На другом берегу

скачать книгу бесплатно


– Вы уверены? – неожиданно без улыбки спросил Профессор. На них смотрело уже полкласса. Лебедь возмущённо покачала головой.

– Извините, – бросила Лика и вышла в коридор, не оглянувшись, она не хотела смотреть в глаза Ксене и Колесникову. Радовало только то, что при разговоре не присутствовал Стрешнев.

Ксеня дважды пыталась обсудить с Ликой произошедшее, но Лика не имела никакого желания говорить об этом. Колесников был по-прежнему доброжелателен и вежлив с ней, а Профессор где-то пропадал и в трапезную не пришел.

После ужина Ксеня затеяла ревизию одежного шкафа. Сняла с вешалки топик на тонких лямках, обшитый кружевами по линии декольте, показала его Лике:

– Не хочешь примерить?

– Зачем?

– Он нарядный.

– Я думала, для костра нужно одеться так, чтобы комары не кусали. Джинсы, ветровку. Хотя, ночи сейчас теплые, даже жаркие, как бы в куртке не запариться.

– Лик, комары комарами, но это же, так сказать, вечеринка. По местным меркам. Песни под гитару, костер, летняя ночь…

– Жрут комары, сидеть негде, Лебедь фальшивит, – в тон ей продолжила Лика, – ты уж прости, но этот топик смахивает на пижаму и будет сидеть на мне, как на барабане. Я его не надену.

Ксеня вздохнула, посмотрела на Лику с жалостью, даже снисхождением и это разозлило её сильнее, чем допрос, учиненный Профессором. Лика натянула штаны от спортивного костюма, обычную футболку, нарочито небрежно собрала волосы в высокий хвост и покрутилась перед Ксеней:

– Вот так одеваются для посиделок у костра.

Ксеня снова вздохнула. Она надела светлые джинсы-скинни и раскритикованный Ликой сиреневый “пижамный” топик. В коридоре они встретились с другими кураторами. Лебедь, очевидно, тоже восприняла костер как вечеринку: легкое платье в мелкий цветочек, босоножки на высокой танкетке, явно не созданные для скачек по щебенке. Когда Лебедь тряхнула густыми волосами, на сей раз распущенными, в них блеснули маленькие зелёные бусинки на тонкой леске и Лика ощутила сладкий ягодный запах духов.

– Лик, а ты куда? – спросил Стрешнев, у него за спиной висел кофр с гитарой.

Лика нехотя ответила:

– На костёр.

Стрешнев усмехнулся:

– А! Мы будем тебя сжигать? Это вполне в стиле Колесникова, историческая реконструкция, инквизиция, все дела.

– Очень смешно, – мрачно буркнула Лика.

– Просто ты выглядишь так, будто специально напялила шмотки, которые не жалко сжечь. Наверное, ты не знала, что в столовке есть пустые мешки из под картошки.

– Давай так, – Лика показала на дверь комнаты, – я подожду здесь, а ты сгоняешь за мешком? Только возьми полный, я тебя им огрею для начала…

– Ой, а вы знали, что Мерилин Монро фоткалась в мешке из-под картошки? – раздался голос Майи, оказывается, она стояла позади Стрешнева, но из-за гитары Лика ее не заметила.

– Да, что-то такое слышала, – тут же подхватила Ксеня, – но не помню подробностей.

Майя принялась рассказывать эту историю, Стрешнев заметно сник, а Лика хотела под шумок сбежать в комнату, но не вышло – Ксеня крепко взяла ее за локоть своими железными пальцами и напомнила: «мы не развлекаться идём, а учеников пасти».

Колесников остался в школе, подождать девчонок из пятой комнаты, которые всегда собирались дольше остальных, Лебедь заявила, что будет помогать ему, а кураторы должны были отвести всех к кострищу. Школьники уже знали дорогу, на приветственном квесте там была одна из точек – Ородруин. Только Лика, проторчавшая весь квест у Длинного моста, не знала, куда идти.

– Я пойду замыкающей, – предложила Лика.

– Да ладно, вряд ли ребята решат разбежаться по деревне, – отмахнулась Ксеня.

– Я просто хочу отдохнуть от разговоров о дяде Мите и генераторах, – съязвила Лика. Отец всегда называл ее характер “ершистым”. Ксеня надулась, взяла под руку Майю и увела ее вперед. «Не буду давать ей новые поводы стыдиться меня», – решила Лика.

Возбуждённо гудящая толпа детей вышла на площадь у въезда в деревню и свернула к гаражам. Когда они проходили мимо Нексюши, грустно смотревшей погасшими фарами, Лика подумала, что Ксеня наверняка сейчас выносит мозги Майе.

За гаражами между внушительным дубом и заборчиком обнаружилась тропинка. Она протянулась через кусты, над которыми клубилась вечерняя мошкара, и вывела всех к широкой поляне в излучине Чудинки. Берега реки были крутыми, поросшими травой, вдалеке виднелось озеро, чуть поодаль – Короткий мост, флюгер мастерской торчал над деревней, за рекой – теплицы и фруктовый сад, справа от Лики, на приличном расстоянии от костра, темнел лес.

На поляне было шумно, костер сегодня явно устроили не ради гостей, здесь собралась вся деревня. Лика запоздало поняла, что по дороге они никого не встретили, даже в окнах кабака на площади не горел свет. На веранде, вопреки обыкновению, не сидели мужики с папиросами и огромными кружками медовухи.

Солнце медленно опускалось в лес, раскрашивая облака. От огромного костра в синеющее небо взлетали искры, рыжие дети водили хоровод, люди пели, танцевали и смеялись, многие грызли яблоки. В стороне стоял массивный низкий стол. Столешница, сколоченная из досок, по размеру могла сравниться с дверью, она была прибита к двум широким пням. На столе расположились плетеные корзины с фруктами. Вместо стульев и лавочек – разномастные пеньки да толстое бревно, застеленное старыми советскими коврами. Лика выбрала невысокий пень, одиноко стоявший в сторонке, она решила, что так к ней никто не сможет подсесть и завести диалог. Но ошиблась. Почти сразу же, стоило только расположиться, рядом возникла знакомая старушка, закутанная в шаль, снова пахнуло лавандой. Лика вскочила – уступить место, но, бабушка махнула рукой.

– Ты чаво, дочка, слишком низко мне, я потом и вовсе не встану. Это тебе в охотку, ты молодая.

Она чуть ли не силой усадила Лику обратно и принялась копаться в бездонных карманах своего передника. Извлекла оттуда три мелких зелёных яблока, протянула Лике.

– На вот, похрусти.

Лика была настроена скептически, яблочки одним своим видом вызывали оскомину, но обижать бабульку не хотелось. Однако, кусок яблока разломился во рту, как спелый арбуз, а сок напомнил карамель.

– Мм, какое сладкое, – с набитым ртом сказала Лика.

Бабушка махнула рукой и засмеялась, звонко, мелодично.

– Кислища! Это ж дичка! На том конце Самоцветного Пояса растет. Я давича ходила туда.

Лика не поняла ни слова, но расспрашивать не стала. А бабушка вдруг посмотрела на нее прищурившись, с подозрением.

– Солнце заходит, пора мне, – сказала она и побрела в сторону гаражей. "Наверное, опять пойдет на холм", – подумала Лика и вздохнула с облегчением: наконец-то осталась одна.

– Какое яблоко вам попалось, барышня? – спросили откуда-то сбоку и Лика подпрыгнула на месте: она не заметила, как к ней подошел Профессор. Он улыбался – очевидно не сердился на ее сегодняшнюю грубость.

– А есть разница?

– Конечно! Существует поверье: если первое Преображенское яблоко попадется кислое, то вас ждут невзгоды. А если сладкое – то счастье. Антонина Николаевна вечно всем дичку раздает, видимо, чтоб жизнь медом не казалось. А вам, я слышал, сладкое попалось. Удивительно. Значит вас ждет какое-то особенное счастье.

– Очень маловероятно, – отрезала Лика. Но Профессор улыбнулся шире, развел руками и зашагал к костру.

На ногу Лике сел комар. Она прихлопнула его и застонала: опять забыли закрыть окно в комнате! И бабулька со своими антикомариными лавандовыми шалями уже ушла! Но, делать было нечего, пришлось терпеть. Несколько человек увели совсем маленьких детей, видимо, укладывать спать, а остальные подошли ближе к кострищу. Лика не сдвинулась с места. Огонь итак полыхал до неба, она чувствовала жар даже находясь на отдалении, волосы успели напитаться дымом. Смех и разговоры стихли. Слышно было как потрескивают поленья, в лесу принялся насвистывать одинокий пернатый певец, тихо шумела река.

Женщина у костра запела, к ней присоединились другие. Лика не любила народную музыку и не разбиралась в ней, но деревенские пели чисто, голоса звучали плотно, объемно. Песню выбрали тягучую, заунывную. Казалось, под такую тягомотину впору было заскучать, начать клевать носом, но Лика, сама не понимая зачем, встала с пенька и подошла ближе. Она почти не разбирала слов: что-то про птиц, про реку, про Бога, кажется. Песня настолько подходила к обстановке, точно звучала не в реальности, а была идеально подобранным саундтреком для неплохого фильма. Все звуки природы вплелись в мелодию, казалось, даже лесные птицы стали попадать в ноты. Лике дым попал в глаза – подошла слишком близко. Ветер принес запах озона, как после грозы. Но дышать стало тяжелее, будто грудная клетка не могла развернуться до конца, что-то давило на ребра, не позволяя сделать глубокий вдох. Женщины оборвали песню, внезапная тишина на мгновение сдавила уши. Раздались аплодисменты. Лика осознала, что стоит почти у самого костра, а ее правая ладонь плотно прижата к груди чуть ниже ключиц.

Стрешнев достал гитару и принялся перебирать пальцами струны, видимо, настала очередь гостей продемонстрировать свои умения. Рядом с ним стояла Ксеня, не отрываясь следила за его руками, щеки у нее порозовели, а до Лики ей не было никакого дела. Но Стрешнев заметил, что Лика стоит неподалеку:

– Лика у нас очень круто поет, давайте она что-нибудь исполнит. Лик? Эй, иди сюда! Лик!

Это был перебор. Лика замотала головой, развернулась и пошла в сторону леса. Мама все время просила петь. Особенно в свои последние дни. Мамина питерская подруга переложила на музыку несколько маминых стихотворений, а Лика разучила их. Мама не могла говорить из-за трахеостомы, только хрипела и стучала тонким холодным пальцем по Ликиной руке, слабо, но нервно. Это значило, что маме снова больно. Звать медсестру было нельзя, мама не хотела глушить сознание наркотическими обезболивающими. И Лика принималась тихонько петь.

Темнело рывками, довольно быстро. Лика прижалась лбом к берёзе, зажмурилась, перед глазами все равно мелькало рыжее пламя. Она постаралась максимально глубоко дышать, нужно было успокоиться. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы за ней сейчас пошел Стрешнев. Но он и не пошел. Лика услышала знакомую мелодию, приятный Стрешневский тенорок вывел: "You could be my unintended, choice to live my life extended…"

Лика отлипла от дерева, обернулась. Даже Ксеня не обратила внимания на Ликину ретираду, пялилась во все глаза на Стрешнева. Лике ужасно захотелось собрать вещи и уехать домой. Она решила вернуться в комнату, а утром попросить Макса довезти ее до Поречья, там вызвать такси или поискать автобус.

Лика повернулась спиной к костру, ее обдало волной жара, сердце сделало лишний удар и, после вынужденной паузы, застучало как бешеное, сотни маленьких иголочек принялись жалить Ликины пальцы, шею и щеки, пробрались в горло, она сглотнула слюну, рефлекторно облизнула пересохшие губы, звон в ушах заглушил все остальные звуки – в двух шагах от Лики стоял тот самый парень: сложил руки крестом на груди и совершенно бесцеремонно рассматривал Лику. В голове мелькнула паническая мысль: убежать обратно к костру! Там безопасно. Там Стрешнев сразу же придумает про неё новую шутку, Ксеня покраснеет, а Колесников разочарованно вздохнет. Лучше уж Лика побудет в темном лесу с незнакомцем, чем рядом с такими друзьями. Да и любопытство потихоньку брало верх над осторожностью.

– Ты кто такой? – спросила Лика.

Глава 5. Поиски.

– Ты кто такой? – спросила Лика.

– Человек, – помедлив, ответил он и отчего-то усмехнулся. У него оказался неожиданно высокий голос, не писклявый, не тоненький, а именно высокий, гласные он немного растягивал, будто пропевал.

– Человек, значит, – Лика не ожидала такого ответа, – а почему я везде на тебя натыкаюсь?

– Откуда мне знать, почему ты везде на меня натыкаешься? – резонно ответил он и снова заулыбался. Лика почувствовала жар, стремительно заливший щеки, нахмурилась, сложила руки на груди, в точности как незнакомый парень. Но если его жест выглядел уверенным, расслабленным, то Лика свела плечи, выставила локти вперёд, будто пыталась защититься.

– А имя у тебя есть? – буркнула Лика.

– Есть.

«Вот и поговорили», – подумала она.

– Какое?

– Можешь звать меня Назар.

«Назар», – мысленно повторила Лика. Ей показалось, что имя ему подходит. Такое же необычное. А ещё, звонкое, немного резкое, но красивое.

– А у тебя есть имя? – без насмешки спросил Назар.

– Есть. Гликерия, – ответила Лика. Опешив от сказанного, она поторопилась исправить досадную оплошность:

– Но все зовут меня Лика.

– Зачем они так делают? – Назар удивлённо поднял брови.

– Это сокращённый вариант.

– А куда вечно торопятся твои друзья? Они настолько заняты, что у них нет времени произнести лишние слоги?

Лика заморгала от неожиданности.

– Никуда. Просто так удобнее и мне так больше нравится.

– Почему?

Лика вздохнула. Другому человеку она могла бы запросто сказать «не твое дело». Всяко лучше, чем объяснять, что полным именем её называла мама, о которой и вспомнить-то тяжко. А откопал такое имя, конечно, отец: обязательно нужно было выпендриться! Кати и Маши – они ж не для простых смертных! Чтоб Лике каждый раз в официальных инстанциях приходилось диктовать по буквам и отвечать: «это греческое», «нет, не мусульманское», «просто так решили, не в чью-то честь».

– Мне нравится полный вариант, – безапелляционно заявил Назар. Лика решила не тратить время на споры – у нее было слишком много вопросов.

– Скажи, это тебя я видела на дороге в Поречье? Когда мы с подругой впервые приехали сюда.

Лика умолкла. Она вспомнила траву около зелёного дома, такие аккуратные кружева на белых шторках, её пробрала дрожь, она посмотрела на костер, Стрешнев не пел, было тихо, а их с Назаром вряд ли могли увидеть с поляны.

– Меня. Я желал посмотреть, кто пришёл к дому на краю.

– Это зелёный дом? Кто там живёт?

– Привратник. Тебе не стоит без особой нужды ходить туда.

Лика ничего не поняла, только инстинктивно почувствовала, что Назар прав. Его ответы рождали ещё больше новых вопросов. Но задать их он не дал.

– Твоя подруга беспокоится за тебя.

От толпы у костра действительно отделилась одна тёмная фигурка со светлой головой – Ксеня. Она двигалась в сторону леса, озираясь по сторонам. Всего минуту назад Лика так надеялась, что Ксеня обратит на нее внимание, пойдет за ней, попросит прощения. Но сейчас Лике было все равно, больше того, она не хотела, чтобы Ксеня познакомилась с Назаром. Лика подумала, что максимально не выигрышно смотрится рядом с Ксеней: стройной, высокой, ухоженной.