Тайное вплетение

Поторопилась стряхнуть с себя остатки посторонних мыслей, включиться в рабочий процесс. Дел было достаточно, в отделе шёл учёт; чтоб успеть в срок, придётся брать работу на дом. Теперь Олега не увидит долго, вот и ладно! Он обиделся, она тоже, не будет отвлекать от работы.

В обеденный перерыв привязчивые мысли с новой силой атаковали Элю.

– Я схожу с ума! Хочется рыдать и смеяться одновременно. Нельзя показывать виду никому. Ничего не происходит! У него, похоже, отпала необходимость в тайной связи. Хорошо ли? Он мне нужен? Небось у Веты ошивается! Со мной не получилось – у верной подруги зализывает раны. Боже, неужели ревную? Выспрашивать про милого не годится. А мальчик-то испарился! – бормотала страдалица, наливая себе чай.

Думы изводили. Дни летели. Москвичка отчаялась увидеть Серёгина вновь, настраивалась на утешительное «всё к лучшему». В один из вечеров дверь их комнаты распахнулась одновременно с «фирменным» стуком, только соседка ретировалась к Серёге. Эля вскочила со стула, отступила к окну, неожиданно испугавшись решимости приближающегося Олега. Его жёсткий, краткий, возбуждающий поцелуй ошеломил, последующее предложение оскорбило. От неё требовалось являться в седьмую в отсутствие Вальки, забыв стыд, для плотских забав. Девушка отвернулась, скрывая подступившие слёзы, с отвращением выплюнула отказ. Парень резко вышел из комнаты. Она, обессиленно уронив руки, обречённо пожала плечами.

«Что от меня хочет? Зачем такое требует? Почему он так?» – гневно клокотало в груди.

Но без ласкового нахала серые дни тянулись уныло.

«Вот теперь окончательно всё», – твердила себе девушка.

В конце четвёртого дня Кузнечик опять появился на пороге.

«Прискакал! Он что, подкарауливает уход Рины? Необходимо сюда ходить? Уж оставил бы в покое, наконец. Можно было бы попытаться забыть неудачливого возлюбленного, ясно же – роль секс-игрушки не моя. Если нужна я – зачем Вета? И наоборот. На двух стульях не усидишь. Растолковал бы».

Олег подошёл вплотную, гордячка не отступила, неожиданно сердце радостно понеслось вскачь. Касаясь пальцами рук маленьких ладоней, вонзился взглядом в глубину глаз, будто в душу желал проникнуть, затем медленно наклонился к губам. Она с готовностью, зачарованно подставила их – не могла иначе. Он целовал нежно, неспешно смакуя, с каждой минутой усиливая нажим, поцелуи становились жадными, требовательными, порабощающими. Дальше, глупо улыбаясь, пытались отдышаться, всё не прерывая зрительного контакта. За сцепленные руки Серёгин настойчиво потянул за собой. Безропотно подчинилась. Оказавшуюся в чужой комнате Птаху накрыла дрожь.

– Тише! Не бойся. Всё хорошо! Никого нет, – успокаивал Серёгин, поглаживая ей руки, спину, шею, лицо, перебирая пальцами мягкие пряди волос, шумно вдыхая запах кожи, и целовал, целовал, целовал. Звуки страстного рока, льющиеся из магнитофона, стоящего на подоконнике, видимо, должны были создавать некую особую атмосферу романтической наполненности, но только отвлекали, утягивая в эмоциональный шторм. Свет одинокой звезды на почти чёрном небе, проникающий сквозь щель неплотно задвинутых гардин, тревожил предчувствием надвигающейся катастрофы. Эльга смотрела на неё, отдаваясь ласкам хозяина, прижатая к постели сильным телом, с ужасом постигала свою неспособность справиться с удушающим волнением, сковавшим её мышцы, лишившим способности говорить, улыбаться, думать. Девушка не смела отказать, но панически боялась возвращения соседа, неурочного визита Веты.

Под утро усталая, измученная бесплодностью атак, выскочила из кольца рук. Разочарованный, опустошённый парень лежал молча, отвернувшись к окну, невидящим взглядом уставившись в прорезь занавесей. Эля оделась, виновато оглянулась – Олег не пошевелился, пока за ней не закрылась дверь. Оказавшись у себя в номере, безвольно опустилась на постель. Гордячку мучил стыд, что позволила увести, не смогла расслабиться, притворялась, играла чувствами там, в той комнате, хотя на самом деле ничего не ощущала, кроме растущей паники.

«Какая же неопытная, нервная, безвольная любовница получается из меня. Вернее, совсем никакая не получается».

В голове звучали злые слова матери: «На тебя никогда ни у кого не встанет!» Не поняла тогда, о чём идёт речь. Теперь вот близость из-за чего-то срывается. Загулы с пьянками партнёра виновны или её неопытность с напряжением? Может, возлюбленный не желает совсем интимного контакта или, наоборот, чрезмерно озабочен, а страх перед поражением убивает потенцию? Или всё же действует проклятие злой мамаши? Слёзы тихими ручейками скатывались с уголков глаз. Он разочарован, она тоже! Парень не удосужился даже повернуться, когда Эля уходила. Попользовавшись, выкинул, словно ненужную, второсортную вещь? Что же теперь? Это конец? Неужели Серёгин смирится с поражением? Сможет ли она теперь без него существовать, видеть, да не дотрагиваться, слышать, да не сметь подать виду?

На следующий день, в обед, Эльга попросила приятельницу раскинуть карты на любовника, хотелось глотка надежды, но вышло неутешительно. Везде на пути стояла соперница с тайным врагом. Добавить одинокую звезду на небе с материнским проклятием – совсем нерадостная картина вырисовывалась. Но девушка не намерена была подчиняться обстоятельствам. Если приметы ничего хорошего не сулили – откажется верить в напророченную чушь. У неё будет всё как ей хочется!

Олег явился через день. Попутно упрекнув, что сама не зашла давеча, набросился с поцелуями. Она подчинилась напору, раскрыла губы под воздействием сладостного наваждения. Всё перешло в безумную, нежную, страстную ночь. Эля отдалась без раздумий, полностью, без остатка, истово лаская крепкое тело, получая наслаждение. Желание, восхищение, льющиеся светом из любимых глаз, наполняли уверенностью в своей исключительной значимости. Только ночь так и не принесла удовлетворения их стремлениям, надеждам. Гость, одеваясь, опять прятал глаза, игнорируя её присутствие. Испытывая некоторую непонятную вину, обёрнутая простынкой девушка прижалась к спинке кровати, подтянув к себе коленки, растерянно глядела на уходящего. Подойдя к двери, с грубоватой тоской Олег метнул ставшие привычными безжалостные слова:

– Ничего у нас с тобой быть не может! Не получается!

Когда дверь захлопнулась с тихим щелчком, Эльга, свернувшись в клубок, долго думала о странной ненормальности отношений с мужчиной: «Я кукла для него! Так хочется значительно большего, настоящего, возвышенного, восхищения, комплиментов, море цветов, нежностей. Доступны же одни прелюдии да обидные обвинения. Просить, требовать не моё. Я не его, он тоже не стал моим, хотя до такой степени никогда никого в жизни не приближала к себе, тем более мужчину, так интимно, откровенно не доверяла своё тело никому. Увы, и Кузнечика познать во всей его полноте не удалось. Парень говорит правду, ничего у нас быть не может! Интересно, такая реакция временна или постоянна для страдальца, происходит только в отношениях со мной или всегда? Почему постоянно хочется именно Олега рядом, и никого более? Такой экземпляр пропадает зря!»

На работе молодую женщину будоражили мысли о бесперспективности отношений. Это мешало. Дел накопилось достаточно, поступила новая большая партия медикаментов вверенной группы, весь день провела в суматохе. Прогнать образ Олега из головы не получалось. Парень куда-то исчез. За окном, кажется, разверзлись хляби. Настроение опустилось до нулевой отметки безразличия ко всему происходящему. Дни опять стали сливаться в безликую череду. Ходили слухи, что Серёгин запил по-чёрному, Вета ухаживает за ним, кормит.

«Это конец! – болело сердце девушки. – Он поставил точку. Стоит забыть и мне! Жаль разбуженных Кузнечиком чувств, они молчали более десяти лет. Неужели Олегу суждено стать моими „алыми парусами“, которые я безнадёжно теряю. Всё! Спокойно! Возьми себя в руки!»

Эльга понимала: Серёгин должен самостоятельно принять решение. Сдаваться или бороться – это его выбор. Её час расставлять приоритеты в отношениях придёт позже. Тест на совместимость их судеб выполнит жизнь, но слишком много преград вставало на пути. Преодолимы ли препятствия, когда само время играет против? Ставить на Олега пока не представлялось возможным. Он не верил в себя, не верил в неё, цеплялся за запасной вариант, что совсем нечестно с его стороны. Для Эльги оставалось загадкой, кто из девушек ходил в запасных – она или Вета! Кузнечик не верит чувствам, притяжению, значит, ему трудно помочь.

«Нельзя за него бороться, если он сам не хочет. Одной не осилить! Как всё-таки это больно, но цепляться за заведомо проигрышный вариант не стоит!»

Временами силуэт Серёгина маячил вдалеке, мечущаяся в одиночестве душа девушки мучительно изнывала в тоске.

В субботу, чтоб не раскиснуть окончательно, пошла с девчатами на танцы. Знакомую фигуру у колонны разглядела сразу. Её пригласили, она механически согласилась. Олег тут же увлёк Вету. Их пары качались в такт музыки совсем рядом. Эльга из-под ресниц следила за ними. Серёгин выглядел безучастным, холодным, совсем чужим. Иногда она чувствовала скользящий взгляд на своём лице, что являлось томительной пыткой – быть рядом и нескончаемо далеко одновременно.

Серые будни, в которых отсутствовал Кузнечик, душили ощущением бесполезности, потерянности. Эльгу мучила ревность. Душа маялась, горела.

В середине недели в общем зале проходило собрание. Эля использовала шанс для поиска знакомой фигуры. Неудачи преследовали – его не было, голова обречённо поникла. Только при выходе из зала ей удалось поймать мельком, из самого дальнего угла, посланный вслед свет тоскующих глаз возлюбленного. Она бессознательно замедлила движение, на неё кто-то налетел. Избегая повторного столкновения, девушка шагнула в сторону. В поле зрения попала какая-то маска откровенной ненависти вместо лица, обращённая на неё. Никогда девушка не сталкивалась с таким выражением неприятия со стороны мужчины.

«О боже! – вздрогнула девушка. – Валька-то чего злобится? Ему-то что я сделала? Близко не общались вроде. Может, из-за Олега? Надо держаться подальше. Неровён час, пришибёт».

После собрания Серёгин вообще исчез, будто в части такой и не числился. Грусть затопила всё существо девушки, как дождь за окном все дорожки с переходами. Без всякой надежды, по привычке Эля продолжала ждать, но почти уверовала в окончание болезненной истории. Отказаться от Кузнечика совсем душа не сумела. Эльга клялась забыть неудачливого ухажёра, но задыхалась от мысли, что даже в своих фантазиях не сможет прикоснуться к нему. Внешне девушка выглядела холодной, собранной, боялась выказать кому-то стороннему зародившиеся чувства. Слишком долгожданны, дороги они стали для неё, чтоб позволить дотронуться, очернить, затоптать робкие ростки. Вета посылала вслед колючие, оценивающие взгляды.

«Может, слухов набралась?» – вопрошала москвичка.

В общаге поговаривали: Веталина с Серёгина пылинки сдувает. У Эльги заканчивалось терпение, Олег не приходил. Значит, верно, та ночь действительно стала последним свиданием, карты не соврали. Почему так нестерпимо горько? Вечером, покупая хлеб в магазине, услышала краем уха: парня услали в командировку в другую часть, тут он совсем спивался. Девушка чуть успокоилась, погрузилась в насущные дела, довела до совершенства картотеку, ещё раз сверила остатки.

Эле в отдел стал звонить Гинтарес, молоденький сержант из охраны. Они подолгу болтали, игриво флиртовали. Во всех отношениях интеллигентный мальчишечка из Литвы был приятен. Новоиспечённый обожатель сильно тронул по-детски пылким, наивным объяснением в любви, чем-то напомнив младшего брата, пока тот ещё окончательно не охамел.

В субботу командование части по просьбам служащих разрешило молодёжи внеочередную дискотеку. Гинтерес сразу подлетел к ней. Они, улыбаясь, болтая обо всём, несколько кругов прошли вместе по залу, когда Эльга увидела Серёгина на законном месте, у колонны. Сердце привычно перекувырнулось. Вета силком потащила упирающегося Олега на танцпол. Ревность комком встала в горле.

Услав своего партнёра «покурить», девушка отошла к стене, желая из тёмного угла беспрепятственно оценить соперницу, танцующую с её Кузнечиком, повторяла его приём. Но, видно, популярность девчонки в этот день зашкаливала, все парни на танцы явились в изрядном подпитии после очередной днюхи, немного подрастеряли обычную закомплексованность, смущение, испытываемые ими в присутствии «столичной штучки».

Из надёжного тёмного угла её настойчиво потянули на танцпол две сильные руки. Девушка сразу не сообразила, кому отдала танец. Только под мерцающими бликами танцевального пятачка поняла, что кружит с Валькой; удивлённо вскинула брови, с опаской поглядывая на неожиданного кавалера: «Он же меня почти ненавидит, судя по взглядам, которыми награждает. Где Тая? Как бы скандала не вышло».

Валентину же было без разницы. Он вжался в неё, что-то шепча, уткнулся носом в ложбинку за ухом, потом стал целовать мокрыми мягкими губами изгиб шейки. Слов из-за музыки не разобрала, поцелуи пришлось стерпеть, переведя в разряд шутки, – не хотелось разбирательств. Эльга видела напряжение Олега. Стало страшно. Только драки здесь не хватало. Одновременно потеплело от мысли – не всё кончено, чувства к ней живы. Дабы не усугублять ситуацию, сразу после окончания тура, не дождавшись, когда Валька проводит на место, свернула резко к двери, выскочила на улицу.

«Может, придёт? – думала с надеждой. – Ведь ясно видно – я у него на сердце».

Рина на ночь освободила комнату. Эльга ждала. Серёгин не пришёл. Слёзы бессилия увлажнили глаза, а гордость высушила.

– Всё! Хватит с меня! Пусть лучше не приходит! Теперь не нужен! Перегорело. Переболело. Скажу «нет». Это конец! Только где взять силы, чтоб сказать себе и ему «нет»? Найду! Это предел, – дрожащими губами твердила горемычная, убираясь в комнате. – Вету бережёт, не мучает. В чём я перед ним виновата? Что моя душа выбирает лишь его? Что влюблена, как кошка? Что в глазах у меня только он с самого начала? А может, финиш такой к лучшему? Скоро возвращается Коста. От него я теперь защищена, а вот лишних разборок между ними мне не нужно.

20. Он. На пределе

Он обидел опять, ненавидел себя за несдержанность В очередной раз расстались не по-хорошему. Совесть терзала. Всё у неё будет отлично, зачем портить жизнь Птахе? Популярность у девушки зашкаливает. Валька верно говорит сама выберет того, кто полностью устроит. Ему через три с половиной месяца в Союз. Девочка не про него. Ну не получается у них, будто сглазили, смысла нет друг друга ждать. Почему же внутри всё скручивает при мысли о малышке, сладко стонущей в наслаждении от поцелуев другого, не в его руках? Необходимо отключиться, забыть эту боль, это унижение.

Серёгин ушёл в запой, лишь время от времени заходил к Веталине перекусить. Работа, обед у Веты с пивом, работа, попойка, похмельное забытьё – дни слились в один непроходящий дикий загул, приправленный безысходной тоской. Издали выловив очертание притягивающего силуэта милой, спешил отвернуться, на крыльцо не выходил, чувствуя потребность всё стереть из памяти. На очередную субботнюю дискотеку подруга долго уговаривала пойти, дабы отвлечь от бутылки; согласился, скрепя сердце, встал по привычке у колонны. Эльга вошла, будто в луче света. Олег непроизвольно зажмурился, отведя глаза. Её кто-то повёл в танце.

– Ну уж нет! Это мы проходили! Не собираюсь любоваться на вашу идиллию со стороны! – ожесточённо прорычал ревнивец, утягивая свою спутницу на танцпол.

Они парами качались рядом в плавном ритме музыки, каждый со своим партнёром. Серёгин чувствовал взгляд тайной возлюбленной, пущенный в него, прожигающий насквозь, краем глаза ответно приглядывал за ней, не мог не следить. Тело прошивало током от ощущения собственной беспомощности при виде Эли так близко в объятиях другого – болезненнее, чем просто стоять вдалеке, в тени. Когда вернулись в общагу, Олег напился сильнее прежнего.

На неделе созвали общее собрание. Бледный, с залёгшими тенями возле глаз после очередного возлияния, парень сел в дальний конец помещения, в углу, дабы не привлекать внимание, имея возможность беспрепятственно пользовался самым удобным наблюдательным пунктом, открывающим обзор на весь зал. Девушка всё время вертелась, выискивая кого-то глазами. Это забавляло самолюбие гордеца, приписавшего беспокойство прелестницы на свой счёт. Ушёл торжествуя.

Неожиданно подвернувшуюся командировку Серёгин воспринял как спасение от преследующего наваждения по имени Эльга. Вернулся через три дня, прямиком к следующему дискачу. Вета, окрылённая предыдущим вниманием, вновь силком поволокла Олега в клуб, взяв там в оборот, не выпускала из своих рук ни на секунду. Парню было жаль отказывать подруге, она всё прощала, ухаживала за ним, как за собственным ребёнком, в глаза заглядывала. Мужчине пришлось поддаться настойчивому напору. Веталина шла на риск, не обладая полной информацией о ситуации, не ведала о его мучительной зависимости. Эля танцевала где-то в конце зала. Молоденький сержант из роты охраны раздражал Серёгина – уж слишком часто стал мелькать перед Эльгой.

«К нему бы приглядеться. Уже третий танец не отпускает глупышку от себя. О! Испарился куда-то! Теперь другой! Да это же Валька, пьяный паразит, всё не может успокоиться, что пичугу из-под носа увёл. У него же Тая ещё здесь! Что делает? Намертво вжался, целует в шею. Девчонка молчит, правда, чуть отстранилась. Не получится! На неё наложено вето! Эля только моя! Скандал иуде обеспечен! – кипел от ярости Серёгин. – А может, москвичка и не ангел совсем?! Неопытной прикинулась, дурачком пытается выставить. Повёлся, идиот! Вот Ветка чистая, никому не даётся, даже мне, но любит, ждёт. На свадьбу надеется. К ней не суются. К этой же постоянно кто-то входит-выходит. Не пойман – не вор! Его-то не засекли ни разу, на людях же строптивица в упор не замечает никого. Возможно, таких дюжина у неё! Этот вот, сержант Гинтерес, заходит запросто, относится хитрая лиса к солдату при свидетелях терпимее. Теперь Валька губы распускает, пьяная рожа! Она уходит! Одна…»

Проводив спутницу вечером, Олег вернулся в номер. Сосед ложился спать. Подогретый неприятными размышлениями, Серёгин набросился на друга:

– Как ты смел её целовать? Она моя! Ты знаешь!

– Не смеши! Твой предел – Веталина. Ты только пьёшь, Вета за сторожа. С Эльгой закончено! Все забыли про ваш первоначальный вираж. А мне бабёнка нравится!

– Тая обидится, скандал закатит!

– Через три месяца Таисия отвалит. Кстати, ты тоже. Так что не смей указывать! Хочешь быть с девчонкой – будь, не мучай ни её, ни себя! Видно невооружённым взглядом, как искрит вас друг от друга. Необходимо выбрать: та или эта. На двух стульях не усидишь. Если любишь, что шарахаешься, как от чумы? Зачем пудрить мозги Вете, не испытывая ничего, кроме благодарности?

– Что ты знаешь о моих отношениях с Элей? Не суди! Сбежала она уже раз. Не помнишь? Забыл? С меня хватит!

– А иди ты знаешь куда! – Набросив футболку на плечи, Валя ушёл ночевать к подружке.

Олег промаялся ночь напролёт. Две недели без неё! Почти успокоился, или, вернее, почти запил это чувство водкой, а теперь этот дискач, и его перемалывает по новой. Наркотик какой-то! Днём не отпустило. Поздно вечером ноги вынесли к заветным дверям. Было безразлично, что у дальнего окна курили парни. Он шёл к своей женщине, которую давно не видел, не чувствовал её мягкости, не вдыхал аромата волос, кожи, не пил поцелуев с губ, не слышал голоса. Наскоро постучав, вошёл. Рина пропадала в известном номере.

Девушка, увидев гостя, вскочила из-за стола, отбросив книгу, в защитном жесте подняла руку:

– Конец! Олежа, конец! Всё кончено! Уходи!

Подошёл, взял за запрещающую ладошку, притянул к груди, крепко прижал. Так стояли долго, впитывая в себя друг друга; когда прелестница подняла голову, завладел губами, о которых грезил долгое время помимо воли.

На следующий день общага загудела о восстановлении отношений Серёгина с Эльгой. Вета ходила будто в воду опущенная, слухи дошли до неё. Не хотела верить, но поневоле задумаешься, когда говорят все сразу. Издалека смотрела на Элю.

– Ну что он в ядовитой занозе нашёл? Чем я хуже? – в отчаянии шептала, рыдая ночью в подушку.

Общага ожидала развития сюжета. Зачем делать тайну, где её нет? Не дети же, в конце концов. Однако всё шло по-прежнему. От их отношений веяло прохладой – просто знакомые, не более. История повторялась. Олег зарёкся ходить к обольстительнице, пытаясь победить роковое влечение, зашёлся в своей боли, запил.

Вечером с Валькой, потягивая пивко, разговорились о наболевшем. Друг жаловался на Таю, достававшую разговорами о замужестве, мечтая о скорейшем отъезде пассии. Серёгин заикнулся о Вете, которая в последнее время стала явственно намекать Олегу, что пришла пора определиться со свадьбой – слишком много в него вложено, он порядком задолжал. Слухи о сопернице не отвратили девушку от намерения выйти замуж, только подхлестнули решимость добиться желаемого, даже путём некоторого шантажа. Разговор обострился на Эле.

– Опять запой? Что она такого делает, раз тебе так плохо? Бросал бы уж, если совсем невмоготу такая любовь. С кем ты сейчас? Опять с Ветой? Ведь не с Эльгой же?

– Нет! Я с ней! – почти выкрикнул Серёгин.

– Ну, тогда докажи! Зачем здесь чахнешь?

– Как доказать?

– Пойдём проведаем!

– Ты её не знаешь. Она бывает жёсткой.

– Перетерпим! Пойдём! Докажешь! Или завтра клинья начну к гордячке подбивать. Ещё не знаешь, чья возьмёт. Может, врёшь, что твоя? Цену набиваешь?

– Моя! – У Олега в глазах от возмущения потемнело. – Пойдём, увидишь!

Они шли по коридору. Одурманенной головой Серёгин лихорадочно решал, как оправдаться перед девушкой за сдвоенный визит.

Ребята вошли, у Эльги от удивления расширились глаза. Рина шуршала чем-то за шкафом, собираясь провожать какого-то солдатика. Они отправились сразу же после их прихода. Олег, ничего не придумав, без разговоров прошёл к знакомой кровати, принялся раздеваться. Эльга стояла вся пунцовая, молча наблюдая за спектаклем, глаза сверкали молниями, руки скрестила на груди.

– Ну что не идёшь? Иди! – в отчаянии приказал ей.

– Это ты должен куда-то идти. Что-то перепутал? Не так ли? – парировала она высоким, звенящим от возмущения голосом. Краска неумолимо сползала с лица хозяйки, оставляя безжизненную белую маску ужаса.

Первым не выдержал Валька:

– Пойду, пожалуй! Пока! Оставляю голубков! Не ссорьтесь, живите дружно! – в своей насмешливой манере, скрывая смущение, произнёс балагур, исчезая за дверями.

Вдвоём долго молчали. Вернулась Рина, засобиралась ложиться спать. Эльга застыла мраморным изваянием у стола. Серёгин сидел на кровати, опустив голову, постепенно трезвея от стыда.

– Ну что тут такого? Он сам увязался. Ничего же страшного не произошло.

Молчание убивало.

– Ну да, перегнул палку! Он же знает, что ты со мной!

Ни звука, тишина. Через некоторое время, к облегчению гостя, послышалось:

– Мне нужно было раздеться вместе с тобой для показательного выступления? Это отвратительно!

Слова испугали Олега.

– Нет! – вскрикнув, мгновенно подскочил к ней, сжав в объятиях. – Прости, я не имел права такое допускать. Прости! – выдохнул Серёгин ей в волосы.

Несколько ночей подряд молодой человек провёл у Эли, уходя на рассвете. Это время запомнилось сплавом нежности с болью, надежды с безысходностью. Всякий раз, являясь к ней, парень взял за правило заправляться глоточком-другим из своих запасов крепких напитков – для храбрости.

– Настоящий мужчина должен быть всегда чуточку пьян, небрит, источать запах дорогого парфюма и сигар, – отшучивался ловелас, встречая вопросительный взгляд возлюбленной.

Она удивляла терпением, не гнала, понимая причину такого поведения. Только жалости в глазах становилось всё больше, за больного принимала. Отказаться от всего не мог, слишком сильно притягивала зазноба. Отчаяние захлёстывало молодца. Однажды психанул, придрался из-за Гинтереса, который зачастил к девушке.

– Он мальчишка! На семь лет младше. Мне как брат! Чаем угостить не жалко. Всё! Он доволен, уходит к себе. Я сама в войсковой части выросла, знаю, как нелегко солдатикам приходится, так хочется чего-то домашнего, – заявила она в ответ на требование прекратить совместные посиделки.

Но Серёгина понесло, он припомнил всех визитёров, о которых слышал. Эльга, не спустив унизительного намёка, взорвалась:

– Я не размениваюсь, не с дешёвкой имеешь дело! Ты к Ветке тоже на чай ходишь и отказываться не собираешься! Если тебе во мне что-то не нравится, говори прямо. Меня тоже не всё устраивает.

– Например? – Он замер в ожидании удара в адрес мужской несостоятельности.

Маленькая мегера процедила, спутав карты:

– Пьяным приходишь, свидетелей с собой приводишь, не бреешься в последнее время, совсем опустился. Всю кожу на лице исколол!