скачать книгу бесплатно
– Аккуратно, – решил он наконец. – Почему женщина могла умереть без всяких внешних повреждений?
– Яд, инфаркт, инсульт…
– Сможете аккуратно посмотреть?
– Совсем аккуратно это не получится, – сказала Елена. – Но… нервы у вас крепкие?
Лихачев пожал плечами.
– Давайте попробуем. Только дождемся нормальных инструментов.
В ожидании мы спустили тело Продавца на пол, поставили плитку и вскипятили на ней чайник. Мы сидели в Комке, который сам по себе был чудом, продуктом инопланетных технологий, но хозяева не предусмотрели ни туалета, ни умывальника, ни электричества в доступной нам форме.
Вскоре полицейская машина привезла Лихачеву две сумки, полные оборудования эксперта. Хозяин сумок тоже приехал и явно изнывал от желания лично поучаствовать в исследовании, но был отправлен обратно. Пока мы допивали чай, Елена повозилась над телом Продавца с реактивами и сообщила, что биологические части действительно живы.
Час от часу не легче. Я представил, что голова открывает глаза и начинает что-то говорить.
А как она заговорит-то? Легких нет! Или по заменяющему шею штырю и воздух подается?
Елена и Милана ушли за занавес, к ним присоединился Лихачев. Меня никто не позвал, и я был этому рад. Хотела ли понаблюдать за вскрытием Наська – не знаю. Во всяком случае, она предпочла усесться на стул и задумчиво смотреть на лежащего Продавца.
– Ты про таких что-нибудь слышала? – спросил я, беря стул и усаживаясь рядом.
– О Продавцах нам ничего не говорили.
– А о киборгах вообще? Там, в космосе, есть боевые киборги?
Наська помолчала. Потом неохотно сказала:
– Я не стража. Говорили, что это тупиковая ветвь.
– То есть?
– Биологический организм можно изменять бесконечно… – Наська ковыряла ногой пол. – В любую сторону. Добиваться нужных качеств. Живая клетка очень пластична. А механические устройства ограничены, даже если они сами себя чинят.
Я подумал. Сказал:
– Все-таки не согласен. Оружие из живого не сделаешь.
– Да? – удивилась Наська. – Правда, что ли?
Я вспомнил бойца с его роговыми конусами-излучателями.
– А если нужен рентген, какие-то исследования?
– Мы не болеем. Ну и есть же докторки! – сообщила Наська. – У нас не было, а в большом Гнезде есть. И там… где требуется.
– Ладно, допустим, – не сдавался я. – Ну а если нужен экскаватор? Или бульдозер?
Наська искоса глянула на меня.
– Что, тоже? – поразился я.
– Строитель… Мне говорили, что из меня выйдет хороший бульдозер. Если не хочу в стражи.
Она выждала несколько секунд, глядя на мое ошарашенное лицо, потом снисходительно улыбнулась:
– Шучу!
– Ну тебя… – пробормотал я.
– Строители из мальчишек хорошо получаются, – добавила Наська.
– Ты сейчас не врешь? Не фантазируешь?
– Нет. На Земле много разных Измененных не нужно. А вот там, – она указала глазами вверх, – всякие бывают. Жница для работы, стражи для войны, монахи для науки. Но дальше еще много разного.
Как по мне – это и был ужас, а не металлический цилиндр с торчащими из него на штырях руками и головой. Но Наська, снова уставившись на Продавца, сказала:
– Вот такие штуки – это кошмар и примитив. Смотреть противно.
– Почему вы ничего не рассказываете людям?
– А зачем вас пугать? – спросила Наська хмуро. – Вам лучше не знать.
– Мне-то ты рассказываешь.
– Ты почти свой.
Она вздохнула и на миг прижалась головой к моему плечу. Добавила:
– И Дарина тебя любит. Тебе можно рассказывать. А ты расскажешь кому-то?
– Нет, – признался я. – Зачем… пугать.
– Вот!
Штора качнулась, вышла Милана. Была она бледная и как-то очень натянуто улыбалась, неловко стягивая перчатки. Пальцы у нее скользили, перчатки были в чем-то липком. Мы, не сговариваясь, кинулись к ней, Наська перемахнула через прилавок в прыжке, я перебрался следом.
– Ты как? – спросил я.
– В обморок не упаду, – ответила Милана. Помедлила. – Наверное. Правильно я на врача не пошла учиться…
Она скинула перчатки в пакет, который мы отвели для мусора. Туда же отправила и халат. Я полил ей воды на руки, подождал, пока она яростно их оттирала над тазиком.
– Это… ну, неприятно… – пояснила она. – Одно дело, когда смотришь в микроскоп. Другое… ну… Елена сказала, что они справятся сами. Лихачев – кремень. Еще и подсказывает… Максим, у тебя нет сигарет?
Я покачал головой.
– Не подумай, я не курю… – виновато сказала Милана. – Ну, постоянно чтобы – не курю. Сейчас только вот.
– В моем пиджаке посмотри, – крикнул из-за занавеса Лихачев. – В правом кармане. Только учти, у меня настоящие, не электронные. И крепкие.
Милана смущенно глянула на меня, я махнул рукой и сам достал ей сигареты полковника. Как-то не время сейчас было лекции ей читать.
Она порывалась выйти, но я велел ей сесть на стул у двери и курить там. Однажды при мне в Комок вошел серчер с сигаретой, Продавец даже слова ему не сказал. И дым вытягивало мгновенно, здесь сильная вентиляция.
Я подождал, пока Милана справилась с зажигалкой и закурила. Делала она это по-прежнему неумело.
– Вы что-то… посмотрели? – спросил я, стоя рядом.
– Нет еще. Сейчас Елена смотрит… сердце… – Милана глубоко затянулась. – Давай не об этом, а? Как у тебя дела?
– Нормально. А что не звонила?
– Учеба, – неубедительно объяснила Милана. – Дел по горло, да… – И тут же, испортив даже эту отмазку, спросила: – Как у вас с Дариной, всё в порядке?
– Хорошо, – ответил я.
Повисло неловкое молчание.
– Вы на меня не обращайте внимания, – сладким голоском произнесла Наська. – Я все понимаю, это взрослые отношения.
Милана вымученно рассмеялась.
– А ты как, непоседа?
– Расту, – подумав, сообщила Наська. – Думаю о жизни. Решила начать писать стихи.
– Умница, – одобрила Милана.
И тут из-за занавеса вышел Лихачев.
Сказать, что у него был озадаченный вид, – мало. Он был растерян и, кажется, даже слегка испуган.
– Что такое? – дернулся я.
– Максим, такое дело… – Лихачев скривился. – Эта… Татьяна… не человек.
Он, крякнув, перебрался через стойку. Подошел, забрал у Миланы свои сигареты, тоже закурил.
– На вид обычная женщина, – сказала Милана осторожно. – Даже красивая женщина.
– Ну да… И документы у нее нормальные, и в сумочке ничего подозрительного. Елена говорит, что сердце нечеловеческое. Там две дополнительные камеры.
– Шестикамерное? – удивилась Милана.
– Три предсердия, три желудочка. Дополнительная вена и артерия, кажется, идут прямо к мозгу. Мы еще глянули быстро мышцы – Елена говорит, что такого вообще в природе не бывает. Какой-то особый тип мышечной ткани, надо смотреть под микроскопом, но… В общем… там у нее словно всё улучшено. Понимаете?
– Она Прежняя, – сказал я, холодея.
– Да, – кивнул Лихачев. – Я это допускал. Но не думал, что они так отличаются внутри.
– Я готова помогать, – решила Милана, покрутила головой, ища, куда бросить окурок. – Если так, то я готова. Я как-то сразу перестала ее жалеть!
– Подожди, надо понять, что делать, – сказал Лихачев. – Убитый Продавец – уже плохо. Но его соплеменники хотя бы разрешили вести следствие и проводить вскрытие! А тут – убитый Прежний. Я не знаю, что делать.
– Официально их как бы нет, – заметил я.
– Но мы как минимум одного знаем, – Лихачев вздохнул. – И пусть даже Прежним теперь запрещено убивать людей, он и в своей человеческой должности может нам жизнь превратить в ад!
– Вас с работы вытурят, – кивнул я.
– Меня с работы, Милану из института, при желании найдут и тебя за что посадить, и как близких зацепить… – Лихачев покачал головой. – Ребятки, я не хочу вас подставлять. Эта женщина – не преступник, а тоже жертва. Я велел Елене привести ее в порядок, насколько возможно. И надо… – он помедлил, – звонить Ивану. Ты помнишь его прямой номер?
Я кивнул.
– Так будет быстрее, – решил Лихачев. – Мне-то придется продираться через секретарей. Позвони. Расскажи без деталей, что случилось. Пусть забирают тело.
Я подумал, не связаться ли вначале с Продавцом.
Потом подумал, что неприятностей, связанных с Иваном, будет куда больше.
– Хорошо, – сказал я. – Позвоню.
– Давай, Максим, – подбодрил Лихачев. – Влезли же мы в дерьмо по уши… Извини, Милана, что тебя вытащили.
Милана пожала плечами и ответила:
– Ничего. Если честно, мне эти недели было как-то одиноко и пусто. Наверное, подсела на адреналин.
Я глянул на Наську, взглядом велел ей оставаться (впрочем, она-то была явно в восторге от происходящего) и пошел к двери.
Открыл и замер.
Перед дверью стоял худощавый мужчина лет сорока, в дорогом костюме, в дорогих очках, интеллигентного и одновременно начальственного (а это редко бывает) вида.
Похоже, он давно уже тут стоял, терпеливо ожидая, пока кто-нибудь выйдет.
– Здравствуйте, – сказал я. – Как раз собирался вам звонить.
Иван уставился на меня, на мгновение на его лице промелькнула несвойственная Прежнему растерянность. Потом он кивнул, вновь обретая иронично-пренебрежительный вид.
– Проходите, – помедлив, продолжил я.
В конце концов, ведь Иван был во всё посвящен. Так что разрешение Продавца формально касалось и его.
– К сожалению, войти я не могу, – ответил Иван, оглядывая дверной проем. – Мне, видишь ли, достаточно сделать шаг внутрь, чтобы умереть…
