Лунное отражение. Ашадия Апо, Нефрития Кораблёва и другие истории

– Кошмар! Ещё один недоброжелатель! – скорее разозлилась, чем огорчилась Шади и, добитая этим конфликтом, расплакалась.

Подготовка

С описываемых событий прошло ровно семь дней. Все они были насыщены плотным расписанием. Не успев прослушать одну лекцию, Шади уже впитывала в себя другую. Порой все эти упрямо впихиваемые в голову знания переполняли ум девочки, и она начинала путать не только заклинания – даже своё имя. Но хуже всего было то, что её никто не понимал и даже считали глупенькой. И Тенна тоже. Ведь истощение магии – огромная тайна, и, чтобы оправдать столь насыщенные лекциями дни, всем интересующимся было сказано, что Шади хочет изучить основные дисциплины для освоения сразу всего первого курса Артонул. Даже преподаватели, кроме, разумеется, учительниц Каре, Анидо и директора, ничего не знали.

Казалось бы, стремление раньше времени освоить курс должно вызывать одобрение, но окружающие считали, что учиться нужно в соответствии с учебным планом, а пытаться освоить так много материала сразу – дурость и каприз. А уж какое удовольствие доставляло Кичноковой мучить Шади, словами не описать. Девочка с её лекций каждый раз уходила словно оплёванная. Учительница оказалась очень злопамятной и жёстко мстила школьнице за недавнее опоздание и уход с урока. Доходило до того, что, зайдя в кабинет, первым делом отыскивала взглядом свою «любимую» ученицу и с язвительной улыбкой на губах предлагала выйти и подождать, как она выражалась, «своего обожаемого спасителя Лэнда» в коридоре, дабы не утруждать такого уважаемого человека проходом в кабинет и сразу бежать с ним на свидание.

В лучшем случае, продержав Шади вне кабинета минут десять (однажды бедняжка простояла там фактически весь урок), милостиво разрешала вернуться со словами: «Ну что ж, видимо, у твоего любимого сегодня свидание с другой новенькой».

Девочке приходилось унизительно приникать к двери ухом в надежде услышать слова учительницы. Ведь она понимала всю важность этих лекций. Впрочем, помогало это мало, так как жестовая магия на то и носит такое название, чтобы концентрировать внимание учеников на движениях, а не на устном материале. И если слова вредной Кичноковой с грехом пополам можно было расслышать через дверь, то видеть сквозь стены Шади ещё не умела.

Разумеется, Клоп тоже не ленилась дразнить Шади. После того случая, когда бабочка её всю перепачкала, злыдне и повода не надо было, чтобы унизить новенькую. Стоило только увидеть в коридоре свою жертву, сразу начинала насмешничать и издеваться. Правда, физически воздействовать не смела – помнила о бабочке-защитнице.

Аиннра Лэндок показала всю свою лживую натуру, когда подошла однажды и бросила презрительно:

– А ещё строила из себя великую аристократку! Ты меня очень разочаровала.

И, гордо вскинув голову, удалилась размеренной походкой.

Шади была так шокирована, что даже и не нашлась, что ответить.

Конечно, всё это было очень тяжело переносить, и только одна мысль помогала Шади в трудные минуты: «Вот откажусь от спасения магии – посмотрю, как забегаете!» Мысль была некрасивой, недостойной и совсем не благородной, но зато спасительной. Она помогала пережить самые язвительные замечания. Стоило девочке почувствовать спад желания что-то делать, как она тут же себе представляла красочную сценку, в которой все каким-либо способом узнавали тайну и стояли на коленях в оборванных мешковатых одеждах, моля Шади согласиться их всех спасти, и, конечно, слёзно просили прощения за все свои ужасные поступки. Но Шади, одетая в шелка и блестящие накидки, была непреклонна и стояла, сложив руки на груди и гордо вздёрнув подбородок, молчаливая, неприступная и… прекрасная. В этих сценах даже Лэнд плакал, умоляя её о пощаде, и признавался, что с презрением относился к ней, потому что был тайно влюблён и просто не знал, как ещё обратить на себя внимание.

В реальности же всё было иначе. Кичнокова продолжала морально унижать, Клоп – издеваться, Лэнд – окутывать высокомерием, а Тенна смотрела с явным разочарованием. И порой всё это так наваливалось на нашу героиню, что не хватало никаких моральных сил представлять себе спасительные сценки.

Наконец, когда неделя прошла, наутро восьмого дня Шади, не дожидаясь вызова (слишком уж невыносимо уже было ожидание) сама подошла к хрустальной двери из опасения, что за ней снова пошлют Лэнда (это была ещё одна причина излишней поспешности). Разумеется, она не забыла взять с собой Диану. Да и не вышло бы. Поначалу Шади, опасаясь, что Бескрылая всё же отберёт у неё находку, пыталась оставлять её в комнате, но Диана каждый раз всё равно садилась на свою двуногую подругу, отказываясь оставаться в комнате. Вот и в этот раз бабочка вспорхнула и уселась девочке на голову. Стразу создалось ощущение, что это заколка в волосах, которая, к слову, очень шла девочке.

Глубоко вдохнув для смелости, Шади позвонила в колокольчик. Тут же дверь перед ней сама распахнулась, и девочка робко вошла в кабинет. Директор, сидящий за столом, поднял на неё глаза.

– Госпожа Апо? Я как раз собирался за вами послать. Отлично выглядите.

Шади покраснела, но не от комплемента, а от страха. Она как-то вся скукожилась от внезапно охватившей её паники и еле выдавила из себя:

– Значит, хорошо, что заглянула.

– Да, – согласился директор, с повышенным вниманием оглядывая свою гостью. – Замечательно, что вы опередили моё намерение. И ничего страшного, что без приглашения. Сейчас подойдут остальные участники нашей тайной миссии, и мы приступим к действиям.

– Действиям? – переспросила Шади. – Значит, вы знаете, что именно делать?

– Терпение – благодетель, – улыбнулся Локш Авалг. – Сейчас все подойдут, и мы проясним ситуацию. А пока предлагаю вам, сударыня, чем-нибудь занять себя. Вон там, – с этими словами он указал на книжный шкаф, стоящий у окна, – есть весьма занимательные тома, которые вам могут понравиться. Прошу вас, полистайте, ознакомьтесь. Вероятно, вы даже захотите после скандинавского приключения одолжить у меня их для лёгкого летнего чтения. Я, разумеется, пойду вам навстречу. А пока есть свободное время, закончу кое-какие дела.

С этими словами директор углубился в свои бумаги. Шади послушно встала и наугад взяла книгу из указанного шкафа. Но читать она не могла – слишком волновалась. Её охватил самый настоящий мандраж. Поэтому девочка просто бездумно листала трясущимися руками странички одну за другой, не способная ни на чём сосредоточиться. Причём руки до такой степени тряслись, что уже потом, задним числом, удивлялась, как умудрилась не порвать ни единой странички драгоценных фолиантов. Чернила и бумага как-то успокаивающе пахли древностью, мудростью и… пылью. Но Шади была в таком состоянии, что успокоить её не могло ровным счётом ничего. Спустя некоторое время бесконечно тревожного ожидания наконец-то раздался звук колокольчика и в кабинет вошли Орезо Каре с завучем.

– Доброе утро, госпожа Апо, – поздоровались они хором, – господин директор, мы прибыли. Можем начинать.

– Вижу, вижу, – оторвался от своих бумаг Локш Авалг. – Что ж, скажу сразу – мне ничего не удалось выяснить.

Шади побледнела, Орезо Каре удивлённо подняла брови и стала нервно теребить свою косу, Танаф Анидо всплеснула руками и опустилась в кресло.

Как ни странно, когда присутствующие безмолвно выразили свои эмоции, Авалг будто бы был доволен. Он словно наслаждался произведённым эффектом, и тем страннее звучали его последующие слова:

– Я и сам был весьма обескуражен этим. Оказывается, влияние политиков не распространяется на богов. Ну кто бы мог подумать.

Интонация Авалга сильно отличалась от смысла сказанного им. Он очень язвительно произнёс последние слова. Было очевидно, что это сарказм, и он не ожидал ничего иного от этой ситуации. Словно хотел преподать упомянутым политикам урок. Вот, мол, смотрите, вы мните себя власть имущими, но есть что-то, что вам неподвластно. Есть кто-то, кто не трепещет, услышав ваши имена.

Шади внезапно пришло в голову, что он нарочно показал тем самым приближённым сумасшедшего короля, что их мысли и стратегии ничего не стоят по сравнению со скандинавскими повелителями мира.

– Но как же так, Локш, ведь я предоставила вам все способы связи с представителями скандинавской мифологии, с которыми только можно! Неужели совсем ничего не удалось выяснить?! – поразилась Анидо. – Разве это возможно?

– Увы, – развёл руками директор. – С людьми из Мидгарда они совсем не хотят контактировать. А к источнику вовсе нельзя приблизиться – допускаю мысль, что там установлен барьер, который пропустит лишь наследницу Евы. Нам остаётся одно.

– Что же? – с нетерпением спросила Орезо Каре.

– Мы попросту прибудем к источнику Урд и будем действовать по обстоятельствам, – пожал плечами директор с таким видом, словно говорил о таких очевиднейших вещах, как необходимость купить печенье к чаю. Ощущение, что он не видел в этом никаких опасностей, никакого риска, никаких подводных камней. Собственно, как и в процессе приобретения того самого печенья.

– Но, господин директор, это абсурд! – воскликнула Анидо. – Делать то, не зная что! Что, если последствия наших действий будут ещё прискорбнее причин, побудивших нас к этим поступкам? Не забывайте: с нами юная ученица, и мы несём ответственность за её жизнь и здоровье.

Директор никак не отреагировал на эти слова, а лишь со спокойным видом смотрел на ученицу. В его взгляде не было той жёсткости и решимости, которую однажды мельком углядела в нём Шади. Это были спокойные глаза, словно она должна была дать согласие не на опасную миссию, от успеха которой зависела не только магия мира, но, возможно, и её жизнь, а это было согласие попить чая.

– Давайте попробуем, – пришла в себя Ашадия, осознав, что последнее слово за ней. – Ничего другого нам всё равно не остаётся. А это лучше, чем совсем ничего. Не зря же я так усердно готовилась. И не надо будет всю жизнь корить себя за то, что могла что-то предпринять, но струсила перед лицом опасности. – Девочка глубоко вздохнула, вбирая побольше воздуха в грудь и на выдохе произнеся, не сводя своих карих глаз с директора: – Быть может, когда я появлюсь у источника, норны как-то отреагируют на мою кровь или на что там они могут отреагировать? На магию Евы, которую, возможно, я унаследовала вместе с кровью.

С этими словами она вопросительно взглянула на учительницу. История родовых проклятий не входила в программу обязательных предметов для ускоренного обучения, поэтому Шади не была уверена, верен ли ход её мыслей. Орезо Каре одобрительно кивнула её словам.

– Ну что ж, раз та, от кого зависит исход нашего скандинавского приключения, не возражает, полагаю, мы можем отправляться, – откашлявшись, произнёс директор. – Ступы хороши в одиночных и парных полётах, а нас целая команда. У меня есть ковёр-самолёт. Старый, правда, ещё от прадедушки остался. Зато в отличном состоянии и умеет становиться невидимым, а, учитывая секретность нашей миссии, это неоспоримое достоинство.

– Прадедушка? – переспросила Каре. – Если не изменяет мне память, он был магом при персидском короле?

– Ваша память, госпожа Каре, делает вам честь. – Улыбнулся директор. – Я позволил себе подготовить наш летательный аппарат. Нам осталось лишь воспользоваться.

С этими словами он сделал несколько пассов руками – исчезла стена, и за ней оказалась небольшая площадка, покрытая с виду не особо примечательным ковром с замысловатым узором. Ковёр не производил впечатления надёжного. Он казался тонким, ветхим, и кое-где в его поверхности виднелись потёртости вплоть до основания, но не сомневаться же в словах самого директора. Поэтому компания из четырёх человек беспрекословно встала на ковёр. Он тут же мягко поднялся и, зависнув на некоторое время в воздухе, унёс своих пассажиров в неведомые дали, мгновенно набрав приличную скорость.

Источник Урд

Полёт длился одновременно и долго, и недолго. Летели они и быстро, и медленно. Шади так и не поняла, как охарактеризовать этот странный и необычный полёт. Ковёр поднялся выше уровня облаков, так что девочка даже не могла понять по меняющемуся пейзажу, как быстро они передвигаются. Несмотря на то, что от необычного транспорта исходило мощное тепло, Шади почувствовала, что замёрзла. Она ожидала, что насквозь промокнет – слышала однажды, что в облаках огромный уровень влажности. Но, то ли это не было правдой, то ли тепло ковра её высушило, но мокрой девочка себя не ощущала.

Когда точка назначения была достигнута, Шади поняла, что ноги её дрожат, а сама она пошатывается – сказался полёт. Впрочем, о своих ощущениях она быстро забыла, когда увидела картину, которая предстала перед её глазами. Девочка, когда слышала, что источник питает корень мирового дерева, собственно, корень и представляла. Не очень красивый, коричневый, ветвистый и длинный. Но он скорее был похож на ветвь дерева. Прекрасную, медово-янтарного оттенка, внутри которой можно было видеть течение энергий, с назревающими зелёными почками.

А источник? В представлениях Шади он был небольшим озерцом, но никакое, даже самое шикарное озеро не могло бы с ним сравниться! С размером девочка и правда угадала, но только с ним. Цвет волн изумлял взор – он был набором самых изумительных оттенков. Лазоревый, мятный, небесно-голубой. Впрочем, разве может скудный человеческий язык передать всю эту палитру невероятных оттенков? Близкие к берегу волны были одного оттенка, чуть подальше другой, а там, где особо глубоко, третий. Когда волны накатывали друг на друга, то создавали непередаваемое и незабываемое впечатление, которое не поддавалось никакому описанию. Аромат у воды источника был под стать визуальной картинке – пикантно-сладковатый и совсем не приторный. Шади подумала, что могла бы вдыхать столь прекрасный аромат всю жизнь, не нуждаясь при этом ни в пище, ни в питье: он был таким чудесным и насыщенным, что восполнял потребность в еде.

Неизвестно, что действовало: дивные волны, чудесный аромат или всё это вместе, – но Шади чувствовала некий благоговейный трепет. Хотелось думать только о хорошем, оптимистичном, красивом. Совершенно не хотелось тревожиться, волноваться. Даже не верилось, что при таком влиянии источника Ева всё же решилась на кражу. Вероятно, её целеустремлённость была столь мощной, что не была поколеблена даже источником Урд.

Непонятно почему, но взгляд Шади вновь и вновь возвращался к корню мирового дерева. Когда девочка в очередной раз посмотрела на корень, то поняла, в чём дело. На нём были не почки, как она сначала подумала, а куколки! И куколки эти были точь-в-точь как описывала Бескрылая на магии бабочек, рассказывая об Акчобабус Янбешоловус. Ещё бы Шади их не запомнить. Она ведь их срисовывала из книги для реферата, посвящённого бабочке.

На некоторое время весь прибывший квартет замер – они проходили несколько стадий нахождения у источника. Первая – наблюдение. Вторая – наслаждение. Третья – смирение. Четвёртая – умиротворение. Но их воля и целеустремлённость были не хуже, чем у Евы. Пусть на это ушло время, но полчаса спустя прибывшие смогли настроить себя на серьёзный лад.

Первым заговорил директор.

– Рад, что моё предположение верно – госпожа Апо послужила нам пропуском. – С этими словами он довольно покивал сам себе. – Нам удалось оказаться здесь без каких-либо сложностей и препон. Теперь, госпожа Анидо, ваша очередь.

Та сбросила с себя некое медитативное состояние, в которое впала, оказавшись у источника, и нараспев стала произносить заклинание, сплетая из слов магию, призывая трёх норн. Шади почему-то была уверена, что ничего не выйдет. Она считала, что заклинание нужно было произносить ей, как потомку Евы, и дивилась, почему такой мудрый человек, как директор школы, не понимал столь очевидных вещей. Но, как выяснилось, она заблуждалась, ибо стоило Анидо умолкнуть, договорив последнее слово, как прямо из воздуха мгновенно появились три норны. Стройные, словно берёзки.

Урд выглядела как женщина преклонных лет и одновременно молодая. Ведь волосы на голове были седые, словно снег, но вились они наподобие морских волн. Глаза, видимо, когда-то были синими, но с возрастом стали голубыми, словно весеннее небо. По лицу лучиками разбегались морщины, но это совсем не старило их обладательницу, а, напротив, словно придавало ей дополнительного шарма, сияния.

Верданди выглядела женщиной зрелых лет. Такой вид имеют умудрённые жизнью и опытом матери. Волосы её были словно золото, а глаза сияли зелёным цветом и таинственно сверкали неким тайным знанием.

В отличие от двух своих сестёр Скульд смотрелась девочкой двенадцати лет. Волосы и глаза её были чёрные и словно поглощали свет. В них было страшно заглядывать.

Того, что случилось дальше, не предвидел никто. Даже норны. Локш Авалг так быстро, что этого не заметил ни один из присутствующих, сложив пальцы рук в замысловатую фигуру, тут же направил ладони в сторону норн и воскликнул:

– Арирнеф Пец!

В ту же секунду их окутала цепь.

В следующее мгновение директор развернулся в сторону своих спутников и произнёс:

– Икур тзявс! Атомен!

Руки Танаф Анидо, Орезо Каре и Ашадии Апо оказались связанными без возможности освободиться.

Директор расхохотался каким-то неестественным, жутким смехом, а его спутники с ужасом взирали на всеми уважаемого человека, который внезапно оказался злодеем.

– Я не ожидал, что всё будет настолько легко! – веселясь и явно получая удовольствие от происходящего, говорил он. – Заставить поверить, что магия действительно исчезает из Мидгарда! Я провёл вас, как котят! Да разве такое возможно? Это ведь цикличный процесс, обеспечиваемый гармонией двух миров – обычных людей, откуда происходят все волшебники, и искусственно сотворённого Инежарто Оннул. Пока ЧО верят в магию, мы в полной безопасности. А верить они будут всегда.

Он подошёл к завучу и совсем непорядочно пнул её по ноге.

– Я правильно сделал, что назначил на пост заведующего учебной частью такую тупицу, как ты. Неужели возможно, чтобы обыкновенники перестали верить в колдовство!

Его спутницы пришибленно молчали. Все трое находились в полнейшем шоке от происходящего, а директор тем временем продолжал наслаждаться собственными речами:

– Даже боги в дела гармонии между мирами не вмешиваются. Куда там норнам! – Он снова издал издевательский смешок, чем в этот момент очень напомнил Шади Клоп. – Поверить не могу, что моего слова оказалось достаточно. Вы даже не попробовали проверить уровень магии! Идиотки! Впрочем, вы ведь не думаете, что вас, госпожа Анидо, назначил на должность завуча из-за того, что слишком умны. Скорее слишком глупы. Да и вы, госпожа Каре, получили должность учителя не из-за блестящего ума, хотя, признаю, в дотошности в плане добычи сведений вам не откажешь.

Три связанных волшебницы, юная, постарше и зрелая, с ужасом смотрели на Авалга полными недоумения и шока глазами.

– Позвольте поделиться своей гениальностью перед вашей бесславной кончиной, – ухмыльнулся Авалг. – Потешу своё самолюбие и ваше любопытство.

С этими словами директор уселся перед пленниками прямо на землю, скрестив ноги, словно индийский йог, подпёр свой мерзкий подбородок (Шади в директоре теперь всё казалось мерзким) рукой и начал лениво, чуть ли не позёвывая, рассказывать:

– Ева действительно пыталась добыть капельку воды из источника, и на неё в самом деле наложили кару сроком на семьсот лет. Наказание заключалось в том, что никто из её рода не сможет добиться выдающихся успехов. Тут я и обмануть бы не смог – эту информацию, спасибо вам большое, раздобыли учителя Анидо и Каре.

На этом месте Авалг отвесил им издевательски-клоунский поклон. Насколько это позволяла его поза.

– Наверное, вы думаете, как я узнал о Еве, чтобы, в свою очередь, направить по её следу моих доверчивых подопечных. Видите ли, именно я, я её потомок. – С этими словами он несколько раз тыкнул указательным пальцем левой руки себя в грудь и продолжил говорить: – Правда, от соседней ветви. Не прямой потомок этой самоуверенной и эгоистичной девицы, от действий которой пострадала вся семья. Я веду род от её родного брата. Более разумного представителя семьи.

– Че-е-е-е-его?! – с невероятным изумлением попыталась вымолвить Шади (ведь на неё было наложено заклинание немоты), но вместо этого раздалось невнятное мычание. Её возникшее презрение и омерзение, когда обнаружилось, что всеми уважаемый директор – предатель, покрылось внушительным слоем горечи. Ей уже не нужны были объяснения этого человека. Просто хотелось, чтобы всё наконец закончилось. Даже если для конца необходима была собственная смерть. Она так устала за эту неделю! Так устала! А тут ещё и получается, что зря терпела все унижения. Ведь по сути, как выяснилось, директору нужно было лишь одно – заманить её сюда. А уж что умела и знала, не имело никакого значения. И мысль, что они с этим ужасным мужчиной родственники, радости не добавляла. Как-то стало до ужаса неприятно, что по венам подобной личности течёт та же кровь, что и в её жилах.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Ведун – человек, практикующий магию. Устаревшее определение колдуна.

2

Ступа – сосуд, в котором в прежние времена что-то измельчали, растирали, смешивали. В старых русских сказках выполняет роль летающего вида транспорта, которым рулили с помощью метлы. Чаще всего им пользовалась Баба-яга.

3

Пантомимика – совокупность движений тела и лица.

4

Алконост – в русских легендах райская птица с головой прекрасной девы. Её дивное пение наполняет душу слушателя радостью, счастьем, покоем.

5

Птица-обида – в славянской мифологии птица с невероятно красивым девичьим ликом. Воплощает человеческую скорбь, печаль, горе. Противостоит птицам светлых богов.

6

День Деда Мороза справлялся 30 января (по старому стилю 17 января). Дед Мороз, он же Морозко, является интерпретацией бога Велеса, владыки чародейства. В этот день его просили о милости, защите, здоровье и счастье для всей семьи. Считалось, что все желания, загаданные в этот день, обязательно исполнятся.

7

У древних славян названия месяцев года были не такими, как теперь. Современные имеют римское происхождение, а тогда сентябрь назывался хмурень, октябрь – листопад, ноябрь – грудень. Поэтому в школе магии период обучения, приходившийся на осень, назывался по первым буквам этих трёх месяцев – хмулигру, но только перевёрнутое по обычаям той эпохи наоборот.

8

Лепидоптерофилист – коллекционер бабочек.

9

Аиннра ошиблась. У Клеопатры VII было четверо детей. Но именно от Цезаря был только сын по имени Цезарион. Дочь царица родила от Марка Антония.

10

Иггдрасиль – в скандинавской мифологии дерево, пронизывающее миры усопших, богов и людей.

11

Норны – в скандинавской мифологии богини судьбы. Урд управляет прошлым, Верданди – настоящим, Скульд – будущим.

12

Диана – в Древнем Риме дочь Юпитера и сестра Аполлона, олицетворяла Луну. Богиня охоты, женственности и плодородия.