Сны Черубины

– Как мне Вас называть и как мне Вас благодарить, – спросила она голосом, полным благодарности.

– Зовут меня Михей, а благодарить меня Вам не за что, я со всех сторон виноват. Должен был всё рассказать, да побоялся приказчика, деньги-то за веер я себе забрал… Про то, откуда этот чертов веер взялся, я не знаю. Но думаю, что нам его подбросил один посетитель. Он долго что-то выбирал, а когда ушёл, веер-то и обнаружился. Господин был одет прилично, по заграничному, с золотой цепочкой, видно, что при деньгах. Тот, который напал на вас, тогда тоже был, но пришел позднее, когда я веер-то уже продал. Он мне чуть ухо за это не отрезал, пригрозил мне и велел показать, кому я продал веер. А я видел, что Ваш кавалер-то пошел в кофейню, там и Вы с ним тогда были, кофей с друзьями пили. Показал я кавалера-то и ушёл, а он, незнакомец-то, остался, значит, караулить. Вот и всё, что знаю.

– Благодарю, Михей! Вы мне помогли, Вы мне может быть спасли жизнь! Теперь, главное, никому не рассказывайте то, что Вам известно про веер и злодея. Это опасно для Вас! Лучше делайте вид, что ничего не знаете. А теперь прощайте, я должна незаметно уйти. Она подала Михею обещанные деньги и вышла из дверей, потупив взор, легко проскользнула мимо полицмейстера, который сердито опрашивал свидетелей.

Черубина увидела подруг всё в том же галантерейном магазине. Они спорили, какого цвета чулки лучше надевать под платья от Поля Пуаре с узкой юбкой до лодыжки. Чери пожаловалась на головную боль, и они все вместе поехали домой, поспев как раз к обеду.

На обед Елизавета Дмитриевна распорядилась приготовить суп, который подали в круглом, специально выпеченном пшеничном хлебе. Затем был сладкий пирог с морошкой и чай с душистыми травами, беседы о прекрасной погоде, о новинках дамского журнала… После тётушка продолжила хлопоты по хозяйству, а молодые женщины отправились отдыхать.

Лиля взяла книгу модных стихов и уютно устроилась на кушетке в гостиной. Евгения подсела к роялю и принялась разбирать партитуры, что-то напевая и любуясь своим отражением в зеркалах, коих в гостиной было три. Черубина ушла в свою комнату и возобновила исследование загадочных спиц. Она чуть было кровью не заплатила за эту находку и до сих пор пребывала в душевном волнении. Теперь она просто обязана разгадать, что же всё это значит?

Черубина тщательно скопировала на бумагу бывшие на спицах значки. На каждой из них первой сверху стояла маленькая латинская буква, а под ней – другая буква – заглавная, или цифра. Как ни перекладывай спицы, никакие слова не складывались, и было непонятно, как их читать – сверху вниз, слева-направо, справа-налево… Никакой закономерности.

Тогда девушка выписала все десять прописных букв и, подчиняясь интуиции, расположила спицы по порядку латинского алфавита: a, b, c, d, e, f, g, h, i, j. Тогда она скопировала заглавные буквы и цифры со спиц, и вдруг получилась читаемая надпись: WINTER1884. В переводе с немецкого языка WINTER – зима. Так может быть разгадку следует искать в событиях зимы 1884 года? Перьев в веере было 12, означает ли это, что искать нужно события декабря? Но кого об этом расспрашивать? Елизавету Дмитриевну? Вспомнит ли она, что случилось в городе больше 20 лет назад? А что, если это вообще не связано с Петербургом? Что же делать? – Черубина поняла, что дальше ей не сдвинуться в своих догадках.

Весь вечер она не могла ни о чём другом думать. За ужином собрались все, но не начинали трапезу, ждали Николая – кузена Черубины. Наконец он вернулся со службы, поздоровался со всеми, поцеловал Евгении руку, а Лилю и Чери как подруг детства поцеловал в щёки. Подошёл к матери, но та вместо объятий пристыдила сына за опоздание. Оправдываясь, Николай достал часы, откинул крышку и с грустью признал свою невольную вину. Однако, он не мог оставить больных, следовало принять их всех! Maman расчувствовалась от этих слов и уже с умилением взирала на сына. Черубина же увидела на часах Николая надпись «Фридрихъ Винтер», и её вдруг осенило: часы! Часы фирмы «Фридрих Винтер», – лихорадочно думала она, – но ведь это сотни и сотни часов, маленьких, больших, огромных, по всему Петербургу есть часы Винтера!

Черубине нужен был помощник! А лучше всех её понимал и всегда поддерживал в её затеях Альфред.

На другое утро едва рассвело, Черубина отправила служанку с запиской к ювелиру. Потом стала ходить по гостиной из угла в угол, пока не подали завтрак. Сразу после она ушла к себе в комнату, завернула спицы в шелковую салфетку, прихватила свои записи и спустилась в сад.

Вовсю благоухали цветы, жужжали пчелы, звенели птицы, прохладный ветерок колыхал кусты и ветви деревьев, травы блистали золотыми кружевами, которые обыкновенно образуются между тенью, бросаемой листвой деревьев в яркий солнечный день. Черубина устроилась на садовой скамейке и стала ждать.

Альфред спешил и выглядел возбужденным, ему тоже было, чем поделиться! Невозможно в это поверить, но тайна поддельных аквамаринов раскрылась ещё вчера и самым неожиданным образом! Он показал рисунок отцу, и тот рассказал, что сам изготовил такие серьги – в качестве реквизита для спектакля! Ему среди других дали рисунок-образец за подписью художника костюмов, с описанием украшения. Действительно использовался черный гагат и горный хрусталь, а сам аквамарин был в буквальном смысле сотворен руками ювелира! Недорогой уральский самоцвет гелиодор был нагрет мастером в обжиговой печи и превращен в голубой аквамарин! Так просто!

– Но кто же тот художник костюмов, кто заказчик? – взволнованно спросила Черубина.

– Назови сама, Чери! Ты ведь догадалась!

– Аверин? Аполлинарий Яковлевич? Неужели? Но как он со всем этим связан?

– Очень просто, – усмехнулся Альфред, – известно, что он давний поклонник Марии Александровны и вхож в дом фон Путренов. Мария, конечно, решила этим воспользоваться и наверняка пожаловалась ему на бессовестный поступок мужа. Актерское мастерство предполагает манипулирование сердцами и чувствами зрителей, но оно не ограничивается только сценой. Можно не сомневаться, что Мария так искусно разыграла оскорбленную невинность, что Аверин тотчас вызвался забрать у Евгении то, что должно было по праву принадлежать его музе.

– Идея хитроумного плана подмены серег, конечно же, принадлежит самой Марии Александровне, – убежденно заключила Черубина, – Но вот ядовитые цветы, они-то здесь причем? Разве была необходимость травить Эжен не только снотворным, но и ядом? Мне кажется, что мы чего-то не знаем или что-то упускаем из вида, кроме того, не так просто найти в Петербурге ядовитый индийский паслен, а ведь букетов было несколько! Не замешан ли здесь супруг Марии фон Путрен, уж не в его ли больничной оранжерее выращивают эту отраву?

– Чери, подумаем об этом позже, а сейчас я хочу узнать, что там у тебя за новая таинственная игра, какие-то шарады, буквы, цифры? – спросил Альфред, улыбаясь той мягкой, немного детской улыбкой, которая так нравилась Черубине и вызывала в ней ответное чувство особого доверия и нежной привязанности к своему другу.

– Веер из перьев белого павлина, подаренный Алексеем своей Эжен, оказался весьма непростым, – начала Чери. – Внутри его перьев спрятаны спицы с выгравированными на них цифрами и латинскими буквами. Когда я сложила спицы в определенном порядке, то получилась надпись «WINTER1884». Есть два предположения. Первое – на спицах веера выбит шифр, который как-то связан с событиями декабря 1884 года. Но что это за события, как это разузнать? Второе – шифр как-то связан с известным часовщиком Фридрихом Винтером, либо с одним из хронометров его производства 1884 года – но таковых было изготовлено не меньше, а то и больше сотни в том году. Всё это ставит меня в тупик…

Альфред задумался и, казалось, надолго переместился в неведомые дали своих размышлений. Наконец он неспешно заговорил:

– Начинать нужно с того, что более очевидно и значимо. Я знаю точно, что этой фирмой были установлены часы на Адмиралтействе (раз), на башне Николаевского вокзала (два), а самые знаменитые находятся на башне Городской думы (три)! Часы были установлены в разное время: на вокзале – в 1967 году, на Адмиралтействе – в 1869 году и только часы на Думской башне были запущены именно в 1884 году! Вполне возможно, что шифр, выгравированный на спицах веера, является ключом к тому или иному событию, связанному с этими часами… Или же… сами спицы – ключи к часовому механизму башни, в котором было спрятано нечто очень ценное. Башня используется как пожарная каланча. Но туда можно пройти по коридору из Зала общих собраний, где часто выступают музыканты и поэты.

– Да, да и, как раз, завтра вечером там должен состояться концерт студентов Петербургской консерватории, в организации которого принял участие сам Николай Андреевич Римский-Корсаков, – подхватила Чери, – нужно немедленно купить билеты на вечер. Во время концерта мы с тобой под каки-либо предлогом выйдем из Зала собраний, незаметно проберёмся в башню, осмотрим часы, а дальше… будем действовать, согласно обстоятельствам.

Они простились. Альфред должен был теперь же ехать за билетами. Договорились, что Чери будет на вечере с Николаем, Альфред придет с отцом, благо тот был большим почитателем музыки и пения.

Оставшийся день Черубина провела в необычайном волнении. За обедом она невпопад отвечала на тётушкины вопросы, с трудом понимала, о чем оживленно болтают Лиля и Эжен и, наконец, сославшись на плохое самочувствие, ушла в свою комнату. Необходимо было продумать свой завтрашний наряд, предусмотреть все возможные препятствия к осуществлению задуманного плана.

Черубина вновь разложила перед собой спицы, вооружилась лупой и на сей раз занялась изучением прорезей на них. Оказалось, что если сложить спицы парами, то они образуют своеобразные ключи! Следовательно, в механизме башенных часов надо искать отверстия, куда бы эти ключи подошли и открыли тайник, скрытый внутри!

Предчувствие невероятно приключения захватило Черубину. Выбирая платье и шляпку, она представляла себя восхитительной кладоискательницей, которой оказывала свое покровительство сама Фортуна! Решено было идти завтра в темно-бордовом платье и шляпе фасона «Весёлая вдова», украшенной кремовыми розами и перьями райских птиц, к которой очень подходил расшитый цветами и жемчугом модный ридикюль – в нем будут спрятаны спицы.

Концерт начинался в шесть часов. По обыкновению в Петербурге в это время года царили белые ночи, что было очень кстати, ведь башня с часами имела только одно небольшое округлое окно. Тем не менее, Альфред захватил с собой ручной электрический фонарь фирмы «Эвереди» – диковинный презент от одного из заказчиков, подаренный Альфреду в знак особой благодарности.

Черубина и Николай расположились в самом дальнем ряду от импровизированной сцены, так, чтобы оказаться недалеко от Альфреда и его отца.

В середине концерта Чери, извинившись, поднялась со своего места и вышла в коридор. Там никого не было, и она быстро прошла в сторону башни. По ночам в башне дежурили пожарные, но они приходили только к девяти часам. Свет на лестничной площадке был потушен, и Черубина остановилась у первой ступени, не решаясь начать подъем наверх по крутой лестнице. Вскоре к ней присоединился Альфред, в руках которого был металлический цилиндр вытянутой формы – электрический фонарь. Они молча стали подниматься по ступеням, стараясь ступать осторожно. Черубина считала ступени, на 132 лестница закончилась, и взгляду открылась ровная площадка, посреди которой возвышалась конструкция из шестерён, счётных колес и соединительных механизмов, закрепленная над шахтой, казавшейся бездонной. Туда опускались цепи с тремя гирями, каждая из которых весила не меньше 5 или 6 пудов, и толстая веревка, назначение которой было неясно.

Черубина стала осматривать механизмы. Все детали вращались, слышны были размеренные щелчки и металлический перезвон, отлично виднелась надпись «Ф. Винтеръ. 1884»! В центре одного счетного колеса она обнаружила небольшие отверстия, их было пять, столько было и ключей – сложенных попарно спиц. Черубина попробовала вставить один из ключей в первое отверстие – неожиданно он подошел и стал медленно вращаться. Друг за другом она вставила ещё четыре ключа, и вдруг случилось всё и сразу. Альфред оказался на полу, чьи-то сильные руки схватили Черубину и отбросили к лестнице, как тряпичную куклу, часы начали бить половину восьмого, пришла в движение странная толстая веревка и стала наматываться на металлический валик. Черубина увидела привязанный к веревке мешок. В этот же момент на площадке появился запыхавшийся Николай, который отправился на поиски Чери. Мгновенно оценив ситуацию, он бросился на незнакомца и придавил его к полу, преступник перестал сопротивляться. Это был тот самый человек, который напал на Черубину возле турецкой лавки.