Бездна.

скачать книгу бесплатно


Спасибо, дела идут своим ходом. Ты скажи, что у вас опять за сброс такой? Не понимаю, сейчас-то зачем?

Какой сброс, о чем вы? Нет никакого сброса, сами в дефиците. – ответил инженер.

У меня доложил сотрудник, что метра на четыре вода ушла, это только от вас может быть.

Петр Константинович быстро и громко заговорил: – Да я уже устал отвечать на звонки! Если бы только от вас… Не было у нас сброса, наоборот, пришлось перекрывать отводы, воды мало, шлюзы очередь собрали, не знаешь, как работать. Такая петрушка уже неделю, и никто не может объяснить. Не мы это, точно не мы!

Крапивин спорить не стал, только коротко сказал в трубку: – Ну ладно, понял, у вас сброса не зафиксировано, – и потер лоб. Затем взглянул на монитор, показывающий небольшую аккуратную тропинку за домом, убегающую в лес, поднялся, нажал пару кнопок на пульте у стола и вышел через заднее крыльцо. Там его уже ожидал охранник, поздоровался и выжидательно посмотрел на Крапивина.

Пойдем, сходим на бережок, – сказал Крапивин.

Они отправились в путь. Со стороны тропинка была абсолютно дикая, но через несколько метров они уперлись в «простую» калитку в заборе, над которой была закреплена камера. Крапивин коснулся пальцем пластинки на косяке, и калитка открылась. Они пошли дальше по тропинке, к берегу. Действительно, берег оказался значительно дальше своей привычной линии, настолько, что к воде было невозможно подойти из-за ила. Крапивин брезгливо переступил хлюпающими в грязи туфлями и пошел обратно. По дороге он посматривал по сторонам, но ничего необычного не увидел. Вернувшись в дом, обошел все помещения, но это в общем-то было частью его обычной рутинной работы. Все коммуникации в доме функционировали, персонал, как всегда, немногословно отчитался о текущих делах, все шло своим чередом. Он на всякий случай составил отчет и отправил в службу охраны начальнику с упоминанием, что согласно запросу на ГЭС планового сброса воды не было. Потом подумал и присовокупил метеосводку: дождей за последнюю неделю тоже не было. В конце концов, природные явления нам не подвластны.

В спокойной обстановке, без особых происшествий заканчивался рабочий день у Николая Семеновича Криворучко, начальника районного отделения ГИБДД. Он собирался еще раз просмотреть сводку перед отправкой в область и поехать домой, где его ждал праздничный ужин: у жены день рождения, да не просто обычный, а юбилейный. Приедут родные, натащат подарков, станут говорить речи… Он не особенно любил эти многолюдные семейные сборища, которые за много лет просто-напросто приелись. Снова раздвигать стол, доставать из-за кресла коробку с дополнительной посудой – повседневной не хватает, да и жена всегда хочет видеть на праздничном столе не разномастные простые тарелки и приборы, а что-то похожее на сервиз. По правде говоря, полный сервиз набрать не получалось уже не первый год, и каждый раз после очередного семейного праздника муж с женой планировали докупить вот таких тарелок и вот такие бокалы, а в следующий раз история повторялась.

Нынче Николай Семенович нарочно тянул время, чтобы сократить время пребывания за столом. Он понимал, что его отсутствие будет принято как неизбежность – дескать, служба, вот никак не мог вырваться, а так стремился… Нет уж, пусть сами все организуют, столы эти самые, рюмки-ложки… Жена с утра уже на взводе, да еще накануне с ней невозможно было разговаривать… Вздохнув, Криворучко взял сводку и отправился к своему заместителю Букину.

В кабинете у Букина сидела его симпатия – Александра, сдобная веселая дамочка, глядя на которую Криворучко ловил самого себя на нескромных мыслях. Ну просто невозможно было спокойно смотреть, как она движется, проходя по коридору к этому своему Букину, слегка покачивая бедрами и посматривая по сторонам из-под ресниц. После каждого такого прохода в тех кабинетах, где двери были открыты, можно было на спор измерять температуру – градус повышался тем сильнее, чем больше была концентрация холостых сотрудников. Или таких, как, например, Зайкин – он хоть и числился женатым, но ходок был еще тот…

Криворучко кашлянул и вошел в кабинет. Александра приветливо поздоровалась, заместитель поднялся было, но обратно сел под добродушное махание ладони начальника.

Да ладно тебе, сиди. Что тут у вас нового, друзья мои?

Все спокойно, без происшествий, Николай Семенович, сводку читал, – доложил Иван Геннадьевич Букин.

А ты, Александра, что можешь доложить, – обратился Криворучко к женщине.

Все так же улыбаясь, она посмотрела сперва на Букина, потом на Криворучко. Потом немного лениво и будто нехотя заговорила, глядя в стол: – Ну а у меня все как обычно, Петрович, что сорока на хвосте принесет, то и имеем.

И что же нынче мы имеем? – Он присел напротив, довольно близко, заметив, что Александра сегодня одета в ту самую полупрозрачную блузочку с дразнящим глубоким и узким вырезом. Заглянуть туда – большой соблазн, тем более что хоть и считается Александра признанной женщиной зама, но он все равно подчиненный и возразить против взглядов не может. Вот если бы кто-нибудь руками бы полез, тут бы он, наверное, не стерпел, а так… Криворучко хмыкнул и перевел взгляд на порозовевшее лицо девушки.

Она немного помедлила, взяла со стола ручку, повертела в руках. Мужчины смотрели на нее молча, но не без удивления. Александра вообще-то не отличалась робостью, всегда говорила смело и порой даже несколько фамильярно. Сейчас она вела себя как школьница на экзамене. Эта ее неуверенность вдруг насторожила Криворучко. Он крякнул, двинул стулом и повернулся к Букину: – А что она тебе успела рассказать? Ну, давай, выкладывай!

В общем, я думаю, что это полная чепуха, – задумчиво произнес заместитель, – но кое-какие нестыковочки имеются, и чем их больше, тем интереснее.

Ты хочешь сказать, что я не знаю чего-то, что вы уже обсуждали?

Да похоже на то, Семеныч, уж не стал на прошлой неделе докладывать, думал – обойдется, если что еще выплывет, тогда будем говорить. А сейчас, похоже, выплыло.

Давайте я с самого начала расскажу. – Александра вдруг бросила ручку, которую крутила в руках, и заговорила странным монотонным голосом, с паузами и заминками, как будто специально для того, чтобы слушатели ничего не упустили. – У нас тут одна бабка дом продала на краю деревни, старый, большой дом. Купил мужик приезжий, искал, чтобы крепкий был, без ремонта чтобы можно было обойтись еще несколько лет, а я так думаю, просто с краю ему нужен был домик. Привез жену, она теперь там живет, а он работает, они не на пенсии еще, нестарые. Говорили – она болеет чем-то, вроде астмы, нужно в деревне на воздухе жить, вот, мол, он для нее и купил.

А чей дом-то? – спросил Криворучко.

Да Генриетты Плаховой, у нее еще зять куда-то пропал, а дочь не больно горюет, так она, Генриетта-то у нее сейчас живет. Говорит, вроде ничего живут, не жалеет, что дом продала. Он, домик-то, хоть и хороший еще был, да куда старухе одной жить, вот и решилась. – Александра оживилась, в ее голосе вновь зазвучали привычные интонации.

Ты не отвлекайся, – бросил Букин, – а то еще всех детей и внуков ее будешь вспоминать.

Да я не отвлекаюсь! Вот, говорю, дом купили, вещи перевезли, а эта, Ольга Петровна, стала хозяйничать, огородом занялась, навозу купила. Говорит, на следующий год у меня будут новые посадки, все по книжкам, как положено. А Маргарита, которая рядом живет, заходила к ней и смотрела, так вроде все ничего у нее, старательная такая… Они с Полиной и видели, как навоз привезли.

Что тут такого, подумал Криворучко, навоз она правильно решила под осень завезти, если серьезно хозяйством занимается.

А она кто вообще, эта женщина, чем занималась, есть ли дети у них? – спросил он. Ему ответил Букин: – Непохоже, чтобы она была сельской жительницей. По-городскому ведет себя, огородом, похоже, занимается от скуки. Ей, наверное, кто-то сказал, что надо навозу, она и купила. Но вот чтобы столько раскидать – это надо торчать в огороде круглые сутки, а бабы сказали, что через неделю уже все грядки были закиданы. Больная, как же!

А тебе-то что, – заметила Александра, – если больная – это надо, значит, пластом лежать да охать все время? Она вон какая бойкая: только летает за водой да по огороду, все обихаживает да обустраивает.

Букин посмотрел на начальника и вдруг, как будто на что-то решившись, заговорил: – Я вот что хочу сказать, Николай Семенович, я ведь сразу не обратил внимания. Мне Александра говорила, эта Ольга Петровна, или как там ее, навозу купила телегу, и не прошло недели, как навоз уже на грядах. А когда она это проделала – уму непостижимо. Приезжал к ней муж, это верно, значит, хоть продуктов он ей привез, тут вопросов нету. Она ведь в магазин не часто ходит, берет только хлеб, да в первый раз накупила чаю, кофе, масла, сахару. Анна Трофимовна, продавщица, сказала, что больше ни разу ничего кроме хлеба не покупала. Во дворе колодец есть, она воду берет себе, а вот чем питается – непонятно, хотя уже около месяца живет. Полуфабрикаты у нее, что ли…

Криворучко потянулся, подошел к окну. За окном была мирная неспешная жизнь. Немногие прохожие группами и поодиночке шли вдоль улицы. На главной улице райцентра почти подряд стояли администрация, дом культуры, столовая, почта, в том же здании – отделение Сбербанка, дальше домик, который делили пополам районные отделения ГУВД и ГИБДД. Он представил себе улицу в деревне, где был обсуждаемый дом с новыми хозяевами. Там, конечно, народу меньше, чем в городе, и всякая мелочь заметнее. Он хорошо знал эту деревню, лучше, чем Букин, хотя Александра была его подругой и жила там. Она работала на почте, правда, расположена была почта менее выгодно, у автобусной остановки, в противоположном конце села от того дома. Да и вообще он хорошо знал, что дом действительно на отшибе, хороший, крепкий, но все равно старый, и странно, что мужчина из областного центра выбрал именно его, хотя в деревне можно было бы подобрать и поближе к автобусной станции, где был также магазин и небольшой рынок, и понаряднее, а эти поселились в самом глухом углу. Александра еще рассказала, что почти единственный, но постоянно функционирующий источник новостей «про тот дом» в деревне – Маргарита Трофимовна и Полина Петровна, соседки. Одна, Полина, все время ходит-бродит по деревне и высматривает, кто и как живет, а другая словно рупор, обязательно хоть раз в день придет на площадь к магазину и рынку, чтобы обменяться новостями с бабами на рынке. Сама Маргарита за прилавком не стоит, но иногда приносит на продажу вязанье и дает одной женщине треть от вырученной суммы. Деньги от такой торговли мизерные, но обе женщины довольны, что есть хоть какое-то занятие, да еще и не бесплатное.

Много было неясностей. Все-таки действительно надо бы посмотреть, правда ли такие горы навозу у нее на огороде. Деревенские ведь сразу замечают, когда что-то с чем-то не срастается, не имеет смысла, выхода. И что она собирается делать с этим огородом, может, фермерское хозяйство решили обустроить, значит, должны быть какие-то завязки по агротехнике, да и вообще если земля – то, значит, растениеводство, продажа, и что немаловажно – сбыт продукции… а вот интересно, понравится ли это местному агрокоролю – председателю агрохолдинга, который и телят на мясо выращивает, и молочную ферму держит, и зерно на фураж свое сеет, и теплицы свои имеет. Если вдруг теплицы, то без противостояния не обойтись.

А они не по фермерской части? – поинтересовался он у Александры. – Если с нашим Панченко не поладят, хорошего не жди.

Нет, Николай Петрович, точно не фермерша она! Дачница обыкновенная, приехала вот в настоящую деревню, как на дачный участок, ей бы цветы под окном да гамак под деревьями.

Букин вздохнул и, сдвинув в сторону папки, раскрыл блокнот и приготовился писать: – Ну я так понимаю, надо бы посетить женщину да порасспрашивать, как да что.

Верно понимаешь, только не совсем, – озабоченно заметил Криворучко, размышляя тем временем насчет того, как бы избежать противостояния между предполагаемой фермершей и местным монополистом на сельхозпродукцию Панченко. Тот был не просто уважаемый всеми «крепкий хозяйственник», но в прошлом предколхоза – медалист, участник сельхозвыставок, мужик крутой и резкий. Сельская жилка в нем уживалась с авторитарными методами управления. В округе все маломальские предприятия так или иначе были завязаны под Панченко, а работоспособное население зависело совсем напрямую: либо сезонные работники, либо оптовики-покупатели, либо продавцы, а также переработчики – в основном работали под ним. В районной администрации на Панченко чуть ли не молились, так как с трудоустройством картина была не просто мрачная, а ужасная, все поступления в виде налогов делились на «от Панченко» и «остальные». Поэтому, наверное, любая его инициатива принималась безоговорочно, а на всякие благодарности, звания «Лучший предприниматель», «Самый успешный», премии и благодарственные письма Осип Маркович Панченко давно не обращал внимания. Так что с ним можно было только дружить, а если незнакомый, новый человек, не лишенный здравого смысла, захочет протоптать дорожку дружбы, то рядом должен оказаться человек, который и поможет в этом непростом деле. Криворучко, будучи начальником районного отдела внутренних дел, был не последним человеком в районе, который мог проворачивать такие дела, но все-таки не единственным, и поэтому важно было первым узнать истинные намерения потенциальных друзей Панченко.