В Кольце

Если немного отбросить дурные мысли о взрывах, крушении и эвакуации, то прямо сейчас мужчина был посреди самого спокойного места в мире. Тишина, шелест молоденьких листьев на деревьях, яркое солнце над головой без намека на тучи и совершенно пустая дорога. Блаженство в чистом виде.

Он бы так и просидел на блоке до самого вечера, если бы не услышал вдалеке чье-то пение. Реально: кто-то приближался и пел. Неплохо так, с чувством и хорошо поставленным голосом. Алексей напрягся всем телом, всматриваясь вдаль. Через минуту показалась угловатая мужская фигура в светлой одежде. Он, ничуть не смущаясь, продолжал горланить песню, кайфуя от той же тишины и теплого майского солнца, что и Алексей.

Мужчина поднялся на ноги, расправил плечи и внимательно принялся наблюдать за приближающейся фигурой. Приметив человека у блоков, фигура резко прекратила петь и остановилась посреди дороги.

– Эй, привет! – Алексей взмахнул рукой, приветствуя незнакомца.

Тот сделал несколько шагов и снова остановился:

– И давно ты тут стоишь?

– Да только приехал, – Алексей указал на Ниву за спиной. – Думал до города доехать.

– Ты дурак или притворяешься? – бесцеремонно спросил певец.

– Так себе знакомство на безлюдной дороге. Меня много как называли, но точно не дураком.

– Тогда нахрена в город прешься? Там делать нечего.

– А ты откуда знаешь?

Незнакомец прошел еще метров десять и остановился недалеко от Алексея. Он аккуратно снял светлый рюкзак со спины и достал из него яркий красный приборчик.

– Дозиметр зашкаливает еще в десяти километрах от МКАДа. Но если ты такой смелый, то не мне тебя останавливать.

– Он исправен? – недоверчиво спросил Алексей. – Может, просто сломался?

Незнакомец включил прибор и поднес его к асфальту. Через несколько секунд прибор начал издавать неприятные пищащие звуки.

– Даже здесь не очень хорошо. Видишь?

Конечно же Алексей вовсе не видел с такого расстояния.

– Не вижу. Сколько?

– Показывает один и девять.

– Это много?

– Если делаешь рентген раз в год – то нет. Но если делаешь рентген без остановки каждый час, то да.

Алексей кивнул в сторону Москвы:

– А сколько там?

– Где-то десять, где-то сто. Неважно. Там столько, что убьет тебя примерно за неделю.

– Тогда ты зачем туда поперся?

Незнакомец пожал плечами.

– Почему бы и нет? Мне идти особо некуда, пропускные пункты закрыты. Мы тут сдохнем, друг, – он растянул хищную улыбку на небритой физиономии. – Прими это, расслабься и получай удовольствие от последних деньков. Если хочешь сдохнуть побыстрее, то можешь смело топать в столицу, затем упиться дорогим коньяком, забраться на самую высокую башню из тех, что остались, и любоваться радиоактивным закатом. Но я бы предложил не мучиться и пустить пулю в лоб.

Незнакомец убрал прибор, накинул рюкзак на плечо и спокойно прошел мимо, что-то насвистывая себе под нос. Алексей так и остался стоять истуканом посреди дороги, переваривая информацию. Его квартира была как раз в одной из башен. А их в Москве не сказать, что много. То есть, по словам странного певуна, от его квартиры могли остаться одни обломки?

Алексей резко повернулся и, пока незнакомец не исчез вдали, крикнул ему:

– В центре вообще ничего не осталось? Ты видел?

Тот в ответ махнул рукой:

– От города почти ни черта не осталось. И на севере делать нечего, там все в труху. Так что возвращайся откуда пришел. Может, чуть дольше проживешь.

28 августа

Законов в нашем мире больше нет. Вернее, может и есть где-то там, в безопасном месте. Но я уже в этом не уверена.

Позавчера я стала свидетелем очень страшного события, перевернувшего все в моем мирном жизненном укладе. Где-то часов в девять утра вдоль дороги пролетел вертолет. Я обрадовалась: думала, за нами прилетели, даже выбежала в одной футболке и трусах на улицу и махала руками. Но вертолет был слишком далеко, меня не увидел. Зато увидел жителей поселка во главе с жирной Ниной. Сделав круг, он вернулся и сел на краю поля возле поселка.

Ох, как же я бежала к этому вертолету с голым задом и босиком! Столько счастья было внутри меня!

Я увидела, как они расстреливают невинных людей…

Жирная Нина со всеми жителями так же выбежали навстречу спасителям. Зачем же еще мог прилететь целый вертолет? Сквозь шум лопастей я слышала посторонние звуки, а когда почти выбежала на дорогу, то увидела, как люди в черных плащах, едва спустившись из чрева вертолета, наставили автоматы и открыли огонь по бежавшим навстречу людям. Они падали в высокую траву один за другим, даже не успев сообразить, что происходит.

Хотя все это происходило в трехстах метрах, было ощущение, что стреляют по мне. Я свернула с дороги и упала в заросли борщевика, пышно разросшегося вдоль дороги. И просто лежала, боясь даже дышать.

Вертолет стоял долго, почти вечность. Я никак не могла понять, что они там так долго делают, а поднять голову было страшно. Только когда лопасти стали работать быстрее, я рискнула повернуться в сторону поля и посмотреть вслед улетающей машины смерти. Звуки лопастей еще не стихли, а всю округу оглушили звуки взрывов. Их было три или четыре, я после второго почти оглохла. Земля сотрясалась, и мои внутренности вместе с ней.

Буквально за десять минут весь поселок был объят огнем – два магазина и аптека, деревянные и кирпичные дома. Все то, что жирная Нина так оберегала.

Но все же я ей благодарна. Если бы она в тот день не выгнала меня из поселка, если бы предложила остаться с ними, я бы согласилась. И погибла.

Огонь очень рьяно перебрался с домов на поле, уничтожая улики. С поля он пополз на деревья, стоявшие вдоль дороги. Теперь между мной, моим домом и этим огненным адом была только дорога, забитая брошенными автомобилями. Всего одного порыва ветра хватило, чтобы огонь пошел дальше. Вот дымится машина на той стороне дороги. Вот уже горит обшивка в салоне роскошного внедорожника всего в пятидесяти метрах от меня. Где-то в поселке с характерным хрустом обвалилась крыша деревянного дома. Все вокруг в дыму, уши закладывало от треска горящего дерева.

Выбравшись из борщевика, я что было сил побежала к дому. По дороге прикидывала, что можно сделать, если огонь доберется до меня. Я бежала мимо дачных домиков и прощалась с ними. Бежала по изученной до последнего камня дороге между поселками и понимала, что делаю это в последний раз.

Дома отчетливо пахло дымом. Я бегала из комнаты в комнату, собирая теплые вещи и кое-что из продуктов. Побросала все собранное добро в садовую тачку и поставила ее возле калитки. Я была готова бежать, но посмотрела на дом, вспомнила про занавески, про строительство и установку камина. Вспомнила, сколько любви мы были готовы отдать этому месту, и зарыдала посреди участка, срываясь на беспомощный крик. Мне не стыдно об этом писать. Я и в самом деле стояла и орала, выпуская на волю все те чувства, что хранились глубоко в душе все двадцать с лишним лет, и особенно последние четыре месяца.

И знаете что? Помогло.

Наоравшись до хрипоты, голова прочистилась. Ведь огонь там, в километре от меня. На улице ветер и это плохо – огонь быстро распространяется. Но на улице ветер, и это хорошо. О чем говорит ветер утром? О том, что будет дождь! Точно будет. С запада шла туча, солнце уже пряталось за редкими, но тяжелыми облаками.

И дождь пошел. Он остановил огонь в ста метрах от моего дома. Словно само провидение поторопило тучу, несущуюся на спасение. Но рисковать я не стала, и все же убежала в сторону дальнего поля, волоча перед собой тачку с нехитрым скарбом. Так и просидела почти до утра на краю поля, укрывшись куском полиэтиленовой пленки. А на горизонте, неминуемо приближаясь и борясь с дождем, бушевал огонь.

Вчера, около пяти утра, вернулась домой. Теперь тут пахнет не деревом, а сыростью и дымом. Второй день держу окна наглухо закрытыми, потому что на улице пахло еще хуже. Мерзкий запах. Он впитался в каждую вещь, в каждую деревяшку, и я не знаю, как от него избавиться.

И еще я, кажется, простудилась. Знобит и чешутся руки и ноги после борщевика. Дом стоит, и это большая удача, но меня неплохо подкосили последние несколько дней.

Болеть в наше время опасно, у меня не так много лекарств, а аптека в поселке наверняка сгорела дотла.

30 августа

Сегодня температура спала, и глаза не так сильно болят. Помог чай и просроченные таблетки. И еще у меня закончился последний газовый баллон. Надо быстрее выздоравливать.

31 августа

На улице все еще невыносимо воняет. Мне кажется где-то рядом что-то до сих пор тлеет, потому что иногда, сквозь сырую вонь выжженной земли, доносится еле ощутимый свежий запах костра. Все это время на улице было пасмурно, вроде даже дождь накрапывал. Если выглянет солнце и высушит землю, пожарище может снова разгореться.

Утром я пыталась пробраться сквозь выжженные деревья и дома, вымазалась с ног до головы, но так и не смогла дойти до дороги. Придется искать другие пути, через поле или по кругу через лес. Теперь до поселка километров пять идти в обход. Но нужно обязательно туда дойти – вдруг что-то не сгорело?

Мне нужны газовые баллоны, желательно наполненные, лекарства и еда. Пока валялась с температурой, промелькнула мысль пройтись по оставшимся домам и поискать генератор. Это очень нужная штуковина. Такая мысль посещала и раньше, но я все откладывала поход до лучших времен. Как я потащу этот генератор? Как я его заведу? Как подключу к нему хотя бы холодильник? Я же в жизни не имела дела с такой техникой. Проблем нет только с горючим – на дороге стоят сотни машин. Ах, да, вроде же генераторам еще масло нужно. Кто-нибудь знает, какое именно?

***

– Задолбали летать!

Алексей с великого похмелья выполз из комнаты и плюхнулся за стол, где уже завтракали Колька и Витек. Светка хлопотала на улице, приспособив мангал под плиту. Газ нынче на вес золота, надо беречь до зимы. А на огне еда еще вкуснее получается, с дымком.

Мужчина с отвращением посмотрел на яичницу в тарелке хозяина. В последнее время он предпочитал пить самогоночку с полудня и до ночи, а потом в бессознательном состоянии засыпать там, где сидел. Если повезет, Колька или Светка заволокут в дом. Если нет – значит, опять искусают комары.

Сам хозяин по привычке прилип к окну, разглядывая яркое небо. Только что пролетел еще один вертолет. Куда они летают, зачем и почему не забирают оставшихся – эти вопросы обсуждали каждый день. Вот только ответов не находили. Они уже и на улицу выбегали, и руками махали, но винтокрылые пташки пролетали мимо, не обращая на живых людей никакого внимания.

Полеты начались еще с конца июня. Сначала летали часто – чуть ли не по паре вертолетов в час, – и все куда-то в сторону Москвы. Наверно радиацию мерили у столицы. Потом крылатые машины стали появляться в небе все реже и реже. Иногда меняли курс, летели то на юг, то на восток, иногда звук винтов было слышно где-то на горизонте. Но ни один не соизволил сесть и подобрать выживших. В какой-то момент жители перестали выбегать на улицу и просто радовались тому факту, что кто-то еще летает. Успокаивали себя тем, что ребята в вертолетах заняты более важными делами.

– Ну и рожа у тебя, – констатировал Колька, вернувшись за стол. – Может, пора притормозить?

– А смысл?

Хозяин пожал плечами.

– Лишних рук в хозяйстве не бывает.

– Серьезно? Посмотри на меня, – Алексей с отвращением посмотрел на грязную, дырявую футболку, которой любезно поделился Колька. – От меня толку никакого. Мне либо пить, пока Кондратий не хватит, либо в столицу идти. Говорят, там быстро можно копыта отбросить из-за радиации.

Колька махнул рукой в сторону мужчины и вернулся к своей тарелке:

– Дурак ты, Лешка. Мало ли чего в жизни бывает.

– Такого говна со мной еще не было. Я застрял среди радиоактивного конца света и не могу выбраться.

– Ты вчера то же самое на улице орал, – заметил Витька, попивая горячий кофеек. – Давай уже, соберись. Мужик ты или кто? Как машины воровать, так ты первый, а как за голову взяться, жизнь наладить, так сразу к бутылке полез. Не давай ему, Колька, больше пить, только зазря самогон изводит.

Алексей решил не спорить с Витькой. Фингал под глазом хоть и прошел, но хлесткий удар он запомнил надолго. Вроде маленький мужичок, а бьет как кувалдой.

Колька в ответ одобрительно кивал.

– Да, Лех, давай, берись за голову. Середина лета уже. Ты два месяца беспробудно пьешь. Думаешь, зимой так просто будет? Нет, приятель, к зиме готовиться надо. Дровами запастись, едой, продумать все до мелочей, чтоб не околеть. Ты не ссы, если вместе за дело возьмемся, то протянем.

– Ты оптимистичный дурак! – усмехнулся Алексей. – Куда тянуть собрался? Мы сдохнем от радиации быстрее, чем выпадет первый снег. В мучениях и агонии будем молить, чтоб нас кто-нибудь пристрелил. Вот какой у нас финал.

– Сам ты дурень. Иди, приведи себя в порядок, и пойдем за дровами. Сегодня никакого алкоголя, только работа.

Нормальные люди за дровами ходят в лес. В случае же непредвиденной ядерной катастрофы тратить силы на березки смысла нет. На всю деревню было два жилых дома, так что оставшиеся жильцы просто ходили по дворам, взламывали замки и тащили все, что не прибито к полу. А кто накажет-то? Участковый, поди, первый сбежал.

Колька с Витькой обход деревни начали прямо от соседей, постепенно продвигаясь все дальше. К середине лета осталось меньше десяти домов, в которые они еще не заглянули.

Сегодня на очереди был шикарный двухэтажный дом с чудесной лужайкой, бассейном и стеклянной оранжереей на заднем дворе. Все же близость к столице накладывает определенные стандарты. Деревенька хоть и глухая по меркам области, но состоятельные люди и тут найдутся.

Алексей с кислой мордой подошел к калитке и заметил, что она открыта. Странно, если сюда еще никто не заходил, то чего замок выломан?

– Мы в мае скотину искали по дворам, сберечь хотели, – пояснил Витька, по-хозяйски заходя на чужую территорию. – Но тут никого не оказалось. Хозяева дом как дачу использовали, только летом приезжали.

– А вот что-нибудь полезное поискать можно, – снова кивнул Колька.

С этими словами Колька подошел к входной двери и, при помощи увесистого гвоздодера, попытался вскрыть дверь. Но она не поддалась ни с первого раза, ни со второго. Колька не сильно расстроился. Тем же самым гвоздодером он замахнулся по окну первого этажа, и звонкий треск бьющегося стекла колоколом отозвался в голове Алексея.

– Окна-то пожалей, мать твою! – взвыл Алексей. – Дом-то нормальный! Может, зимой пригодится!

– Вот этот? Он слишком большой, офигеешь греть.

Первый в дом залез Колька, как самый ловкий. Пару минут он промучился с дверью, но все же смог открыть изнутри. Остальные зашли уже по-царски. Дом и правда был неплох, даже по меркам Алексея. Большой холл с мраморными полами и красивой лестницей на второй этаж, большая гостиная по правую руку с каменным столом и белыми стульями. У стены стоял шикарный диван, напротив большой камин. Где-то в уголке еще один диван напротив огромного телевизора. Все атрибуты шикарной загородной жизни были соблюдены.

Если пройти через неприметную дверь, то оказываешься на просторной кухне, где уже лазили Колька с Витькой в поисках съестного. Все, что находили, кидали в холщовые мешки даже не разглядывая.

– Хороший дом, да, Лех? – усмехнулся Витька, проводя рукой по холодной мраморной столешнице.

– У меня лучше.

– Да что ты! А где?

– На севере.

– Ага. Ну, значит, нет у тебя больше дома.

Алексей хотел было возразить, что, по сравнению с халупами мужиков, у него вообще дворец, но не хотелось начинать очередной спор. Доказать он все равно ничего не сможет. Зато найти винный шкаф с коллекцией неплохого вина удалось почти моментально. Мужики даже не особо представляли, что это за шкаф и зачем он нужен. А у Алексея в подвале стоял похожий.

Как только Колька увидел бутылку в руке Алексея, так сразу замахал руками.

– Даже не думай!

– Ну че ты, это на потом. С собой прихватим.

– Нафига с собой эту бурду брать? Водочка или коньячок еще куда не шло.

Колька уже набрал полные легкие воздуха, чтобы прочитать длинную лекцию о спиртных напитках, но его прервал громкий хлопок за окном. Не сговариваясь, все трое выбежали в гостиную и прилипли к панорамному окну.

Буквально в пяти сотнях метрах от дома черный вертолет волчком вертелся в воздухе и неминуемо падал на землю. Из несущего винта вырывался густой дым, окутывая аппарат черной завесой. Лопасти еще вертелись по инерции, но уже не могли его удержать. Буквально пару мгновений – и вертолет рухнул за деревней в лесу.

– Вам тут намазано, что ли? – возмутился Колька, но тут же машинально отпрянул от окна, потому что на месте упавшего вертолета образовался огненный шар, и через доли секунды оглушающий звук взрыва добрался до стен дома, сотрясая пыль на дорогих обоях.

– Охренеть не встать… – пробормотал Витька и пригнулся.

– И че стоим? Пошли, может, кто живой.

– Да я за километр не подойду, вдруг опять бабахнет!

Витька совершенно точно не собирался идти в лес и смотреть, что там полыхает яркими языками пламени и черным дымом.

Алексей не разделял его пессимизма:

– Дурак что ли? Может, кто остался. Может, они нас отсюда вывезут.

4

1 сентября

Я тут вчера вечером подумала: несмотря на все ужасы, обрушившиеся в последнюю неделю, все сложилось очень даже и неплохо для меня. Ну, смотрите: жирная Нина меня прогнала и тем самым спасла жизнь. Огонь подобрался вплотную к дому, но дождь помешал. Теперь люди (кем бы они ни были – ищущие спасения или те странные личности в черных плащах на вертолете) до меня не дойдут. Идти они будут, скорее всего, по дороге. Не по лесу же, когда дорога есть? Ну, хорошо: в крайнем случае, где-то рядом с дорогой. Получается, проходя наш район, они увидят только последствия пожара. И даже если пойдут в мою сторону, то ничего, кроме тлеющих углей, не обнаружат. И кто решится что-то искать на месте пожарища? Дураку понятно, что искать тут нечего.

Утром я побродила по округе, нашла пару тлеющих бревен. Залила водой из колодца. Так измазалась сажей, что пришлось одежду выкинуть. И нужно что-то придумать с обувью. Ходить по пепелищу в кроссовках – не лучшее решение.

***

Сергей с трудом открыл глаза, щурясь от яркого света. Возможно, если бы хоть кто-то задернул занавески на окнах, он бы так и продолжал мирно спать.

Мерзкие сигналы приборов, головокружение, прыжок и боль во всем теле…

Мужчина открыл глаза во второй раз и уставился на белый потолок. Он же выпал из вертолета! Он умер или в больнице?

Издалека послышался незнакомый мужской голос:

– Ну наконец-то! Уж и не думали, что очухаешься.

Сергей с трудом повернул голову и попытался разглядеть незнакомца, залитого ярким летним солнцем. Увы, зрение подводило, и человек больше походил на бесформенное пятно с белым верхом и синим низом.

– Ты как? – спросило оно.

– Что произошло? – вырвался хрип из пересохшего горла.

– Ты родился с серебряной ложкой в заднице. Единственный выживший после катастрофы с вертолетом. Помнишь?

– Смутно. Есть вода?

Бесформенное говорящее пятно крикнуло, что было сил, какой-то Свете принести воды больному. От крика у Сергея заложило уши, и тошнота подступила к горлу. Кое-как совладав с позывами, он снова попытался разглядеть незнакомца.

– Вы врач?

– Да уж, Серег, ты как всегда – попадешь в самую жопу, но единственным выберешься сухим из воды.

Сознание и так до конца не вернулось, а тут какое-то говорящее пятно называет по имени и косвенно заявляет, что они знакомы. Ну уж нет, Сергея не проведешь. На новом месте его практически никто не знает. Это вообще не та работа, где заводишь друзей. Специфика и задачи не те, чтобы после рабочего дня за кружкой пива поболтать о том, какой начальник мудак.

– Ты, мать твою, кто?

– Ну как же, не узнаешь? Беляшок-беляшок, пришел в школу без порток… Помнишь?

Из глубин памяти сначала возник образ пухленького белокурого мальчугана, а вслед и насмешливые прозвища одноклассника Лешки Беляшова. Беляшок-беляшок… Это было тысячи лет назад, в то беззаботное школьное время, когда родители еще пытались заставлять делать домашнее задание, лук в супе казался настоящей отравой, а девчонки ценились за длинные хвосты и косы, за которые очень весело дергать.

– Беляшов? Лешка? – Сергей попытался приподняться с кровати, чтобы лучше разглядеть пятно. – Быть не может! Ты стал врачом?

В ответ пятно, которое стало приобретать человеческие черты, громко рассмеялось:

– Ну конечно, врачом.

– Надо же, а поговаривали ты крутой бизнесмен.

– Несколько месяцев назад еще был. А теперь… Даже не знаю. Теперь, получается, стал сельским жителем в таком месте, в котором совершенно точно не хотел бы оказаться.

Сергей, прищурившись, попытался осмотреть незнакомое помещение. Это был обычный деревенский дом с пестрыми занавесками на окнах, не менее пестренькими обоями и старым ковром на стене. Теперь и говорящее пятно приобрело вполне различимые формы: чуть осунувшийся мужчина, все еще немного полноватый и с первыми признаками облысения, но совершенно точно повзрослевший Лешка.

– Это не больница, – вздохнул Сергей, переведя взгляд на перебинтованные руки. – Что случилось?

– Твой вертолет разбился. Тебя, по всей видимости, выкинуло чуть раньше, чем он рухнул и взорвался. Тормозил ты руками. Столько заноз Светка из тебя вытащила, жуть.

– Кто-нибудь выжил?

Алексей отрицательно покачал головой.

Не то, что Сергею было жаль людей, которые летели с ним в вертолете. Он их знал всего пару дней. Пугала обстановка. Мужчина оказался там, откуда просто так не выбраться. И летел он в Кольцо не из-за гуманитарных целей.

– Слушай, Серег, понимаю, что ты сейчас не в том состоянии, но все же… Что за дерьмо творится? Нас что, тут бросили?

Сергей устало плюхнулся на подушку, прикрыв глаза перебинтованной рукой. От яркого солнца слезились глаза.

– Не думаю, что смогу ответить тебе.

– Ну, а ты чего сюда летел-то? С какой целью почти каждый день мимо летают вертушки?

– Я не знаю, какие у них цели.

– А что насчет эвакуации?

– Я не знаю, Лех, не пытай. И так слабо соображаю. Дай воды попить для начала, а то сдохну от обезвоживания.

2 сентября

Я тут все описываю, что происходит сейчас, и совсем забросила писать о том, что было тогда, в мае. Отчасти из-за того, что сперва, после моего выздоровления, ничего впечатляющего не происходило.

12 мая я решила во что бы то ни стало добраться до Москвы. Других мыслей в голове не было. Даже рука болеть перестала, так я хотела вернуться домой.

В этот же день сказала деду Леше, что он может оставаться у меня и я вернусь, как только найду семью. Деда пытался меня отговорить, но понимал, что бесполезно. Впрочем, за домом обещал следить.

До города шла пешком. На дороге стояли все те же брошенные машины. Их никто не собирался убирать. Сначала запертые, но чем ближе к городу, тем больше попадалось машин и автобусов с открытыми дверьми и окнами. Люди бросали свои средства передвижения и… И я не знаю, куда они делись. Может, добрались до КПП, может, разбрелись по округе. До самого города я не встретила ни одной живой души.