меня желудок остановился. Даже кот – и тот заболел. Тебя я хоть сама колола, а к Тоше врач каждый день на такси ездил. Нет! Этот вариант даже не рассматривается.
Запищал чайник. Лечебный чай Анна решила пить вместе с Аленой. Он получился ароматным и напомнил запахи лета. В чашках под крутым кипятком дружно запаривались листочки дачных кустов черной смородины и малины, липовые соцветия из деревни, листики мать-и-мачехи, земляники и крапивы, которые Анна с Олегом собирали в лесу далеко за городом. Все это зеленое ассорти Анна заправила пахучим янтарным медом.
Из кухни вечер перебрался в гостиную. Анна включила в комнате свет и непроизвольно всплеснула руками:
– Какие божественные розы! Алена, откуда цветы? – огромный букет белых роз стоял в вазе, как вызов природной ноябрьской безликости. Какое-то время Анна стояла в дверях комнаты, любуясь этим цветочным совершенством.
– А-а, Илья привез, – небрежно бросила в ответ Алена, но Анне стало понятно, что за этим просто стоит защитная реакция от дальнейших расспросов. Но она все-таки поинтересовалась:
– У нас есть повод?
– Ну, я же болею, – из уст Алены это прозвучало так, как будто совершенно очевидным является тот факт, что девушкам во время их болезни молодые люди, ухаживающие за ними, должны привозить огромные букеты белых роз.
Анна тихонько сфотографировала вазу с цветами, и телефон оставил в себе этот дивный снимок. Она решила показать мужу букет, который очаровал ее, как когда-то очаровали первые цветы, подаренные ей Олегом в пятнадцать лет. Это был маленький букет нежных лесных тюльпанов – их Олег сам собирал в лесу. Несколько из тех цветочков Анна засушила в большой маминой книге «Полезные советы». Засушивать розы Анна не собиралась, поэтому сохранила их на снимке, чтобы, со свойственной ей сентиментальностью, когда-то показывать своим внукам, какими были первые цветы, подаренные их будущим папой будущей маме.
III
Утро Анна давно уже начинала без будильника. Она считала это хорошей привычкой – звонок будильника приводил организм в состояние нервного возбуждения, которое могло стать хорошей средой для перерастания маленького утреннего стресса в большой дневной.
Каждое утро буднего дня ничем не отличалось от предыдущего. Анна, кормила своего любимого кота, бежавшего на кухню впереди ее, настойчиво мяукая с подтекстом, что успел уже проголодаться. Затем она становилась на весы, скорее по привычке, уже без интереса, потому что последний десяток лет ее вес кардинально не менялся. Затем она делала свой неизменный «калланетик» и варила кофе.
Банальный вопрос большей части женщин – что сегодня надеть – Анну не мучил с тех пор, как она решила его для себя раз и навсегда. Планирование своей работы перешло в образ ее жизни и уже распространялось на то, как она одевалась. Что она будет одевать утром следующего дня, было запланировано на пару недель вперед.
Строчки специального ежедневника Анны с постоянной периодичностью заполнялись уникальным расписанием, прямо как в школьном дневнике: уроки на понедельник, на вторник, на среду и так далее.
Одежду и аксессуары она расписывала по дням, вплоть до оправы очков, не говоря о драгоценных украшениях или изысканной бижутерии. В число предметов особенного расписания входили галстуки, платки, шарфики, шали, палантины. Обувь и сумки шли особняком, но строго подчинялись общим правилам элегантности.
Элегантность, как известно, тяжелый крест. К такому выводу Анна пришла, когда поняла, что красивой быть намного легче, чем оставаться элегантной. Красота и элегантность для нее были понятия совершенно неоднозначные. Красивых, обеспеченных женщин Анна замечала все больше и больше, но прямой зависимости с элегантностью при этом не наблюдала. Не каждой женщине по плечу покориться ярму своей элегантности, сделать ее стержнем своего бытия и с достоинством выносить ее гнет вкупе с нарядами и драгоценностями. Однажды подняв планку своего образа, Анне не представлялось возможным ее опустить, иначе она потеряла бы часть себя.
В процессе своего утреннего облачения Анна выискивала удовольствие: в зеркале старалась видеть отдохнувшую женщину, которая своим внешним видом могла радовать и себя, и окружающих. Будучи еще совсем юной женщиной, она усвоила такое правило: в том, как ты выглядишь, проявляется твое отношение к окружающим людям. Если ты уважаешь людей, то не позволишь себе разочаровать их своей непривлекательностью.
Фаворитом делового гардероба Анны всегда оставался костюм – жакет с юбкой или жакет с брюками. Менялись блузы, водолазки, жилеты, аксессуары. Менялась мода, но стиль выдерживался, стиль был вне моды, он был выше ее. Сестра Анны, Лиза, женщина интересная во всех отношениях, предпочитающая гламурно-спортивный стиль, не понимала и не приветствовала ее строгие костюмы, а вкус Анны считала слишком консервативным.
– Как это скучно – ходить в костюмах! – так или иначе аккуратно протягивала Лиза, чтобы не обидеть сестру, когда та показывала очередную покупку, – в них нет изюминки, костюм давит женское начало.
– О вкусах не спорят, – не спорила Анна, но знала, как сексуально выглядит серьезная деловая женщина в костюме. Это она видела в глазах мужчин, видела в зеркале, когда узкая юбка обволакивала ее фигуру, а жакет выгодно подчеркивал талию, когда вырез блузы лишь скрывал грудь, но мужской глаз вылавливал скрытые места, а мужское безграничное воображение дорисовывало то, что скрывалось под воротником жакета.
Анна в своем возрасте уже не любила и не носила короткие юбки. Кроме того, она сочувствовала одной из своих подруг, которая уменьшала длину своей юбки или платья в зависимости от увеличения прожитых лет. Сказать прямо об этом подруге она не решалась, корректные намеки не расшифровывались, но как нелепо выглядела немолодая женщина, одетая по-юношески броско и фривольно. Что касается юбок, то тут Анна делала ход конем – она носила юбки не короткие, но с умеренными разрезами, которые при ходьбе деликатно обнажали ее стройные ноги и мужские головы поворачивались за ней, как подсолнухи за солнцем.
Этим утром на Анне был серый костюм с юбкой, зауженной книзу, и розовая блуза. Под воротник жакета она пустила легкий шарф в тоне чуть ярче блузы.
Была пятница. В западных фирмах по пятницам работники позволяют себе по случаю конца недели надеть джинсы и свитер. Однажды в таком виде Анна пришла на всеобщий субботник.
– Анна Андреевна, я вас в джинсах никогда не видела! – удивилась сотрудница бухгалтерии. «Как будто я в бикини на работе появилась», – подумала Анна. Вслух свою мысль она мягко перефразировала:
– Я как-то не представила себя в костюме с метлой.
Секретарь встретила Анну, как всегда, улыбкой. Марина не опаздывала, в приемную управления входила раньше своего начальника, поэтому иногда ей позволяли уходить раньше начальника. Такой стиль работы она почувствовала в атмосфере офиса, когда только пришла на собеседование.
– Доброе утро, Анна Андреевна, – проворковала Марина.
– Доброе, – взаимно улыбнулась Анна. Какое бы настроение ни заполняло ее душевное пространство, как бы она себя ни чувствовала, приветствовала всех приятной улыбкой на лице. Как бы напряженным ни обещал быть рабочий день, он должен был для Анны начинаться с улыбки.
– Можно мне почту и вчерашние подборки? Еще подготовьте мне, пожалуйста, всю переписку с рекламным агентством и перезвоните по поводу факса из «Витязя», который мы вчера так и не получили, – попросила Анна секретаря.
