скачать книгу бесплатно
– Зачем ты ей пообещала? – спросил я тихонько, когда мы поднимались по ступенькам. – Ты же знаешь…
– Мутаген не поможет, ребенок уже умер, – ответила Дарина вполголоса. – Может даже, еще вчера. Она сошла с ума…
Я взял ее за руку, мы остановились. Обернулся на женщину, укачивающую мертвого ребенка.
– Дарина…
– Ничего не поделать, – прошептала Дарина. – И раньше Гнезда спасали не всех. Но…
Мне показалось, что она сейчас заплачет. Но она сильная, она сдержалась. Вместо этого озабоченно произнесла:
– У меня нервы стали какие-то дерганые. Настроение скачет. Слушай, это у всех девушек так? В особые дни?
– Ну… не знаю… – смутился я. – У кого больше, у кого меньше… Да, у всех.
– Тяжело вам с нами, – вздохнула Дарина. – Ладно, я буду себя контролировать. Это всего лишь гормоны.
Мы вошли в Гнездо.
У входа дежурила незнакомая стража. Без оружия, конечно. Помещение преобразилось – исчез весь мягкий хлам, которым раньше был завален пол, большую часть лампочек поменяли, и внутри стало светло. Еще изменился запах, тот характерный запах влаги, ветхости, чужой жизни, который был раньше. Он вроде как и остался, но что-то яркое и острое из него ушло, а что-то смутно знакомое добавилось. Может, в Гнезде вентиляцию запустили?
– Та, что вы сделали? – удивилась Дарина. Она стражу различала лучше меня.
– Ты давно не заходила, – ответила стража. – Мы убрали лишнее! Нам не надо больше готовиться к планетам с зыбкой почвой.
Дарина пожала плечами. Сказала:
– Нам надо поговорить с хранителем.
Стража не удивилась.
– Идите, она ждет.
Но идти не пришлось, хранитель Гнезда вышла навстречу. Странная девочка, которая так мечтала стать Измененной, что сама себя изувечила. И, по сути, «запрыгнула в последний вагон», получив мутаген перед самым уходом Продавцов.
– Здравствуй, Лю, – сказала Дарина.
– Здравствуй, Дарина, – ответила хранитель.
Дарина некоторое время занимала пост хранителя, но чисто формально, мутаген она не принимала. А Лю, которую в человеческой жизни звали Людмилой, прошла все фазы Изменения. Она вытянулась, глаза стали ослепительно-белыми, с такой крошечной точкой зрачка, что и не заметишь.
– Я ненадолго, – произнесла Дарина. Мы остановились в дальнем углу от входа, рядом с лестницей. Хранитель не то чтобы мешала нам пройти дальше, но словно намекала – не стоит.
– Догадываюсь.
Формально Дарина оставалась жницей и членом Гнезда. Фактически она жила со мной. Все сложно…
– Я пришла предупредить. Человеческие власти хотят попасть на Селену. На корабль Инсеков.
– Знаю, – ответила хранитель невозмутимо. – Наши говорили об этом.
– Ходят слухи, что кое-кто уже воспользовался экранами… – осторожно произнес я.
– У нас нет матери Гнезда, – ответила Лю. – Для такой информации нужен доступ матери.
– А какая информация есть? – не унимался я. Было у меня ощущение, что хранитель не слишком-то мне рада, но отношения надо налаживать.
– Говорят, что некоторые Гнезда разрешили переход на Селену, – поколебавшись, все же ответила хранитель. – Маленькое гнездо в Хьюстоне. Гнездо в Брюсселе. Гнездо в Гуанчжоу. Гнездо в Бангалоре.
– Хьюстон, у нас проблемы… – пробормотал я. США, Европа, Китай, Индия? Как тут рассчитывать, что наши останутся в стороне!
– К нескольким московским и питерским Гнездам тоже обращались с этим вопросом, – продолжала хранитель. – Я отказала.
– Правильно, – кивнул я.
– Только мать способна переключить экраны на корабль Инсека, – продолжила Лю. – Я так и объяснила.
– А если бы ты была мать Гнезда? – резко спросила Дарина.
– Я бы думала, – ответила Лю с достоинством. – Прежние ушли, Инсеки ушли, Продавцы ушли. Мы живем в России. Мы зависим от правительства. Нам дают продовольствие, позволяют занимать помещение. И… – Она помедлила. – Я русская девушка.
– Ты Измененная, – заметил я.
– Ну и что? Если другие Измененные уже позволили людям пройти?
Наверное, она была права.
Нет, серьезно, почему американцам и индийцам можно, а нам нельзя?
– Это плохо, это опасно, мы не знаем, к чему все приведет! – сказал я. – Надо объяснить…
– Ну так ты и объясняй. – Лю уставилась на меня белыми, будто слепыми, глазами. – Ты особенный, призванный дважды… прости, могу я опустить все титулы?
Похоже, придется признать – она меня не любит.
– Все-таки я не Измененный, – сказал я. – Вам надо принять общее решение…
– Общее? – удивилась хранитель. – Инсека нет. Каждое Гнездо само по себе. Каждая мать сама решает, как поступать. Если кто-то попытается указать другим – будет война.
Я даже не думал об этом!
Гнезда всегда казались мне едиными. Несмотря на расстояния и границы. Я знал, что там, в Галактике, Измененные из разных Гнезд порой воюют друг с другом, но не на Земле… разве что по приказу Инсека…
Хотя – опасалась же Дарина, что уничтожитель выведен в Большом Гнезде?
– Ты доволен сделанным выбором, Макс? – неожиданно спросила хранитель.
Да, она меня не любит.
Однозначно.
– А ты хотела, чтобы все оставалось как есть? – ответил я.
Хранитель по-человечески пожала плечами.
– Перемены всегда к худшему.
– Если так считать, то надо сидеть в пещерах и охотиться на мамонтов! – вмешалась Дарина.
Хранитель посмотрела на нее.
– Когда Землей правили Прежние, мы даже не слышали о них. Мне было шесть, у меня был маленький розовый телефон, я смотрела Влада А-четыре, хотела стать видеоблогером, и у меня все было хорошо! Потом Перемена, Инсеки, никаких блогов и даже телефонов! Инсеки сказали, что так нам лучше. Я хотела, чтобы все было как при Прежних, хоть я про них и не знала. Но я решила, что буду с Инсеками.
Обычно хранители говорят спокойно, холодно. Мне даже казалось, что они не умеют испытывать эмоции.
Но у Лю получилось.
– Я стояла на балконе, я забралась на перила и смотрела вниз. Мне было очень страшно! Надо было разбиться, но не насмерть. И я не знала, сработает ли мутаген, я ведь уже большая, я даже потрахалась с одним парнем, чтобы знать, как это! Но я прыгнула вниз. И стала Измененной.
Мы молчали.
– Но вы решили, что с Инсеками плохо. Вы всех прогнали. Теперь я хранитель Гнезда без матери, у нас нет мутагенов, жницы и стражи не знают, что им делать. Приходят люди из правительства. Просят показать разные штуки, которые у нас есть. Дать им оружие Инсеков. Намекают, что Министерству культуры нужно здание… и что содержать нас дорого… потом опять просят оружие и разные штуки. Я не знаю, сколько проживет Гнездо. Я не знаю, что с нами будет. А снаружи второй день стоит сумасшедшая женщина с мертвым ребенком!
– Мы не знали, что так будет, – сказала Дарина тихо. – Мы хотели как лучше.
– Все хотят как лучше, – отрезала хранитель. – Все думают, что проблемы кончаются с победой. А с победой просто приходят новые беды…
Она вдруг обмякла, опустила плечи. Я подумал, что, хоть она ростом с меня и выглядит жутко, но ей всего четырнадцать лет.
Это ребенок, который резко поумнел, повзрослел – и понял, что ему не хватает сил быть взрослым.
– Мне очень жаль, – сказал я. – Если как-то можно что-то исправить…
– Гнездо на Олимпийском этой ночью согласилось открыть проход на Селену, – сказала хранитель. – Многие Гнезда осудили это решение. Но Раменское Гнездо сказало, что мы должны сотрудничать с властями… и все замолчали. Пройдет еще месяц, и Большое Гнездо будет решать все и за всех.
– Мы поедем на Олимпийский, – произнес я. – Спасибо, что сказала. Нам… нам правда жаль. Так ведь, Дарина?
Она молча кивнула, вцепившись в мою руку.
– Скажи, призванный… – Хранитель помедлила. – Если бы все вернулось назад, и ты выбирал, что сделать – оставить Инсеков, вернуть Прежних, прогнать всех… как бы ты поступил?
Я подумал.
Нет, я серьезно подумал, прежде чем ответить.
– Я поступил бы так же.
Хранитель кивнула. И сказала:
– Можете пройти на Олимпийский через экран. Мне кажется, что к их Гнезду будет трудно подобраться снаружи.
Экраны Инсеков не разнимают тебя на части, когда через них проходишь. Честно говоря, меня это радовало. Один раз я воспользовался технологией Продавцов – меня разобрали на элементарные частицы, мгновенно передали информацию через сотни световых лет и собрали на Земле заново. Из других частиц, между прочим. Ничего ужасного я не ощутил… но порой просыпался ночью и думал: «Остался ли я собой?».
Или я лишь копия, двойник, а настоящий Максим Воронцов распался на бозоны и фермионы, из которых Продавцы потом понаделали товаров для тэни?
Нет уж, лучше «совмещение пространств», как это называли Измененные. Этим методом пользовались Инсеки и Прежние, хотя временами экраны отказывались работать на больших расстояниях из-за отсутствия резонанса (Дарина однажды попробовала объяснить про резонанс, когда мы болтали перед сном, но на словах о пространстве Калаби-Яу и фазовой скорости тахионов я позорно уснул).
Однако на Земле экраны обычно работали исправно. И входить в них было не страшно. Можно было даже высунуться, посмотреть на другую сторону, а потом пройти – или вернуться.
Хранитель провела нас в защищенную зону Гнезда. Мы никого не встретили по пути – наверное, все немногочисленные куколки учились или тренировались.
Мне снова пришла в голову неприятная мысль о забытом и работающем по инерции механизме.
– У тебя не будет проблем из-за нас? – спросил я.
– Вы часть Гнезда, даже ты, Макс, – ответила Лю. – Переход в другие Гнезда не запрещен.
Никаких пультов, конечно, ей не требовалось. Часть металлической стены заблестела, формируя экран.
– Спасибо, Лю, – сказала Дарина. – Мы попытаемся их переспорить.
Хранитель не посчитала нужным ответить. Так и осталась стоять, глядя нам вслед, когда мы подошли к экрану.
Глава третья
Заглядывать в чужое Гнездо мне казалось неудобным.
Так что мы просто вошли в экран и вышли в Гнезде на Олимпийском.
Из бывшего Министерства культуры в бывший «Уголок дедушки Дурова». Что и говорить, во время Перемены российская культура понесла большие потери. Хорошо хоть, что оба московских цирка уцелели.
Защищенная зона Гнезда была точно такой же, как и в Гнездниковском. Вот только если провожала нас одинокая хранитель, то на Олимпийском мы вышли в битком набитый зал.
Во-первых, тут были мать, хранитель, два монаха и три старшие стражи, видимо – охрана. К стражам, монахам и хранителям я привык.
А вот мать своими глазами увидел впервые.
Она была ростом со старшую стражу и очень толстая. При этом непостижимым образом ухитрялась выглядеть… вот даже сформулировать трудно… дружелюбно? Приветливо? Заботливо? Лицо осталось человеческим, выглядело молодым, но совсем бесполым, волосы были умеренно длинными, серо-стальными, у людей такого оттенка не бывает, на седину это не походило. Почему-то хотелось подойти к ней, прижаться, начать что-то рассказывать, жаловаться и требовать утешения…
Я тряхнул головой, прогоняя наваждение.
Это все из-за ее облика.
Мать Гнезда выглядит так, как воспринимает мать маленький ребенок. Большой, мягкой, уютной и одновременно строгой и сильной.
Имеющей право и хвалить, и ставить в угол.
А еще, насколько я знаю, она источает феромоны.
