Византийский мир: Жизнь и смерть Византии. 1946. Том 1

Антоний Кавлеас умер вскоре после провозглашения Унии в 903 году [883] и имел своим преемником родственника Фотия, Николая, который был воспитан вместе со Львом VI и стал его интимным секретарём (мистиком) [884]. Однако, в момент, когда мир, казалось, был восстановлен в Церкви, поведение василевса породило новые смуты. Зоя родила ему лишь дочь, обручённую с каролингским принцем. Но Лев желал наследника, и церемонии двора требовали присутствия императрицы [885]. Вопреки своей новелле 89 [886], василевс заключил третий брак с Евдокией, родом из Вифинии, которая умерла спустя год, в пасхальное воскресенье, 20 апреля 900 года, родив сына, который не выжил [887].

Этот союз вызвал скандал в Церкви, которая осуждала третьи браки, как показывает строгое отношение Евфимия к его императорскому кающемуся и отказ одного игумена принять тело умершей в своём монастыре [888]. Тем более четвёртый брак казался невозможным, но Лев всё ещё желал иметь сына и принял решение поселить во дворце фаворитку, Зою Карбонопсину (Черноокую), с тайным намерением жениться на ней, если она родит ему сына [889]. Если василевс рассчитывал на снисходительность своего бывшего сокурсника патриарха Николая для продвижения своего замысла, он был разубеждён при первых намёках, которые он ему сделал на этот счёт, и за этим последовала напряжённость в их отношениях, проявившаяся при покушении на императора в церкви Святого Мокия 11 мая 903 года: Лев обвинил Николая и его духовенство в том, что они ничего не сделали для его защиты [890].

Но непредвиденное обстоятельство положило конец сопротивлению патриарха. Очень честолюбивый, одновременно властный и уступчивый при случае, попавший в Церковь против воли, нетерпеливый играть роль в Государстве и чувствуя себя накануне опалы [891], Николай поощрял мятеж Андроника Дуки, который, обманутый клеветническим письмом фаворита Самоны, совершил дезертирство в момент экспедиции против арабов и в конце концов нашёл убежище у них, с намерением получить от них помощь для свержения Льва VI. Компрометирующее письмо патриарха к мятежнику, доставленное дезертиром из армии Андроника, попало в руки императора (до декабря 905 года) [892].

Ничего не говоря Николаю, Лев показал это письмо своим приближённым, но, из-за неосмотрительности, патриарх был извещён об этом, и его отношение по отношению к императору полностью изменилось [893]. Не только он стал чаще приходить во дворец и благословил чрево Зои, которое должно было вскоре родить, но он вёл переговоры с митрополитами синода, чтобы получить от них согласие на то, чтобы сын, которого она родит, был легитимизирован и крещён как порфирородный принц [894]. Те в конце концов согласились при условии, что Лев не женится на Зое, но три дня после крещения Константина, которое состоялось 6 января 906 года, василевс, нарушив своё обещание, велел совершить свой брак с Зоей священником дворца [895]. Немедленно синод наложил на него интердикт, но Лев, чтобы выйти из этого положения, велел запросить консультацию у папы и восточных патриархов о законности своего брака [896].

Патриарх согласился на это решение лишь с неохотой, что ранило его самолюбие, и, чтобы показать свою добрую волю, он принял Льва VI в церкви, несмотря на интердикт [897]. Но василевс, чья злоба против Николая не ослабела, объявил своим приближённым о своём намерении явиться в церковь в день Рождества и изгнать оттуда патриарха, после того как упрекнёт его в предательстве. «Это было, – говорит биограф Евфимия, – началом пожара, который опустошил Церковь [898]». Патриарх, предупреждённый, собрал синод, который дал ему своё одобрение, и когда василевс в сопровождении Сената предстал у врат Святой Софии, он отказал ему во входе [899]. Тогда события ускорились. Вторая попытка Льва войти в церковь в день Богоявления имела тот же неуспех [900]. С тех пор между двумя противниками началась война на всех фронтах, которая длилась месяц. Резкий выпад Льва против Николая в присутствии всех епископов на императорском пиру Богоявления, соглашение, подписанное между патриархом и митрополитами, о сопротивлении василевсу до смерти [901], возвестили развязку. Лев VI, получив от своих послов известие, что его прошение получило благоприятный приём как в Риме, так и на Востоке, потребовал от патриарха и митрополитов допустить его в церковь хотя бы как кающегося и, на их отказ, отправил их в ссылку [902], затем 6 февраля, созвав митрополитов, которые проявили желание к компромиссу, он представил им формальные доказательства перед свидетелями сговора Николая с Андроником и потребовал его удаления с патриаршества [903].

Оставалось получить отречение патриарха и заменить его. После некоторых проволочек и под угрозой процесса за государственную измену, Николай в конце концов отправил своё отречение от патриаршества, но сохранив своё достоинство епископа [904]. Затем, по приглашению василевса, синод назначил Евфимия, удалившегося в монастырь Псамафии, преемником Николая, но суровый аскет первоначально оказал самое энергичное сопротивление всем уговорам [905]. Потребовалось, чтобы решиться принять, прибытие в Константинополь римских легатов и апокрисиариев восточных патриархов, принесших письма о разрешении для четвёртого брака, допуская василевса к покаянию [906]. Эти меры были далеки от того, чтобы вернуть религиозный мир: духовенство и верующие разделились между Евфимием, на которого обрушились в яростных памфлетах [907], и Николаем, который почитался как мученик. Начиналась новая схизма.

Однако, далеко не имея снисходительности по отношению ко Льву, Евфимий действовал в его отношении с величайшей строгостью. Он низложил священника Фому, который благословил четвёртый брак василевса [908]. Он противостоял всеми силами, поддерживаемый синодом, законопроекту Льва VI, делающему четвёртые браки законными [909]. Он проявил особую строгость к Зое, которой отказался принимать в церкви, угрожая оставить патриаршество перед её настойчивостью [910]. Его единственной уступкой было коронование юного Константина василевсом 9 июня 911 года [911]. Лев VI на своём смертном одре, якобы, отозвал Николая Мистика, и его восстановление на патриаршестве было, во всяком случае, первым действием его преемника [912], но схизма между сторонниками двух патриархов от этого не прекратилась.

Оборона Империи. – Во внешней политике царствование Льва VI было омрачено катастрофическими событиями, самым серьёзным для будущего из которых было возобновление болгарского наступления. Василевсу, однако, удалось сохранить и даже улучшить результаты, достигнутые при Михаиле III и Василии. Византийская оборона стала даже более активной, и важным фактом стало большее участие морских операций. Лев, впрочем, располагал выдающимися военачальниками, как Имерий, Никифор Фока, и отличным дипломатом, Львом Хиросфактом [913]. Результаты были бы более заметными, если бы не проступки внутренней политики и всемогущество фаворитов, как Самонас, который спровоцировал опалу лучших слуг Империи.

Со времени договора, подписанного Львом Армянином в 815 году, мир между Империей и болгарами почти не нарушался, и Византия могла располагать всеми своими силами против арабов. Но в течение этого длительного периода мира значительные события преобразовали ситуацию в дунайском регионе. Обращение болгар в христианство увеличило королевскую власть и сплочённость Болгарского государства. Борис присоединил к Болгарии обширные территории в западном регионе великих озёр [914]. После непродолжительного царствования Владимира, Борис, став монахом, посадил на болгарский престол своего младшего сына Симеона, который был воспитан в Константинополе и проявлял такую склонность к византийской цивилизации и эллинизму, что его прозвали полугреком [915]. Но, безгранично честолюбивый, ослеплённый блеском Священного дворца, он мечтал ни больше ни меньше как возложить на свою голову корону василевсов.

Провокация, однако, исходила от Византии и была результатом чрезмерной власти, предоставленной Стилиану Заутце. Болгария стала настоящим торговым складом между Византией и европейским континентом: корабли, отправлявшиеся из болгарских портов Чёрного моря, выгружали продукты Центральной Европы и русской равнины на причалах Константинополя [916]. Два греческих купца, связанные с одним рабом Стилиана, добились предоставления им монополии на торговлю с болгарами и, чтобы избежать конкуренции, велели перенести болгарские склады в Фессалонику, где их представители подвергались всякого рода придиркам и таможенным унижениям [917]. Лев VI, не принявший во внимание протестов Симеона, тот вторгся во Фракию и Македонию, разбил посланную против него имперскую армию и угрожал Константинополю (894) [918]. В этот момент силы Империи были заняты против арабов [919], но событие, которое должно было иметь большую важность, изменило стратегическую карту дунайских регионов. Финно-угорский народ, мадьяры (венгры), обозначаемый, однако, под именем тюрок греческими и арабскими хронистами, вытесненный из русских степей другими тюрками, печенегами, и попавший в вассальную зависимость от хазар, появился в устье Дуная около 880 года под командованием Арпада [920].

Лев VI не колеблясь заключил союз против болгар с этими пришельцами, которые переправились через Дунай на кораблях имперского флота под командованием Евстафия и опустошили Болгарию, в то время как Никифор Фока возвращал войска из Азии. Симеон быстро вернулся к Дунаю, но его армия не смогла устоять перед мадьярскими массами и была обращена в бегство. Он вскоре взял реванш. Узнав, что Лев VI отозвал свою армию и флот и подверг опале Никифора Фоку, оклеветанного Стилианом, он притворно попросил мира, заточил в крепость Льва Хиросфакта, приехавшего для переговоров, атаковал мадьяр и после ожесточённого боя заставил их переправиться обратно через Дунай, затем добился от имперского правительства выдачи всех болгарских пленных, которых мадьяры продали грекам, и, получив удовлетворение, внезапно двинулся на Константинополь и нанёс полное поражение посланной против него имперской армии у Булгарофигона (Эски-Баба) (895–896) [921].

Симеон был хозяином положения, но, озабоченный продвижением мадьяр, намеревался навязать Империи мир. Льву Хиросфакту и асекретису Симеону, однако, удалось добиться довольно умеренных условий [922], но, если мир с болгарским князем не был нарушен при жизни Льва VI, Симеон сохранил к нему глубокую злобу за разорение болгарской территории мадьярами и не упускал ни одной возможности вредить ему [923].

Несмотря на свои важные последствия, болгарская война была лишь эпизодом долгого царствования Льва VI, которому, напротив, с его восшествия на престол и до смерти пришлось противостоять мусульманскому наступлению: атакам халифата в Малой Азии, критских корсаров в Архипелаге, африканских сарацин в Италии и на Сицилии.

Со стороны халифата, с 886 по 900 год, война продолжалась без какого-либо общего плана и состояла лишь в набегах и грабительских рейдах в приграничные регионы, причём атаки всегда исходили от арабских наместников [924], прерываясь в 896 году обменом пленными [925], но возобновляясь в следующем году [926]. Новым фактом стала связь между этими сухопутными экспедициями и атаками мусульманского флота против побережья Малой Азии, например, в 891 году (атака порта Салинда, древнего Селинунта) и в 898 году (поражение византийского флота, защищавшего военно-морские базы Азии) [927]. Лишь в 900 году операции стали более важными. Арабская армия из Киликии, вторгшаяся во фему Анатолик, Никифор Фока, перейдя Тавр, пошёл атаковать Адану и вернулся с пленными и значительной добычей, которую смог доставить в Константинополь после искусного отступления, приведённого в пример в «Тактике» Льва [928]. Раздоры в халифате [929] позволили византийским армиям предпринять несколько успешных атак в последующие годы (901–904) [930], но эти попытки наступления были остановлены страшными ударами, которые корсары нанесли византийским силам.

С момента восшествия Льва VI острова Архипелага и побережья Греции подвергались постоянным атакам критских корсаров и портов Сирии, без того чтобы имперский флот мог защитить несчастное население, которое не было в безопасности даже в укреплённых городах [931]. В июле 904 года крупное наступление было организовано против морских городов Империи греком-ренегатом, Львом Триполийским [932], который внезапно захватил важный пункт Атталию (Адалия), уроженцем которой он был [933]. Воодушевлённый этим успехом, он объявил о намерении взять Константинополь [934] и сумел пройти Геллеспонт и проникнуть в Пропонтиду до Пария, но отступил перед имперской эскадрой под командованием Имерия, который преследовал его, не смог его настичь, и не смог воспрепятствовать ему направиться на Фессалонику, которую он знал плохо защищённой [935].

Второй город Империи был защищён со стороны моря лишь слишком низкими стенами, и его порт, где скапливались корабли всех стран, был слишком широко открыт [936]. Несмотря на импровизированную оборону, спешно организованную посланцами Льва VI, Фессалоника была взята штурмом после двухдневной осады (29–31 июля 904 года) и, после её разграбления в течение десяти дней, арабы удалились, уводя огромную добычу и толпы пленных, которые были выкуплены за большие деньги [937].

Это трагическое событие произвело глубокое впечатление на современников, как показывает речь, произнесённая патриархом Николаем Мистиком в Святой Софии [938], и немало способствовало ослаблению престижа Империи, в частности на Балканском полуострове, где Симеон, воспользовавшийся миром с Империей для организации своего государства, в какой-то момент подумывал заселить разорённую Фессалонику болгарами и отказался от этого лишь после получения в Македонии территории, которая отодвигала болгарскую границу на 21 километр от этого города [939].

И всего лишь три года спустя после disaster Фессалоники, в момент, когда Лев VI готовил свой реванш против арабов, новая атака русских под предводительством Олега, брата и преемника Рюрика, пришла угрожать Константинополю. После разорения окрестностей города Олег заставил Льва VI предоставить ему аудиенцию и заключить договор, который был возобновлён в 911 году и содержал выгодные торговые clauses для колонии русских купцов, обосновавшихся в предместье Святого Мамаса [940]. В знак мира Олег прикрепил свой щит на Золотых Воротах [941].

Реальность этой экспедиции, которую византийские хронисты замалчивают и которая известна лишь по русской летописи, так называемой Нестора, ставилась под сомнение, и Грегуар считает её мифом, обусловленным путаницей между Олегом и одним болгарским визирем, Олгутрой Кану, чьё имя фигурирует на пограничном камне [942]; но, как было замечено, даты договоров, данные русской летописью, отличаются точностью, которая указывает на знакомство с греческими источниками, и тот факт, что отряд из 700 русских участвовал в экспедиции Имерия в 910 году, указывает на то, что соглашение было заключено недавно между русскими и Империей [943].

Однако Лев VI, наученный своими недавними несчастьями, принял необходимые меры для организации эффективной обороны против арабов, но все его усилия были направлены на увеличение флота [944], так что борьба на сухопутной границе сохранила характер бессвязных операций, внезапных нападений, обменов пленными без заметных результатов [945]. Перестройка флота была завершена в 905 году, экспедиция под командованием Имерия в Архипелаге одержала крупную победу над арабами [946], но, как уже было сказано, именно в этот момент командующий малоазийской границей, Андроник Дука, получивший приказ присоединиться к флоту, обманутый ложным письмом фаворита Самоны, совершил дезертирство и перешёл к арабам [947]. В конце 906 года попытка мира, инициатива которой исходила от халифа, потребовала отправки в Багдад Льва Хиросфакта и закончилась обменом пленными [948].

Именно Лев VI разорвал это перемирие, вероятно, в конце своего царствования и несомненно после экспедиции Олега [949], организовав настоящую армаду под командованием Имерия, предназначенную для высадки войск в портах Сирии, главных убежищах пиратства после Крита [950]. Экспедиция была предварена переговорами, предназначенными оторвать африканских и критских эмиров от их союза с Багдадом: имперское посольство, отправленное в Кайруан, добилось нейтралитета наместника Африки [951], в то время как эмир Крита оказался непримиримым и остался враждебным Империи [952]. Летом 910 года Имерий высадился на острове Кипр после тяжёлого боя и основал там военно-морские базы, которые позволили ему атаковать побережье Сирии и занять там несколько крепостей, включая Лаодикею (Латакию) [953]. Но в это время арабы под командованием ренегата Дамиана вновь завладели Кипром и наказали христианские деревни, которые подчинились Имерию [954]. Тот отступил на север, преследуемый мусульманской эскадрой, которая настигла его у Самоса и нанесла ему огромное поражение (октябрь 911) [955]. Когда Имерий, едва избежавший плена, вернулся в Константинополь, Лев VI был мёртв, и Александр велел заточить его в монастырь, где он умер от горя [956]. Несмотря на свою неудачу, экспедиция Имерия отвлекла внимание арабов от Малой Азии, чья граница, где византийская оккупация была усилена, осталась нетронутой и лучше защищённой, чем когда-либо [957].

Трудности, с которыми столкнулся Лев VI в его борьбе против болгар и восточных арабов, были обусловлены, без сомнения, в большой степени ошибками, которые он совершил в своей внутренней политике, но также распылением сил Империи на слишком обширном театре для ресурсов, которыми он располагал. Вынужденный обеспечивать оборону Константинополя против болгар и арабов, Лев VI в то же время продолжал политику проникновения в Армению и Италию, завещанную ему Василием.

Со стороны Армении и правителей Кавказа его действия были в основном дипломатическими. Ашот Багратуни, царь Великой Армении, который, как уже говорилось, видел свой царский титул признанным одновременно Василием и халифом, приехал в Константинополь в 888 году и заключил торговый и политический договор со Львом VI [958]. Этот договор был возобновлён его сыном и преемником, Смбатом, признанным царём василевсом и халифом (893) [959]. Лев VI, чья армянская политика была очень активной, принял почтение нескольких армянских феодалов, в частности Григория, князя Тарона [960], и, узнав, что арабы превращают церкви региона Фасиса в крепости, не колеблясь вмешаться военным путём и велел разрушить арабские крепости и даже занять Феодосиополь [961]. К несчастью, арабские наместники Азербайджана, Афшин (896-898) и после него его брат, Юсуф, встревожились хорошими отношениями Смбата с Византией и неоднократно разоряли его государство. В 909 году, преданный своим племянником Какиком, которого арабы признали царём, Смбат, разбитый Юсуфом к востоку от озера Севан, бежал в крепость, где был осаждён и взят в плен. Под угрозой отречься от христианства, он претерпел мученичество с мужеством (914) [962].

Накануне своей смерти Лев VI собрал войска, чтобы прийти ему на помощь, но его преемник оставил это предприятие [963]. Это было крупным провалом для имперского престижа. Напротив, византийское влияние усилилось в районе Кавказа, где крещение предводителя алан около 902 года, благодаря рвению Баграта, князя Абхазии, стало подлинным успехом политики Льва VI и вызвало оживлённую переписку между патриархом Николаем, князем Багратом и новым архиепископом Алании [964].

В Италии византийское господство, организованное Никифором Фокой, было поставлено под вопрос восстанием лангобардских вассалов и угрозами со стороны сарацин. В 887 году князь Беневента, Айон, изгнал византийский гарнизон из Бари, но осаждённый в следующем году армией, составленной из фем Запада, он был вынужден вернуть город [965]. В качестве расправы и чтобы подчинить лангобардов более тесно, стратиг Симбатикий захватил Беневент после смерти Айона в 891 году и обосновал там свою резиденцию. Князья Капуи и Салерно оказались под угрозой той же участи, но лангобарды плохо переносили византийское господство, и в 895 году Гвидо, герцог Сполето, придя к ним на помощь, вступил в Беневент благодаря соучастию епископа и жителей [966]. Так же как и папа Формоз, Лев VI боролся с попыткой дома Сполето восстановить королевство Италия, ища союза с германским королём Арнульфом (894-896) [967], а затем с Людовиком Прованским, коронованным императором в Риме в 901 году, за которого он подумывал выдать замуж свою дочь Анну [968].

Но главная опасность для византийских владений исходила от сарацин, обосновавшихся в Сицилии, Калабрии, Кампании. Византийские эскадры сумели отобрать у сицилийских арабов господство над Мессинским проливом и изгнать их из Калабрии (898-899) [969], но эмир Кайруана, Ибрагим-ибн-Ахмед, желая подавить восстание своих сицилийских вассалов, послал экспедицию под руководством своего сына Абдаллаха. Подчинив мятежников (август 900), Абдаллах атаковал византийскую территорию, разграбил Реджо и уничтожил имперскую эскадру (901) [970]. В следующем году Ибрагим лично возглавил священную войну, захватил Таормину, последний оплот Византии в Сицилии (3 сентября 902), вторгся в Калабрию, сея ужас на своём пути, но его смерть (октябрь 902) повлекла за собой отступление его армии [971].

Избавленные от африканской угрозы, византийские владения всё ещё были подвержены атакам сарацинской колонии в Кампании, расположенной в грозной позиции на высотах, господствующих над Гарильяно [972]. Из этого логова сарацины совершали набеги на соседние регионы, доходя своими атаками до Римской Кампании, обосновавшись на руинах аббатства Фарфа, оставленного в 898 году [973]. Избранный папой в марте 914 года, Иоанн X сумел организовать союз всех христианских держав: лангобардских князей, таких как маркграф Альберик Сполетский, ополчений Неаполя и Гаэты, отколовшихся от сарацинского союза, контингентов Тосканы. Сам папа лично командовал небольшой армией, и византийский стратиг Бари присоединился к лиге. В 915 году, пока византийский флот поднимался вверх по Гарильяно, союзники установили блокаду вражеского лагеря. После трёх месяцев осады сарацины попытались сделать вылазку, подожгли свой лагерь и рассеялись в горах, где были перебиты [974]. Эта победа, положившая конец небезопасности, в которой находилась византийская Италия, имела свой отголосок в Константинополе, как показывает поздравительное письмо патриарха Николая, осуществлявшего тогда власть, стратигу Николаю Пицингли [975].