скачать книгу бесплатно
– Молчишь? – колдун расценил поведение кетанальки по – своему – Да что вы вообще можете, без своего Стратума и своих Оправ? Вы просто куклы, которых используют, а потом выкидывают на помойку. Разве с тобой было не так?
– Таки так – не стала отпираться кетаналька, оценивающе разглядывая помещение – Ну выкинули и выкинули, ну потрепали малек перед этим, так шо тоди, прикажете ложиться и помирать? Ну поболело немножечко, но завсегда ж можно подняться и идти дальше!
Последняя фраза была нагло стырена из проповеди полусвятого Авриима, которой он обычно вразумлял безнадежных алкоголиков.
Пользуясь тем, что Иной переключился на подсчет каких – то цыфирек, Селка прошлась мимо постаментов с камнями.
– Идти дальше? – колдун глухо рассмеялся. Смех торговке решительно не понравился. Нормальные люди так не смеются – Тогда почему она не встала? Скажи мне, Альмандина, почему?
Кетанальке не надо было оглядываться, чтобы понять – клиент начинает заводиться, а значит рано или поздно – сам и накосячит. Ее же дело – подкинуть дровишек в топку.
– И хто у вас тама не встал? – Селка продемонстрировала живейший интерес к проблеме собеседника.
Параллельно с этим она попыталась дотронуться до желтого пульсирующего камушка, но встретила на своем пути только холодное стекло. Ребе Шинкерман только сейчас вспомнила, как Иной защищал свою коллекцию и как шибануло током бедного Авика, когда он попытался незаметно слямзить один из брюликов.
На нее защитное поле отреагировало по – другому. Стекло потеплело и попросту растворилось под умелыми торгашескими пальчиками. По инерции торговка чуть не стукнулась лбом о тумбу. Освобожденный камень засиял еще ярче.
Ребе Шинкерман воровато оглянулась, но колдун был слишком занят тем, что доставал из машины вредного попугая, которому приспичило сунуть туда клюв. Пожелав птичке долгих лет жизни, девушка поспешила отойти от компрометирующей тумбы.
– Она была не такая! – пернатому пакостнику поддали ногой под хвост – Она решила пожертвовать собой, чтобы вы могли жить, а что в итоге? Все ее старания были тщетны, ее просто смело потоком силы в этой проклятой пещере.
То, что получилось с топазом, прекрасно прошло и с изумрудом. Стекло осыпалось, освобождая камушек из плена.
Ярко – зеленое ядро радостно подпрыгнуло и уткнулось кетанальке в руку. Селка машинально отбилась от маленького самоцвета, не осознавая, что в данный момент дает оплеуху чьему – то сердцу.
Камень обиженно сверкнул и- торговка готова была поклясться последней премией – недовольно заворчал. Это что за бред? Мертвые ядра не могут слышать и мыслить. Извлеченные из тела, они становились не более, чем обычными самоцветами, только очень качественными, а здесь – нате вам – полный концерт с оркестром. Либо обладателя этого камня убили как – то неправильно, либо…
Стремясь подтвердить свою догадку, кетаналька поспешила к сияющему аметисту. Вместе с этим она не забывала увлеченно поддакивать, дабы у колдуна не возникало соблазна оглянуться и проверить, чем занимается его якобы лишенная последних сил гостья.
– Так а шо она? – уточнила торговка, без особой радости вызволяя из плена ярко – малиновый камень с большим количеством резных граней. – Потопла в той пещере чи як?
– Ты меня вообще слушаешь? – вознегодовал маг, обиженный столь наплевательским отношением к его горю – Она не топилась!
Селка криво ухмыльнулась. Клиент был практически «тепленьким».
– Я извиняюсь! Ви таки не стесняйтесь, продолжайте! Я туточки просто через ваше заклинание немножко на голову хворая стала, шатает меня нешта! Так шо за фемина то была?
Аметист хитро извернулся и уколол руку. Это было неудивительно, если вспомнить, какой сволочью был его хозяин.
Иной помимо воли удивленно присвистнул. Он ожидал слез, истерики, да чего, угодно, однако альмандиновая мымра повела себя согласно статусу – отнеслась к своей оправе как к разменной монете.
Однако момент был упущен. Нежная и ранимая душа злодея[2 - А вы думали иначе? Все злодеи обладают нежной и ранимой душой, даже когда вонзают вам в живот обоюдоострый меч.] не вынесла такого беспардонного отношения к своей душевной травме и продолжать рассказ у Иного не было никакого желания.
Колдун перевел взгляд на мигающий перед ним экран. Начинался самый важный этап – синхронизация камней и единый выброс силы.
На темном полотне привычно замигали разноцветные точки. Сапфир, берилл, гранат, стоп…Что за?
На месте пяти или шести камней сияли огромные дырки. Позабыв о вздорной кетанальке, Иной мигом прирос к экрану, с ходу пытаясь вычислить отсутствующие ядра. Нет, он точно убьет этого попугая или же…
Колдун бесшумно обернулся. Так и есть – кетанальская, хотя нет, какая она кетанальская – альмандиновая зараза снимала защитные барьеры с той же легкостью, с которой открывала в своей краме просроченные помидорки.
Защита, способная выдержать прямое попадание драконьего пламени, осыпалась под мерзкими пальчиками как отлитый из сахарного сиропа стакан в руках умелого фокусника.
Освобожденные ядра чхать хотели на своего прежнего господина. Сияя и кружась, они приветствовали свою истинную хозяйку.
– Ты что творишь? – в руках колдуна материализовался смертоносный сгусток миниатюрной черной дыры.
– Та ви таки не отвлекайтесь… – ой! – торговка в последний момент успела отскочить в сторону, благодаря все тому же изумруду, который плюнул в нее каменной крошкой.
Следующий темный шар пришелся аккурат в то место, где мгновение назад была ее голова. Селка пригнулась, благословляя неповторимую ребе Лутовман. Ничто так не способствовало развитию реакции, как работа, где в любую секунду в твою голову могли кинуть трехлитровой банкой.
Сирена Альмандина ловко присела на корточки и поспешила затеряться среди мерцающих столбиков. Колдун вскинул руки, поднимая все тумбы вверх.
Девушка испуганно крякнула. Места для пряток больше не осталось, а на нее уже летело черное торнадо.
В раскрытую руку что – то настойчиво уткнулось. Неугомонный изумруд рвался в бой.
Жрица схватилась за сверкающее ядрышко, камень резко рванул влево, утаскивая ее за собой. В комнате раздался коротенький треск, который обычно бывает от удара тупым мечом о камень. Когда Селка рискнула открыть глаза, в ее руке осталась лишь кучка зеленой крошки.
– Стерва! – Колдун с ненавистью дул на обожженную руку. – Ты такая же как и они. Вышвырнуть для тебя чужую жизнь, все равно, что сменить платье!
Тут Иной сильно промахнулся. Платья ребе Шинкерман отродясь не носила. Пачкаются сильно, да и бегать неудобно.
Частички рассыпавшегося изумруда продолжали кружиться в воздухе.
– Так было и с Диальмой – маг не сводил взгляда от мерцающих пылинок- Она просто растаяла! Прямо на моих глазах! А что сделали они? Они просто развели руками и поставили тебя на ее место!
– Альхруст, гемм хрусталя, то вы? – Селка наконец поняла, почему эта перекошенная рожа всегда казалась ей такой знакомой. – Так вы ж навроде тоже убились в тот день!
– Как видишь, нет! – Иной издевательски оскалился.
– И теперь ви таки хотите сделать всем оставшимся в живых геммам очень весело, да?
Общение с великой героиней не прошло даром. Кетаналька с уверенностью могла сказать, что разговаривает с отступником традиционным, страдающим – злодейской личностью, отличающейся невероятно тонкой душевной организации и не менее тонким мозжечком.
– Смеяться буду я! – в лучших традициях злодейских речей изрек колдун – Когда все оставшиеся в живых геммы захлебнуться собственной лифой.
– Ну вот, а счас вы таки засмеетесь и вознесете руки к небу!
Иной закашлялся, усиленно делая вид, что просто потягивается.
– Ты права, пора заканчивать с этим цирком, но перед этим…
Колдовская скотина замысловато махнула рукой. Тело Алекса рухнуло на пол. Охотник глухо застонал. Страшное устройство еще сильнее вгрызлось в его грудную клетку.
– А наш любовничек оказался живучей тварью. Даже в таком состоянии он до сих пор тебя зовет. Верее, не тебя, а ту – другую.
Словно в подтверждение его слов, по комнате прокатилось тихое и молящее «Сирена!»
– Да заткнись ты – хрустальный подонок с силой ударил охотника по лицу, отчего тот снова потерял сознание.
А вот этого Иному не следовало делать. Селка на мгновение застыла. Плевать! Плевать, на все гасящие силу заклинания, плевать на то, что она выйдет отсюда вперед ногами! Плевать! Теперь она будет убивать.
Разноцветная бриллиантовая какофония разом куда – то исчезла, словно на голову ей накинули кеемское покрывало. В этой темноте осталась только она да маленькая сверкающая дорожка, которая вела прямиком к Иному.
Колдун наклонился над бездыханным телом, собираясь избавить беднягу от страданий. То, что было дальше, ребе Шинкерман помнила довольно смутно.
Какая – то зараза рванула перед глазами световую шашку, а в ухо как будто вставили сверло.
Черепушку словно разорвало изнутри, казалось, еще пару секунд и голова просто лопнет от внезапно накативших на нее ядерных волн.
Песня, первая настоящая песня за последние три года, вырвалась из горла хриплым карканьем, как будто бы торговка кашляла ножами. Острый и пронзительный звук моментально настиг Иного и сбил того с ног.
Альмандина не успела обрадоваться, как следом скрючилась в три погибели. Противник оклемался довольно быстро и ударил в ответ.
Второй удар пришелся прямо в многострадальную головушку, и ребе Шинкерман красиво упала на одно колено. Сотлисса бы про это наверняка написала что – то вроде «Она упала подкошенной березкой к его ногам, а ей было всего шестнадцать…» Это было последним, о чем она успела подумать, до того, как ее голову прошили раскаленной иголкой.
В данной ситуации, как и в случае с продуктами ее магазина, лучшей стратегией было «Не держи в себе!». Мало задумываясь о том, что творит, торговка оглушительно рявкнула в ответ.
Колдун упал ничком. И почему она не додумалась об этом раньше?
Оставив бесполезные попытки подняться, жрица плюхнулась на четвереньки и бодренько подползла к охотнику.
Оставшиеся без присмотра камни веселились вовсю. Они подскакивали на своих тумбах, пробивали защитные барьеры и плевались разноцветными искорками.
Иной с трудом разлепил глаза и поднял голову. Увиденное мигом вернуло старого засранца к жизни.
Из каждого самоцвета вылетали длинные лучи. Подлетая к телу кетанальки, они опутывали его плотным коконом. Колдуну стало дурно. Труд его жизни, его тщательно планируемая месть…Допустить ее крушения он не мог.
Маг стянул к себе все оставшиеся силы и что – то прошептал. Один за другим, камни начали растворяться в воздухе вместе с тумбами.
– Куда, зараза? – Селка силилась встать, но пока ее хватило лишь на то, чтобы красиво сползти по стеночке.
Колдун не ответил. Он сильнее сжал руки и быстро двигал ладонями, словно пытался скатать воздух в небольшой снежок.
Именно так Ниннелька поступала со всеми жалобами, поданными в письменном виде. Что происходило с несчастными, которые имели наглость опорочить ее заведение, людям лучше было не знать.
Внезапно маг с силой хлопнул в ладоши и растворился в воздухе, следом за громадной самоцветной конструкцией. Селка из последних сил попыталась ухватить хоть один самоцвет, но тот выскользнул из рук как призрачные мечты о зарплате.
Алекс глухо застонал. Вид у него был просто паршивый. Светло – зеленый цвет лица неплохо гармонировал с цветом ядра и вытекающей из него лифы…Тьфу! Выискалась тут, эстетка, пальцем пиханная!
Селка тщетно пыталась сообразить, что ей делать дальше. Авик предложил бы похоронить.
Ну нет, это она всегда успеет. Ей было решительно все равно, куда делся этот задрипанный клоун со всеми брюликами, главным сейчас был Алекс.
Лифа уже не булькала как забытый на огне суп, а вытекала ровными струями. Селка попыталась вытянуть засевший в ране шип. Алекс открыл глаза и попытался что – то сказать.
Торговка прильнула ближе.
– До – бей меня!
Селка перестала тянуть шип.
На руках у нее еще осталось немного изумрудной пыли. Торговка стряхнула ее с ладоней. Пару кусочков попали прямо в открытую рану.
Внезапно края разорванного ядра вспыхнули и лениво начали подползать друг к другу, а торговку осенило. Изумруд и Александрит были камнями одной штольни!
Теперь закрепим это небольшой распевочкой, и дело в шляпе. Подойдет что – нибудь простое вроде.
– Жизнь моя жестянка
Да ну ее в болото!
Алекс открыл глаза снова.
Селка радостно всмотрелась в его лицо.
– Тебе лучше?
– Сел-ка, я просил добить меня быстро, а не так…
– Ну уж извиняйте! – торговка вплела в мелодию пару усыпляющих трелей – Чтобы больной не мешал лечению.
Временное геммское пристанище в городе Бульплеска…
– Нет, это совершенно невозможно! – прелестный блондинчик горестно заломил бровки и наконец – таки соизволили опустить на трон свое драгоценное седалище.
Посол дружественного Имгадьда – единственной страны, где еще верили в существование Драгграда – счастливо замотал башкой. Он вообще слабо понимал, что происходит.
Получив послание от геммского правителя, имгальдский вождь сперва хотел использовать его для отхожего места, однако был вовремя остановлен главным пекарем, у которого как раз закончилась береста для растопки печек. Пекаря, в свою очередь, остановил главный шаман, у которого как раз кончилась бумага для его ритуальных махорок.
В это время у шамана гостил один путешественник, который худо – бедно знал геммский. Путешественник курил махорку с пяти лет, поэтому ему казалось, что знает все языки Скального мира.
Путешественник перевел писульку дорогому вождю. Благородный Крик Трясогузки в Дождливую погоду внимательно выслушал иноземного гостя, после повелел снять с него шкуру и выменять на рулон туалетной бумаги.
Потом вождь подошел к ритуальному костру, сунул свиток в руки первому попавшемуся соплеменнику и сказал:
Катанга ма катанга!
В переводе на коммон это означало:
«Твоя синяя рожа мне надоела больше, чем развивающиеся груди моей троюродной бабушки. Послом будешь!»
Соплеменник знать не знал, кто такие послы, но название ему понравилось, и буквально через неделю он уже был во Временном Пристанище драгградского правителя[3 - Чьем местоположение, как правило, совпадало с временным Пристанищем того города, куда регент отправлялся делать покупки.] и диву давался, как люди могут позволить себе такую роскошь.
К приезду посла тронный зал основательно прибрали, однако от этого он не перестал напоминать помойку.
Аполло обессилено откинулся на шелковые подушки. Как же ему все надоело. Единственными, кто еще верил в возрождения геммского народа, были дикари, которые только вчера научились пользоваться ложками. И то после часового разъяснения.
