скачать книгу бесплатно
– Да приложилась она зимой тем местом, на котором сидят, – поясняет Дмитрий Иванович. – Поскользнулась…
После Андрея и коньяка с Кириллом Сергеевичем меня накрывает эйфория.
– Может, я на что сгожусь? – тихо спрашиваю я.
– Ой, Сашенька, само пройдёт! – отмахивается Надежда Михайловна.
– Мать, а может, Саша всё-таки тебя посмотрит? – вклинивается муж. – Ты не стесняйся. Он ведь как врач тебя посмотрит.
– Митя… И ты туда же! – укоризненно говорит она.
– Именно туда! Давай, давай. Пока мы за стол не сели. А то потом поздно будет.
– Ой, даже и не знаю… – пожилая женщина слегка краснеет.
– Надежда Михайловна, не надо стесняться! Может, я помогу, – уговариваю её.
– А как? Ну что надо делать?
– Вы идёте в комнату вместе с Дмитрием Ивановичем, ложитесь на живот. Потом он меня зовёт, и я смотрю. Ну пальцами.
– Ой, ну ладно… Митя, пошли!
Пока они в соседней комнате готовятся, меряю столовую шагами. Ванька, похоже, ночевать не придёт. Ну что ж… Может, и к лучшему! Может, он станет с этой женщиной обычным, то есть натуралом. Пусть у него будет всё! И семья, и дети… А как я без него?
– Саша! Заходи!
Надежда Михайловна лежит с оголённой спиной и даже частью попы. Сажусь рядом на кровать. Сперва вожу руками над её позвоночником. Да! Это те самые ощущения! Вот здесь! Надо ещё проверить… Снова вожу руками. Опять в этом же месте… Слева сильнее крючит пальцы. Кажется, это позвонок чуть-чуть от удара сместился. Ещё раз проверяю, уже ощупывая позвонки в этой области. Сомнения меня отпускают. Сейчас я, кроме этого позвонка, ни о чём не думаю. И пальцы притягиваются…
Ну вот… Тихий вскрик как сигнал о том, что всё прошло хорошо.
– Вроде уже и не болит… – тихо сообщает моя пациентка. – Можно, я встану?
– Я сейчас выйду, а вы, Дмитрий Иванович, помогите встать. Потом позовите.
Выхожу. Настроение дрянное. Почему-то мне абсолютно ясно, что Ванька сегодня не придёт. И вообще ясно, что в Питер я вернусь один. Я в этом убеждён! Сам не знаю почему, но в самолёте вижу себя одного. Я вижу… Я вижу!
– Саша! Заходи!
Вхожу. Надежда Михайловна стоит, поддерживаемая Дмитрием Ивановичем.
– Ну как?
– Ой, Сашенька… Так хорошо! Боль-то вся ушла.
– Вот и слава богу! Только с месяц ничего тяжёлого не носить и из дома не выходить, – жёстко наказываю я. – А я каждый вечер буду слегка массировать позвоночник.
– Конечно, Сашенька! Давайте к столу!
– Ну, Сашка! Дай руку! – уже гремит хозяин. Крепкое рукопожатие, и он меня обнимает. – Я верил, но сейчас… Ты… – на его глазах появляются слёзы. – Ты настоящий лекарь! Мать, мы выпьем слегка?
– Да, конечно! И мне тоже немножко…
Пьём водку, закусываем жареной рыбой, и у меня внутри разливается тепло. И я не могу понять – то ли от водки, то ли от радости, что сделал добро дорогим мне людям.
* * *
Уже неделю работаю в Булуне как проклятый. С утра бегу к Андрею, и мы с ним делаем Ванькин велосипед. Ситуация у него куда проще, да и лежал он меньше, поэтому дела идут неплохо. Думаю, дня через три можно будет ставить на костыли. Потом бегу в больницу. Там мытьё, горшки и кормёжка совсем немощных. Занимаюсь этим с удовольствием и, когда вижу благодарные взгляды, будто взлетаю…
Кирилл Сергеевич каждый день на полтора часа арестовывает меня в своём кабинете и учит. Да! Я снова, как школьник, учусь. Учу физиологию, которую читал, но теперь, под мудрым руководством, эту науку осваиваю. Он и другие вещи мне объясняет, а я стараюсь всё впитывать, как губка. Сам не знаю, зачем это делаю, но мне интересно!
Ваньку за это время видел всего два раза, и то вместе со Светой. Про себя отметил, что, если говорить на языке биоэнергетики, поле у неё очень сильное и недоброе. Хочу с ним об этом поговорить, но такое впечатление, что Света специально ему не позволяет оставаться одному. Да и взгляд у него какой-то стал странный… Хоть я и надеюсь, что у него в отношениях с женским полом будет прорыв, но какая будет психологическая цена?
Захожу в перевязочную. Вера Петровна меняет повязки на руках у мужика с ожогом третьей степени. Ужас! Страшно смотреть! Ещё и гной… Будто озарение наступает.
– Вера Петровна, погодите-ка…
Она недоумённо смотрит на меня, а я смотрю на его руки.
– Подержите руку перед собой на весу, – командую пациенту. Держит. Располагаю одну ладонь сверху, а другую снизу его руки.
Пальцы отчаянно крючит. Стараюсь накачать эту сплошную боль своей энергией и теплом.
– Даже меньше болеть стало, – удивлённо сообщает мужик.
– Вот и хорошо. Теперь вторую… – делаю всё то же самое. – Можно бинтовать.
Вера Петровна послушно выполняет.
– Следующий раз во время перевязки позовите меня, пожалуйста, – прошу я её.
Благодаря моим «подвигам» у меня появились ещё пациенты. Идут прямо в больницу! Короче, практика богатая. А Кирилл Сергеевич всё время хитро улыбается. Видя, что я очень устаю, он даже разрешает мне часок подремать в его кабинете на диване.
Утром иду по посёлку к Андрею.
– Смотри, смотри! Вон доктор из Питера пошёл! Беспалого поднимает на ноги, – слышу я позади себя женский голос.
– Этот поднимет! Моему вон как вправил! Уже на работу собрался, – говорит второй женский голос.
Резко оборачиваюсь. Вижу двух женщин, в одной узнаю жену своего пациента.
– Скажите вашему мужу, – обращаюсь я к ней, – чтоб ещё на неделю про работу забыл! Чтоб носу из дома не показывал! Приду и проверю. Понятно?
– Понятно, доктор, – смущается она. – Только почему вы денег у нас не взяли?
Я тогда не взял пять тысяч, которые она мне совала после процедуры с её мужем.
– Во-первых, больница государственная, а не частная. Во-вторых, деньги у вас не лишние, а в-третьих – я помогаю бесплатно! – выговариваю чётко. – До свидания. А мужу передайте то, что я сказал.
– Обязательно, доктор. Спасибо вам!
Утром за кофе Кирилл Сергеевич опять с хитрой улыбкой заводит разговор.
– Саша, ты, как сказала Вера Петровна, во время перевязок пользовал Кислова.
Кислов – это тот мужик с обгоревшими руками.
– Да, пользовал… А что?
– Ничего плохого. Уж очень быстро он прогрессирует. Я доволен и тобой, и им. Но я хотел тебе показать ещё одного больного. Там проблемы не с костями. Пошли!
Входим в палату.
– Дмитрий Павлович, позвольте, мы вас ещё раз осмотрим, – обращается главврач к пожилому мужчине, лежащему на койке у окна. Тот нехотя встает. – Давай, Саша.
Начинаю водить руками. В области желудка начинает крючить пальцы, как тогда у Ваньки при отравлении. Долго смотрю. Вроде уже всё понял, но боюсь ошибиться. Нет, всё-таки это язва желудка. И снова вижу там тёмное пятно! Надо делать выводы…
– У него, похоже, язва желудка, – докладываю я результат.
– Вот это мы сейчас и проверим! Идёмте на рентген.
Мы в рентгеновском кабинете. Стоим перед экраном, за которым можно наблюдать, как светящийся в рентгеновских лучах раствор бария опускается в желудок.
– Вон, смотри! – главврач тычет пальцем в экран. – Вон она, подлая! Ой-ой-ой… Это серьёзно! Но ты был прав. Поздравляю!
Мне очень приятно. Я не ошибся! Вспоминаю случай с Ванькиным отравлением.
– Кирилл Сергеевич… А может, я попробую? Кое-какой опыт есть.
– А что? Давай! Честно говоря, я думаю, что у тебя должно получиться.
Тружусь над язвой Дмитрия Павловича по методу Коха, который уже опробовал на Ваньке, когда он отравился. Тогда сработало… Убираю больную энергию, накачиваю здоровой… По крайней мере, боли у пациента прекратились. Господи! Как же много для меня сделали эти люди – Кирилл Сергеевич и Илья Анатольевич!
Поддерживаю Андрея. Он второй раз встал на костыли. Прошло две с половиной недели, а у него такие успехи!
– Саша, а можно сделать шаг? – спрашивает он, как примерный ученик.
– Андрюха, ещё рано. Пока постой так. Но садиться будешь сам, без помощи. Давай, осторожно опускайся…
Страхую… Всё. Сел на кровать.
– Саша, ну а когда ходить будем?
От его тона чуть не улыбаюсь – так забавно и по-детски он упрашивает!
– Ладно. Завтра попробуем…
– Отлично! Обрадовал ты меня. А вот я, боюсь, тебя не порадую, – и вздыхает.
– Что такое? – это заставляет меня насторожиться.
– Я о твоём брательнике. Окрутила его Светка. Мне ведь моя всё рассказывает!
– Пусть у него будет личная жизнь… – тихо говорю я, обострённо чувствуя беду.
– Ты погоди про личную жизнь. Гнилая она девка, эта Светка. Поматросит и бросит! Ты о братане подумай. Останови его! Что он, девок не трахал?
Молчу. Уверен, что не трахал.
– Она здесь стольким мужикам жизни сломала! Её, наверно, уже полпосёлка перетрахало! – Андрей сильно понижает голос. – Даже у меня грех был. Моя тогда чуть со мной не развелась. Гнилая она, гнилая!
Ванька забегает домой, вернее, в квартиру Дмитрия Ивановича. Вообще он уже неделя как все свои вещи перетащил к Свете. Может, забыл что-то?
– Вань… Давай с тобой поговорим, – тихо предлагаю я.
– А чего нам разговаривать? Брось, Саша! Я наперёд знаю, что ты скажешь!
О! Это не мой Ванька. Голос звучит жёстко, насмешливо, сухо. Будто я чужой. И взгляд чужой…
– Ты её любишь? – спрашиваю буквально с замиранием сердца.
– Да! Ты это хотел услышать? – выкрикивает он раздражённо. – Саша, всё! Твоя власть надо мной кончилась! Я свободен и теперь сам решаю свою судьбу!
Молчу и смотрю на него. Не узнаю… Что она с ним сделала?
– Ванюха, понимаешь… Мы же всё-таки с тобой братья…
– Не называй меня Ванюха! Нет больше того влюблённого в тебя мальчика! У тебя своя жизнь, у меня своя! – снова выкрикивает Ванька теперь с бешеными, буквально ненавидящими глазами. – Я много лет жил без брата, и сейчас проживу!
– Это Света тебе…
– Она открыла мне глаза, – тихо, даже зловеще тихо произносит он. – Так что, Сашенька, чао-какао!
– Знаешь, Ваня, – я специально не стал называть его по-прежнему, – видит Бог, я очень хотел, чтобы ты стал натуралом и чтобы у тебя всё было, как у нормальных людей. Но я не ожидал такого конца. Прости… – и выхожу из комнаты.
– Прощай, прощай, братец! – слышу вслед насмешливый голос.
Голову плющит. Это всё… Это для меня, наверно, трагедия всей моей недолгой жизни. Были мысли задержаться здесь подольше. Мне ведь действительно интересно работать в больнице! Но при всём этом… Видеть такое я не смогу!
Уже месяц я в Булуне. Тот экипаж, который нас доставил сюда, будет здесь только через неделю. Пришлось отзвониться парням в Питер, чтобы не волновались. После разговора с Ванькой с головой ушёл в больничные дела. Мне очень плохо. Пришлось сделать так, чтобы свободного времени не было, чтобы не думать ни о чём, кроме работы. Вечерами усталость сразу валит меня в постель, и я засыпаю. Дмитрий Иванович с Надеждой Михайловной неодобрительно, но очень по-доброму на меня ворчат.
…Завтра улетаю. Андрей ходит. Кислов выписался без повязок. Язва у Дмитрия Павловича, как показал рентген, зарубцевалась и вообще почти пропала. Сам себе признаюсь – эти пять недель я прожил не зря. С пользой для людей прожил! Это меня радует… А вот Ваньку давно не видел. И не увижу. Не хочу к нему идти прощаться!
Сидим с Андреем за столом и пьём. Все рекомендации я ему уже дал. Маша тут же. Она с меня аж пылинки сдувает. Обсудили, кажется, всё, даже Ванькины фокусы.
– Ладно, Андрюха. Надо идти, – я встаю со стула. – Завтра самолёт…
– Погоди, дай встану тоже, – и встаёт, опираясь на костыли. – Спасибо тебе, Сашка! Ты ведь хоть и младше, но теперь мне как второй отец. А вообще про тебя в посёлке многое плетут. Ты вроде как чуть ли не волшебник.
