скачать книгу бесплатно
Не изменяя присяге
Александр Витальевич Лоза
Морская летопись
Книга морского офицера А. В. Лозы повествует о боевых действиях экипажей эскадренных миноносцев «Разящий» и «Расторопный» в войне с Германией в 1915–1916 годах на Балтике; о кровавом революционном выборе 1917 года; о трагической борьбе белых офицеров флота и, среди них, – судьбе лейтенанта Российского императорского флота Бруно Садовинского на Севере в период 1918–1920 годов.
В его судьбе, как в капле воды, отразились самые трагические периоды в истории страны – Первая мировая война и революционные перевороты, гибель офицеров и крушение Российского флота, создание белых флотилий и эскадр, жестокая Гражданская война…
Он не изменил присяге и принял мученическую смерть!
А. В. Лоза
Не изменяя присяге
©Лоза А. В., 2012
©ООО «Издательский дом «Вече», 2012
©ООО «Издательство «Вече», 2012
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Не лавры победы – терновый венец
Ты принял с бесстрашной дружиной.
И.Г.
Введение
Все началось с учебника «Кораблестроение. Курс Морского корпуса» корабельного инженера А. П. Шершова, 1914 года издания, купленного мною в букинистическом магазине на Невском проспекте в Ленинграде, в теперь уже далеком 1984 году. Первый владелец книги расписался на обложке, поставил дату – 7 января 1914 г. и ниже приписал: класс № 36.
А ведь хозяином книги был кадет Морского корпуса, подумал я, вспомнив, что в Севастопольском высшем военно-морском инженерном училище так же нумеровались классы: я учился в классе № 306. Поставив книгу на полку, я больше не обращался к ней.
Прошло много лет. При подготовке статьи в журнал «Судостроение» мне потребовалось уточнить устройство корабля начала ХХ века, и рука сама потянулась к учебнику «Кораблестроение» 1914 года. Я пригляделся к надписи на титульном листе, выполненной уже порыжевшими от времени чернилами, но сохранившей четкость и аккуратность почерка, – Б. Садовинский. Кто он? Как сложилась его судьба?
В разговоре с начальником исторического отдела 1-го Центрального научно-исследовательского института МО РФ контр-адмиралом Ю. Л. Коршуновым я обмолвился о том, что интересно бы узнать судьбу юноши-кадета, подписавшего учебник по кораблестроению в 1914 году. На что Юрий Леонидович заметил, что судьбы российских моряков складывались по-разному: об одних известно многое, судьбы других вообще неизвестны. Надо работать в архивах.
В тот же день, в книжном магазине, мое внимание привлекла книга, на обложке которой был изображен морской воротник – гюйс и офицерский кортик. Книга называлась «Закат и гибель белого флота». Я открыл ее на первой попавшейся странице, и взгляд выхватил строчку «большевиками были захвачены и расстреляны несколько моряков белого флота. Среди них лейтенант Бруно-Станислав Адольфович Садовинский».
Меня как будто толкнули в спину. Гардемарин Садовинский. Он! Стало известно и имя – Бруно. Это был знак! Я не мог уже просто поставить книгу обратно на полку. «Закат и гибель белого флота» вызывала больше вопросов, чем давала ответов. Я почувствовал: «судеб морских таинственная вязь» начинала плести свои узоры. Но нужно ли поддаваться этому? Кому сегодня интересны события 90-летней давности, происходившие с тем или иным человеком в России, в начале ХХ века, а тем более на флоте? Но эти правильные критические мысли уже не останавливали.
Судьба гардемарина Садовинского все больше интересовала и волновала меня.
Двадцать шесть лет жизни было отмерено этому человеку. Я уже знал дату его рождения и дату гибели. Какая короткая жизнь! Бруно Садовинский не успел стать ни выдающимся мореплавателем, ни государственным деятелем. Обычный человек необычного времени. Времени на переломе эпох.
Я считал, что простой человек после смерти исчезает бесследно, но это не так. Постепенно, шаг за шагом канувшая в Лету жизнь офицера Российского Императорского флота Б.-С. А. Садовинского раскрывалась и проходила передо мной: учеба в кадетском корпусе, окончание Морского корпуса, служба в нем офицером-воспитателем; боевые походы вахтенным начальником на эскадренных миноносцах на Балтике в годы Великой войны, непростой выбор – с кем быть в семнадцатом; служба на Севере в Отдельной Архангельской флотской роте в восемнадцатом году, борьба с красными отрядами на Севере, орден Святой Анны 4-й степени за личную храбрость в боях под Холмогорами в девятнадцатом; отчаянные бои, плен и смерть в двадцатом. Все это я узнал значительно позже, через несколько лет, в ходе архивной работы, являющейся основой книги, которую Вы держите в руках.
В этой книге, посвященной судьбе молодого офицера Императорского флота, главное внимание уделяется тем, кто стоял на мостиках кораблей, кто управлял орудиями и торпедными аппаратами, корабельными механизмами и машинами.
Морская история – это история проектирования, строительства и боевого использования кораблей флота. Об этом написано немало.
Но история Российского флота – это и история служивших на нем людей, судьбы конкретных офицеров с их характерами, мировоззрениями, понятиями чести и долга, поэтому важна и ценна история жизни каждого, будь то молодой мичман или заслуженный адмирал. До сих пор нет ответа, на чьей стороне, в большинстве своем, оказались офицеры Российского Императорского флота в годы Гражданской войны. На это можно объективно ответить, только изучая и возможно точно выявляя судьбу каждого флотского офицера, независимо от его звания и заслуг.
До недавнего времени судьбы морских офицеров Императорского флота в нашей стране замалчивались, да и сейчас на государственном уровне, мало что делается для их изучения.
Исторические исследования обычно основываются на анализе экономических, социальных, политических и других факторов. В последнее время в мировой практике таких исследований начал применяться новый метод, где в центр ставится судьба отдельного человека в историческом процессе. Вникая в судьбу отдельного человека в исследуемый период, можно дополнять и уточнять истолкование того или иного исторического события.
Этой книгой я хочу донести до читателей не так исторические события и факты – они достаточно известны, – как через них помочь представить и почувствовать дух того времени, будничную, боевую работу и бытовую, повседневную сторону службы и жизни офицеров Российского Императорского флота, проследить, как те или иные события влияли на офицерские судьбы.
Морские летописи, морские хроники требуют строгого следования жесткой логике и хронологической последовательности исторических событий. Определенный вымысел при этом допускается, но он должен реализовываться на основе исторических фактов и документов.
В книге за каждой фамилией и изложенным событием стоят архивные документы (аттестационные тетради, послужные списки, сведения о плаваниях, вахтенные журналы кораблей, приказы по флоту и флотилиям, телеграммы и телефонограммы, справки и списки, воспоминания очевидцев и участников событий).
Создание книги было бы невозможно без помощи сотрудников архивов, музеев и библиотек Санкт-Петербурга, Москвы, Архангельска: Российского государственного архива Военно-морского флота; Архива-библиотеки Российского фонда культуры; Государственного архива Российской Федерации; Российского государственного военного архива, Государственного архива Архангельской области; фотофонда Центрального Военно-морского музея; Центральной Военно-морской библиотеки.
Все фамилии, приведенные в книге, подлинные. Конечно, переживания, мысли, действия, приведшие к тому или иному поступку героев, в тот или иной момент их жизни, следует принимать с поправкой «предположим», но результат этих действий зафиксирован самой историей в документах, и все приводимые в книге исторические факты имели место.
В книге даты событий периода до 1918 года приводятся по юлианскому (старому) стилю, в белых войсках на Севере России – по григорианскому (новому) стилю.
Глава 1. Балтика. 1916 год
Эскадренный миноносец «Разящий» стремительно резал форштевнем волну, оставляя за кормой белый пенный бурун и выбрасывая из труб черные клочья дыма. Он шел курсом N-О от острова Руно в передовую базу флота – Куйвасто, на остров Моон. Брезентовый обвес открытого мостика потрескивал под напором ветра. Вахтенный офицер, опершись на поручни мостика и чуть наклонившись вперед, всматривался в горизонт, обводя его биноклем.
Светало. Рассветы на Балтике в июне – чудо как хороши. Но не сейчас. Сейчас идет война.
Да, идет война! Но он, мичман Садовинский, счастлив и горд! Он на мостике! Это его корабль, его боевой корабль! Сколько рапортов, сколько сил и нервов пришлось потратить ему, чтобы добиться права чувствовать вибрацию палубы под ногами!
Награжденный золотым знаком по окончании курса Морского корпуса, он, как и все молодые мичманы, рвавшийся на боевые корабли, приказом директора Корпуса – контр-адмирала Карцова был прикомандирован к Корпусу младшим корпусным офицером.
Громкий доклад сигнальной вахты: «По левому крамболу – аэропланы!» прервал воспоминания. Мысли мгновенно перенеслись от событий лета прошлого года в настоящее. В небе над горизонтом виднелись две точки. Точки быстро приближались. Неприятельские аэропланы!
Четыре пятьдесят утра. 12 июня 1916 года. Рижский залив. «Боевая тревога!» В этот момент по всем отсекам эсминца ударили колокола громкого боя. «По местам стоять!» – «Боевая тревога!»
Первая бомба каплей оторвалась от аэроплана. Вторая капля, третья. Фонтаны воды, смешанной взрывной волной с осколками, обрушивались на палубу. Не снижая скорости, «Разящий» круто валился на правый борт, на левый. Открытый по аэропланам орудийный, пулеметный и ружейный огонь не давал результатов. Атаки с воздуха следовали одна за другой. Но теперь и германские пилоты стали осторожнее. Облака шрапнелей русских снарядов не позволяли им снизиться и прицельно атаковать.
В вахтенном журнале «Разящего» за 12 июня мичманом Садовинским была сделана следующая запись:
«4:50 Были атакованы двумя неприятельскими аэропланами; было сброшено 12 бомб – безрезультатно; открыли ружейный, пулеметный и орудийный огни, было выпущено 8 шрапнельных снарядов, 5 пулеметных лент.
5:30 Окончилась атака, легли на старый курс».
(РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 60218)
Атака аэропланов продолжалась 40 минут, а ему показалось, что прошли считанные минуты.
Спустя 90 лет, изучая в Российском государственном архиве ВМФ вахтенный журнал эсминца «Разящий», я читал эти строки, написанные рукой мичмана Садовинского. Запись сделана сразу после атаки, но почерк четкий, аккуратный, буквы выписаны твердо, как говорят на флоте – штурманским почерком. Я сразу узнал этот почерк. Таким же твердым, устоявшимся – не юношеским почерком он подписал свой учебник «Кораблестроение. Курс Морского корпуса» 7 января 1914 года, за год до окончания Корпуса. С этой надписи и началась моя причастность к боевому и жизненному пути кадета – гардемарина – мичмана – лейтенанта Бруно-Станислава Адольфовича Садовинского. Впереди были годы поисков, запросов, изучений архивных материалов. На тот момент я ничего не знал о нем, кроме фамилии и инициалов.
«Разящий» лег на прежний курс – на Куйвасто. Боцманская команда приводила в порядок палубу. В 8 часов 10 минут показались створные знаки Куйвасто. Через десять минут «Разящий» стал на якорь. Война – до победы, а обед – по корабельному расписанию.
Офицеры за обедом в кают-компании миноносца, живо обсуждали утренний бой.
После перенесенного боя с германскими аэропланами нервы требовали расслабления, и, хотя действовал «сухой закон», офицеры знали, что лучшего способа, чем чарка холодного столового вина № 21, более известного как водка, флотские медики не придумали.
«В 18 ч. 45 мин. команду уволили на берег. В 22 часа команда с берега вернулась. Нетчиков нет. Под парами котел № 3», – расписался в вахтенном журнале за прошедшие сутки мичман Садовинский. Так закончились эти сутки – рабочие сутки Великой войны.
* * *
Гельсингфорс встретил мичмана Садовинского облачной и ветреной погодой. Был понедельник, 18 апреля 1916 года. Миноносец «Разящий» находился у стенки ремонтного завода «Сандвик». После первой пробы машин заводские рабочие устраняли замечания, экипаж наводил флотский порядок в помещениях и на палубе. У трапа его приветствовал вахтенный офицер – мичман Ляпидевский. Они представились друг другу, пожав руки и улыбнувшись. Садовинский прекрасно помнил его по Корпусу.
– Николай Алексеевич у себя в каюте, – проговорил Ляпидевский, называя командира по имени и отчеству, и указывая рукой на дверь в офицерский коридор.
Садовинский шагнул в коридор и сразу почувствовал знакомый с гардемаринских времен корабельный запах. Запах краски, металла, машинного масла, тот – еще не выветрившийся запах завода, который приносят с собой мастеровые и который исчезнет сразу после первого выхода в море. Матрос, делавший приборку в коридоре, стал вплотную к переборке, чтобы пропустить офицера. Да, коридоры миноносца – не линкоровские коридоры. Но радость переполняла мичмана. Это его первый боевой корабль.
Командир миноносца капитан 2-го ранга Н. А. Костенский – офицер на флоте известный. Он слыл среди миноносников смелым командиром, отлично ориентирующимся в финских шхерах, особо отличившимся в кампанию 1915 года.
Попросив разрешения и войдя в каюту, мичман представился:
– Мичман Бруно-Станислав Адольфович Садовинский, прибыл из Морского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича корпуса в ваше распоряжение.
Разговор с командиром запомнился мичману своей конкретностью и деловитостью.
– Минный офицер лейтенант Клевцов выбыл на 3-й дивизион. Принимайте дела. Готовьтесь к прохождению курса артиллерийских и минных стрельб. Они будут проводиться на полигоне в Ревеле, – напутствовал командир своего нового офицера.
Когда я начинал изучать служебный путь Бруно-Станислава, у меня была следующая информация: окончил Морской корпус в 1915 году, 2-й Балтийский флотский экипаж, офицер эскадренного миноносца «Расторопный». Но в списках офицеров миноносца «Расторопный» за 1915 год мичман Садовинский не упоминается. В чем дело? Не было его среди экипажа этого миноносца и в первой половине 1916 года. Идет война, каждый офицер, тем более выпускник, на счету, и каждый рвется на фронт. Пытаюсь разобраться.
В фонде «Аттестации на личный состав», в обнаруженной карточке Садовинского Б.-С.А. указано следующее:
«Воспитанником – 1912–1915 г.
Корабельным гардемарином – 20 июля 1915 г.
Мичманом – 30 июля 1915 г.
Зачислен во 2-й Балтийский Флотский экипаж – 8 августа 1915 г.»
Затем странная запись: «уч. с. “Бриз” мл. кор. оф. – 2 августа 1915 по 20 апреля 1916 г.» И далее:
«Переведен из 2-го в 1-й Балтийский Флотский экипаж – 23 мая 1916 г.».
(РГАВМФ. Ф. 873. Оп. 17. Д. 28)
Значит, мичман Садовинский после зачисления во 2-й Балтийский флотский экипаж не был сразу распределен в Минную дивизию Балтийского моря, а находился на учебном судне «Бриз». Разыскиваю в архиве «Выписки из вахтенного журнала о плавании учебного судна “Бриз” за 1915 год». Судно «Бриз» находилось в учебном плавании со 2 июня по 18 августа и состояло в учебном отряде судов Морского Е.И. В. Наследника Цесаревича Корпуса.
Читаю далее:
«Каких экипажей и команд» офицерский и личный состав находился на борту «Бриза» в тот период – Из Морского Е.И. В. Наследника Цесаревича Корпуса Командующий – лейтенант В. Н. Синицын, Старший корпусной офицер – лейтенант Л. Б. Зайончковский, Вахтенный начальник – мичман В. К. Дориан, Младший корпусной офицер – мичман Б. А. Садовинский.
(РГАВМФ. Ф. 432. Оп. 1. Д. 7963. Л. 51)
Ситуация стала проясняться. Значит, Бруно Садовинского оставили служить в Корпусе младшим корпусным офицером. Его – одного из лучших по выпуску, бывшего в своей 3-й роте старшим унтер-офицером, корабельным гардемарином со старшинством по сравнению со сверстниками с 09.06.1915, награжденного «Золотым знаком по окончании курса Морского корпуса», как указано в «Списках личного состава флота, строевых и административных учреждений Морского Ведомства. 1915 г.».
Для того чтобы это произошло, надо было не просто служить хорошо, надо было учиться и служить – отлично! И все-таки должна быть другая, более веская причина оставления молодого офицера при Корпусе. Работаю в Российском государственном архиве Военно-морского флота дальше и нахожу нужный документ.
В докладе № 2097 от 21 июля 1915 года морскому министру Григоровичу директор Корпуса контр-адмирал В. Карцов пишет следующее:
«В настоящее время, во вверенном мне Корпусе, из числа положенных 39-ти офицеров строевого состава имеется лишь 22.
При таком некомплекте воспитательная деятельность Корпуса, равно как и служба в нем, не могут быть организованы на началах, которые до сих пор служили руководящими.
Дабы иметь возможность и в текущем году установить воспитательную деятельность вверенного мне Корпуса на тех же основаниях, как и в минувших годах, ходатайствую перед Вашим Высокопревосходительством о временном прикомандировании ко вверенному мне Корпусу, по примеру прошлого года, нижеследующих Корабельных Гардемарин, по производству их в Мичманы:
Виктора ДОРИАНА, Владислава УЛЯНОВСКОГО, Бруно САДОВИНСКОГО, Сергея БЛАГОДАРЕВА, Георгия БЕРЕЗОВСКОГО, Олега НАРБУТА, Андрея ХОЛОДНОГО, Николая САХАРОВА, Георгия САРНОВИЧ, Сергея БУГАЕВА».
(РГАВМФ. Ф. 432. Оп. 1. Д. 7966. Л. 24)
Да, это решение директора Корпуса было продиктовано нуждами подготовки, несмотря на войну, следующего поколения высококлассных морских специалистов. Это государственный подход, и он был утвержден на самом высоком уровне. Теперь понятно, почему лишь 18 апреля 1916 года в вахтенном журнале эскадренного миноносца «Разящий» появилась запись:
«Сего числа явился на миноносец из Морского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича Корпуса Мичман Бруно Адольфович Садовинский.
Мичман Ляпидевский».
(РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 60217)
После представления командиру мичман Садовинский поднялся на палубу. Его багаж был уже перенесен на корабль. Матрос-вестовой убывшего с корабля лейтенанта Клевцова, перешедший к Садовинскому «по наследству», проводил его в кают-компанию, где был уже наведен полный порядок. Тужурки и пальто мичмана были на раскрылках в шкафу, рабочий китель на вешалке, белье в ящиках. Бруно огляделся: на миноносцах нет брони, тонкие стальные переборки, окрашенные под светлое дерево, с имитацией слоев более темным цветом, стол, привинченный к палубе, стулья, полочки, шкаф и диваны, отгороженные шторками, – все это понравилось ему. Половину своей молодой жизни, да, уже половину, он прожил в казармах, кубриках, каютах, и спартанская обстановка миноносца казалась ему прекрасной.
Мичман Садовинский переоделся в рабочий китель, натянул плотнее перчатки и, щелкнув их кнопками, поднялся на палубу. На корме артиллерийский унтер-офицер 1-й статьи с двумя матросами возился у 75-миллиметрового орудия «Канэ». Рядом, обступив 18-дюймовый (450 мм) минный (торпедный) аппарат, стреляющий самодвижущимися минами Уайтхеда, трудились минные специалисты во главе с минно-машинным кондуктором. Садовинский не знал еще фамилий подчиненных. «Ничего, познакомимся», – решил он и подошел к работающим.
– Так что вот, вашбродь, – повернулся в его сторону минный кондуктор, протирая руки ветошью, – проверяем второй минный аппарат, по корпусу пошла ржавь, будем устранять.
Мичман кивнул. Стоя на палубе «Разящего», он припоминал, что ему известно о миноносце. Заложен на судоверфи Невского судостроительного и механического завода в Санкт-Петербурге в 1906-м. Спущен на воду в 1907-м. Вступил в строй в 1909 году. Длина 210 футов, ширина 21 фут, углубление 6,2–8,5 футов, водоизмещение 400 тонн. Две вертикальные машины тройного расширения мощностью по 6000 л.с. Четыре водотрубных котла системы «Normand». Два винта. Скорость до 26 узлов. Запас угля 90—100 тонн обеспечивает район плавания полным ходом – 450 миль, экономичным ходом – 900 миль. Вооружение: два 75-миллиметровых орудия системы «Канэ», шесть 7,62-миллиметровых пулеметов, два однотрубных надводных 18-дюймовых минных (торпедных) аппарата. На борт можно взять 14 мин заграждения.
Что еще? Один 60-сантиметровый прожектор, радиотелеграф. Для Балтики – грозное оружие.
Да, еще экипаж – четыре офицера, два кондуктора, четыре боцманмата, шесть унтер-офицеров 1-й статьи, баталер 1-й статьи и 50 матросов. Да – экипаж, ибо без него железо мертво и неподвижно. С этими людьми ему предстоит служить, воевать, одним словом – жить, а если придется, то и умереть. И этих разных по характеру, темпераменту, знаниям и мыслям людей объединяет одно короткое слово – экипаж.
В Российском Императорском флоте не служили ни кавказцы, ни инородцы, ни иудеи. Матросами, составлявшими экипаж «Разящего», были русские, белорусы, украинцы, латыши, поляки.
С офицерами миноносца мичман Садовинский сошелся быстро. Вахтенный начальник мичман Владимир Васильевич Ляпидевский был хорошо знаком ему по Корпусу. Корабельный механик инженер-механик лейтенант Владимир Иванович Нейман 2-й, произведенный из подпоручиков флота в инженер-механики лейтенанты в военном декабре 1914 года, оказался человеком знающим, спокойным и выдержанным. Он был на шесть лет старше мичмана и считался одним из лучших механиков 9-го дивизиона миноносцев.
Миноносцы – это разнорабочие морской войны. Миноносцы 9-го дивизиона эскадренных миноносцев под брейд-вымпелом начальника дивизиона капитана 1-го ранга А. В. Развозова, базировавшиеся на Гельсингфорс, – «Громящий», «Сторожевой», «Достойный», «Расторопный», «Сильный», «Дельный», «Стройный», «Деятельный», «Видный», «Разящий» – не застаивались у причалов. Хотя они и были угольными, в отличие от нефтяных «Новиков», морячили не меньше. Малая осадка, высокая маневренность и малозаметность делали эти корабли незаменимыми для действий в шхерных районах Балтики.
* * *
Третий военный год – 1916-й – начинался для Балтийского флота сложно.
В начале года Балтийский флот стал подчиняться непосредственно Ставке, при которой был создан Морской штаб. Перед Балтийским флотом была поставлена задача: не допускать проникновения противника к востоку от главной морской Нарген-Порккалаудской позиции в Финском заливе.
Эсминцы Минной дивизии минировали подходы к базам германского флота при любой погоде. Изменчивая балтийская зима, покрывала море то тонким слоем серого льда, то разводьями, из которых поднимался пар и клочьями стелился над морем. Мокрый снег забивал глаза, рот, ноздри людей, находившихся на верхних палубах, а ледяная шуга забивала забортные отверстия миноносцев. Иногда в море носовые части кораблей полностью обледеневали. Зимние походы кораблей были очень тяжелыми.
