Проигрыш гарантирован правилами игры

– Хорошо, – ответила я и постаралась прекратить разговор словами благодарности. Мне необходимо было прийти в себя и справиться с желанием назвать ее полной идиоткой, чтобы тем самым не испортить с ней отношений.

Я положила телефон на стол и минут на 10–15 ушла в себя. Совсем. У меня что-то спрашивали сослуживцы, я даже не пыталась отвечать. Временное слабоумие, у меня аж слюна побежала, наверное (но это не точно).

Вернувшись из "нирваны", я вынуждена была отвечать на вопросы присутствующих, но мне требовалось в тот момент просто посидеть в тишине. Мои коллеги поздравляли и радовались за меня, но внутри была опять пустота.

А потом возникла новая проблема: что изложить маме, почему я передумала переезжать в другой город? Раз сказка рассказана, буду реализовывать. Придется уезжать из моего неприветливого, снежного, но горячо любимого сибирского края. Я плохо представляла свою жизнь без Байкала, сурового и неприветливого старика, но невероятно харизматичного и привлекательного. Придется сказать "прощай" родным, друзьям и знакомым. Но с другой стороны, я смогу проводить больше времени с детьми. Хотя внутри меня точит червь сомнения, нужна ли им?  Старший сын – успешный молодой человек, ученый, инженер-программист. Я была уверена, что у меня он обеспечит надежной страховкой. Не сработало.  Я наверное не учла важные аспекты – взаимопонимание, его амбиции и занятость, желание любить и быть любимым. Младший еще в школе учится, соответственно, на его помощь не приходилось рассчитывать,  только на моральную поддержку, в которой он мне ни разу не отказал. Я обожаю этого огромных размеров мальчишку, с добрым сердцем, готовым прийти на помощь тем, кого любит, без осуждения. Как изменится его отношение ко мне, когда он повзрослеет, одному богу известно.

Глава 11

На следующий день после работы я вместе с Женькой была в больнице с купленными на рынке вкусняшками и обсуждала с лечащим врачом стратегию будущего лечения.

1. Купить кальцийсодержащие препараты, врач выдал рецепт.

2. Курс химиотерапии перед операцией.

3. Удаление матки.

4. Завершающий этап – облучение.

Мои познания в медицине стремились к нулю, я могла только рассчитывать на доктора и его симпатию к нам. Это было наивно, конечно, с моей стороны. У кого могли вызвать симпатию полусумасшедшая старуха с нестабильной психикой и ее задерганная, неухоженная, подтупливающая 40-летняя дочь. Мою связь с молодым узбеком она наверняка осудила про себя, на что мне было плевать с высокой колокольни. У меня был только он в помощниках, больше никого. Да и если честно, даже его я близко не подпускала к своему сердцу, там жил мой отец. Единственный мужчина, с которым я чувствовала себя королевой. А остальные – мусор.

Разговор в палате мне не запомнился, был краткий и без оскорблений. У матери было неплохое настроение, и ей не требовался громоотвод. Поэтому мы с Женькой в скором времени покинули это прибежище боли, страха и затаенной надежды.

На следующий день цена таблеток повергла меня в шок. Неужели мать не заработала на бесплатные лекарства! Сорок лет тяжелого труда, вложенного в государство, не достаточно. Почему бы еще не подзаработать на желании родных облегчить страдания любимого человека? Мне срочно требовалась финансовая ревизия моих доходов и расходов. Хотелось бы узнать, как уменьшить размер платежа по маминому кредиту, или как воспользоваться страховкой и вообще прекратить платить. Все-таки рак – это не простуда. В мой внутренний план на завтра я внесла пункт – сделать звонок в "Совкомбанк".

Вечером я завезла маме только лекарства, так как еды у нее было достаточно, да и в онкоцентре кормили до отвала. У нас состоялся краткий разговор:

– Завтра у меня химиотерапия, будут капать какой-то препарат, – сказала она.

– Хорошо, – зачем-то ответила я. По художественным фильмам о раке я знала, что ничего хорошего нет. Меня ждали новые моральные пытки, а ее – физические муки.

– А послезавтра я поеду домой, – были ее слова.

"Поеду домой", – эта ее фраза меня окрылила, она наконец перестала скучать по своей квартире в Ангарске и почувствовала себя уверенно в моем жилище.

– Послезавтра после 12 часов меня отпускают.

– Хорошо, – зачем-то опять хорошокнула я, – ты держись, – попыталась я поддержать ее, но получилось как-то корявенько и неубедительно. Она проигнорировала сказанное и добавила:

– Завтра не приезжай, но постарайся меня забрать пораньше в день выписки.

Еще одно "хорошо" было бы перебором. Я гмыкнула и попрощалась.

Машина, вечерняя дорога, моя хибара, объятия восточного горячего принца с лесозаготовок, сон, следующий рутинный день, и наступило послезавтра. В районе 13.00 она мне позвонила и радостным голосом сообщила, что медики оформили все бумажки, и она полностью готова, собрала вещи, и я могу за ней приезжать. Но у меня не было возможности, на работе была запара. Я ей постаралась объяснить причины возможной задержки, но мои аргументы не возымели эффекта, она начала истерить, кидаться обвинениями и оскорблениями. Но мой уход со службы был чреват последствиями и не только для меня.

Около трех часов дня я освободилась и рванула за ней. Как назло, были пробки, и я нервничала. Чтобы избавиться от нервозности, мне необходимо что-то делать, решила связаться с банком насчет ее кредита, мне порекомендовали приехать с доверенностью в офис (адреса мне отправят сообщением) и получить перечень документов для страховой компании. В конце концов мне удалось добраться до места назначения. Она сидела на кровати без постельного белья. По мнению персонала, ее уже не должно быть здесь, и никого не волнует, что нас только двое, и мы не боги.

Со мной она практически не разговаривала. В абсолютной тишине мы добирались до дома. К моему удивлению, катастрофического ухудшения ее состояния после химии не последовало, и мы благополучно дотянули до следующей госпитализации.

Глава 12

Первый день ее нового больничного ада был обыденным. Ожидание в заполненном людьми помещении около двух часов, а затем транспортировка мамы весом около 100 килограмм на инвалидной коляске вместе с китайским баулом, забитым личными вещами, постельным бельем, посудой и т. п., в хирургическое отделение. Пот катил по всему телу градом, душные и плохо проветриваемые помещения, спина отзывалась стреляющей болью, но я везла ее. А санитарка была флагманом. Закинув маму в палату и максимально обустроив ее быт, я помчалась на службу.

Мое отсутствие со стороны руководства не было замечено. Все прошло гладко. Промелькнул еще один обыкновенный день, в 16.00 я завершила все безотлагательные мероприятия и опять без разрешения свалила.

На огромной скорости я домчалась до больницы, а затем до кабинета врача. Она еще не ушла. "Что дальше, что я должна делать дальше?" – пульсировал в голове только один вопрос. Я постучалась и в ответ донеслось:

– Да.

– Я дочь Ефимовой Людмилы Михайловны, очень хочу обсудить с вами ее состояние и план лечения, – обозначила я цель своего вторжения.

– Минутку, я сейчас выйду.

Через мгновение открылась дверь, и мой взгляд остановился на ее лице, которое выражало усталость и некоторую отрешенность.

– Сегодня вторник. Операцию я назначила на четверг, после завершения которой – реанимация. Уход в первые часы после операции – очень важная составляющая, – без каких-либо приветствий с места в карьер понеслась она.

– Я могу за ней присмотреть? – спросила я.

– Можете, но не желательно. Чисто по-человечески советую попросить кого-нибудь из младшего персонала позаботиться о вашей маме, вам скажут, что необходимо привезти, ну, а вам только останется отблагодарить нашего сотрудника.

– Хорошо, – меня уже начало бесить это слово, и еще один факт выводил меня из равновесия: никто не спрашивал, есть ли у меня финансовые возможности на всё. Мне навязаны чужие правила, а на кону жизнь родного человека!

Она сухо попрощалась, а я поплелась в палату, где меня ожидал приятный сюрприз: маму приехал навестить ее двоюродный брат, красавец и умница, полковник в отставке, дядя Сережа. Несмотря на возраст в нем чувствовалась военная выправка.

Я очень ему обрадовалась, мы обнялись, потом я поздоровалась со всеми присутствующими. Моим близким я кратко передала суть беседы с врачом и пошла искать санитарку. В районе столовой я ее увидела, спросила имя и уточнила, готова ли она мне помочь. Моя просьба не вызвала у нее недоумения: не я первая, не я последняя – сделала вывод я.

– Привези курятину и сухари. Я сварю ей свежий бульон, – безапелляционно заявила она, остальное все здесь есть.

– Спасибо, – залепетала я. Полезла в кошелек и сунула ей в карман халата деньги.

– Запиши мой номер и позвони, я добавлю тебя в контакты, – продолжила она без какой-либо реакции на "благодарность". Если будет в чем-нибудь необходимость, я позвоню.

Подчиняясь ее приказу, я достала телефон, позвонила на продиктованный номер и сохранила его в списке контактов.

После звонка она удалилась, не попрощавшись.

По дороге назад я встретила еще одну женщину в белом халате, которая привлекла мое внимание. Она просто беседовала с пациенткой. Тон, манера общения навели меня на мысль, что передо мной психолог. Я остановилась напротив разговаривающих в тесном коридоре и дождалась конца беседы.

– Вы что-то хотели? – без эмоций спросила предполагаемый врачеватель душ.

– Вероятно, да, если вы штатный психолог больницы, – ответила я.

– Вы по адресу, я психолог.

И тут меня понесло, я рассказала ей о маме, о ее неконтролируемых и непонятных сменах настроения, попросила помочь беде, предложила ей деньги. Она выглядела усталой, но после моей тирады усталость сменилась настороженностью. Думаю, она сомневалась в моей вменяемости.

– Моя работа – оказывать психологическую помощь больным, и мне платят зарплату, ваша мама будет под моим пристальным вниманием, – был ее ответ на мою тираду.

"Блин, кто же окажет помощь родственникам", – подумала я. По каким-то неведомым причинам я не испытывала благодарности к этой женщине.

– Спасибо, – лицемерно сказала я, попыталась выдавить улыбку, но не смогла.

Долгое напряжение отразилась на лице в виде маски, мышцы затвердели и не желали двигаться. Но я все-таки выдавила закономерное "до свидания" и вернулась к своим родственникам.

Мама с удовольствием разглядывала банку икры лосося и хвасталась подругам. Она привыкла с отцом жить богатой жизнью и занимать лидирующие позиции в любом окружении. Но я не могла ей это предоставить – очень дорогое удовольствие. Мне бы удержать нынешнее.

– Ну всё, в четверг операция. Завтра тебе нельзя есть, значит, я тебе не нужна.

– Вот так всегда, лишь бы избавиться от меня, – завела она старую пластинку.

– Девочки, не ссорьтесь, – вмешался в наш диалог дядька. – Людка, скажи, зачем она тебе такая? Посмотри на свою дочь. Она похожа на загнанную лошадь, скоро свалится. Кто будет о тебе заботиться?

Его слова возымели на нее действие.

– Ладно, – с неохотой выдавила она из себя.

– Тогда я пойду, – сразу воспользовалась я завоеванной позицией. Мне требовалось еще купить курицу и сухари.

– И я прощаюсь, не беспокойся, сестра, все будет отлично, – оптимистично присоединился дядя Сережа к моему прощанию.

На парковке он меня притормозил:

– Ты давно смотрела на себя в зеркало?

– А что со мной не так?

– Я про загнанную лошадь в палате говорил не для матери, а для тебя. Поезжай отдыхать. Я здесь, и если что-то понадобится, я могу тебя заменить. В четверг операция, в пятницу и, вполне вероятно, в субботу она будет в реанимации, ведь не девочка уже и быстро вряд ли восстановится. В воскресенье я буду здесь.

"Какое счастье", – пронеслось в голове. Отдых. Отдых… Отдых! Я не могла поверить, что его может быть два-три дня!

– Спасибо, – я поцеловала его в щеку. – Завтра я смогу заняться ее кредитом после работы.

– Не за что, мы одна семья и обязаны помогать друг другу.

– Спасибо огромное! – моей благодарности не было границ.

Мы попрощались, я поехала покупать стандартный реанимационный набор продуктов с твердой уверенностью, что все будет хорошо. Мой дядька – человек слова.

Приобретение, передача куриного филе и сухарей санитарке не заняли много времени, и я скоро очутилась дома.

Женька ластился ко мне, как соскучившийся пес. Моя собака (к сожалению, она умерла) так же радовалась моему приходу после долгого отсутствия. Я думала, у нее хвост оторвется, так она виляла им, повизгивала и поскуливала, подпрыгивала и пыталась облизать мою рожу своим липким и мокрым языком. Женька и она были похожи взглядами, полными любви, преданности и обожания.

Накидав в себя еды, я быстро отправилась в постель. Там я рассказала Женьке, что моя судьба подарила мне отдых, и я решила совершить путешествие в Аршан. Заверила, что ему понравится. А потом меня ждали плотские утехи, выражаясь высокопарным языком. А секс я люблю, хорошая вещь.

Глава 13

Конечно, я заехала к ней завтра, чтобы поддержать морально. Ей было очень страшно, и это было видно невооруженным взглядом. Я пыталась поддержать и подбодрить ее, бормотала какие-то слова. Не знаю, слышала и понимала ли она мой лепет, потому что реакции не последовало. Накидав безрезультатных шаблонов, я попрощалась и поехала в "Совкомбанк".

Там я провела немного времени. Тетка за столом без интереса взглянула на меня и также выслушала мою историю.

– Понятно, – без намека на сочувствие отреагировала она.

Покопалась в своих бумаженциях, вытащила на свет одну из них и изрекла:

– Со списком документов – как соберете – снова в офис: напишете заявление, – безэмоционально сказала она и добавила: – Не затягивайте.

– Спасибо, – сказала я.

– Пожалуйста, – получила я равнодушный ответ.

В машине я внимательно ознакомилась с этим длиннющим списком. Почему-то всплыла в памяти бессмертная цитата О. де Бальзака: "Бюрократия – это гигантский механизм, приводимый в движение пигмеями".

Мне придется потратить не один час на сбор никем не востребованной макулатуры, но выбора не было. Или плати, или бегай с высунутым языком.

Затем я направила свои колеса домой. И там меня ждали шутки и смех. Женька умел изменить мое настроение с полного минуса в абсолютный плюс. Мы обсуждали путешествие, купили в ближайшем супермаркете все необходимое в дорогу и продукты быстрого приготовления. У нас была насыщенная программа на выходные, впереди много интересных мест, некогда будет стоять у плиты.

На следующий день я опять была в больнице. Маму прооперировали успешно. Она в реанимации, еще не пришла в себя после наркоза. Поговорила с нанятой санитаркой, та заверила меня, что все под контролем и волноваться не о чем.

Я позвонила дядьке, сообщила, что все хорошо, и я уезжаю в Аршан на следующий день.

Глава 14

Пятница тянулась очень долго. Звонок в онкоцентр подарил мне позитивную новость: мама пришла в себя, но она по-прежнему в палате интенсивной терапии. Еще очень слаба, практически все время спит. Связалась с нянечкой, та отчиталась, что приготовила свежий куриный бульон, мама поела капельку, а сейчас дрыхнет. “Дааааааа!!!” – раздался внутренний вопль. – “Мы победим этот рак!”

В 15.00 народ стал тихо исчезать с рабочих мест. В этот ручеек влилась и я. Путь домой занял буквально несколько минут.

Я залетела ликующая в мой рассыпающийся кирпичный барак сталинского ампира, в котором я приобрела две квартиры и объединила их. Мой стар ший сынишка обеспечивал нас водой, таская ее из колонки в ведрах все детство. Когда он уехал учиться в Питер, я все-таки уговорила соседей подключиться к центральному водоснабжению.

– Собирайся, – с порога заорала я. На ходу стягивая надоевшую и ненавистную майорскую форму. Женька выглянул из спальни, где стоял компьютер. Работа ему подворачивалась не часто. Беглому чурке везде грозила опасность попасть за решетку, но несмотря на это он умудрялся где-то подрабатывать. Меня искренне удивляла его способность не впадать в отчаяние и еще поддерживать меня.

– Что орешь, засранка? – его акцент ласкал слух. – Я готов и жду тебя.

– Я не верю, не верю! Что сегодня я без ада, без больниц, без постоянного напряжения! Мы с тобой едем отдыхать. Там ты увидишь неописуемой красоты природу, тебе очень понравится, – кричала я, надевая джинсы.

– Задержимся на полчасика, хочу тебя, – с легкой хрипотцой проговорил он.

– Некогда, скоро начнется пора движения машин черепашьими темпами, выезжаем прямо сейчас! – командовала я, надевая зимние ботинки…

– Мы везунчики, холода отступили, и нет февральских ветров, нетипичная погода для Сибири, – продолжала я, натягивая пуховик…

– Сегодня была капель, обычно в это время дует промозглый проникающий до костей леденящий ветер, а тут оттепель, – продолжала тараторить я…

– Нам помогает сам Бог, – сделала неожиданный вывод я уже за рулем.

Все-таки мы простояли в пробке около часа, и за пределами города Женька стал штурманом моей малюсенькой машинки. Этот водитель самосвалов и фур виртуозно управлял моим транспортным средством, мама не ошибалась. С максимальной скоростью по склонам и серпантинам мы отдалялись от боли, волнения и страха и приближались к сказке.

Меня охватил щенячий восторг. Я напоминала себе мою собаку, которая была у меня в детстве. Эта умная сука размером с болонку (двортерьер) занимала такую позицию в автомобиле, что ее морда с высунутым языком оказывалась между плечом моего отца-водителя и мамы-пассажира переднего сиденья. Ветер трепал ее длинные уши, но она с удовольствием обозревала окрестности.

Мой работавший на износ мозг получал давно требуемый ему релакс, а быстрая смена панорам вытесняла из моего сознания нерешенные проблемы.

Прощай, Иркутская область! Здравствуй, Бурятия! Ночь вступала в свои права, в ранних сумерках торжественные сосны и ели, как леди в шикарных белоснежных шубах, были обворожительными и приковывали к себе взгляд. Один миг – и вот уже Тункинская долина.

Она неописуемо красива летом. Огромная площадь идеально ровной поверхности с ковровым покрытием из полевой травы и цветов. Насыщенный зеленый цвет с вкраплениями оранжевого, желтого, красного, фиолетового, залитый солнечным светом – это отдых для уставших от работы с компьютером глаз. Мирно пасется домашний ухоженный скот, и позади этот рисунок оттеняют величественные горные вершины с выступающими скалами.

Но сейчас было уже темно, да и время года другое, поэтому эта картинка лишь ассоциативно всплыла в моей памяти.

Вот и Аршан, небольшое поселение у подножья Саян. Аренда жилья здесь – дело нехитрое. Кругом множество плакатов с кратким и лаконично написанным текстом: "Комната, 400 рублей и номер телефона”  в руках местных жителей, на заборе возле зданий и т. п.

И мы нашли себе ночлег: за 800 рублей в сутки. Отдельное одноэтажное строение с двумя спальными помещениями и большим многофункциональным холлом, в котором располагалась кухня, прихожая и диван с телевизором. В спальне были старый платяной шкаф да четыре кровати с прикроватными тумбочками. Для неприхотливого клиента, но нам не нужна была роскошь, потому что она была за окном. Саяны… Ни одному художнику не удалось достичь уровня природы в создании красоты.

Разместив личные вещи, сдвинув две лежанки и застелив их постельным бельем, мы приступили к выработке плана на вечер.

Выпить, пожрать и повеселиться, на людей посмотреть и себя показать. Мы отправились в кафе под названием "Амрита". Я была в нем прежде – бурятская сытная, мясная кухня, неплохой бар, всегда живая музыка и большой танцпол. Что еще нужно для бурного и интересного времяпровождения?!

Мы покинули наше временное пристанище, и пьяняще чистый воздух с ароматом таежного леса и талых снежинок, звездный темно-синий небосклон с луной сотворили чудо – градусы настроения стремительно полетели вверх.

Скользкий путь я прошла без потерь благодаря физической силе и ловкости Женьки, который много раз ловил меня за шиворот и создал не одну комичную ситуацию. Мы посмеялись от души, прежде чем переступили порог увеселительного заведения.

Удобно расположившись за столиком, мы заказали жареные позы, водочку и какие-то салаты. Мы наслаждались едой, напитками, песнями и собственными танцами.

Подвыпив, я постреляла глазками. Обстрел привел к попаданию в одного молодого человека, который присоединился к нам на танцполе. У Женьки заиграла восточная кровь собственника, он ревновал, а я была в нирване. Я обворожительная и желанная. Он купил еще огненной воды. Состоялся новый виток безудержного веселья.

А потом кто-то резко выключил свет. Как будто рубильник опустили вниз.

Я разлепила веки: светло, вчерашняя комнатка, я в постели, но обнаженная, даже трусов нет. Не чувствую правую руку из-за тяжести кудрявой головы моего сексуального партнера, и в носу его волосы. Я отворачиваю лицо, чтобы избавиться от неприятного ощущения щекотки. Мой жизненный опыт втирает мне, мол, сегодня ты будешь умирать медленно и верно после предыдущего дня.

Внимательно прислушиваюсь к себе: пить не хочу, бошка не болит. Осматриваюсь. Женька тоже голый, но нашего шмотья нигде нет. Неужели мы пришли в чем мать родила, пытаюсь подавить приступы смеха. Рискую встать, все работает без нареканий, но на коленках много мелких синяков: предполагаю, что до дома я добиралась ползком по колдобинам. Выхожу голожопая в холл. Благо, соседняя комната не заселена.

У входа – ворох его и моей мокрой одежды. Настроение на 5+++, солнечные лучи играют повсюду, а в окна заглядывают высоченные горы. Развесив наши вещи на всех возможных поверхностях, я опять завалилась спать и продрыхла еще часа два.

В районе 10 часов утра я проснулась и наконец натянула плавки. Приготовила нехитрый завтрак и разбудила Женьку:

– План на сегодня – горы. Идем на пик Любви. Кстати, у бурятов есть поверье: если пара сделает восхождение вместе, они навсегда останутся вместе, – вещаю я.

– Что ты там бормочешь, засранка? – жизнерадостно уточнил мой парень.

– Не дерзи старшим. Поднимай свой зад, надевай что-нибудь и иди завтракать.

Через несколько минут он появился в холле, из одежды – только нижнее белье:

– Наташ, что с моими коленями? – у него были сходные с моими синяки на коленях.

– Женя, я ни фига не помню. Надеюсь, мы не трахались на центральной улице этого маленького поселка раком, а мирно ползли домой из кафе, – смеялась я. – Завтракай и пошли искать тропу.

– Как вкусно наготовлено! – нахваливал он мои бутерброды.

Люблю, когда мужчина ест с аппетитом. Мой младший сынулище также поглощает пищу. Если честно, к Женьке у меня были смешанные чувства: с одной стороны – сын, с другой – любовник. Шампунь и кондиционер в одном флаконе.

Закончив с едой и экипировавшись, мы выдвинулись к ущелью. Нам посчастливилось через несколько минут прибиться к команде, идущей на пик Любви.

Путь наверх был тяжелым и одновременно захватывающим. И чем выше мы поднимались, тем божественнее становились виды, и тем больше я уставала. Женька, как тибетская антилопа, стремительно двигался по тропе и шутил, что вызывало во мне прилив сил и энергии.

Игра стоила свеч. На самом верху нас ждал невероятно живописный пейзаж. Бирюзовое небо контрастировало с белыми облаками, в центре – яркий солнечный круг, а вокруг – верхушки гор в огромных снежных шапках. Вот оно – незабываемое ощущение гордой птицы: мои руки стали превращаться в крылья, и я их раскинула, готовясь совершить полет, но пока решила отложить, боясь, что трансформация не завершена.

Нам нужны были передышка и отдых, поэтому около часа мы с нашими новыми друзьями оставались на "Олимпе" и с судорожной быстротой щелкали фотографии. Времени для моего восстановления было не достаточно, спуск вниз прошел в режиме автопилота. Мои биологические механизмы устроили бунт. Думаю, их возмущение можно описать так:

– 44 года, бухает как лошадь, танцует, а потом трахается всю ночь, а на следующий день по горам скачет. Конченая дура.

Кое-как я доползла до нашего уютного жилища, прямиком на кровать. Только полежав с четверть часа, я нашла в себе силы снять мокрую от пота одежду и принять душ, и опять вернулась в койку.

– Пельменей хочу, – заорала я. Женька смотрел телек в холле.

– Сварю. Подожди немного.

Аромат отварного мяса подкрался к носу. Какая же я голодная, осознала я. Через какое-то время до меня донеслось:

– Вставай, ленивая задница, тарелки на столе. Будем ужинать.

Какое наслаждение было поглощать традиционную сибирскую еду. Уставший организм как бы благодарил за поступающую энергию удовольствием и чувством сытости и комфорта.

А потом, по обычаю, секс, неспешный и чувственный. Подаривший мне не один великолепный оргазм. Про маму я не вспоминала, тревога за нее ушла на задний план. Мозг просто заблокировал на время все, что с ней связано. Она мне не звонила, значит, еще слаба и остается в постели. Сообщение дядьки подтверждало мои догадки: "Был у Людки, нянька при мне кормила ее курицей и бульоном. Она хорошо поела и уснула. Про тебя не спрашивала".