скачать книгу бесплатно
В Мариуполе взорвали роддом или обстреляли? У столба в Киеве умер примотанный скотчем и веревками мужчина. Имя в новостях не уточнили. Но как сообщили украинские каналы, это был предатель, наказанный за пророссийские высказывания, а это серьезное преступление в военное время. Маня вчера видела ролик: на коленях у фонарного столба с полностью обнаженной нижней частью человек. Руки его обвиты вокруг столба, а кисти смотаны скотчем, щекой он плотно прижат к столбу, опухшее лицо в кровоподтеках поднято вверх, в глазах плещется ужас. За кадром голос грозно и одновременно вопросительно повторяет короткую фразу:
– Слава Украине!
Бедолага у столба шевелит губами, но что говорит не слышно. Тяжёлый ботинок хлестко впивается в бок и человек на сколько способен, громко произносит:
– Героям слава!
Голос за кадром сообщает, что так будет с каждым, кто станет сотрудничать с русскими, или поддерживать их.
Теперь сообщили что человек умер. Избитый, оплеванный, раздетый, оставленный на ночь на улице при температуре минус восемь градусов без возможности двигаться, дескать никто не ожидал, что настолько похолодает…
Что случилось с людьми?!
Кто-то же снимал это зверство, а потом обрабатывал и выставлял на Ютюбе. Это даже не один человек, еще мимо бедолаги по улице города Киева прошли не меньше десяти, и никто не решился вступиться за пленника. Мужику уже за тридцать, наверняка есть жена, дети, родители, друзья, в конце концов, или просто соседи. Человек сорок, если собрать всех вместе наверняка наберется. А он умер примотанный к столбу, и никто не принес ему даже одеяло, чтобы прикрыть. Как такое может быть? Даже если он не прав по законам военного времени. А те, кто примотал, раздел, избивал и оставил умирать, правы?
Что происходит с людьми? Не иначе в отдельно взятых городах распылили вирус ненависти и озверения.
С этими мыслями Маня сняла верхний слой простокваши и переместила его в стеклянную семьсот граммовую баночку – это сметана, затем поставила кастрюлю на маленький огонь. Теперь важно не упустить момент и как только творог отойдет кастрюлю надо вынести на веранду остывать. В принципе добиваться этого результата проще на камине, там температура постоянная и спокойно можно оставить, время от времени заглядывая под крышку, не образовалась ли по краям кастрюли прозрачная зеленоватая с желтизной сыворотка. Ее Маня использует для блинов, добавляет в тесто и даже пьет вместо воды. А остатки относит в теплицу на грядки. Эдакое безотходное производство.
Так с крышкой в одной руке и телефоном в другой, Маня ответила на звонок Бригитты.
Неужели уже вторая половина дня? Всего 12.30. Похоже приятельнице надо срочно определиться повезет Маня в Москву лекарства для тети или нет? Бригитта коротко поприветствовала и открыла вопросный артобстрел.
Коты, показательно облизываясь, уставились на хозяйку, принялись подслушивать. На самом деле так они сообщали – буженина кончилась, надо бы повторить. Но Маня представила, что котики греют уши, а поскольку громкую связь она включать не стала, то никак не могут понять, о чем речь:
– Нет, не приехал. Скорее всего, откладывается на три четыре дня. Да и то неточно.
Бригитта вздыхала, спрашивала Маню что делать, потом ойкнула. … И снова затараторила:
– Придорожный банер на украинском! Здесь в Латвии?! Куда смотрит языковой патруль? Прикинь, Анну на прошлой неделе оштрафовали. Вынесла в зал фасовку, ее на русском спросили – где найти крахмал. Ответила покупателям, показала и попала на 200 евро. Оштрафовали за беседу на русском языке. Ты будешь смеяться – покупательница из Винницы. Анька ее по характерному говорку вычислила и прямиком спросила – с Украины? Оказалось, беженцы. На лексусе приехали. Посылаю тебе снимок, плаката «Слава Украине» прикинь как раз на повороте к Анькиному Римику.
Маня угукнула, Бригитта в разговоре незаметно вырулила на самый краешек, но все же политического ручейка. Этой темы она касаться просто не хотела. Казалось, стоит впустить в дом митинговые нотки и все пойдет прахом. О чем говорить и спорить, какую позицию человек может занять, если достоверной информации ни о чем нет. Фейки справа, фейки слева летят со свистом мимо, только успевай изворачиваться. Маня ушла из профессии в начале 2000-ых. Журналистика уже тогда кардинально изменила свой менталитет окончательно и бесповоротно. А что делать? Изданиям в условиях людоедского рынка приходилось выживать. И незаметненько так – рекламные отделы стали в редакциях важнее информационных. Выборные компании – год кормят, значит находим «своего кандидата» и кормим им доверчивого подписчика – избирателя как рождественского гуся. Чтобы ко дню голосования он, читатель, среди прочих предпочел этого редакционного спонсора. А тяжелая бомбардировка заказными статьями, когда крупняк делил госзаказы и рынок. Редакции из года в год торговали пустой информацией, оставляя за бортом стоящую, которую подписчик мог бы использовать в организации своего дела, бизнеса, жизни, наконец. Показателем успешности любого издания считалось число подписчиков. Эта цифра медленно, но верно таяла как мартовский снег. И редакции указывали в выходных данных тысячекратно увеличенное число подписчиков, эта цифра кардинально отличалась от числа потребителей, на которых реально могло повлиять издание. Журналистика стала именной, а информация умело заворачивалась в аналитику и преподносилась потребителю известными медийными персонами. Обыватель превратился в жертву разрушения реального информационного поля. Кто понял это вовремя, тот еще как-то способен оставаться адекватным. Кто не устоял, поддался, того теперь может вынести на обочину одной из противоборствующих сторон. В обострении на Украине информационные фейки как злокачественные полипы разрослись настолько, что шансов надеяться на благополучный исход казалось не остается. В зоне военных действий тебя может накрыть артобстрел, а на расстоянии запросто можешь стать жертвой людей озлобленных, неуравновешенных или обычных психов. Первые же дни конфликта это продемонстрировали. Так что разбираться в том, кто прав, а кто не прав, Маня не взяла на себя смелость. А вот людей она жалела, и тех, кто с чемоданами пытается пробиться через гуманитарный коридор, и тех, кто мерзнет на полях сражений.
Бригитта продолжала разглагольствовать, Маня переключилась на громкую связь, убрала кошкины миски, протерла поверхности тумбочек. Выключила огонь под кастрюлей и налила себе кофе. Сейчас наденет кардиган и выпьет кофе на веранде. Приятельницу несло:
– Все смешалось в этом мире.
Маня ойкнула. Все – отключаюсь. Кипит. Ничего нигде не кипело, но разговор надо прерывать так, чтобы без обид. Позвоню де – как только так сразу. Откровенно говоря, в Москву ехать Мане не хотелось категорически. По крайней мере, в данную минуту, когда Глеб почему-то задерживается, звонит реже, чем обычно, да и говорит загадками. Что-то с этой ее половинкой не так, и пока не поймет Маня, что именно «не так», и как это исправить, все остальное, даже взрыв физико-технического института в Харькове будет казаться ей далеким, нереальным, неправдоподобным. Главное, чтобы с Глебом все было в порядке, а остальное как считала Маня устаканется.
Важней всего погода в доме, а все что кроме – легко исправить с помощью зонта. Вспоминая песню, она открыла дверь гостиной, коты юркнули на улицу. Только Снежок поддавшись стадному инстинкту замер на пороге, потряс лапами и лениво повернул обратно.
Устроившись с кофе на веранде, Маня увидела, как Снежок лапой задевает дверку на клетке, а канарейка заливается от души, приветствуя солнце. Барин сыты, но решили пока никто не видит поохотиться, не замочив ни одной лапки. Маня спокойно наблюдала за сценой на подоконнике, защелку на клетке она укрепила, надежность проверила, еще утром, когда меняла Клаусу воду. Так что у хитрюги и лентяя не выгорит достать канарейку, чтобы за здорово живешь слопать своего компаньона за милую душу. Инстинкты вещь серьезная – целыми днями кружит котяра вокруг клетки, отвлекаясь на долгий сон и ленивый обед. Он не гоняется за веревочками или шариками не прыгает на специальную кошачью стойку, не играет с Бозей и Косматым, даже если те задирают гостя, Снежка как магнитом тянет к клетке. Где самозабвенно заливается трелью его единственный друг, и на тебе, все помыслы заточены на одном – поймать и съесть.
Теодора с Янисом задерживаются, передают приветы своим питомцам каждый вечер. И то хорошо. Вон постояльцы, оглядев домашнюю стаю и оценив размеры домика пошутили: «Кошкин домик, значит. Никогда раньше не приходилось бывать в таком»
В кошкином домике все прекрасно разместились. Три изолированные спаленки, эдакие светлицы. Низкий потолок – 2 метра, но все коммуникации в комплекте – душ, горячая вода, тепло. Если бы гостям показалось неуютно, то утром просто попрощались. Нет. Оставили пакет, попросили пропустить через стиральную машину свои футболки. Маня уже пропустила и вывесила на балкон второго этажа. У камина высохнет быстрее, но уличной свежести белье не приобретет. У камина она досушит, ближе к вечеру, как только солнце уйдет. Постояльцы приедут не раньше девяти вечера – так что все успеется. Бригитта ругала Маню – что это за цена такая – 30 евро на двоих? За ужин, завтрак и ночлег – дешево. Номер на двоих в мотеле обошелся бы им не меньше 50-ти. Это без завтрака и ужина… На совсем бедных постояльцы не похожи: добротная обувь, уверенные в себе, ироничные. Это всего лишь заказчики Великого, не друзья и не гости. Но у Мани был свой резон – новое общение на русском языке. Да и не так часто она соглашалась взять постояльцев, и далеко не всех принимает в доме. Всегда есть возможность отказать – дескать, хоромы небольшие, разместить негде. Но Маня уже вторую неделю куковала наедине со стаей, так что гости были в самый раз. К тому же приехали они из Киева, а в свете новых событий ей интересно было поговорить с очевидцами.
Что же касается размеров дома, его Маня с Глебом обустраивали таким сознательно. Отапливать зимой и легче, и дешевле, меньше уборки, а гости сами летят сюда как бабочки на свет. Вот уж поистине важней всего в доме не размеры, а атмосфера.
Жизнь Манюню учила наотмашь. До сих пор у нее в центре Питера квартира, в которую даже по приговору суда она возвращалась бы с тяжёлым сердцем. Так сложилось в ее питерской семье, что вечерами под любым предлогом она старалась исчезнуть из дома. Нет, там не колотили посуду, не кричали, не устраивали разборок. Перестройка перестрелка изменила «бывшего» до неузнаваемости. Некогда веселый красивый и бравый во всех отношениях мужик, потеряв собственную лабораторию в НИИ, привычные жизненные стандарты и ориентиры запил и обозлился на весь белый свет. А жить в тотальной ненависти Маня просто не могла. По природе сердобольная, спокойная, не способная на грубость ответить грубостью она предпочла уйти, и попытаться жить в одиночестве. Так бы и сделала, если бы не встретила Глеба. Созданный ими мирок казался идеальным, может потому что соответствовал потребностям этой пары? Словом, дом и атмосферу в нем, Маня теперь воспринимала как главную ценность.
И чем больше тревожной информации пробивалось через границы этого хутора, тем сильнее Маня ценила покой и уединенность места их проживания. А информация просачивалась во все щели. Не добившись ответа от Глеба, Витас позвонил Мане: в России скоро будет голод. Никто не повезет туда даже чёрствую буханку хлеба. Нечего кидаться ракетами по демократическому миру и обижать маленьких. Все 850 Макдоналдсов закрылись разом. И это только начало! Витас рубил каждой фразой, а Маня привычно отключила внимание. Макдональдс? Она вспомнила как в 90-е открытие первого Макдональдса в Москве преподносилось как победа демократии и рынка. Ей самой в интервью мэр Санкт-Петербурга в качестве доказательства благоприятности перемен говорил: «Бананы теперь продают на каждом углу!», Макдональдс в городе свой первый ресторан открыл. Теперь вот закрыт – символично как. Сестре Ольге впервые за пятнадцать лет не дали визу. Маня каждый год отправляла ей приглашения и Ольга давно оформляла годовой Шенген, чтобы при первом удобном случае приезжать к Мане. И вот тебе раз! Постепенно одна за другой стали захлопываться двери свободного мира. Маня думала об этом, а Витас все набирал обороты. Он говорил с таким накалом, как будто это Маня приказала уничтожать украинские ВСУ и самолично нарисовала маршруты продвижения танковых колонн. Наученная предыдущими полит разговорами с Витасом, Маня угукала, вздыхала, приговаривала «жаль людей», и ловила момент когда можно будет выскочить из разговора. В любое другое время, она сменила бы тему, но выбить Витаса из колеи сейчас было не так-то просто, фейковый водоворот уже надежно смыл его в сторону. Теперь оставалось только ждать. Маня откровенно любила и Витаса, и Йоланту, и их ребятишек, охотно общалась с этой семьей. Она давно усвоила, общаться надо только с теми людьми, которые не станут рвать сердце. О ситуации на родине она, конечно знала. Каждый день кто-нибудь да выходил на связь. Ассортимент на прилавках не изменился, но цены… Они удвоились практически на все. Не подорожали пока только коммуналка и бензин. К элитным магазинам выстроились очереди, народ хватал брендовые тряпки, как горячие пирожки. Интересовалась Маня и тем, как там в «Верхах». А там миграция из 200 000-ной так называемой российской элиты 50 000 уже переместилась за рубеж. В советское время песня такая была «Я ж вообще на все согласен, лишь бы смыться за рубеж». Элита переселялась не в Европу, оседала в Турции, Доминикане, Израиле, Латинской Америке. В Европе сейчас пришлось бы держать оборону, подорожал газ, а за ним удвоились коммунальные платежи. Маня ощутила только удвоенный тариф на электричество, свой дом имеет большое платежное преимущество. Платить за отопление, воду и канализацию не надо. Но в росте тарифов европейцы привычно винят русских. Подспудно и Маню, и Глеба, а российские медийные персоны, окажись они в Риге, получили бы от латышей град вопросов и упреков. А отвечать за что-нибудь российская элита, которая в большинстве своем выбралась «из грязи в князи», была категорически не способна. Даже приветливый и спокойный Витас озверел от цен настолько, что готов трясти Маню до тех пор, пока не стряхнет с нее туман, в котором как он убежден живут все без исключения россияне. Обманутые своими властями и подготовленные к закланию.
Россию и русских в одночасье возненавидели многие коренные прибалтийцы, а когда железный экономический занавес с грохотом опустился, и большая часть их среднего класса поняла, что деньги свои они заработали именно через эту агрессивную страну, у многих и вовсе посносило крыши. Витас вел бизнес, аффилированный с русскими транспортниками. Прямо как ураган прошел, сметая соломенные крыши со строений.
У Мани были готовые ответы на каждую из претензий Витаса и от себя, и от страны. Но их она даст потом. Когда он вместе со всем европейским сообществом слегка отрезвится, поняв, что Украина самозабвенно вводила Европу в заблуждение. По сговору конечно с элитой европейской, и даже частично российской. Зачем? А вот в этом и главный ответ на все без исключения вопросы Витаса.
Вечер подкрался мягко и плотно. Маня включила свет во дворе, подбодрила огонь в камине. Поработать над сказкой и над интервью сегодня опять не получиться. Скоро приедут постояльцы, пока поужинают, поболтают, а там и спать пора…
Противень с восемью окорочками, покрытыми приправами кружками лука и политых майонезом готов к отправке в духовку. Очищенная картошка в кастрюле –остается только поставить на огонь. Уже целиком запеченная в фольге тыква остывает на блюде. Своя квашеная капуста в салатнице приправлена луком сахарком и оливковым маслом. Для трех человек ужин больше чем плотный. Но аппетит у гостей не хилый. Маня сунулась в холодильник, проверила хватить ли запеканки. Ее она согреет в микроволновке к чаю. Сметана успела загустеть. Все кроме окорочков свое.
И как по заказу на канале «Смотрим ру» эксперты радостно сообщают. Санкции для России? А что сами кушать будете – тридцать процентов мирового рынка зерна обеспечивали Россия и Украина. Треть энергоресурсов на зимний период тоже из России. По мнению экспертов Европу ждет не только голод, но и холод.
Маня пожала плечами – Латвия точно голодать не будет. На хуторах по привычке держат и свиней, и коров. Накануне, на Манину пежошку напала даже стая домашних гусей. Ровно семь минут ей пришлось стоять на грунтовой дороге, пока стая не пересечет проезжую часть. Лениво переваливаясь, и грозно гогоча гуси не торопясь двигалась в сторону дома, а две птицы расправили крылья и шипели, вытянув шеи. Они стояли перед машиной, как строгие гаишники. Маня знала семью с этого хутора – четыре человека, двое из них дети, гусей она насчитала тридцать шесть. Именно здесь Маня попробовала впервые и немедленно купила соленое гусиное сало. Такого деликатеса в магазинах не найдешь. Хозяева люди приветливые, пригласили покупательницу на ужин. Свиное ухо с черным горохом. Пока гостья лакомилась и наслаждалась гастрономическим открытием, Артис уточнил, – готовы ли Маня с Глебом купить через две недели половину свиной туши
Маня чуть не подавилась: Куда столько? Интра прямо замерла с салатницей в руках. Ее изумленный взгляд говорил без слов – зима большая, часть мяса – в морозилку, еще часть пустить на консервы. Сало на засолку. Без заготовок зиму встречать никак нельзя.
Разумная хуторская философия. Позже Интра пояснила – в магазин они ездят раз в две недели. В погребе мешки с картошкой, морковью, свеклой и капустой. Батарея баночек с вареньем, сваренным в течение пяти лет.... Было это семь лет назад. Теперь у Мани в погребе свои батареи баночек с вареньями и соленьями. Но корову, хрюшку, гусей или хотя-бы кур она не завела.
Разговаривали тогда на русском, Интра с легким акцентом только иногда вспоминая некоторые слова. Надо было бы заехать к ним, повод – подкупить овощей. А на самом деле Маня хотела понять, как глубоко проник вирус украинезации. Если Интра будет требовать у Мани «убрать руки от Киева», значит поражение сравнимо с короновирусом. Интра не сидит в соцсетях, да и Артис, тоже – хозяйство и дети занимают много времени.
Хотя Путина здесь в Латвии поругивают. Хуторяне бояться, что их страна снова попадет в СССР, а лес, поля в 22 гектара которые Артису вернули после наступления независимости, отнимут опять. А ведь хутор купил еще его прадед.
В России после капитализации ничего наследникам не вернули. Всучили по ваучеру в одни физические руки, и пока народ гадал, что это за бумага и во что ее можно материализовать – страну и предприятия растащили по карманам. Грабеж века – в каждой и русской и украинской семье вам могут поведать свои детали этой истории. Для Мани границей между советским прошлым и капиталистическим будущим был огонь в тазу на коммунальной кухне. Бабуля десять лет, не разгибая спины шила на заказ пальто, плащи, костюмы – собиралась купить себе отдельную квартиру. Очередь не двигалась ни в какую. Она шила и складывала деньги в сейф, оборудованный прямо в манекене. Туловище без головы, рук и ног стояло в 12-метровой, вытянутой как трамвай комнате. Иногда на нем хранились дожидающиеся примерки пальто, пиджаки. А иногда и просто отутюженная блузка. Павловская реформа обнулила бабушкины сбережения и надежды за один день. Плотно сжав губы, бабуля сложила купюры в железный таз и на глазах изумленных соседок подожгла содержимое. Баба Клава примчалась к Мане: «Скорее, Тоня умом тронулась!». Манюня влетела на кухню, купюры уже догорали. Бабуля взяла кружку, залила остатки огня и спокойно спросила Маню: «Чаю попьем?»
«Чаю попьем?» – на пороге стояли гости. Отец и сын из Киева. Два Адама. В руках они держали торт и пакет, в котором характерно позвякивали бутылки.
– Обязательно, только сначала поужинаем. Адамы согласно закивали.
Глава 11
Ночная дорога сплошной релакс, в салоне приятно светятся приборы, настроена тихая музыка, коридор света помогает сосредоточиться на своих мыслях, мечтах. Глеб заметил, что самые удачные решения ему удавалось отыскать именно в такой обстановке.
Вот и сейчас у него в запасе два с половиной часа, чтобы решить, как именно пересекать границу. За 10 лет путешествий рубеж между Польшей и Литвой ему приходилось пересекать не меньше сотни раз. Обычная дорога, но пересекая эту рубежную часть, согласно дорожным знакам, следует постепенно сбрасывать скорость, сначала до 50-ти километров, потом до 30-ти. Где-нибудь рядом обязательно стоит автомобиль пограничной службы, иногда еще рядом пристраиваются и таможенники. На практике останавливают машину приблизительно один раз за пять пересечений. Первые месяцы по приезду из России такая прозрачность границ даже шокировала всякий раз приближаясь к границе он непроизвольно напрягался, а потом привык. Так было вплоть до пандемии. С введением карантина на всех границах выставили посты, а на некоторых участках между Латвией и Литвой даже перекрывали блоками. Предприимчивые граждане извлекали свой гешефт от ситуации. Неистребимые путешественники выискивали самые невероятные «дырки» и делились открытием друг с другом. Один фермер, живущий прямо на границе, оригинальным способом, использовал свой ангар для извлечения прибыли. В свое время, при разделе территорий большая часть строения располагалась на латышской земле, а одна пятая оказалась на литовской. Мужик мгновенно сориентировался, освободил ангар, и с литовской стороны оборудовал вторые ворота. Строгие пограничники конечно просекли эту хитрость, но, во-первых, не сразу, а во-вторых поставить пост на чужой частной земле, они не могли. На проезд была установлена такса – 20 евро за одно пересечение. Сколько мужик успел заработать тайна за семью печатями. Латыши, когда спрашивали, он рассказывал русский анекдот. «Таможенник с пограничного пункта готовится к юбилею. Коллеги обсуждают что подарить, один говорит давай замок, неет, у него уже несколько замков есть, другой говорит, может подарим ему остров? Тоже есть и третий говорит, давай дадим ему пункт пропуска на сутки. Тут все в один голос – Ты что обалдел такие дорогие подарки делать! … Пограничный ангар работал пока не открыли границы.
Сейчас ситуация посложнее короновирусной, война контроль на границе однозначно усилят. Ничего страшного – у Глеба все согласно требованиям, автомобиль с перегонными номерами, действующей страховкой, его документы тоже в порядке. При поверхностном досмотре никаких вопросов лично к нему возникнуть не должно. Но вот сумка… Конечно не факт, что пограничники заинтересуются содержимым его дорожной сумки. Но не стоит забывать и о главном законе жизни – «Законе Подлости». К тому же сейчас в стране много так называемых беженцев из Украины, ребята там отчаянные могут переселяться и с оружием, взрывчаткой или наркотиками. В СМИ об этом говорить запрещено, но пограничники осведомлены. Словом, пункт на центральной трассе лучше обойти. Виктор согласился с Глебом, тем более, что крюк получается небольшой километров 80. Эту дорогу сам Глеб открыл во времена пандемии и несколько раз ею пользовался. Однажды прихватил с собой попутчика, когда на границе проверяли прививочные куар-коды, соседу требовалось попасть в Варшаву, а делать прививку он категорически отказывался. Ох, и позабавил его тогда Артис. Мужик служил на границе, еще до вступления Латвии в Евросоюз и как только машина свернула в направлении польской деревеньки Шипмешки, мгновенно ударился в воспоминания.
Они тогда на отдаленных лесных дорогах соорудили четыре фальшивых пограничных пункта, вокруг ни одного поселка или даже хутора. Действовать требовалось вдали от посторонних глаз.
– Мы тогда переселенцами занимались, рассказывал Артис. В Белоруссии формировали фуру с вьетнамцами, им зачем-то требовалось просочиться в Германию. Набивались в кузов человек тридцать, заднюю часть кузова плотно закладывали коробками, а люди сидели внутри как мыши. Не знаю, на каких условиях они проезжали участок между Белоруссией и Литвой, но мы тут организовали все просто. Встречали фуру на границе, каждого по 3000 долларов. Кружили с ними по дорогам часа три, а потом сворачивали в условленном месте в лес, где к тому времени, коллеги уже установили декорации. Два полосатых столба, информационный щит со значком Евросоюза, шлагбаум с полосками, пару погранцов в форме и обязательно с собакой. Открывали машину, выпускали переселенцев и объясняли, бегите в лес, за ним уже Германия. Темно, десять минут и никого нет. Остается собрать декорации и поделить навар. А потом Латвия Литва и Эстония вошли в Евросоюз, на пограничных пунктах остались только добротно выстроенные латышами здания с затейливыми крышами. И время легких денег для Артиса прошло, но заработанного хватило на собственный автосервис и разборку.
Глеб улыбнулся, вспоминая эту байку Артиса, лично он в нее не очень верил, но история получилась забавная. Свет фар прямо на середине дороги выхватил фигуру с расставленными в стороны ногами и руками. Справа и слева лес, может случилось что? Глеб остановился, но выходить из машины не стал. Молодой крепкий парень возрастом до тридцати лет сначала на литовском, а потом и по- русски просил «подбросить» его прямо по дороге километров шесть-семь. Сворачивать де никуда не надо, устал он пешком идти. Подошел и Виктор – почему не подвезти раз по пути. Одно смутило Глеба, за пятнадцать километров он не встретил ни одного поселения. Косуля, лиса или заяц на дороге в этом месте его бы не удивили, но человек… Глеб отметил, что на парне военные ботинки и армейские брюки, за спиной рюкзак, а вот куртка с капюшоном гражданская.
– Располагайся, я пока покурю – Глеб кивнул на переднее пассажирское сидение.
Парень втиснул в салон рюкзак, выбрался и попросил сигарету.
– А что пешком-то?
– Денег нет, я из-под Львова на перекладных.
– Беженец что ли?
– Легионер. Обстрел Яворовского полигона слышали? Я там был. А теперь в Мариамполь к отцу пробираюсь. Александром меня зовут, можно просто Сашок. Так меня батя звал с детства.
Похоже не осознал еще себя взрослым парень, если предпочитает оставаться Сашком. Да, но почему в Мариамполь обходным путем пробирается? Что-то здесь не так. Может оружие в рюкзаке? Пока рюкзак отдельно от хозяина лежит в салоне, Глеб решил прояснить ситуацию.
– Так из Сувалок прямая дорога и машин там больше?
– Нельзя мне по прямой. – Сашок потупился. – Дурак потому что. Заснял на Яворовском полигоне последствия удара ракеты, бежать бы дураку без оглядки, а я машинально айфон включил. Снимаю, матерюсь, ругаю всех. Потом конечно побежал, но видео другу в Познань отправил. Отошел немного, звоню маме она плачет, сынок, живой слава богу. Только домой не показывайся, приходили полицейские предупредили, как приедешь сразу в участок. Вскоре я выяснил, друг идиот, мой ролик в сеть выставил, просмотров куча, лайков немеряно, а я в бегах. Такие видео не только подписчики смотрят, полиция, военная разведка тоже. А там все. И о том, что все врут, и надо послать куда подальше и Украину, и наше правительство, в ролике даже мат не запикали. Еще я там говорю, что русские ювелирно сработали, а это против мейнстрима. Получается ненадежный я, прорусски настроенный. Я сам по себе, любая политика побоку просто поехал заработать.
– Но говоришь по-русски отлично.
– И по-польски неплохо, и литовский в совершенстве, и английский вполне. Но это не повод в тюрьму сажать. – Сашок махнул рукой и пошел к машине.
Глеб с Виктором переглянулись.
– Языки надо учить, – подвел итог Виктор. – Анекдот знаешь – русские заблудились в Германии, смотрят у дороги на пеньке пацанчик сидит, остановились дорогу спросить. Он им на немецком и на французском, и на английском пытался объяснить. Слушали, слушали – ничего не поняли и один другому говорит: «Языки надо было учить», а второй отвечает: «А что толку? Вот он сколько языков знает, а оно ему помогло?!». Посмеялись и разошлись.
Сашок терзал свой телефон, слал сообщения, получал ответы, злился и остервенело набирал новый текст.
– С отцом переписываешься?
– Не отвечает батя. С ним бывает, то забудет поставить на зарядку, то вообще без телефона уйдет.
Отца Сашка тоже Виктором зовут, он военный летчик на пенсии. Служил еще в советской Литве, так и остался здесь. Родители развелись, мама уехала на заработки в Польшу, там и встретила отчима. Живут неплохо, сестренке уже скоро 16 будет. А отец больше не женился. И Сашок частенько приезжал к нему, заодно повидаться со старыми друзьями, оторваться. У мамы с отчимом не забалуешь. Последний раз созванивался с батей, когда записался в легионеры. Отец ругался, советовал «включить мозги», и бросил трубку. Потом перезвонил, но тут уже Сашок показал характер. Теперь надо бы нормально пообщаться.
– Правильно советовал, а я его послал и трубку бросил.
Глеб рассказал парню, что тоже военный вертолетчик, но служил в Чехии. А сюда приехал из Москвы, как гражданский по бизнесу. Пытался выучить и сдать литовский, но не получилось. Ни времени не хватало ни усердия.
– А ты Сашок молодец.
– Остановитесь здесь перед поворотом.
– А тебе сюда разве?
– Выйду, осмотрюсь. И фары выключите пока.
Глеб растерялся, но послушно съехал на обочину. Парень вышел и нырнул в лес. Рюкзак остался в салоне. Через десять минут Сашок вернулся и сообщил: – передвижной пограничный пост за поворотом.
– Мне пешком надо, знаю тропу пройду мимо. А вы поезжайте, удачи.
– А далеко идти?
– Не очень, пару километров, а потом опять на дорогу выйду голосовать. – Сашок потянулся за рюкзаком, Виктор перехватил его руку.
– Погоди парень. Подумать надо.
Подумать было о чем. Одинокий передвижной пост их машины остановит обязательно. Рассуждала вполголоса троица. Виктору бояться нечего, он посоветовал Глебу выбросить чужие документы прямо в лесу и спокойно ехать. Глеб отрицательно покачал головой. Кузькин поправиться, как он без паспорта. Виктор со значением пожал плечами в упор посмотрел на Глеба и замолчал. Догадался что Глеб, рассказал не все. Глеб это понял и коротко бросил – потом объясню. Сейчас де другие проблемы. Субару надо где-то пристроить, на дороге чужую машину бросать нельзя. Сашок вспомнил, что недалеко есть хутор, можно и на время оставить там. Через час разбудили хозяина, пристроили машину во дворе. Договориться очень помог польский язык Сашка, что он говорил пану, Глеб с Виктором толком не поняли, они просто кивали и угукали. Пристроив Субару, вернулись на исходную позицию. Еще раз согласовали действия – Виктор должен миновать пост и через полтора километра остановиться на обочине. Поспит пока Глеб с Сашком дотопают. А это часа полтора. Так и сделали.
Сашок ломился по лесу как лось, Глеб семенил следом, наконец взмолился:
– Не беги так, у меня нога больная.
На привале поведал парню про аварию, когда заснул за рулем и влепился в столб. Если бы не столб улетел бы в Москву реку. Тогда врачи говорили, что ходить ему придется только на костылях, а он, видишь на своих ногах ходит. Но при таком переходе трудновато… Сашок посочувствовал, предложил взять сумку. Вслух Глеб отказался, а про себя подумал: «Своя ноша не тянет».
На дорогу выбрались уже на рассвете, а в семь пятьдесят добрались до цели. Гольф припарковался у подъезда блочной пятиэтажки. Сашок принялся прощаться, благодарить. Глеб же попросился в квартиру – умыться, выпить чайку. Не откажет же батя.
Сашок заулыбался. Конечно, нет. Батя классный мужик, тем более сыну помогли, да и тоже офицеры. Так что примет с радостью, накормит, напоит. И Сашку с порога по шее не надает. Троица направились в гости.
За дверью надрывался звонок, но никто не спешил открывать. Странно, для похода в магазин еще рано, отец на пенсии не работает. Берет, конечно, заказы – телевизоры ремонтирует, бытовую технику. Но в такую рань без крайней нужды из дома не выходит......
Все разъяснила соседка – позавчера Ермаков срочно уехал в Россию. Для Саши письмо оставил. Сказал, ключи у сына свои есть. Ключи Сашок с собой не взял. Разорвал конверт, пробежал глазами текст. И опустив голову, поплелся вниз. Даже не услышал слова соседки: «Полицейские тебя искали».
Глеб с Виктором молча спускались за парнем. Трасса их познакомила щитаные часы назад, но сейчас они понимали друг друга без слов. Парень в растерянности, к маме нельзя, оставаться здесь, а Мариамполе тоже опасно. Надо как-то помочь. Границу пацан не пройдет, значит отцом Терезом предстоит стать Глебу.
Сашок присел на лавочку у подъезда, как потерявшийся щенок. Да поддался парень на пропагандистскую наживку, еще три дня назад уверенно ехал стрелять в русских, а теперь за ним самим охотятся. Может стоит парню сходить в участок… Но что-то подсказывало – что лучше повременить. И как его с русской фамилией в легионеры записали? Наверное, спрашивали готов ли воевать против агрессора. А ничего, что этот агрессор, это родина родителей паренька, место, где могилы его бабушек и дедушек. Об этом три дня назад паренек не думал, он гражданин Евросоюза, может поселиться и найти работу в любой стране европейского континента. Он активный пользователь сетей, а там свои аргументы. Сашка, как и тысячи других легко зацепил вирусы украинизации, и они настолько вцепились в мозг, что даже убойные аргументы родного отца казались пареньку неважными. Волей случая он теперь оказался на нейтральной политической полосе между красными и белыми. Да без гроша в кармане, но это не самое страшное: мир не без добрых людей. Сложнее будет осознать кто ты, где, зачем и почему Но сначала парню надо отогреться, подумать, помолчать и поговорить.
– Поехали ко мне, Сашок, там подумаем что делать.
Сашок встрепенулся:
– А можно?
Глеб прочел в его взгляде облегчение и откровенную радость.
– Сейчас позавтракаем и рванем. – Подключился Виктор.
– У меня денег нет, – напомнил экс легионер.
– Берем тебя на довольствие. Шагом марш в машину! – скомандовал Виктор.
До дома четыре часа пути. Этот марш-бросок в четыре руки не будет сложным. Хотя ночь все трое и провели без сна, но прямой путь домой это всегда радость.
Первый час ехали молча, Сашок уснул на заднем сидении, сопел и как ребенок причмокивал губами. Глеб неуютно чувствовал себя на пассажирском сидении, а Виктор гнал Гольф на предельно разрешенной скорости. Казалось, он полностью поглощен дорогой. Это для Глеба трасса известна и привычна, а для Виктора новая.
– Да, вляпался пацан. – Глеб едва услышал голос Виктора. – Говорил, что в Познани открыли пункт вербовки, обещали платить по 2000 евро в день. С чего? Украина в долгах как в шелках, или платить парням вообще не собирались? Вон говорит – без денег совсем.
– Ничего прорвется, может еще поймет на чьей стороне правда. – Поддержал разговор Глеб. – Хотя и мне взрослому мужику не все понятно. Вот прочитал сейчас – очередной раунд переговоров между российской и Украинской делегациями. Украинцы утверждают, что мирное соглашение будет подписано со дня на день. Зеленский даже ультиматум объявил за 24 часа россияне должны вывести все войска! Бравирует конечно, но наши то молчат
– Нет, за сутки Киев взять не успеют. Может Зе о своих войсках говорил… Не верю что Путин даст заднюю.
Глеб промолчал. Разговор свернул на минную дорогу непонимания. Нет думал и чувствовал он так же как и Виктор. А вот час назад он заблокировал очередного друга из Каунаса, тот злорадно сообщил – в России заблокировали Ютуб, и кто твой хваленый канал теперь смотреть будет. Теперь российский народ совсем одичает. … Великий доложил – украинцы создали в Латвии сайт «Миротворец» и с энергией достойной лучшего применения выискивают тех, кто не осуждает Путина. Он посоветовал Глебу не говорить даже по телефону о политике, мало ли кто рядом уши греет. Великий, – мужик не рисковый, впрочем, ему и надо быть осторожным. В политических баталиях Великий не силён. Его точка зрения часто зависит от того какую новость он только что прочел и не важно из какого источника. Назавтра ознакомиться с новой статьей и будет говорить тебе прямо противоположное. А ведь Великий знает три языка, имеет два высших образования, да еще в полтора раза постарше Сашка и то путается кто враг, кто жертва. Не мудрено, что Сашок запутался… Да разве он один!
Паренька Глеб жалел, и Виктор, похоже тоже. Видно, Сашок не трус, физически крепкий, ответственный, старается заработать. На родителей надежды немного, отец живет на военную пенсию, мать с отчимом тоже особо не шикуют, иначе перекинули бы беглому вояке немного денег. Да…, парню повезло, вырвался из пекла целым и невредимым…
– Фуры застряли, похоже, наши. – Виктор кивнул на полностью забитую фурами парковку. Свифт отключили, а деньги у всех на карточках. Я тоже на пределе, налички даже на заправку не хватит.
