Шахтерский огонек

Дурная привычка

Эту особенность характера Петрова знали все его знакомые. Дело в том, что он, обычно спокойный медлительный мужик, выпив спиртного, становился неузнаваемым. На всех алкоголь действует по-разному. Кто-то становится веселым и чересчур общительным, кто-то мрачным и агрессивным, а на некоторых он действует как снотворное. Петров был исключением. Под воздействием алкоголя он сначала жестикулировал, а затем начинал танцевать. Плясал он здорово. Его длинные ноги выписывали необычные кренделя. И все было бы ничего, гуляет мужик и ладно, но, махая конечностями, Петров обязательно что-нибудь разбивал. За свои 40 лет он перебил немыслимое количество посуды. В последнее время жертвой его необузданного характера становились особенно ценные вещи: хрусталь, зеркала и другие предметы роскоши. У Петрова выработался какой-то профессионализм в этом деле. Отходя от алкоголя, Петров всегда сильно переживал, а жена «пилила» его несколько дней. Родственники, зная привычку Петрова, давно уже не выставляли дорогие вещи на стол, и если он и разбивал что-нибудь, то по мелочам. Так, стеклянный бокальчик «хряснет» и все. Но исключений не было – разобьет обязательно.

Двоюродный брат Петрова, Юдин, приглашая гостей на свой пятидесятилетний юбилей, решил подстраховаться. На такой праздник ведь не поставишь что попало, а поставить было что. Чешский хрусталь, коллекция дорогого фарфора. А какая мебель в зеркалах! Супруга юбиляра долгое время работала в торговле и всегда питала слабость к красивым вещам.

Зная, что придет этот варвар – разрушитель Петров, хозяева решили составить план. Разбив потенциально опасные места на сектора, они заранее объехали всех приглашенных друзей и закрепили их за объектами. Благо все с пониманием отнеслись к предусмотрительности хозяев, особенно женщины, неоднократно несшие потери от хмельного буяна.

И вот настал день юбилея. Нарядные гости чинно усаживались за богатый стол. «Не пей, слышишь», – безнадежно шептала на ухо мужу жена Петрова, с тоской глядя на дорогую посуду. Предчувствие беды не оставляло ее ни на секунду. «Да ладно, не боись, я много не буду», – успокаивал супругу Петров. Он и правда не стал пить как обычно водку, а налил вино из пузатой, с красивой этикеткой, бутылки. Вино показалось ему слабеньким, и он, когда прозвучал очередной тост, выпил еще. «Странно, никаких ощущений», – подумал Петров. – Умеют же делать проклятые капиталисты». Но в бутылке таился не наш простой, бесшабашный водочный российский змей, а заграничный – с восточном коварством. Своими зелеными глазами он выбрал самую дорогую вазу перед Петровым, и, когда тот потянулся к салату, рука его непроизвольно дернулась . Вазу спасла только мгновенная реакция сына хозяев – боксера разрядника. Ему-то и доверили самое ответственное место, перед Петровым. События назревали, все напряглись, но зазвучала ритмичная музыка, и гости, разгоряченные напитками, потянулись на танцы. А змей окончательно разбушевался. Петров резко соскочил со стула и бросился в круг, зацепив при этом пару человек. Гости встали на свои посты, делая вид, что танцуют. Могучий кум Юдиных, вместе с женой , прикрыл меблированную стенку. Сама хозяйка закрыла вход в царство посуды – на кухню. Все было перекрыто, а возле Петрова образовался некоторый вакуум. Все с опаской смотрели на все больше расходившегося танцора. А он, подстегиваемый неистовой внутренней силой, выделывал такие па, каких не увидишь и у профессиональных танцоров. Кум Юдиных трижды спасал зеркальные дверцы, получая при этом легкое сотрясение всего организма. Глаза его уже налились кровью и быть бы драке, но выручила жена Петрова. Высокая дородная женщина применила свой коронный прием. Схватив мужа за пояс обеими руками, она потащила его к выходу. Все облегченно вздохнули: вот и все. Из могучих рук жены худому Петрову не выбраться. Да и он сразу сник и обреченно побрел к выходу. Вдруг глаза его сверкнули, и он, оттолкнувшись от пола, задрыгал своими длинными ногами, задрав их к верху. Вырваться он не смог, но, описав в воздухе какой-то немыслимый пируэт, зацепил низко висевшую люстру из венецианского стекла – гордость хозяев. Хрустальным дождем посыпались осколки под ноги гостей и хозяев. Юдина стояла с открытым ртом, и только глаза выражали ту невосполнимую потерю, постигшую ее. «Да, это уже дурная привычка», – произнес кто-то из гостей. Из прихожей донесся пьяный голос Петрова, но с каким-то странным акцентом: «У беды глаза зеленые, не простят, не пощадят….». По дороге домой он все же сумел вырваться и, рванув вперед, зацепил нескольких прохожих, проходящих мимо. Жена с большим трудом все-таки смогла довести мужа до квартиры, где он с чувством выполненного долга на лице, завалился спать, так и не изменив своей жизненной привычке.

Засада.

– Ну, все! Хватит! ̶ «костерил» своих подчиненных директор шахты. – Вам эта травма премии стоить будет. Вы мне за повышение травматизма ответите. Я не пойму, ты что, не можешь организовать профилактическую работу на участках? – обратился он к своему заместителю по охране труда Чернову.

– Мы, Иван Николаевич, со всеми рабочими провели повторные инструктажи, а они все равно ездят, – оправдывался Чернов.

– Я знаю, что ездят. Вторая травма за месяц и опять перелом ноги. Организуй дежурство ИТР, пусть выловят нарушителей и строго накажут. Тогда и другим неповадно будет. Я сегодня сам лично схожу на наклонный.

Глядя на грузного, двухметрового роста директора и принимая во внимание его суровый нрав, Чернов подумал:

– Не поздоровится же сегодня кому-то.

На злополучной ленте, где часто травмировались рабочие, запрещалась перевозка людей, потому что она была скоростной. Соответственно на ней отсутствовали специальные площадки для посадки и схода, и предупреждающих устройств никаких не было. Но так как горняки после смены не хотели ходить в гору почти 800 метров, то они приноровились выезжать и на этой ленте. Садиться на нее не проблема, а вот прыгать наверху можно было только в одном месте, где высота выработки позволяла. Всего за секунду лихач быстро приподнимался и спрыгивал на ходовую сторону, предварительно поставив одну ногу на настил ленты. По большому счету все без особых проблем приноровились к такому экстремальному прыжку. Но иногда горняки неумело приземлялись и ломали ноги и руки.

После совещания директор переоделся в спецодежду, зарядился в ламповой и направился в надшахтное здание наклонного ствола ловить нарушителей с ночной смены.

Вся ночная смена уже знала, что на «голове» ленты в засаде сам директор, и, чертыхаясь, устало шагали вверх пешком. Уныло они проходили мимо него, создавая вид самых законопослушных работяг на шахте, неукоснительно соблюдающих правила безопасности.

– Здрасьте, Иван Николаевич! – приветствовали они директора.

– Кто-то уже предупредил, – догадался опытный руководитель. – Кругом одни предатели. Ладно, еще минут пять постою и пойду в лаву.

Электрослесарь Линев, положив инструмент в ящик, торопился. В лаве уже никого не было, все, наверно, уже выехали на-гора, и только он один задержался. Проехав две ленты, оборудованные для перевозки людей, Линев привычно запрыгнул и поставил ногу на настил.

– А это что за «придурки» пешком «драпают»? – удивился он, заметив мелькающие с ходовой стороны огоньки. Промчавшись мимо, Линев успел узнать своего горного мастера, который что-то крикнул ему вслед. Линев ничего не понял, но на всякий случай махнул рукой:

– Привет, пехота.

Подъезжая к месту «десантирования», Линев привычно привстал на четвереньки, приготовившись к прыжку. Вдруг он увидел огонек стоявшего внизу человека, но даже закричать времени уже не было. Линев интуитивно принял единственное правильное в этой ситуации решение и прыгнул прямо на стоявшего на пути «ротозея», сбив его с ног. Ошарашенный сто двадцати килограммовый директор, на которого неожиданно, откуда-то сверху, свалился какой-то «чудик», потерял дар речи. Слетевшая при столкновении каска с фонарем лежала рядом, что не давало возможности рассмотреть лицо лежащего на нем нарушителя. Линев испугался не меньше. Но, когда он посветил на помешавшего ему человека и узнал директора, у него вообще все внутри оборвалось. Ослепляя светом фонаря еще не до конца пришедшего в себя Ивана Николаевича, он резво вскочил и рванул к выходу, крепко держа в руке самоспасатель и прибор замера газа.

–Стой! Стоять, говорю! Как фамилия? – наконец заорал пострадавший руководитель.

Кое-как поднявшись и надев каску, он, прихрамывая, поспешил на выход. Выйдя из здания, директор увидел, что в радиусе просматриваемого пространства никого уже нет. Он просто не знал, с какой скоростью может бегать рабочий, которому в лучшем случае грозит увольнение за нарушение ПБ, а в худшем – встреча с разъяренным шефом.

На следующий день, на планерке, директор опять устроил «разнос».

– Совсем обнаглели. Я стою, а он прямо на меня прыгает. И, главное, светит в глаза, негодяй. Кстати, узнали, кто такой и с какого участка? – спросил он у Чернова.

– Нет, Иван Николаевич. В ламповой все вовремя разрядились, а в здравпункт никто не обращался.

–Ага, кроме меня. Нога до сих пор болит. Значит так, – снова обратился директор к Чернову. – Делайте, что хотите, готовьте все необходимые документы, согласовывайте, но через месяц лента должна быть ездовой. Иначе будешь сам стоять у ленты и ловить на лету всех выезжающих. Я понятно объясняю?

– Понятно, – буркнул Чернов.

Ровно через месяц мужики уже спокойно и безопасно выезжали по оборудованной ленте. Горный мастер, встретив Линева на конвейерном штреке, посмеиваясь, «подколол»:

– Не мог ты, Саня, раньше на голову директора свалиться? Сколько бы переломов не было, и мы бы не скакали, как горные козлы, по ленте.

– Точно, «козлы»! Хотя бы «литряк» поставили за все мои старания, – парировал Линев.

Поставим Санек, поставим- пообещали горняки и пошли в лаву добывать черное «золото».

ИТР- инженерно-технические работники.

Лента -ленточный конвейер для транспортировки угля из шахты.

Наклонный ствол- наклонная горная выработка.

Штрек- горная выработка.

ПБ- правила безопасности.

Самоспасатель- прибор, для защиты органов дыхания при пожаре в шахте.

Ламповая- помещение, в котором выдают головной светильник и самоспасатель.

Кража.

Иван Гринев наконец-то решился. Ну и в самом деле, сколько можно издеваться над самим собой? Жена Валя тоже его поддержала:

– Да не переживай ты, Ваня, проживем как-нибудь.

– Конечно, проживем. Зубы на полку положим и будем жить, – мрачно пошутил Иван.

– Ну что ты, в самом деле! Не в городе же живем, слава богу, все свое. В погребе картошки, капусты, солений, варенья ̶ всего навалом. А ты зубы на полку. Ты их сначала вставь.

Вот насчет зубов Иван-то и переживал. Впереди у него четырех нижних зубов не было. И это доставляло ему целый ряд неудобств. Во-первых, очень некрасиво, не старик же шепелявый. А во-вторых, жевать пищу неудобно. В остальном полный порядок, здоров почти как бык. На льготную пенсию Иван вышел 5 лет назад, так как работал на шахте, но вел активный образ жизни. В деревне ведь не поработаешь, как говорится, и не полопаешь. Огород соток пятнадцать, а то и больше – паши не хочу. Спортом Иван занимался с детства и когда- то был хорошим лыжником, участвующим даже в городских соревнованиях. Кроме этого святое для него – охота и рыбалка. После переезда из города в деревню, жизнь стала спокойней и интересней, физических нагрузок прибавилось. В городской квартире, в четырех стенах, порой бывало так тошно, хотелось на природу, у костерка посидеть, чайку с дымком попить. А в квартире что? «Телик» с полуголыми девицами или с бандитскими рожами да постоянно негативные новости. Когда дети выросли, Иван с Валентиной оставили им квартиру, а сами купили дом в деревне. И вот она природа, куда глазом ни кинь. Лепота одним словом. А зубы-то Иван в городе потерял, когда на шахте работал. Сразу не вставил, а теперь на пенсии оба, таких денег и вовсе нет.

– Все, хватит, как старому деду, «шамкать». Буду зубы вставлять, – сказал жене Иван.

И вот теперь они стали думать, как скопить необходимую сумму.

– Может, у Андрея попросить? – так, на всякий случай, предложила Валентина.

– Смотри, как бы он сам у нас последнее не выпросил. Только успевай «подкидывать». Или ты забыла, сколько мы ему на ремонт квартиры отвалили? Так что мои зубы у него в новом паркете и мебели остались. Нет, уж! Ни у сына, ни у дочери просить ничего не будем. Сами выкрутимся.

Прошло полгода, и деньги на протез супруги все-таки скопили. Хотя пришлось во многом себе отказывать.

– Легче три коровы купить, чем зубы вставить, – ворчал Иван. Ну куда такие цены нагнали? Они там, в правительстве, наверно думают, что у нас в стране одни олигархи живут. Они-то гады от жиру дочерям бриллианты в зубы вставляют, а тут простые не по карману.

– Так рынок, же Вань. Причем говорят дикий.

– Это когда по-дикому деньги сдирают? А как же цивилизованный рынок, когда у тебя их много, и можно спокойно в свои зубы вкладывать? И что я, дурень, на стоматолога не выучился. Сейчас бы на Канарах «пузо грели».

– Да ладно, хватит ворчать, дед беззубый. Поезжай завтра к Андрею в город, за неделю поди вставишь,– поставила точку Валя.

Через неделю Иван приехал со сверкающей золотом улыбкой.

– Золотой ты мой. Помолодел-то как,– с теплотой ворковала около мужа Валентина. Она неделю места себе не находила, плохо без мужика. Они же вместе всегда, даже на рыбалку и на охоту. Бывало, загонит Иван супругу в лог, а сам на выходе в засаде сидит. Смотришь: вот тебе лиса на воротник, от будущей хозяйки бежит, а тут Ваня с ружьишком. «Хлоп!», и воротник считай в кармане. А следом Валя, вся в «мыле», из лога выползает. Иван супругу хвалит, а та ему, мол, стрелять научусь, сам по логу ползать будешь, а иначе пристрелю. Но не научилась. Слава богу, жив!

– Они, что золотые?– спросила Валя.

– Да, нет с напылением. Это же протез. На ночь в стакан с водой надо класть. А на золотые нам с тобой Валя надо было с рождения копить. На эти-то еле хватило.

Целый месяц Иван ходил с гордо поднятой головой. Наконец-то он почувствовал себя полноценным человеком, которому не стыдно улыбаться. Он стал заметно веселее и даже как будто и правда помолодел.

Однажды летним вечером, растопив баньку, Иван решил попариться. Ох, и любил он это дело! Заварит березовый веник, а потом захода три в парную, не меньше. А веничек-то не простой, с травками душистыми ̶ зверобоем, душицей, мятой. Хорошо. Вот и в этот раз, попарившись один разок, Иван открыл дверь бани и вышел на крыльцо. Легкий прохладный ветерок ласково обвевал его пышащее жаром тело, воздух был насыщен ароматом цветущего лета. И душа от этих непередаваемых ощущений тоже расцвела, как летний луг.

– Вань! Я же тебе пиво купила и забыла совсем.

– Ну и молодец ты, Валентина Петровна! Знаешь, когда последнюю счастливую точку в душе моей поставить. И главное в самый ответственный момент. Вот за это я тебя и люблю.

– За пиво что ли?

–Все-таки глупые вы, бабы. Не понимаете, что есть такие моменты у мужиков, когда счастье есть, а все равно чего-то не хватает. Может совсем малого.

– А, поняла! Это наш сосед Вовка каждый день от счастья горькую пьет. И жена у него такая «счастливая».

– Не будем, Валя, разводить дискуссию. Я же знаю, что ты все равно выиграешь. Неси-ка лучше пиво и колбаски прихвати.

Валя принесла пиво, и Иван с наслаждением выпил целый бокал. Посидев на крылечке еще минут пять, Иван нырнул в парную. Попарившись, он вышел в предбанник и потянулся. С крыльца послышался хлопот крыльев, и Иван успел заметить несколько сорок, которые, видимо, рыскали по двору в поисках пищи.

– Ну одолели белобокие! Ты смотри, колбасу «стырили»! Скоро уже в парную залетать будут.

И тут у него как будто все оборвалось внутри. На блюдце от старой чайной пары, куда он положил свой зубной протез, было пусто.

– Сороки утащили! – сразу догадался Иван. Выскочив во двор, он увидел за огородом стаю улетающих вдаль сорок.

– Стой! Ну на хрена вам мои зубы? – заорал им вслед Иван.

Из дома выскочила испуганная супруга.

– Что случилось?

– Украли.

– Чего украли?

– Одиннадцать тысяч украли.

– Вань, что с тобой? Какие 11 тысяч? Ты часом не перепарился?

– Да ты не поняла, сороки протез мой утащили.

– Как утащили?

–Ну я его перед парной в предбаннике на полку положил, а эти сволочи видно на колбасу позарились, ну и протез прихватили.

– А зачем он им?

– Толкнут на птичьем базаре,– зло пошутил Иван и махнул рукой. – Все мать, теперь придется мне без зубов жизнь доживать.

– Да, ладно тебе Ваня, я тебя и без зубов люблю.

– Ты-то понятно. А остальные? – съехидничал Иван.

– Я тебе вот сейчас покажу остальные, старый хрыч

Люся.

«Ну, сколько можно ждать», ̶ в очередной раз нервно пожаловалась корреспондент местного телевидения Ирина. Ее бессменный спутник, оператор Саша, докуривая очередную сигарету, на этот раз промолчал. Да и что говорить? Уйти – не уйдешь, городское начальство тоже здесь, областное ТВ скучает, а ситуация и так понятна. Пока не начнется открытие столовой, ничего не снимешь и интервью у посетителей не возьмешь. Прошло два часа, все уже были взвинчены до предела, а посетителей так и не было. «Нет, я только не пойму, они что, есть не хотят?» ̶ все не могла успокоиться Ира. «Да я на «халяву» и сам бы все съел, да не предлагают», ̶ ухмыльнулся Саша. Он уже успел проголодаться и глотал слюнки от запаха наваристого борща, который витал в воздухе все эти 2 часа ожидания. Мимо нервно пробегали работники центра социального обслуживания с напряженными лицами, на которых явно были видны следы будущего приказа о наказаниях, возможно даже увольнения. А от кабинета директора центра, где находился начальник управления, вообще шла убийственная энергетическая волна, потому что близко к нему никто не подходил.

Идея создания социальной столовой для лиц без определенного места жительства (БОМЖей) как раз начальнику управления и принадлежала. Тема актуальная, тем более скоро выборы в местный совет, и лишний «пиар» никогда не помешает. Сделано было очень много: закуплены посуда, продукты, установлена электроплита и т.д. В общем, затраты приличные. И ведь заранее дали объявление в городскую газету – и все напрасно. Оказалось, что БОМЖи газет-то не читают и о бесплатной пище ничего не знают. «А вы что, «попы» свои не могли оторвать и предупредить?» ̶ кричала на директора центра начальник управления Мария Петровна. «Да что я их по подвалам искать буду?» ̶ огрызнулась, вспылив, директор центра. От такой наглости Мария Петровна даже опешила, а потом не закричала, а по-змеиному прошипела: «Ты у меня с ложечки их кормить будешь и губки вытирать, поняла? Короче, если через полчаса не будет хоть одного БОМЖа, пиши заявление на расчет». Директор пулей вылетела из кабинета и помчалась к «палочке-выручалочке» центра – начальнику отдела Вере Надеждиной. «Вера, у тебя случайно знакомого БОМЖа нет?» ̶ ляпнула с порога директор, видимо, от нервного волнения. «Да Вы что, Ирина Ивановна?» ̶ брезгливо поморщилась Вера.

– Ну все, мне конец. Да и вам, впрочем, тоже», ̶ обреченно сказала директор.

– Подождите. Мне вчера участковый наш Разин жаловался, что из подвала нашего не может выжить двух БОМЖей», ̶ вспомнила вдруг Вера.

– Степан? – опять ляпнула директор.

– Какой Степан?

– Ну, Разин твой.

– Да нет, Федором кличут. И не мой, а соседки моей Лили, – подозрительно посмотрела на директора Вера. «Похоже, у директрисы «крыша» поехала», ̶ подумала она. «У меня телефон его сотовый есть, сейчас позвоню. Может, он где-то рядом». Она быстро набрала номер и через несколько секунд услышала знакомый бас Федора.

– Генерал Разин слушает.

– Да ладно тебе Федь, ты бы хоть до капитана дотянул, – тормознула Разина Вера. Опять, наверно, в рабочее время у Лильки пропадаешь?

– Да ты что, Вер? Я на задании.

– Что-то я смотрю, у вас с Лилей часто задания стали совпадать, – подковырнула Вера.

– Ладно, давай ближе к «телу», – поторопил ее Федор.

– Вот ты как раз оторвись от тела к делу и помоги, причем срочно.

– Давай говори уж, чем смогу помогу.

– Федор, ты БОМЖей с подвала выгнал?

– Каких «БОМЖей»? – не сразу понял Разин.

– Ну помнишь, ты мне вчера говорил?

– А этих-то. Да я их уже пятый раз выгоняю, а они все равно как тараканы заползают.

– А сейчас где они?

– Ты что, за БОМЖа замуж собралась? – ехидно спросил Разин.

– Слушай, Федь, я тебе все потом объясню. Мне сейчас в течение 20

минут нужен хоть один БОМЖ, а иначе нас всех уволят.

Разин сразу сообразил, что Вера говорит серьезно, и пообещал: «Ладно, тут до тебя пять минут ходьбы, что-нибудь придумаем».

БОМЖ по кличке «Люся» (фамилия его когда то была Люсин) уже засыпал после ночных похождений и утреннего обхода своей территории (попробуй не появиться хоть раз, конкуренты сразу освоят его «жирные» бачки), когда услышал скрип открываемой в подвал двери. «Участковый», – по шагам сразу определил он. «Сейчас опять гнать будет, гад. Хорошо, «Хромой» задержался, а то прощай «паленка», «на сухую» бы день прошел».

– Люся, выходи, выходи подлый трус.

– Нашел кота Леопольда, мент позорный, – про себя выругался Люся. -Ну че ты до меня докопался? Я же тихо сижу, никому не мешаю.

– Давай, давай бегом. Со мной пойдешь.

– Куда? – всерьез испугался Люся.

– Я тебе потом все объясню, а пока бегом, я сказал.

Люся знал, что с участковым лучше не спорить и, кряхтя, слез с лежанки. Ковыляя вслед за Разиным, Люся лихорадочно размышлял: «За что? Вот если вляпает 15 суток, считай, кормушка потеряна. Наверно, кто-то видел меня в то утро и пожаловался «менту», – решил он. А дело тогда было так. Полез как-то Люся рано утром в бачок, а там на самом дне полный пакет старой картошки. Он уже даже почувствовал ее жареный запах. У него и примус старый запрятан, и сковорода есть. Но пакет вдруг лопнул, когда он начал его доставать, и картошка высыпалась на дно бочка. Делать было нечего, пришлось Люсе лезть в бак. Он уже почти собрал в свой мешок все овощи, как вдруг услышал чьи-то знакомые, шаркающие шаги. «Похоже «Хромой» чешет. Сейчас я его «шугану» с моей поляны, чтоб неповадно было», – подумал он. Шаги приближались, и, когда вплотную приблизились к бачку, Люся резко приподнялся и заорал: «А ну брысь отсюда!». Увидев сползающую на землю с белым как мел лицом бабку, Люся понял – это статья. Выскочив из бачка, он не знал, что ему делать: убегать, пока никто не видит, или помочь бабуле. Вдруг она еще живая? На его счастье, в мусорном ведре, которое хотела высыпать бабка, оказалась бутылка с каким-то старым забродившим морсом. При падении она выкатилась из ведра и оказалась как раз кстати. Люся открыл бутылку, и из нее с шипеньем стал выходить газ с приятным запахом браги, полезла пена, как из шампанского. Недолго думая, Люся стал поливать этот «эликсир» на лицо и голову бабки. Через некоторое время бабка открыла глаза и пролепетала: «Где я»?

«В раю бабуля, в раю», – мрачно пошутил Люся и почти бегом отправился прочь, не забыв при этом прихватить бутылку с «лекарством». За углом, из будки-автомата он позвонил в скорую и на целый день «залег на дно» в подвале.

Прошла почти неделя после того случая, и он уже несколько раз видел бодро шагающую с костыльком бабку, но всегда обходил ее стороной. Вдруг узнает? «Давай, давай быстрее», – прервал его воспоминания участковый.

– Ты че, меня на расстрел торопишь? – закинул крючок Люся.

– Да мы уже пришли, сейчас все узнаем – расстрел или почет.

Увидев здание центра, Люся успокоился: «Слава Богу, не милиция». Войдя в здание, Разин увидел много знакомых лиц: корреспондентов радио и ТВ, городской газеты, городское начальство и т.д. И, конечно же, Веру Надеждину, которая почти бегом подбежала к ним. В зале отчетливо послышался всеобщий вздох облегчения. Как будто народ узнал благую весть, что конец света откладывается, а БОМЖ как раз и есть божий посланник. Вера и начальник центра, как важного гостя, повели Люсю к столу. Они не замечали ни едкого специфического запаха, исходившего от гостя, ни грязной оборванной одежды. На данный момент он был самым дорогим для них человеком, спасшим их от неминуемого наказания. Усадив его за стол, где уже дымилась тарелка с борщом, директриса спросила: «Вас как зовут»?

– Люся.

– Какая Люся? Вы что, женщина? – с ужасом спросила директор обросшего густой щетиной «гостя».

– Да нет, кличут меня так.

– Ну, а по имени-отчеству?

Ошалевший, от такого приема Люся не сразу вспомнил, как его звали там – в прежней жизни.