Никто не расскажет, кроме меня

Сейчас, я стоял перед входом, не решаясь открыть дверь. В моменте вспомнив прошедшую командировку, я понимал, где свернул не в ту сторону и тем самым, пошел не по тому пути, что сам прописал.

Хотя, наверное, я сгущаю краски. Игра прошла вполне достойно. Из-за моих действий никто не пострадал, но и не стал счастливым, следовательно, я ничего не выиграл, но и ничего не проиграл.

Дело в том, что за каждую успешную командировку, работнику присуждается балл, а то и два балла. Это и есть показатель хорошо проведенного мероприятия.

Когда командировка получалось с отрицательным результатом, то баллы, соответственно, не присуждаются, а бывает, что снимаются.

Отрицательным результат считался тогда, когда командировка шла не по прописанному и утверждённому контракту, а спонтанно. Когда работник подчинялся не собственной интуиции, а внешнему воздействию.

Мною контракт не был нарушен, но из двух возможных, прописанных в контракте путей, я выбрал худший. И, как итог, за проделанную работу я получу, в лучшем случае ноль баллов, а если наблюдатели и руководство посчитают командировку провальной, то у меня вычтут ранее заработанные баллы.

А каждый балл – это великий труд!

Самое неприятное было то, что, если бы я один отвечал за успешность или провал своих действий, это было бы полбеды. Но, помимо меня, наказанной оказывалась моя вторая половина, девушка по имени Мона.

Она была не виновата в том, что я совершил ошибку, но так, как мы являемся парой, то наказывая или награждая одного, второй так же награждался или наказывался.

Тут я должен пояснить, что обязательным условием работы в офисе является то, что все работники офиса, без исключения, обязательно должны быть в паре.

Следуя основному направлению нашей деятельности у нас не может быть одиночек.

Так, что знакомьтесь: Мона – эта моя вторая половина, как инь и янь, как черное и белое, и так далее, и тому подобное.

Опять, о первом впечатлении от внешнего вида, и что бы проще её представить: Мона – эта стройная молодая женщина, с длинными рыжими волосами и огромными зелеными глазами. Она среднего роста, у неё тонкая талия, высокая грудь и длинные ноги.

Стиль одежды, как и у меня –небрежный, но элегантный. Представили себе такую красавицу?! У нас в офисе все такие…

И вот эту девушку, выходит, я подвел.

Мона собирает баллы, суммирует их, мечтая о карьерном взлете и, если я сейчас не получу заветный балл, то она, как минимум, расстроиться, и, как максимум, наша мечта отодвинется на срок, равный ещё одной командировке.

А сейчас я стою, и не могу решиться открыть дверь в офисное здание, потому, что понимаю, контракт мною выполнен плохо, а я привык всё делать на отлично и, поэтому готов прямо сейчас вернуться обратно и всё исправить.

И я понимаю, что мог пройти всю игру на отлично, как прописано в моём контракте попроси я, в свою очередь, помощи у своего наблюдателя. Я же, уверенный в своих силах и знаниях, ничего не просил, и вот результат!

Это ещё одно условие моей работы: находясь в командировке любому сотруднику предусмотрена, так называемая, помощь зрителей, и стоит только обратится за помощью, как она обязательно приходит.

Но я гордый, я не просил.

У меня ещё оставалась слабая надежда на то, что может в контракте есть какая-нибудь оговорка по поводу изменения пути, хотя вряд ли …

Тяжело вздохнув, я нажал на дверную ручку и дверь открылась.

Глава 5

Я открыл дверь и сделал шаг в тёмный проём.

В ту же секунду сработали датчики движения и коридор осветился приглушенным белым светом, а я услышал, как за моей спиной закрылась входная дверь.

Мне ничего не оставалось, как начать свой путь по узкому, длинному коридору.

Этот коридор настолько узкий, что в нём невозможно поднять руку, затруднительно развернутся на месте. Части моего тела при движении касаются холодных стен, а голова то и дело задевает потолок, поэтому мне приходится всё время втягивать её в плечи.

Конечно, я не в первый раз возвращаюсь из командировки и прохожу через этот коридор. Все неудобства мне давно и очень хорошо знакомы, поэтому я их почти не замечаю.

По моим ощущениям, этот коридор тянется несколько десятков метров, и тут главное не поддаться панике, а уверенно продолжать свой путь до спасительного выхода.

Я стараюсь, как можно быстрее двигаться к выходу и скоро попадаю в овальное, ярко освещенное помещение, похожее на холл дорогого отеля.

На несколько секунд я слепну от яркого света, но скоро зрение возвращается, и я вижу в центре зала, похожую на корпус космической ракеты, кабину лифта.

Тут я должен отметить, что лифт в нашем здании – это особое устройство, которое может двигаться не только вертикально: вверх или вниз, но и горизонтально: вправо и влево.

Главное условие для тех, кто попадает в него – это правильно указать свой путь и тогда лифт, без проблем, доставит до нужного места.

Возникает вопрос, почему я не могу узнать количество этажей в здании, находясь в кабине лифта, ведь обычно мы просто нажимаем нужную кнопку с нужным номером и едем до указанного этажа. Но дело в том, что в нашем лифте вместо кнопок имеется только небольшой экран, расположенный на одной из стен кабины.

Обращаясь к экрану, пассажир четко проговаривает путь до своего рабочего места специальными фразами, в которых, на первый взгляд, нет смысла или какого-то логического порядка. Зашифрованный код офиса написан на карточке-ключе, которая выдаётся при поступлении на работу.

Я вынимаю карточку и не надеясь на свою память, глядя на неё, начинаю чётко проговаривать фразы кода.

Спросите, почему я не могу запомнить код-ключ за то время, что работаю здесь? Потому что, очень часто, возвращаясь в офис у многих командировочных с памятью случаются сбои, и требуется некоторое время для её восстановления. Так что карточка с кодом, в данной ситуации, как нельзя кстати.

Итак, находясь в лифтовой кабине, я проговариваю код и с моей последней фразой, экран радостно мигает, дверь кабины закрывается, свет гаснет и, лишь по слегка заметному покачиванию, становиться понятно, что лифт начал движение.

Минут через пять кабина останавливается, ярко вспыхивает свет, дверь открывается, и я, сделав шаг, оказываюсь у дверей своего офиса.

«С прибытием домой!» радостно говорю я про себя и мой рот растягивается в улыбке.

Одно из обязательных требований в нашей работе это, при возвращении из командировки, обязательно быть в хорошем настроении, несмотря ни на что.

Входить в помещение с унылой, или уставшей физиономией – это нарушение общепринятого этикета. Никто не обязан слушать про твои проблемы, или успокаивать тебя, потому что у тебя плохое настроение. Это твое личное дело, и ты должен сам справляться со своими проблемами.

Я считаю это одним из основных правил на работе. Не вникая в чужие проблемы, ты полностью сосредотачиваешься на своих, тем самым решаешь их наиболее эффективно.

Этаж, где находиться мой офис № ЛВ 18-09 представляет собой длинный коридор, где пол, стены, потолок имеют серо-голубой цвет. И это тоже правильно, потому что яркие цвета отвлекают от работы, а наша работа требует особой внимательности и сосредоточенности.

Никаких экзотических пальм, картин в золоченых рамах, замысловатых светильников и других украшений, которые обычно выставляют в солидных офисах, здесь нет. Даже свет, который, предназначен для освещения коридора, идет из-под пола, исключая наличие наружных осветительных приборов.

Вдоль коридора тянется ряд дверей такого же цвета, как и коридор. Единственное, что отличает одну дверь от другой – это небольшие таблички с номерами офисов.

Подойдя к двери, на которой указан нужный мне номер, я прикладываю к ручке-кнопке свой указательный палец. Звучит негромкий сигнал, и дверь отъезжает в сторону, предлагая мне войти внутрь.

Глава 6

Первое, что бросается в глаза, едва перешагнув порог офиса – это огромное, во всю стену, витражное окно, которое настолько огромное и прозрачное, что возникает ощущение, будто ты из коридора вышел на улицу.

И я, признаюсь, если появляется свободная минутка, любуюсь огоньками мерцающих далёких звезд, или желтой лепёшкой луны, которая постепенно, ночь за ночью, превращается в золотой серп, или просто наслаждаюсь медленным восходом солнца, лучами которого, постепенно наполняется всё пространство вокруг меня.

Наблюдая за окном постоянную смену дня и ночи, я понимаю, что это лучшее, что создано в этом мире. Да, именно создано, потому что такое чудо не рождается само собой, его можно только создать, как и всё, что нас окружает. Мы сами творим свой мир, и у каждого он свой.

Далее, я постараюсь раскрыть это понятие шире …

Итак, общая рабочая зона представляет собой полукруглую, в форме огромной подковы, моноповерхность, которая расположена параллельно наружной прозрачной стене.

Это сделано для того, чтобы каждый, кто находится на рабочем месте мог видеть, что происходить за стенами здания, так сказать, не отрывался от реальной жизни.

Это очень важно, так как за время своей работы, мне не раз приходилось наблюдать, как работник настолько сильно вовлекался в свою работу, что терял ощущение реальности и находился на грани нервного срыва, что недопустимо, так как каждый из работников должен чётко помнить, где он находится, и кем он является, а главное, какая огромная ответственность лежит на нём.

Я не могу сказать какое количество сотрудников работает в нашем офисе, так как это количество постоянно меняется.

Большая часть сотрудников всегда находится в командировках. Возвращаются одни, другие тут же отправляются в командировку. И это постоянный процесс.

Пересчитать количество рабочих мест то же практически невозможно, потому что на каждом рабочем месте имеется по нескольку экранов, так как наша работа связана с постоянным анализом событий, наблюдением за текущей ситуацией и изучением актуальных документов…

Длина рабочей моноповерхности, у которой находятся наши рабочие места, тоже неизвестна. Она уходит за границу нашего офиса, и мы привыкли ориентироваться только на то, что видим вокруг себя. Моноповерхность проходит через все помещения, которые находятся на нашем этаже и образует замкнутый круг.

Те, кто работает рядом со мной составляют основу нашего сектора. А это, примерно, несколько сотен работников, хотя я могу ошибаться. Все мы находимся в одной связке и, если что-то незапланированное происходит во время рабочего процесса, то это сразу отражается на каждом из нас.

Наш сектор является частью огромного организма, называемого матрицей или системой. Из таких секторов, как наш, состоит основная конструкция игры для живых. Лично мне данная конструкция больше напоминает пчелиный улей.

С первого взгляда, слишком много работников, слишком много суеты, но всё работает чётко, спланированно и любое вмешательство из вне тут же пресекается.

Мы все вовлечены в эту игру, мы все играем в неё, и будем играть ещё долго.

Если рассказывать более подробно про выстроенную систему, на это уйдёт время, а время – это самый ценный ресурс. Поэтому, продолжим далее, исходя из возникающих обстоятельств и тогда всё станет понятней.

Глава 7

Часы показывали полночь.

Кира сидела на кухне, смотрела в окно на ночное небо и мысленно посылала в небеса вопрос: как ей жить дальше, и стоит ли жить вообще.

Ночное небо хранило молчание, а Кира продолжала всматриваться в непроглядную тьму осеннего неба, в надежде, что кто-то там, наверху, ответит ей.

А всё было банально, как гвоздь, забитый в стену, на котором держится зеркало, как стеклянный бокал, разлетевшийся на куски, едва соприкоснувшись с каменным полом, как цветок выпавший из букета и растоптанный подошвой ботинка.

Банально, до боли в зубах, до першения в горле, при ангине …

Три дня назад у Киры не стало мамы. Вчера были похороны, а сегодня, на четвертый день, Кира вдруг осознала, что осталась совсем одна. Без всяких преувеличений – одна. И это было странное, необычное ощущение, которое Кира ещё никогда не испытывала.

Можно говорить тысячу раз, о том, что ей надо было вовремя выйти замуж, родить ребенка, завести веселых, бесшабашных подруг и в тридцать шесть лет не парится о том, чтобы про тебя не сказали, что ты как-то не так живёшь …

Ничего этого она не сделала и вот сейчас есть факт: Кира абсолютно одна, сидит на холодной кухне, смотрит в ночное небо.

… а когда-то их было трое: бабушка Зоя, мама Катя и Кира. Дедушки не стало ещё до рождения Киры, а папы у неё никогда не было, и она с детства считала нормой отсутствие мужчин в их доме.

Бабушка, строгая учительница истории в старших классах и мама, стройная, смешливая, безумно красивая учительница рисования, работали в одной школе. В этой же школе училась и Кира: скромная, незаметная серая мышка.

Кира всегда любила математику и после школы, не раздумывая ни минуты, поступила на физико-математический факультет местного педагогического университета.

Кира решила, что если ей и суждено стать учителем, то только учителем математики-физики. Но судьба повернула в другую сторону.

Так получилось, что сразу, после окончания университета, Кира вместо школы, устроилась работать в серьезную строительную фирму бухгалтером, с зарплатой, которая молодому педагогу могла только снится.

В тот момент она считала, что это её временная работа и в дальнейшем она обязательно вернётся к профессии учителя.

Временная работа затянулась на пару лет, а потом Киру повысили до заместителя главного бухгалтера, и она перестала мечтать о педагогике.

Потом Кира закончила вечерние курсы бухгалтерского учета, и, когда было необходимо, замещала главного бухгалтера фирмы.

С тех пор прошло более десяти лет, а карьера Киры выше заместителя главного бухгалтера так и не поднялась. К своим годам Кира по-прежнему работала в той же строительной фирме, и на той же должности.

Работа ей не то что бы нравилась, но была понятна, и неплохо оплачивалась. А ещё работа забирала много времени, включая выходные, и Киру это очень устраивало.

Как бы странно это не звучало, но за годы кропотливой работы она привыкла быть нужной, привыкла всегда чётко отвечать на любой вопрос, касающийся финансов предприятия, поэтому если и выпадало свободное от работы время, то Кира предпочитала проводить его за изучением последних публикаций по бухгалтерскому делу.

Больше свободное время ей тратить было не на что и не на кого. И вдруг …

Глава 8

Сразу, войдя в офис, я понял, что Моны в нём нет. Видимо, она ещё не вернулась из своей командировки.

Оглянувшись, я увидел, как ко мне идёт мой наблюдатель. Его зовут Тед, и внешне он очень похож на меня. Тед, наверное, единственный в офисе, который искренне рад моему появлению, и на это у него имеется несколько веских причин.

Во-первых, наконец-то наблюдение за мной закончено и Теду можно спокойно писать отчёт, во-вторых, впереди его ждала собственная, увлекательная командировка.

На мое приветствие Тед скупо улыбнулся, и я заметил, что он чем-то озабочен.

– Минусовой итог? – спросил я прямо.

Тед покачал головой.

– Не думаю. Вполне возможно, что нулевой. Скорее всего – нулевой. Я очень надеюсь, что нулевой.

– Хорошо, если так. – вздохнул я. – Сейчас пересмотрю контракт. Мне надо понять, где я ошибся, где повернул не туда.

– Ты не паникуй раньше времени. – сказал Тед – Пока не вернулась Мона, баллы не выставят, ты же знаешь. Может, всё ещё обойдётся.

– Прежде всего мне самому не надо понять почему и, главное, где я сделал не верный шаг!

– Тут я ничем не могу тебе помочь. – вздохнул Тед. – Вот если бы ты там попросил помощи …

– Я был уверен, что мне не нужна помощь. Хотя ты прав, если есть возможность попросить помощи, надо ею пользоваться. Я понадеялся на себя и получил результат: одиночество, тоску и ещё две испорченные жизни.

Я, наконец-то, смог это произнести вслух!

– Ну, уж прямо испорченные. – возразил Тед. – Нормальные жизни, как у большинства.

– А должны быть счастливые! – не согласился я и пошел к своему рабочему месту. Первым делом, по офисной связи, я обратился к Рику, наблюдателю Моны:

– Рик, как Мона? Где она?

– Не беспокойся, она уже возвращается. – тут же успокоил меня Рик, – Терпение, Ред, и совсем скоро вы будете вместе.

Я сел в своё любимое кресло и облегченно выдохнул. Находиться здесь, без Моны было не выносимо, но её скорое возвращение давало мне силы.

Последняя командировка для нас оказалась крайне неудачной, и мы с Моной практически не виделись, но встретившись однажды, мы не смогли забыть друг о друге. Только это событие, немного скрашивало наше одинокое существование.

Хотя, надо признать, что не виделись мы только по моей вине, а могли бы … О том, что могло быть, если бы наши пути, согласно контракту, не только пересеклись, но и соединились в единый путь, мне не хотелось думать.

Упущенная возможность закончить игру с блестящим результатом не давала мне покоя, а также мысли о Моне, которая по моей вине, не получила своей доли радости…

На экране монитора высветился текст моего контракта на прошедшую командировку. Быстро пробежав глазами по строчкам, у меня окончательно испортилось настроение. Так и есть! Ошибка на лицо: в одной из ключевых точек я не смог почувствовать правильного направления своего пути!

Николай Петрович Мишин оказался обычным трусом, попытавшись найти свою любимую женщину, он сдался при первом возникшем препятствии!

Николай Петрович Мишин посчитал, что вспоминать всю свою жизнь внезапную любовь лучше, чем отыскать свою женщину, взять за руку и прожить с ней счастливую, полную радости, жизнь!

Сомнений не оставалось, моя игра была проиграна!

Я закрыл глаза, принял положение лежа и умное кресло, проверив мои показатели, выдало результат: норма. Ну, хоть тут всё в порядке.

Я ждал Мону, и полностью был готов признать своё поражение. Я нарушил контракт, который должен быть безукоризненно исполнен, и пусть своими действиями я никому не нанес вреда, свою игру я испортил. Если Мона будет недовольна, то я её пойму. Она, я знал, отыграла на отлично.

Однако, несмотря на поражение, надо было идти дальше, а это значит продумывать, прописывать новый контракт на новую игру.

Я задал параметры и на экран тут же высыпало десяток образцов контрактов, которая предлагала система.

Просмотрев несколько штук, я не смог ничего для себя отметить. Шло много повторения, а это уже было не интересно. К тому же, контракты всегда рассчитывались на двоих, а решать что-либо без Моны я не мог. Но, я всё-таки нашел парочку интересных сюжетов, и отложил их до появления своей половины.

Глава 9

Первой тяжелой потерей для Киры стал внезапный уход бабушки Зои. У неё случился инфаркт, когда ей едва перевалило за семьдесят.

Самое странное для Киры было осознать то, что ещё утром она видела здоровую бабушку, а к вечеру её в этом мире не стало. Разве так может быть, спрашивала сама у себя Кира и отказывалась верить в случившееся.

В тот момент и Кира, и её мама Катя растерялись. Они просто не знали, что им делать.

Именно, растерялись подобно котятам, выброшенных на улицу из теплого дома. Ни Кира, ни её мама не могли поверить в то, что с ними больше нет строгой бабушки, которая контролирует всё и всех.

Не зная, что им делать, и как жить дальше Кира и её мама начали много гулять по городу. Они обедали в столовых и кафе, ходили на все фильмы, что показывали в кинотеатрах города, на все театральные постановки, которые ставились в местном театре…

Они не хотели идти домой, где их ждала тишина и не было строгой, но такой понятной и справедливой бабушки Зои.

Спустя время боль потихоньку утихла и жизнь вошла в свою колею.

Так получилось, что контролирующую функцию, в их маленькой семье, на себя взяла Кира. Ей тогда только-только исполнилось двадцать шесть лет.

Мама, с её фантастическими рисунками, воздушными мечтами о прекрасном будущем, была абсолютно не приспособлена к быту, но потихоньку, и она научилась жарить картошку, и варить самый простой суп. Большего от неё Кира не требовала.

Так Кира и её мама стали жить дальше вдвоём.

Вечерами они рассказывали друг другу, чем занимались днём, а днём каждая делала, то что умела и долгое время такое положение дел их устраивало.

Маме уже перевалило за пятьдесят, когда она начала часто жаловаться на боли в животе. К врачу она идти не спешила и предпочитала терпеть боль молча лёжа на диване, глядя в одну точку.

На расспросы Киры мама отвечала, что у неё всё нормально, просто плохое настроение и немножко побаливает желудок. Идти, провериться в поликлинику мама категорически не хотела.

Очередная диспансеризация на работе обнаружила проблему, и мама всё-таки отправилась к специалистам, на более тщательное обследование.

После обследования страшное слово было сказано, и мама впала в депрессию, а жизнь их маленькой семьи заполнилась лекарствами, химиотерапией, постоянными анализами и опять лекарствами, опять химиотерапией …

Круг за кругом, год за годом….

Несколько лет мама упорно лечилась и надеялась на чудо. Она пережила двенадцать химий, потеряла волосы и силу воли.

Болезнь на время затихала, и, казалось, отступала навсегда, но через некоторое время в измученное лекарствами, тело мамы болезнь возвращалась обратно.

– Я не хочу так жить! – однажды твердым голосом заявила мама, легла на кровать и с головой закрылась одеялом.

Она отказалась от всех лекарств и процедур. Только когда боль становилась совершенно нестерпимой мама могла принять таблетку обезболивающего препарата, но это было крайне редко. Мама научилась терпеть боль.

Первое время, к ней из поликлиники несколько раз приходил доктор. Он объяснял маме, что у неё прекрасные шансы на выздоровление, уговаривал продолжить лечение, но мама решительно отказывалась от медицинской помощи.

А ещё она забросила рисование. Мама больше не хотела раскрашивать мир разноцветными красками. Она смирилась.

Если в начале болезни мама потихоньку, но всё-таки ходила в ближайший магазин, прибиралась в их небольшой квартире, и выносила мусор, то, после её решения прекратить лечение, все домашние дела легли на плечи Киры.

Как бы странно это не звучало, но Кира, с радостью, приняла заботы о маме.

Она стирала, гладила, прибиралась, ставила уколы, готовила правильные, полезные блюда. Впервые, за свои тридцать с лишним лет она, помимо работы, была для кого-то жизненно необходима! А из этого следовало, что жизнь её, Киры, наполнялась глубоким смыслом и становилось понятно зачем она живёт на земле.

Кира самоотверженно жертвовала своим временем, своими силами, своей молодостью ради того, чтобы мама прожила ещё некоторое время, и в этом она видела свою главную миссию.

Незаметно, за годы болезни, мама из весёлой хохотушки, превращалась в капризного, вечно недовольного ребенка, которого раздражало буквально всё.

Мама, с нескрываемой злостью, отталкивала еду, которую готовила Кира, она не хотела переодеваться в чистую, отглаженную одежду, она не хотела спать на чистой кровати.

Мама хотела, как можно быстрее уйти из жизни, и она понимала, что полезная еда и хороший уход увеличивали продолжительность её ненужной никому жизни.

Три года Кира самоотверженно терпела капризы мамы. Она достойно несла свой крест и готова была нести ещё столько сколько надо, но однажды утром мама не проснулась и Кира, в одно мгновение, перестала быть кому-то нужной.

Для неё это была настоящая катастрофа! Она вдруг поняла, что рядом нет ни одного человека, кого она могла бы назвать близким!

Рядом с ней не было никого! Родственников у неё не имелось от рождения, подруги не появились …

И вот, спустя четыре дня, как был потерян смысл собственной жизни, Кира одна сидела на кухне. Она смотрела в ночное небо, но видела в тёмном стекле только своё отражение.

Встрёпанные, неопределенного цвета, волосы, бесцветные губы, опухшие от слёз глаза были последствием четырёхдневного похоронного марафона.

Кира никогда не считала себя красавицей, а после траурных мероприятий вдруг реально ощутила насколько она безобразна. Ей было неприятно смотреть на своё отражение, в котором не было ни грамма от внешности мамы.