Феи говорят по-русски!

– Только одевайся тепло.

На улице снег уже не таял полностью в дневные оттепели. Они пробирались через пока еще неглубокие сугробы, ломая ногами ненадежный наст. Командор даже засмотрелся краем глаза на дикарку. В белоснежной шубе до пят из искусственного меха (на подобные одежки выращивать зверье тоже накладно, как и на мясо, намного проще синтезировать полное подобие), в повязанном белоснежном пуховом платке, тоже, понятно, из искусственной шерсти, разрумянившаяся на легком морозце дикарка, почему-то казалась на фоне серебристого снега полным порождением Флоры. Ну очень уж она органично вписывалась в местный пейзаж.

Они уже дошли до места, где еще полтора месяца назад Тос собирал стержни. Дикарка забеспокоилась и даже принялась дергать Тоса за рукав:

– Лилий нет! Все лилии исчезли! Одна осталась!

Она указала рукой на одиноко возвышающуюся «башню» цветка с уныло обвисшими лепестками. И это словно послужило сигналом: растение начало стремительно оседать, как небоскреб под направленным взрывом. Оставив в покое рукав Тоса, Улька бросилась к месту «трагедии». Поскольку дикарка оставалась в поле зрения, командор не спешил переходить на бег, и приблизился к ней, когда та со скорбным видом стояла у кучи порядочных размеров, укрытой, как саваном увядшими белыми лепестками. Заглянув в лицо Ульке, командор удивился.

– Ты что… плачешь?..

– Какая красота умерла… Умерла… – Всхлипнула дикарка.

– Нет, – Тос невольно улыбнулся. Забавно, она ведь не знает настоящей ценности лилий и, почему-то, расстроилась только из-за мнимой гибели «красоты». – Лилия уснула на зиму. А весной она проснется и станет опять большой и красивой.

Тос во время совместного строительства горохового дома уже довольно сносно освоил начальный курс русского языка и на бытовые темы мог беседовать, даже не прибегая к помощи накопителя-переводчика. А поскольку зимовать им придется по-любому вместе и коммуницироваться тоже придется регулярно, командор загрузил в индивидуальный информационный чип весь курс русского языка, предоставленный Ольтом. И бегло просмотрев его, разочаровался. Углубленное знание позволяло вести светские беседы о культуре и науке. Дикарка не была похожа на человека, интересующегося этими темами. К тому же земная наука девятнадцатого века показалась Тосу весьма отсталой, а некоторые ее гипотезы – в корне ошибочными.

– Спит? Правда, спит и проснется?..

Тос ощутил, как его опять теребят за рукав, и понял, что несколько отвлекся.

– Что?

– Проснется? Лилии проснутся?

– Конечно. Они каждую весну просыпаются, – подтвердил Тос. – Пойдем, надо еще в одном месте посмотреть.

Находящийся в небольшом котловане питомник выглядел, как три ряда по десять куч, гораздо меньших размеров, чем та, в которую превратилась уснувшая на их глазах лилия. С возвышенности они казались каким-то небольшим… военным кладбищем – уж больно ровно их посадили, как на плацу. И воспринимались с такими же эмоциями – памяти почившим надеждам на селекцию стержней.

Да сколько же она его дергать будет?! Тос опустил глаза на дикарку.

– Это детки лилии? Они тоже весной проснутся?

Командор не видел причины, зачем скрывать от дикарки информацию, и ответил правду. Кажется, получилось жестковато:

– Нет. Они умрут. Они всегда умирают. Смотри, они не цвели… – Сообразив, что без полного знания технологии, дикарке это ни о чем не говорит, попытался объяснить на пальцах. – Сверху нет белых лепестков. Эти лилии умрут. Они замерзнут зимой.

Последние слова Тоса показались Ульке погребальным звоном.

– А сейчас, сейчас они живые? – Получив печальный кивок головой, Ульяна встрепенулась. – Так надо их укрыть!

У них в деревне всегда молодые деревья яблонь, вишен и груш на зиму укутывали соломой от морозов, ну и чтоб зайцы кору не сгрызли.

– Чем? – Удивился Тос. Ну не сдирать же с уснувших лилий лепестки увядших цветов, подвергая их опасности, в ничтожной надежде сохранить заведомо обреченные ростки? К тому же функционал лепестков в зимостойкости растения доказан не был.

– Досками от гороха и снегом! – Обрадовала его дикарка своей идеей и перспективой бессмысленной работы.

Тос задумался. Еще раз взглянул на сияющее надеждой личико дикарки и решил, а почему бы и нет? К зимовью они подготовились полностью. Взаперти придется просидеть по меньшей мере сорок дней. А эти десять, пока вне убежища передвигаться днем возможно, можно и поработать. Хуже обреченным росткам все равно не станет. А если… если бы случилось чудо… Стержни критически ведь нужны таким как Тос, таким как профессор Киа Оль, чтобы кроме любимой работы иметь еще и любимую и любящую семью…

Глава 22

Пока в гороховом доме Тос доставал необходимый инструмент и вытаскивал уже упакованную за ненадобностью электроплатформу, Улька переоделась в свой старый сарафан, намотав на голову и плечи какое-то тряпье.

– Одень шубу. Так не пойдешь! – Строго приказал Тос.

– Да в ней работать не сподручно! – Запротестовала дикарка.

Резон в этом был. Легкая по весу, но весьма объемная шубейка достаточно сильно сковывала движение. Тос задумался, а потом вытащил из запасника свой новый комплект зимней одежды: утепленные штаны и куртку. Подал дикарке с распоряжением:

– Надевай!

Она уставилась на одежду, как на невиданного зверя, который не знаешь, что может выкинуть.

– Не-е, – попыталась протестовать.

– Да! Или никуда не пойдем. Пусть детки лилии замерзнут! – Строго отрезал командор.

Улька вместе с комплектом скрылась в душевой комнатушке. А минут через десять оттуда вышло шикарно одетое чучело в черном: одежда Тоса болталась на дикарке, как на небольшом шесте, и вширь и по высоте. Тос с трудом держал серьезное лицо, хотя при виде дикарки хотелось расхохотаться. Встал перед Улькой на одно колено, что практически уровняло их в росте, и быстро под тихий испуганный писк дикарки, пробежался пальцами по всем стратегическим местам на костюме, активируя пневмозастежки, и подгоняя одежду по фигуре девчонки. В облипочку не получилось, но и без этого результат шокировал дикарку: она старалась прикрыть руками место ниже низа живота, куда не доставала куртка, и поворачиваться к Тосу боком. Наверное, чтобы он не догадался, откуда у нее ноги растут.