Исповедь сумасшедшего бога

Людмила Ляшова

Исповедь сумасшедшего бога

Глава 1

Вначале было слово…

Хотя, о чем я говорю? Всегда вначале бывает мысль, если, конечно, индивид контролирует свои слова.

Так вот, все же вначале была мысль, которую я со старанием облачила в слова, слова доверила бумаге, а полученный результат, мало на что надеясь, направила в редакцию популярного журнала. Я так уже привыкла получать стандартные отписки типа: «У автора наблюдается оригинальный стиль, чувствуется его отношение к написанному… Требуется усиленно работать… Желаем творческих успехов», что, получив вместо тоненького «конверта вежливости» увесистый пакет, растерялась. Мне прислали пухлый журнал, одну десятую которого занимала моя повесть, а между страниц вместо закладки находился чек на получение гонорара.

Неожиданное признание моих литературных талантов ввело меня в такую прострацию, что я целую неделю передвигалась по квартире, как чумная. Хорошо еще хватило ума позвонить на работу и взять отпуск. В общем, семь дней я не показывала носа на улицу, таяла от умиления и примеряла со всех сторон титул «писателя». Как, на мой взгляд, он был мне невероятно к лицу.

На восьмой день я пришла в чувства и с некоторым опозданием подумала, что данный факт не стоит воспринимать сухо, то есть, как говорят в простонародье, это надо обмыть. Но от алкоголя тупеют мозги, те самые, которые периодически извергают мысли со словами, и я решила «обмыть» в прямом смысле слова, для чего отправилась к озеру. Обнаружив свободный от пляжников клок песка, я расстелила синее с бахромой покрывало, в мгновение ока избавилась от сарафана (позерничать и принимать эффектные стойки не хотелось, да и возраст не тот) и впервые за несколько лет, плюнув на недавно вымытые волосы, с головой нырнула в прохладную голубизну воды…

Писатель… совсем не так я мечтала праздновать это событие. Глупая, гонористая девчонка, марающая листы бредовыми рассказами о чьей-то любви… В опубликованной повести тоже были «он» и «она», фатум, непонимание (в виде исключения, на основе псевдоисторического сюжета), а также счастливый конец с раскаяньем и сопливым примирением. Я всегда мечтала увидеть плоды моих бессонных ночей хотя бы в мягком переплете… Мечта практически сбылась, но я уже не та… Глупости, что человек живет и стареет постепенно каждый день. Возраст может подобраться коварно, в одну секунду обрушиться всей тяжестью на плечи, безжалостно плюнуть в лицо: «Тебе скоро тридцать, и ты одинока», и расхохотаться, словно это самая смешная фраза из когда-либо произнесенных. Со мной это произошло год назад. Незаметно растеряла всех друзей, в кругу которых мечтала купать в брызгах шампанского нимб новоявленной славы.

Впрочем, слава, как таковая, еще не предвиделась, а купание в озере мне явно не пошло на пользу. Я почувствовала себя невероятно несчастной, а плескающиеся и загорающие тела вызывали приступы беспочвенного раздражения. Никому не было дела до новоявленного автора! Выбравшись на берег, я рухнула на покрывало, подставляя спину солнцу. Пусть только кто-нибудь попробует затеять знакомство! Я ему… Да я ему такое скажу!.. Но желающих не находилось и это бесило еще больше.

Наверное, я задремала. Новое ощущение ворвалось в мой полусон: какой-то идиот щекотал мою пятку. Я оглянулась через плечо и даже привстала от неожиданности – еще никогда я не была так близка к истине! Этот деятель стоял на коленях и отпускал земные поклоны. При каждом поклоне его длинные для мужчины волосы каскадом падали на мою ногу.

– Эй! Вы это чего?!

Он на мгновение замер. Мои глаза встретились со взглядом выразительных синих глаз. Вспышкой молнии в них мелькнул восторг и какой-то благоговейный ужас, в следующий момент он засветил лбом точно по моей пятке.

Охнув, я развернулась и подобрала под себя ноги. Окружающих заинтересовал бесплатный цирк. Посыпались шуточки, явно наводя на мысль о глупом розыгрыше. И что они ко мне привязались?! Отдыха не предвиделось. Я сгребла в охапку покрывало и одежду и зашагала прочь, стараясь не оглядываться на дурачка, продолжающего трамбовать головой песок.

Глава 2

Маленькую квартирку назвать уютной можно было с трудом. Такая уж я безалаберщина, пока что-нибудь не упадет на голову и не подумаю убрать в комнатах. То есть, запустение и разруха полная: в ванной краны текут, а в коридоре пора плакат вешать «На этой улице нет фонарей» – еще год назад что-то с проводкой приключилось. Эти мелочи иногда раздражают, но в основном плевать, гостей принимать все равно не собираюсь!

Спотыкаясь и переступая через выставку обуви у порога, прорвалась на кухню. Сдвинула в сторону недельной давности газеты и разрозненные листки неоконченной рукописи, освобождая пространство для кофепития. Поставила на плиту чайник, достав чашку, собралась водрузить ее на стол, повернулась и…

Чашка выскользнула из рук и разлетелась на мелкие части. Я вжалась в стену и, как всякая нормальная женщина, заорала дурным голосом: посреди кухоньки на коленях сидел «пляжный идиот» и стучал лбом о линолеум. Занятие это увлекло его настолько, что мои вопли замечены не были. К тому же очень скоро мне надоело визжать – смысла никакого: соседи, кто в отпуске, поразъезжались, кто на работе, а с улицы все одно ничего не услышать – девятый этаж.

Неожиданный «визави» не проявлял склонностей к изнасилованию или, простите за банальность, к убийству с ограблением, поэтому я немного успокоилась и принялась даже с некоторым интересом его рассматривать.

Одежда очень странная, я не замечала, чтобы в наших широтах в такое рядились даже неформалы. Могучая спина мужчины-воина, пока он не соизволил встать, о росте судить трудно, но и так ясно, что этот образчик не для габаритов моей квартиры. Черные, слегка вьющиеся волосы растрепались от усердных поклонов. В мгновения, когда он поднимал голову, можно было рассмотреть лицо: глаза закрыты, лоб высокий, широкие скулы, прямой нос, по волевому сжатые губы слегка искривила печаль… Даже жаль такого красавчика, ну хорошо хоть слюни не пускает.

Наконец решившись, я подошла поближе и дотронулась его плеча.

– Мужчина, с вами все в порядке?

Идиотский, конечно, вопрос – и невооруженным глазом видно, что до порядка далеко. Он вскинул лицо, распахнул свои синие глазища тут же вспыхнувшие огнем фанатизма:

– Госпожа! Прости раба твоего!.. – Схватил меня за ноги и принялся лобызать мои пыльные после пляжа ступни. Меня пробрал мороз.

Приятно, когда мужчина тебе поклоняется, но не в такой же степени! Я шарахнулась в сторону и невольно вскрикнула, словно отгоняя лукавого:

– Сгинь!

И тут же заткнулась. Он… выполнил мое требование, но как! Этот тип имел наглость растаять прямо в воздухе! То есть в полном смысле слова: вот он сидит, а вот его и в помине нет.

Мои ноги мелко задрожали и подкосились. Зад стал медленно опускаться на табурет, но произошла маленькая нестыковочка, и я приземлилась на пол пребольно ударившись локтем об устройство для сидения. Боль, пронзившая тело, доказывала, что я не сплю…

Но… Черт побери! Неужели я – гений?! Все великие периодически сходят с ума. Господи, но вроде я еще ничем не заслужила такого триумфа!.. Ну почему именно сумасшествие? Что не существует более здорового диагноза? Кто сказал, что встречи с инопланетным разумом случаются только у психопаток? Может, и меня осчастливил посещением представитель иной цивилизации? Вот бы было удачей! Такой сюжет, такой материал для повести, с которыми сейчас у меня, честно говоря, не густо. Ну и что, что фантастика? Мне ведь еще нет и тридцати, переквалифицироваться пока не поздно. Подвиньтесь, братья Стругацкие, я между вами на постамент влезу!

Я все же приготовила кофе, с раздражением сделала глоток огненной субстанции, едва не сварив заживо собственный язык. Н-дас. Как же! Мечта любого гуманоида пересечь космическое пространство, чтобы поваляться у меня в ногах…

Умные мысли в голову не лезли, но я старательно напрягала извилины, припоминая все, что слышала о контактерах. Хотя фантастикой я не увлекалась, сунуть в свою повестушку привидение себе позволяла, особенно если действия разворачивались на фоне рыцарских замков. Так что, литературы научной или, как ее еще называют, «псевдонаучной» перелопатила, дай боже. Надо же знать, как себя ведут выходцы с того света? Самой с ними, слава Всевышнему, сталкиваться не приходилось… До сегодняшнего дня. Перевела взгляд на свои ноги. Местами серая пыль была стерта. Н-да, для призрака он чересчур усердствовал. Эврика! Наложение миров! Ну эти самые, как же их, черт побери? Па-ра-ллель-ные! Вспомнила наконец-то. А что? Чем не объяснение? Одежда на нем явно не космическая: помесь замши-кожи-шелка-заклепок. Бедненький! Я, по сравнению с ним, куда цивилизованнее (разумеется, если все это не бред), и то испугалась, а каково ему? Жил себе в темные века и на тебе счастье – забросило. Поневоле за бога или черта меня принял…

Рассуждая подобным образом, я не только оградилась от самоподозрения в сумасшествии, но и невольно защитила умственные способности своего посетителя. А он ведь ничего… Ничего?! Может себе врать не буду? Он просто красавец! Мечта каждой женщины. Особенно одинокой… Особенно в моем возрасте… Гм… Интересно, как я ему показалась? Я в сердцах сунула пустую чашку в мойку, отчего находящаяся там пирамида немытой посуды с грохотом рассыпалась.

В его глазах… Слишком ясно я это увидела: сидит этакое идолище посреди разрушенного варварского капища. Твою налево! Не среди такого бедлама принимать гостей из других измерений. Женщина я или нет?!

Включила музыку повеселее, схватила тряпку и завертелась в хозяйственной круговерти. К одиннадцати ночи в квартире царили порядок и уют. Гудела последние аккорды гимна чистоте стиральная машина, визжала центрифуга, выжимая воду из кухонных полотенец, да утюг плыл по гладильной доске, поднимая облачка пара над еще влажными занавесками.

Ух! Ну я и молодец! Шторы повешены, мебель (прости, дорогой, даже для тебя мне не по средствам на новую сменить) – сияет. Надо бы свет в коридоре… А, ну его, завтра одолжу у соседки мужа на вечер. Он мне за бутылку и шоколадку для супруги не только проводку починит, но и краны отрегулирует. Черт! Едва не забыла, зеркало в прихожей кто мыть будет?

Полируя стекло, поначалу замечала только подтеки, но тут встретилась взглядом с собственным отражением… И это чучело способно кого-либо очаровать?! Не смешите! На меня смотрела взмыленная ломовая лошадь. Ну, милая, не сдавайся, последний рывок!

Пока в ванну набиралась вода, сунулась в холодильник. Там уже давно ветер гулял, что в Донецких степях. Впрочем, чудом задержалась треть бутылки кефира, несколько граммов присохшего к банке меда да одинокое яйцо, проклинающее свою сиротскую судьбинушку. За неимением лучшего, сойдет и это. Растворила мед в кефире, «осторожно соединила смесь с тщательно растертым яйцом», кажется так в рецепте писали? Несмотря на вид полученного амбре, в желудке подозрительно заурчало. Но я ему сказала, как отрезала: «Заткнись, жрать нечего. Красота, как известно, требует жертв». Но живот со мной не согласился и продолжал тосковать, видимо административно-приказной тон на физиологические процессы влияния не имеет. Пришлось залить голод стаканом воды.

Галопом в ванную. Мылом, мочалкой, шампуня не жалеть, промыть волосы под проточной водой… Готово! На голову полотенце тюрбаном. Вытереться. Лицо лосьоном (какая Франция?! Рылом не вышли-с!) Куда она подевалась? Должна быть здесь, но наблюдалось полное отсутствие. Я имею в виду талию. Мамочка! Ну почему ты не родила меня мужчиной?

Спокойствие, только спокойствие, еще все можно исправить. Волосы расчесать (точнее распутать и разодрать), бигуди навертеть. В комнату на диван, на спину. Бигуди сволочные, сейчас все волосы выдерут. Терпение! Кефиро-медово-яичную маску на лицо. Ну и ощущеньице… Чтобы не терять времени даром, принялась ноги задирать: последний писк моды – плоский живот. Вверх – вниз, раз – два…четыре… пять… Сил моих больше нету.

Расслабься! Во время маски надо расслабиться и отдыхать, а меня трясет от напряжения. Вдох, выдох… Я отдыхаю… Я спокойна… Дрянная маска сочится на шею и под бигуди… Получатся сладкие кучеряшки…

Вдох, выдох… В голову лезут мысли… Спятила на старости лет, кого ждешь, идиотка?.. Он же тебе померещился…

Шорох у дивана. Приподнялась, посмотрела вниз: пришелец сидел на коленях на полу. Он поднял голову, увидел мое лицо… В глазах отпечатался ужас, возопив:

– Чур меня! – Поклонник сгинул.

Я вскочила, как ошпаренная. Влетела в ванную, глянула в зеркало и захохотала, одновременно слезы хлынули из глаз.

– Так ему и надо. Впредь стучаться будет…– Пробормотала едва внятно, и открыла кран, собираясь умыться.

Надо отдать должное, видок у меня был еще тот! На физиономии клочьями маска, бигуди в разные стороны, словно корона, банное полотенце в виде хитона. Ни дать, ни взять – статуя Свободы, после того как над ней тысячелетиями потрудится непогода. Парень еще легко отделался, так ведь вполне можно и до инфаркта допрыгаться… Вместо факела, я ткнула указующим перстом в свое отражение:

– Ты чуть не убила человека, уродина!

Отражение безутешно разрыдалось.

Глава 3

…Пришло утро, и сгинул ночной кошмар. Пудра почти скрыла легкие морщинки, прочертившие лоб от глупой привычки хмуриться. Косметика вернула свежесть румянца, подчеркнула блеск глаз, ставшие вдруг возбужденно-лихорадочным. Раскрутила бигуди. Волосы мягкими локонами упали на плечи, обрамляя…

Что это еще за самолюбование? Уж не влюбилась ли я часом? Разумеется, не в себя. А почему бы и нет?! Пусть я его совсем не знаю, я уже успела придумать кучу достоинств незнакомцу. В общем, все признаки налицо – влюбленные становятся красивыми. Капельку духов…

Фиг! Нету! Во флаконе несколько капель подозрительно рыжей с прогорклым запахом жидкости. Я ведь целый год и не думала за собой следить. И платья мои все вылинявшие, и туфли на черта похожи. Гонорар кстати получила. К тому же гостей принято хлебом-солью встречать, а не позеленевшим от времени сухариком – единственным продуктом питания, имеющимся в доме.

Впервые за много лет я была обладательницей довольно крупной суммы. А деньги, как известно, для того чтобы их тратить. Некоторые даже получают от этого удовольствие.

Продавцы частных магазинов любезностью не отличались, поскольку мое ситцевое платьице не позволяло видеть во мне потенциального покупателя. Разодетая девица с недоумением окинула меня взглядом и с явной неохотой подала шикарное черное платье (слышала, что черное делает фигуру стройнее, а в моем состоянии это не повредит).

Гордо вскинув голову, я пофланировала в примерочную. Продавец протанцевала туда же и заняла позицию почетного караула у дверей. Да за кого она меня принимает?! Раздражение не помешало оценить платье, точнее меня в нем. Цена, конечно, слишком… Но, как говорит одна фифа из нашего отдела: «Жизнь одна, надо получать удовольствия».

Платье я решила купить, а попутно отомстить разряженной девице за недоверие к трудовой интеллигенции. Сорвав ценник и этикетку, я вышла из примерочной в новом платье, держа импортные картонки за кончики, словно дохлую мышь за хвост.

– Девушка, извините, но вот оторвалось…

Продавец была близка к инфаркту.

– Я так и знала! – Взвизгнула она, словно ревнивая жена на чьи вопросы муж вдруг признался, что имеет любовницу.

– Вы не расстраивайтесь. Это можно аккуратно пришить, никто и не заметит, – своим, якобы, раскаяньем я только подлила масла в огонь.

– У нас импортный салон! – Вопила девица. – Платье теперь никто не купит! Ты знаешь, сколько оно стоит?!

– Девушка, что вы на меня кричите? И почему «ты»? Мы с вами не знакомы, и исправлять этот просчет я не собираюсь. Лучше успокойтесь и покажите мне вон тот брючный костюм.

– Костюм?! Развелось интеллигентов.......... (пропущено мною, чтобы не шокировать публику). Твоей зарплаты и на рукав этого платья не хватит!

Замечание, поистине, дурацкое, если учесть, что платье было без рукавов.

На крики из боковой двери торгового зала спешил моложавый со вкусом одетый мужчина.

– Что здесь происходит?

– Юрий Палыч! – Переключилась на нового слушателя моя собеседница. – Эта идиотка специально оборвала бирки, а заплатить не может.

Юрий Павлович окинул меня взглядом, очевидно ошибочно принимая во внимание «мое» новое платье, и галантно улыбнулся.

– Это правда?

– Разумеется нет, – я не любительница острых сцен, но в тот момент даже наслаждалась (все же деньги развращают!), я словно мстила за всех нищих и все ситуации, когда их унижали. – …Я не считаю себя идиоткой.

Юрий Павлович неожиданно рассмеялся.

– Вы хотели что-либо приобрести?

– Да. Это платье. Тот костюм, разумеется если он мне подойдет. И еще кое-какие мелочи.

Очевидно, из-за истерики в хорошенькую головку продавщицы новая информация не проникала. Она сорвала с вешалки в примерочной мое старое платье и сунула едва ли не в лицо своему боссу.

– Вы только посмотрите, в чем она пришла!

Юрий Павлович, приглашающим жестом указывавший на прилавок, замер. Посмотрел вначале на мой устаревший наряд, потом на девицу и…

– Валентина, зайди в подсобку, сейчас я освобожусь и популярно объясню, как надо разговаривать с клиентами.

– Но, Юрий Павлович!..

– У тебя проблемы со слухом?

Зло передернув плечами, девица исчезла. Юрий Павлович все больше меня удивлял: даже не проверив мою кредитоспособность, он снял с витрины и отнес в примерочную понравившийся мне костюм. Клиентов в магазине не было и он, прислонившись к прилавку, сосредоточенно попыхивал сигаретой.

– Браво! – Прокомментировал мое появление Юрий Павлович.

Это меня настолько раззадорило, что я оставила в магазине астрономическую (по моим понятиям) сумму, зато стала обладательницей платья, костюма, туфлей, кружевного белья и элегантной дамской сумочки.

Я направлялась к выходу, когда Юрий Павлович меня окликнул:

– Это от фирмы. Надеюсь, вы не держите на нас зла? – Он подал флакон французской туалетной воды.

– Ну что вы?! – Мне захотелось сделать королевский жест, а сегодня я решила во всем себе потакать. – Прошу вас, не наказывайте ту девушку. Я сама немного виновата, надо было показать ей, что я имею наличные.

– Ни в коем случае! Деньги – для того, чтобы ими платить, а не показывать первому встречному.

На улице я появилась Золушкой в полной готовности к королевскому балу. Но так устроены русские Золушки – наряд не кажется полным, если руки не обрываются под тяжестью сумок с продуктами.

Глава 4

Пока сосед ковырял мою проводку, с вожделением поглядывая в сторону лежащей на журнальном столике платы, я занялась кулинарными извращениями. «Надежда умирает последней». Сомнения, кстати, тоже. Я ловила себя на мысли, что настолько хочу видеть своего «иноизмеренца», что начинаю выдавать желаемое за действительное. Готовлюсь, будто его очередное появление подкреплено стопроцентной гарантией.

«Дурочка… – Пыталась я охладить собственный пыл. – Ну зачем он тебе? Тебе, которая всех мужиков в грош не ставит? Ну, допустим, все пойдет по оптимальному, как тебе сейчас кажется, варианту: он явится, сойдет с ума, влюбится. Что дальше? Готова ли ты из-за минутной своей прихоти потерять свободу? Что говоришь? Любишь? Не смеши, любовь бывает один раз, и ты его уже использовала. То было лишь увлечение? Ба! Какая широта души. А где гарантия, что это хотя бы увлечение? Тебя влечет неизвестное, пусть же оно таковым и остается», – пока я так с собой пререкалась, сосед окончил работу, забрал бутылку и, едва не захлебнувшись слюной от доносящихся с кухни ароматов, ретировался.

Два маленьких события произошли одновременно: я закончила стряпню и обнаружила, что совершенно не имею аппетита, хотя с утра ничего не ела (кроме чашки кофе, если это конечно еда). Было тоскливо. Дело в том, что приближался вечер, а вместе с днем таяла и вероятность встречи.

Я заставила себя перестать распускать нюни, напялила новое платье и примарафетилась перед зеркалом. На всякий случай, чтобы быть во всеоружии. Едва успела окропить себя подаренной фирмой водой, как в дверь позвонили.

Сердце дрогнуло вопреки разуму: «Неужели он пришел более цивилизованным способом?..»

На пороге стоял…

– Ну, здравствуй, это я.

Еще день назад я бы, возможно, бросилась к нему на грудь и разрыдалась, все простив и забыв, но сейчас кроме разочарования ничего не испытывала.

– Здравствуй…

– Что с тобой? Окаменела от неожиданности? А, может, даже не пригласишь в квартиру? Разве так принимают старых друзей, мы же целый год не виделись.

– Полтора… – Поправила я автоматически, а моя рука напряглась, чтобы захлопнуть двери перед носом этого наглеца.

Но тут мое второе «я», есть у него такая привычка – соваться куда не просят, прошептало: «Что делаешь?! Ты же не вынесешь, если проведешь этот вечер в одиночестве. Пусти его. Посидите вместе. Видишь, он пакет притащил, значит готовился. В конце концов, ты ничем ему не обязана. А если уверена, что все прошло, так тем более бояться нечего.»

Чтоб мне пусто было, но я послушалась внутреннего голоса и отступила вглубь квартиры пропуская непрошеного гостя.

Хитро улыбнувшись, он подал мне свой «особый» бумажный сверток. Оригинал, ему кажется забавным, когда женщина взвизгивает от неожиданности, ощутив в руке вместо букета цветов тяжесть бутылки. Но я-то все его штучки знаю наизусть. Поэтому, как только мои пальцы обхватили горлышко бутылки, я быстро перевернула ее, избавила от упаковки и поставила на журнальный столик в зале, а сама направилась за бокалами. Не хватало еще устраивать ему цирк, изображая удивление. Умник, хоть бы раз догадался подарить действительно цветы!

– Проходи в комнату, располагайся.

– Почему не добавляешь – «чувствуй себя как дома»?

– Послушай!..

– Ну-ну, не сердись. Я же не ссориться пришел, – он наполнил бокалы шампанским и раскрыл коробку конфет. – Я хотел бы выпить за твою удачу! – Провозгласил первый тост.

– Какую именно? В последнее время я с ней на «ты».

– Вижу, вижу. Прости, сразу не сказал, ты очень похорошела, прямо расцветаешь с каждым днем. Только не скромничай очень, все на работе только охают и ахают по поводу твоей повести. Читал. Знаешь, понравилось. Я бы сказал, замечательно!

– Правда? Недавно ты был совсем другого мнения о моих литературных способностях.

– Верка, имей совесть! Неужели помнишь только плохое, или хочешь сказать, что ничего хорошего между нами не было?

– Отчего же…– Я невольно улыбнулась.

Глава 5

…Отдел реализации на заводе в шутку прозвали «комнатой пяти пеструшек». Замужем среди нас была только начальница, остальные молоденькие девчонки, вечно нарядные, при макияже, словно каждый день собирались не на работу, а на конкурс красоты…

Валерия я заметила сразу, и не только я. Трудно было не заметить: стройный, со спортивной фигурой, веселые чертята в глазах и задорный вихор пепельно-золотых волос. Он через прищур осмотрел наш «женский монастырь» и улыбнулся:

– Ну здравствуйте, я новый водитель из доставки.

В тот день мне выпало оформлять ему выездные документы, а вечером он уже провожал меня домой. Я тонула в зелени его глаз, я упивалась его поцелуями и, казалось, все вершины счастья вдруг очутились где-то далеко внизу, под моими ногами.

Через две недели после знакомства он уже перебрался жить ко мне. Он был моим мужем, я – его женой, хотя мы и не стали обременять свои паспорта глупыми штампами. На работе нас звали Вера и Валера, Валера и Вера. Девчонки откровенно завидовали мне. А мне казалось, я не смогу прожить без него и дня…

Неприятности начались, когда он это понял.

Не помню, кто сказал: «Женщина не должна прощать мужчине измену – это ее унижает. Если она действительно любит, то просто ничего не заметит». И я не замечала. Мне можно было ставить памятник, как самому великому незамечателю вселенной. Я не замечала, что все его рубашки насквозь пропахли женскими духами, я не замечала подозрительных синяков на его груди и следов губной помады на шее. Я не замечала, что мнимый конец его рабочего дня наступает на несколько часов позже действительного. А когда он однажды не явился ночевать, я проревела на кухне всю ночь, а утром была как всегда веселой и не замечала его вранья.

Наверное, я сама виновата, я слишком многое ему позволяла, но я боялась его потерять. К чему скандалы, выяснения отношений? Ведь насильно мил не будешь. А я хотела всегда быть для него милой. Я на несколько часов раньше его вставала, лишь бы успеть привести себя в порядок и приготовить ему завтрак. По вечерам я читала ему свои повести и рассказы. Мне было важно только его мнение. Стоило ему сказать «чушь» о каком-то рассказе, и тот в одно мгновение оказывался в мусорном ведре. Но если он хвалил, я была самым счастливым человеком. Да, я слишком многое ему позволяла, и он это тоже понял…