Прежде чем я умру

– Отец, наконец-то вы вернулись, – обратился к нему вампир с черными, собранными в хвост волосами.

– Мы ждали вас два дня назад и очень беспокоились, – хмурясь, сказал другой.

Эти двое были похожи, разве что у второго каштановые волосы острижены до плеч и торчали в разные стороны.

Ингрид похлопал вампиров по плечам:

– Вайорель, Маркус, мои сыновья, я рад вас видеть, – он обнял их. – Храфн, представляю тебе старших принцев. – «Первый обязан тебе жизнью».

Чародей кивнул в знак приветствия и коснулся поводьев лошади, на которой восседала Эвика. Внимательно оглядел вампиров и понял, что они уже давно прошли обряд крови.

– А это моя дочь Эвика.

Девушка сняла капюшон с головы, и оба вампира резко вздохнули, в их глазах плескалась жажда, но они умело ее сдерживали и учтиво склонили головы. Атмосфера накалилась, Храфн чувствовал голодное напряжение в душах воинов.

«Прошу прощения за это. Во время моего отсутствия им запрещалось покидать стены замка, охотиться и питаться».

– Думаю, нам стоит оставить церемонии до лучших времен, все устали и нуждаются в отдыхе, – сказал Ингрид, и воины двинулись за ним.

Вайорель и Маркус проводили взглядом удаляющуюся Эвику и, не говоря ни слова, поспешили за отцом.

Замок вампиров располагался на возвышении, окруженный с одной стороны обрывом, а с другой густым лесом. По утрам и вечерам вампиры нагоняли туман, и замок погружался в воздушную пелену, словно паря над землей и скалами. Из облаков виднелось множество высоких башен, до бойниц и окон которых, казалось, невозможно добраться без крыльев. Крепкие стены, неподвластные воздействию разрушительных чар, украшали острые парапеты и статуи горгулий. Архитектурные изыски внутренних дворов и галерей поражали. Вампиры не скупились на богатые убранства комнат и залов.

Гостей тут же проводили в правое крыло замка, разместив с большим уютом и комфортом.

Впервые за долгое время Эвика смогла принять горячую ванну. Лежа в кристально чистой воде с лепестками роз, она сосредоточилась на том, чтобы не уснуть. В камине жарко горел огонь, постепенно отогревая комнату. Вампирам не бывает холодно, поэтому отопление дали только в этой части замка.

Никто не помогал девушке мыть голову или облачаться в ночную сорочку, она привыкла все делать сама. И даже во Флоренции, живя в роскоши, мало кому из служанок позволяла прикасаться к себе. Оставив свечу зажженной, она опустилась на мягкую подушку; аромат трав и свежего постельного белья усыплял не хуже горячей воды, и уже через мгновение она крепко спала.

Ни на следующее утро, ни вечером, ни даже через день Эвика не проснулась, но осмотр лекаря-вампира быстро успокоил чародея.

– В ней почти не осталось сил, она потратила всю себя на защиту, удивительно, как смогла добраться сюда.

За лекарем стояли Ингрид со старшими сыновьями, вид у всех был озадаченный. Они-то могли пополнить силы, испив крови, а что делать с девушкой?

– Скоро ли она очнется? – Храфн нежно погладил холодную руку дочери.

– Трудно сказать, пока полностью не восстановится, вы видите, чего ей это стоило, – лекарь потянул за рукав ночнушки, обнажив запястья до локтей: на нежной коже были багровые синяки и глубокие порезы, то же самое оказалось и на плечах.

Чародей едва сдержал крик боли: «Она никогда ни о чем таком не говорила, терпела ради моего спокойствия, носила в себе эту боль».

– Даже лечебные мази не смогут это исправить, – вампир приподнял голову девушки и влил ей в рот какую-то жидкость. Прозрачные струйки потекли по горлу. – Это не даст ей умереть от истощения, пока она будет спать. Время лечит, остается только ждать.

Когда они покидали спальню, Ингрид заметил странный блеск в глазах старшего сына.

День ото дня Храфн стал замечать улучшения в состоянии дочери, некоторые синяки проходили, порезы затягивались, оставляя после себя едва заметные полосы. Если бы он знал то, что знала Эвика…

«Тепло и уютно, совсем не хочется просыпаться…» Что-то нежное коснулось ее щеки, убрав прядь волос за ухо, пахнет розами. «Но откуда розы в такое время года…» – ей все же пришлось приоткрыть глаза, в кресле рядом с кроватью сидел вампир. В одной руке он держал книгу, между страниц которой был заложен кремовый бутон розы, а пальцами другой накручивал прядь длинных черных волос на палец. «Вайорель…» – свет померк.

В следующий раз она провела в сознании чуть больше минуты. Он снова был в комнате, но не рядом, а у камина, подбрасывая новые поленья в огонь: мирный треск объятого пламенем дерева, запах еловых веток и шум зимней вьюги за окном. «Вайорель…»

Что-то давило на грудь, и Эвика нехотя открыла глаза, увидев в миллиметре от своего лица Его…

Аметистового цвета глаза смотрели в ее бирюзовые с таким спокойствием, словно все, что происходило, было обычным: и его рука на ее талии, и эта появившаяся полуулыбка на тонких мужских губах. Их длинные волосы смешались, превратившись в одну черную волну. Вайорель помог ей приподняться, поудобнее устроив на подушках, и дал выпить воды.

– Давно ты приходишь? – тихо спросила Эвика.

Вампир взял ее за запястья и после тщательного осмотра ответил:

– Нужно было сделать это еще раньше. Синяки и раны быстро проходят, остались только на животе и бедрах.

Если бы она могла краснеть, то была бы как те алые розы, что стояли в вазе на подоконнике. Ее бросило в жар, перед глазами все поплыло.

– Не волнуйся, мне было необходимо понять, насколько сильно ты пострадала. Лекарь показал нам только твои руки и плечи, – успокоил ее вампир, убрав волосы с лица и промокнув горячий лоб холодным полотенцем.

– Спасибо… – едва слышно сказала Эвика, погрузившись в забытье.

В комнату бесшумно вошел Ингрид, он давно подозревал старшего сына в ночных вылазках в эту часть замка.

– Как она? – он провел ладонью над телом девушки; в ее ауре все еще были бреши, да и цветом она напоминала серую тряпку, вместо того чтобы светиться чистой энергией. – Ты хорошо потрудился, впрочем, чего еще ждать от принца.

Годы непрерывного бегства от Максимилиана сказались на состоянии Эвики самым худшим образом. Сначала она приходила в сознание всего на несколько минут, затем чуть подольше, и каждый раз видела рядом Вайореля. Как он делился с ней своей силой, она не знала, но почему-то его прикосновения всегда были такими нежными и приятными…

Однажды вечером он застал ее принимающей ванну. Приоткрыв дверь, он увидел, как по женской спине и округлым бедрам стекает вода. Постанывая от боли, она медленно ступила на коврик и обернулась полотенцем. Дрожащей рукой взяла с зеркального столика гребень и хотела расчесать волосы, но едва не упала на пол, если бы не Вайорель. Подхватив ее за талию одной рукой, другой он подобрал с пола гребень.

– Нужно было попросить служанку, а не делать все самой. Ты все еще очень слаба, – строго сказал он, гневно сверкая глазами.

От влажной кожи пахло свежими яблоками, и это на миг затуманило его разум, заставив ощутить жажду крови, он уже был готов попробовать ее шею на вкус, когда почувствовал тонкие холодные пальцы на своей щеке.

– От старых привычек трудно избавиться, – хрипло сказала Эвика, едва улыбаясь. – Как и тебе…

Клыки громко клацнули, и Вайорель положил ее на кровать, укрыв одеялом. Пододвинув кресло, принялся медленно расчесывать мокрые волосы, пока те совсем не высохли.

Ей снился сон, как она босиком бежала через лес, а за нею кто-то гнался. Страх заставлял мчаться, сердце отбивало гулкий стук в ушах, под ногами хрустели и ломались сухие ветки деревьев, и вот из-за высоких сосен показался двухэтажный дом. На застекленном крыльце сидела девочка-подросток с длинными белыми волосами, один ее глаз изумрудный, другой – словно кусочек льда. По земле потянуло холодным туманом, а девочка уже стояла перед ней, держа за руку. Губы ее шевелились, но Эвика не могла понять, что та говорит, пока не ощутила, как маленькие ногти незнакомки впиваются в ее запястье, как пульсирует вена и течет кровь. «Больно…»

Эвика открыла глаза и застонала от боли, сердце колотилось, и она со страхом посмотрела на Вайореля: окровавленные губы, острые клыки и ее надкушенное, как спелое яблоко, запястье.

– Прости… я не удержался, – он лизнул крохотные ранки на белоснежной коже, и те быстро затянулись.

Чародейка хотела ударить его, но он аккуратно перехватил ее руку и привлек к себе. Эвике хватило всего мига, чтобы понять, в каком плачевном состоянии находится ее магическая сила, она абсолютно опустошена. Столько лет бегства от Максимилиана, никакой нормальной жизни, одна сплошная жертвенность. Слабость породила жалость к самой себе; воспоминания о смерти матери, боль утраты прежней жизни, до сих пор запечатанные, вырвались наружу, заставив Эвику пронзительно закричать, так, что стекла в спальне задрожали. Находись рядом с ней простой человек, он мог бы оглохнуть на всю жизнь, но вампир только крепче сжал ее в своих объятьях. Трясущейся от неудержимых слез и скулящей ее впервые увидел ворвавшийся в спальню Храфн. Эта картина заставила чародея схватиться за сердце – так болезненно оно сжалось. Ингрид был рядом, он положил руку на плечо друга.

«Оставь их. Она должна выплакаться».

Храфн закрыл лицо руками и покинул комнату. Ингрид скрыл довольную улыбку, внимательно посмотрев на старшего сына, но принц словно и не замечал никого, нежно гладя Эвику по голове…

– Впервые за долгое время чувствую себя отдохнувшей, – чародейка бродила по замку, ощущая покой каждой частичкой своего восстановленного тела.

Уже месяц как она совершала длительные прогулки, оправившись от ран и восстановив ауру. Но по-прежнему старалась не пользоваться магической силой.

Выйдя в небольшой дворик с парой скамеек и фонтаном, в котором слабо плескалась вода, заливая серую фигуру ворона, девушка встала у широкой арки, из которой открывался вид на изумрудный лес. Внизу была пропасть и, если бы Эвика захотела туда упасть, стоило сделать лишь шаг. Держась рукой за стену, она подняла ногу и… чьи-то сильные руки сжали ее талию:

– Не стоит приближаться к краю, иначе ветер может смахнуть тебя, как перышко.

Она медленно обернулась. Черные волосы Вайореля развевались на ветру. Из-под кожаной куртки выбилась рубаха, обнажив кусочек безволосой груди, а в ухе покачивалась серьга в виде капли рубина.

– Не ждала твоего возвращения так скоро, – она погладила меховой воротник и коснулась губами открытой шеи, заставив вампира вздрогнуть, а затем блаженно закрыть глаза, запустив руку в иссиня-черные волосы Эвики, которые он пропустил сквозь пальцы. словно холодный шелк.

– Сегодня убили еще несколько суриров2, но не на нашей территории, а ближе к горам. Не первый раз они рыщут в тех местах…

– Максимилиан хочет избавиться не только от людей, но и от вампиров. Сейчас, пока он не нашел меня с отцом, у него есть другие заботы, – она накручивала прядь волос на палец, но они стояли так близко, что было непонятно, чьи именно волосы.

– Сегодня в лесу будет гулянье. Соберутся вампиры из разных мест, я хотел бы послушать, как ты поешь.

Эвика усмехнулась и покачала головой:

– Ваши женщины поют не хуже, к чему мне отнимать у них внимание.

Вайорель сжал ее плечи и заглянул в бирюзовые глаза:

– Мое внимание уже давно сосредоточено на тебе одной.

– Ты принц, а я…

– Тоже принцесса, не забывай, кто твой отец. Он не из простой семьи, и лучшей невесты для меня не существует.

Шум фонтана заглушил звук удаляющихся шагов, но Вайорель не придал этому значения. За ними не впервые подглядывали разные слуги и придворные.

Ингрид был только рад такому союзу, а Храфн принимал любое решение дочери. Иметь в зятьях вампира лучше, чем простого смертного, который не сможет ее защитить. О свадьбе никто не упоминал, но вечернее торжество говорило само за себя: на нем, по древнему обряду вампиров, обрученные должны были испить кровь друг друга.

В лесу разожгли высокие костры, разместив рядом с ними шатры, где гостям подавали зачарованные Храфном напитки из смеси вина и животной крови с пряным вкусом. Церемония должна пройти на деревянном настиле, который установили на реке. В разгар веселья вампирши прыгали через костер, распевая древние песни о богах и героях, им аккомпанировали барабаны и другие музыкальные инструменты.

Расправив складки изумрудного платья, которое Ингрид лично преподнес ей в качестве подарка, Эвика посмотрела на настил, где стояли он и Вайорель.

Подводя дочь к вампирам, Храфн попробовал заглянуть в будущее, но ничего не увидел. «Возможно, время еще не пришло…». Однако слова Смерти никогда не покидали его: «Все те, кто станет тебе помогать – умрут».

Эвика встала напротив Вайореля и взяла его за руку. Барабаны отбивали медленный ритм, заиграли флейты, и одна из старших вампирш запела спокойную песню.

– Согласен ли ты, Вайорель, принц рода Древних вампиров, вручить свою жизнь и душу в руки чародейки Эвики, носительницы древней магии? Быть ей верным супругом и отцом будущих наследников? Быть единым целым с ней? – Ингрид зачитал слова клятвы и взял протянутый Храфном кинжал.

– Согласен, – жадно смотря в глаза Эвики, ответил вампир.

– Согласна ли ты, чародейка Эвика, носительница древней магии, вручить свою жизнь и душу в руки Вайореля, принца рода Древних вампиров? Быть ему верной супругой и матерью будущих наследников? Быть единым целым с ним?

– Согласна.

Они вытянули запястья вперед, чтобы Ингрид сделал два одинаковых пореза. Когда кровь закапала на настил, Вайорел прижал Эвику к своей груди и коснулся губами ее запястья, сделав несколько глотков. Девушка сделала то же самое, облизнув губы, а затем поцеловала мужа.

– Союз заключен! – вампиры одобрительно зааплодировали.

Храфн хотел перевязать руку дочери, но Вайорель опередил его, облизнув рану, и та вмиг затянулась.

– Теперь это его забота, – усмехнулся Ингрид, похлопав чародея по плечу.

Эвика не захотела остаться на гулянья и петь для всех, Вайорель не настаивал, а вот некоторые гости решили попросить об этом, к чародейке даже подбежала молоденькая вампирша. Непринужденно схватив девушку за запястье, она уставилась на нее широко раскрытыми глазами и стала жалобно просить спеть, но Эвика вежливо отказала, ощутив, как больно запястью, ногти вампирши оставили там новые порезы.

Пара удалилась в замок, а Ингрид с Храфном остались стоять у реки с кубками в руках.

– А ты морочил мне голову. Выбрала! Да еще именно того, кого ты спас от смерти. Считай, сам избрал себе зятя, – усмехнулся вампир.

– От судьбы не уйдешь, – пожал плечами чародей. Если бы не беспокойство о будущем, быть может, он искренне порадовался за дочь, но грустные мысли ни на минуту не покидали его, преследуя, словно страх мыши, которую скоро поймает кот.

Поднимаясь по ступенькам в спальню, Эвика почувствовала, как на нее навалилась болезненная тяжесть. Силуэт шедшего впереди Вайореля размылся, а грудь болезненно сжало. Перед глазами возник образ этого замка, охваченного огнем, вокруг множество дьявольских улыбок, черная кровь, ее собственные руки в ней, а на земле – куски вампирских тел.

– Эвика! —ее затрясли. Она лежала на ступенях, в висках болезненно пульсировало, во рту – железный привкус крови, а щека отчего-то мокрая. Коснувшись, она увидела на ладони что-то бурое… «Кровь?!»

– Что случилось? – поддерживаемая надежными руками, она встала и уткнулась в грудь вампира.

– Ты внезапно упала в обморок.

– У меня было видение, – она поморщилась и взглянула на запястье, несколько порезов увеличились и кровоточили, а кожу вокруг словно обожгли огнем. Вайорель схватил руку, и, принюхавшись, злобно зарычал. Таким злым Эвика его никогда не видела. Уложив жену на кровать, он припал к запястью и большими глотками пил ее кровь – так долго, что она потеряла сознание.

Очнулась чародейка только утром, и если бы Вайорель не додумался выкинуть в окно зажженные на подносе травы, ее бы стошнило.

– Лекарь сказал, что это заставит крепко уснуть, только вижу, что скорее наоборот, – он помог ей подняться и дал напиться. – Тебя отравили, еще несколько минут, и ты могла бы умереть, но я выпил весь яд, а от большой кровопотери ты была без сознания всю ночь.

Эвика тяжело вздохнула и посмотрела на перебинтованное запястье.

– Яд не дал мне залечить порезы, поэтому я смазал их специальной мазью. Не помнишь, кто к тебе вчера притрагивался?

Девушка уткнулась ему в шею и вдохнула ставший родным аромат леса, в котором Вайорель охотился:

– Была молодая вампирша, но она лишь взяла меня за руку…

– Этого хватило. Мне этот яд не страшен, а тебе, как человеку, много не понадобилось, – он нахмурился и поцеловал ее в лоб, пробуя температуру. – Не выношу все эти сборища и теперь прекрасно понимаю, почему Сирил предпочитает им посиделки в библиотеке с книгами. Когда-то нам с Маркусом нравилось как следует напиться, протанцевать с хорошенькой вампиршей, мы постоянно веселились у костра, играли на инструментах. А вот Блейза пока что не пускают, он мал для взрослых утех.

Сирил был средним принцем: молчаливый юноша с длинными волосами мышиного цвета и бледной кожей; вместо охоты и увеселений он тратил время на знания и колдовство. В основном с ним общался Храфн, делясь магическим опытом и учась чему-то новому. Младший Блейз был копией Вайореля, и если бы у Эвики родился сын, то он оказался бы как две капли воды похожим на Блейза.

– Видимо, у этой вампирши была причина. Кажется, я заняла ее место.

– Да, к сожалению, ревность у вампирш зашкаливает, приводя порой к уничтожению соперниц, а этой вообще не светит с кем-либо из принцев связать свою судьбу.

В лесной чаще, на холме, возвышался старинный замок. Владения принадлежали роду Инглингов, и Храфну было приятно вернуться в родные места. Замок находился в запустении и сильно обветшал: пол под ногами мог провалиться в любую минуту, а камни стен – с шумом осыпаться.

– Да, настоящие хоромы ты себе присмотрел для убежища! – сдерживая смех, проговорил Ингрид, осматриваясь и скаля клыки.

Эвика прошлась вдоль стен, обойдя то, что когда-то было величественной залой для приема гостей, прикоснулась ладонью к остаткам разбитой каминной полки, обломки валялись на пыльном полу.

Чародей и вампир поразились, увидев, с какой легкостью девушка подняла тяжелый кусок от стены и установила его на прежнее место. Ее бирюзовые глаза неестественно заблестели, а на виске запульсировала венка, после чего девушка упала на колени, ободрав ладони о мелкую крошку и тяжело дыша.

Ингрид хотел помочь ей, но Храфн остановил его:

– Не прикасайся к ней, иначе сам потеряешь силу. Прикосновением, поцелуем она может выпить часть той энергии, которую потратила на серьезное колдовство.

– Дочь чародея, унаследовавшая невероятные способности от отца и его предков, нуждается в подпитке, словно вампир в крови, – Ингрид призадумался. – И давно это у нее?

– Она не всегда может контролировать свою силу, как чародейка, с детства я ставлю барьер на ее способностях, чтобы они ее не прикончили. Чем меньше она колдует, тем здоровее выглядит. Даже я не обладаю той силой, что дремлет в ней.

По вечерам, когда Вайорель с воинами отправлялся на охоту за сурирами, Эвика с отцом сидели у камина. Девушка делила карты Таро на Старшие и Младшие арканы, последними они с отцом играли. Карты были заказаны еще во Флоренции у одного итальянского живописца. Но у Эвики была вторая колода, исключительно для гадания.

– Итак, что нас ожидает завтра утром? – Храфн вытянул ноги к полыхающему огню.

Порой, не смотря ни на какую магию, по замку все равно гуляли сквозняки. Чародей предполагал, что это из-за вампирского тумана.

Эвика вытащила из кармана другую колоду карт и быстро перетасовала. На стол легли: Колесо Фортуны, перевернутая Двойка Мечей и Рыцарь Пентаклей.

Задумчиво побарабанив ногтями по столешнице, девушка подняла на отца взгляд и спокойно ответила:

– Перемены к лучшему, возможность немного расслабиться и… гость, а точнее, двое гостей, – на ее губах появилась теплая улыбка, она предвидела будущее. Храфну редко когда доводилось видеть дочь улыбающейся.

На следующее утро к ним на завтрак зашел Ингрид, вместе с ним был Блейз.

– Доброе утро. Этот сорванец учуял запах твоего ягодного пирога и решил испортить себе аппетит, – вампир положил руку на худенькое плечико ребенка.

– Но, отец, так вкусно пахнет… – пробурчал себе под нос младший принц, после чего подошел к Эвике и поцеловал ее руку. – Приветствую Вас, госпожа.

Чародейка мягко улыбнулась, сделав реверанс, и предложила гостям пройти в кабинет, где их ждало вино. Стены здесь были обиты панелями из вишневого дерева, а под потолком висела кованая люстра. На чистом полу расстелен восточный ковер, выуженный Эвикой из чулана и приведённый в порядок. Часть стены заполняли книжные стеллажи с томами старинных книг, которые Храфн телепортировал из своей флорентийской библиотеки. Массивный письменный стол расположен рядом с окном, закрытым тяжелой гардиной. В камине полыхал огонь.

Мужчины опустились в кресла; между ними стоял круглый столик с кувшином и кубками. Эвика недавно очистила серебро от налета древности, а сейчас подогрела вино.

Ингрид сделал глоток напитка и блаженно закатил глаза:

– Либо ты заколдовала вино так, что оно стало напоминать кровь, либо я чего-то не понимаю, но на вкус потрясающе, впрочем, как и то, что было на вашей с Вайорелем церемонии. Чувствую, как мое тело насыщается, будто я действительно пью кровь, но при этом остается вкус вина и пряностей.

Блейз потянулся к бокалу отца, но тот сурово на него посмотрел.

– Тебе еще рано, только после обряда.

Мальчик быстро опустил глаза, вид у него был расстроенным.

– Твой супруг приказал ни одному вампиру, кроме нас, не появляться в этом крыле. Враги окружают со всех сторон, неизвестно кто может оказаться предателем, но я рад, что ты так умело ведешь хозяйство и со всем можешь справиться. Иметь в невестках способную постоять за себя девушку, да еще отличную хозяйку, – дорогого стоит, а вот моим вассалам не повезло, дочери-вампирши палец о палец не ударят, только слуг зовут, а ведь если бы не ты, Вайорель так бы и остался холостяком.

– Да, она с детства самостоятельная. Все сама. Я благодарен тебе, Ингрид, но боюсь, что даже Вайорелю не защитить ее от Максимилиана, и вскоре ты сам пожалеешь о том, что согласился помогать нам.

Храфн ощутил, как на плечо легла заботливая рука дочери. «Она всегда чувствует мое настроение… Что бы я делал без нее, кто, как не она, позаботилась об уюте и комфорте? Облазила все чердаки, нашла старинные вещи, привела их в порядок, при этом даже не используя магию, все своими нежными руками. Растопила печь в кухне, договорилась с вампирами, чтобы те привозили нам продукты».

– Отец, я вас оставлю, у меня есть незаконченные дела, и Блейзу необходимо позавтракать, – она кивнула на мальчика, щеки которого тут же зарумянились.

– Конечно, ступай. Ингрид, ты ведь не против? – Храфн наполнил свой кубок вином.

Вампир покачал головой и махнул рукой:

– Ни в коем разе, ступай, сын, и веди себя учтиво.

Блейз склонил голову, и они с Эвикой удалились, оставив мужчин наедине. Тишину кабинета нарушал лишь треск поленьев, объятых огнем.

Ингрид сделал еще один глоток, и по его горлу потекла теплая жидкость, оставляя приятный вкус и наполняя тело энергией.

– Маленький рыцарь. Он тоже будет ее защитником, – Храфн сделал глубокий вдох и закрыл глаза. – Пройдет время, он вырастет, а обряд крови довершит формирующуюся в нем силу – это неизбежно.

– Ты прав. Но, честно говоря, я предполагал и другой вариант развития событий. Ведь у них с Вайорелем могут быть дети…

– Если бы все было так просто, мой друг. Детей не будет, возможно только один, но не сразу и не скоро. Магия, данная чародеям, всегда отнимает что-то взамен. Быть может, от того, сколько ее в Эвике, она даже не сможет подарить тебе внука, а Вайорелю сына, но кто знает. Не забывай, что Смерть бродит за нами по пятам…

Ингрид со звоном поставил кубок на стол:

– Смерть, смерть! Она всегда рядом. Я знаю, что ты видишь будущее, и я мог бы узнать свое собственное от тебя, но я не хочу этого делать. И, честно говоря, мне страшно знать больше, чем я сам могу предположить, как, например, собственную смерть или смерть сыновей…

– Мы все проживем еще какое-то время, но та жизнь, что была у нас до сих пор, —самое ценное. У каждого есть воспоминания, моменты счастья, которые стоило пережить, и это прекрасно, – Храфн вспомнил встречу с Рогнедой, каким счастливым она его сделала и какую дочь подарила. – У нас чудесные дети, мы живем ради них, но вечная жизнь не так привлекательна, как нам бы того хотелось.

Ингрид согласно кивнул:

– Пусть они чаще проводят время вместе. Разве ты не видел, каким взглядом твоя дочь смотрит на Блейза, когда он занимается с Маркусом верховой ездой или сидит с Сирилом за древними рунами? Она такая же женщина, как и все. Ей нужен домашний очаг, а не все это колдовство, но она не выбирала свою судьбу, и будь я на ее месте, проклял бы такого отца за его магическую силу, которая мешает стать матерью.