Частный детектив

Частный детектив

Александр Лонс

Если бы все люди заботились только о благополучии других, то ещё скорее передрались бы между собой.

Ярослав ГашекПохождения бравого солдата Швейка

© Александр Лонс, 2025

ISBN 978-5-0067-7381-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Аннотация

Частный детектив вместе со своей напарницей начинает поиски архива исчезнувшего при загадочных обстоятельствах. Поиски заставляют их углубиться в недавнюю историю. Но сыщики не могут даже представить, как отразится на их судьбах попытка узнать тёмное прошлое.

Персонажи

– Протагонист – частный детектив.

– Кристина Каземировна Ковальская – частный детектив, деловой партнёр протагониста.

– Родион Витальевич Якутянский – заказчик (клиент), питерский коллекционер.

– Андрей Синицын – клиент.

– Матвей – временный помощник.

– Лёха – старинный питерский друг протагониста.

– Иван – другой старинный друг протагониста.

– Ярослав Евгеньевич Гольцов – частнопрактикующий психиатр.

– Виктор Сергеевич Лыков – фигурант.

– «Монтажник» (Семён Березняк) – питерский коллега частного детектива.

Предупреждение

Все герои этого произведения – не существовали в нашей действительности. Любые сходства с реальными людьми, организациями, ведомствами, заведениями, проектами, открытиями, разработками, местами, событиями прошлого или настоящего – случайны и непреднамеренны. Если же что-то похожее произойдёт в будущем, автор заранее снимает с себя всякую ответственность – виновато будущее, а не автор.

Глава 1

Я закрыл файл под временным названием «Город» и привычно откинулся на спинку кресла. Начал вот новую историю, которая сама откуда-то появлялась в моей голове. Такое ощущение, что это всё где-то действительно происходило. Какой-то удалённой частью своего сознания я видел происходящее там. Права, наверное, моя бывшая девушка Инга – надо у мозгоправа провериться. Мало ли что.

Но хватит расслабухи, пора бы и делом заняться.

У нас – коллегия. Коллегия частных детективов, где нас всего двое. Кристина Ковальская и я грешный. Так получилось, что между нами сейчас исключительно деловые, чисто служебные отношения. Начальника нет, и его роль мы отыгрывали попеременно. Сегодня это была Кристина. Начала она с проверки активов и текущих дел.

– Так, опять писаниной своей занимаешься? А работать кто будет? Одна я? Что там с делами на сегодня, – спросила моя деловая партнёрша после того, как удобно вытянулась на кресле для посетителей. Вот зря она так. Я никак не мог сосредоточиться, из-за вида её прекрасных ног.

Чаще всего мы расследуем дела четырёх типов. Поиск пропавших людей, которых по каким-то причинам отказывается искать полиция, поиск того или иного имущества и поиски доказательств супружеской неверности. Ещё в область наших интересов попадают бытовые и служебные конфликты. В современной Москве всего этого хватает.

– Во-первых, – начал я, – дело о вероятном харассменте в некоей организации. Заказчица – молодая женщина. Во-вторых, дело о супружеской измене. Заказчик – муж. В-третьих, всё ещё тянется дело о другой измене, где заказчица – девушка. В-четвертых, то замороженное дело о пропавшем архиве академика Иванова. Никаких подвижек нет по инициативе самого заказчика, как ты знаешь. Ну а сегодня я жду потенциального нового заказчика, без определённого профиля.

– Что? Не поняла, как это?

– Я тоже не вполне понял. Человек списался через форму обратной связи, что у нас на сайте. Спросил, сколько стоит час моего времени. Я ответил. Тогда он затребовал реквизиты, и тут же оплатил счет за час моей работы. Но с тем условием, что я его гарантированно выслушаю и вопросы начну задавать только после того, как он сам закончит говорить.

Ещё раньше мы с Кристиной запретили для себя слово «клиент». У нас с тех пор были только заказчики.

– Интересно. И что ты?

– А что – я? – пожал плечами я. – Согласился, конечно. Он же заплатил. Скоро придёт.

– Ладно, сегодня я целый день в офисе. У себя буду. А по измене что?

– Там всё закончено. Заказчик уже расплатился и дело закрыто. Я раздобыл и предъявил неопровержимые доказательства.

– Погоди. Какие доказательства? Факт супружеской измены можно достоверно подтвердить лишь тремя способами. Прямой видеосъёмкой, наличием внебрачной беременности или с помощью генетической экспертизы.

– Это говоришь мне ты, юрист? – удивился я. – Я тебя умоляю. Прямых доказательств обычно не требуется. Никому не нужно заставать своего супруга или супругу в постели с кем-то другим. Следы чужой спермы тоже выискивать не так уж и обязательно. Вместо этого достаточно показать, что у другой стороны была возможность и желание совершить измену. Подойдут романтические отношения, если сможем продемонстрировать заказчику привязанность между его партнером и другим человеком. Например, любовные письма или открытки, физический контакт, объятия или держание за руки, поцелуи, возможность провести время вместе.

– Да знаю я. Но хороший адвокат скажет, что любовные открытки – никакие не любовные, а дружеские; держание за руки и поцелуи – обычные приветствия, а возможность провести время вместе ничего вообще не значит. Просто один номер совместно занимали, так получилось. Это тоже говорю я, юрист. Сталкивалась с подобными ситуациями. Покажи-ка мне свои доказательства. Отчет покажи.

– Только он для заказчика. Там и так всё прописано. Вот, – я на компьютере раскрыл папку с материалами по делу того заказчика. – Всё здесь. Видео, фотки и мой отчёт.

– Дай-ка… Нет, лучше дневниковую запись зачитай.

Ну, что. Я прочитал Кристине запись о вчерашнем дне. То была вырезка из моего дневника, примерная раскладка по часам.

– 08:00. Рано день начался. Я проснулся в офисе, который временами использовал для ночлега. Умылся, включил кофе-машину и разморозил завтрак. Сегодня у меня дело о супружеской неверности. После завтрака проверил электронную почту. Никаких новых заказов, только несколько рекламных писем и левый спам. Потом собрал вещи: блокнот, сматфон и пару других инструментов, которые всегда полезно иметь под рукой.

– 09:00. Приехал к дому заказчика, того самого, что подозревал свою супругу. Начал наблюдение из автомобиля. Сначала ничего не происходило. Она вышла вместе с мужем, поцеловала его и поехала на работу. Муж вернулся домой, а я проследовал за женщиной. Записывал каждое её движение, фиксируя время и детали.

– 12:00. По-прежнему ничего не происходило. После трех часов наблюдения рискнул сделать перерыв. Зашёл в кафе, что напротив рабочего офиса женщины, и перехватил кофе с сэндвичем. Ничего подозрительного, но интуиция подсказывала: что-то не так.

– 14:00. Женщина покинула офис и направилась пешком в то самое кафе напротив, где я уже сидел. Там она встретилась с молодым мужчиной, похожим на одного французского политика, о котором сейчас все говорят. Они заказали себе обед и неторопливо поели. Я притворился, что разговариваю по смартфону, особого внимания к себе старался не привлекать, а сам сделал несколько снимков и серию коротких видео. Последовал за ними. Они выглядели не только давно знакомыми, но и слишком близкими.

– 15:00. Они смеялись, делились чем-то личным. Я провел видеосъемку, фиксируя каждое их движение. Поцелуи, объятия, касание рук. Недолго думая, они направились в отель с почасовой оплатой, где поднялись в номер и пробыли там три часа двадцать минут. При выходе женщина казалась расстроенной, с нарушенной причёской, а мужчина наоборот выглядел довольным и вальяжным. Я сделал ещё несколько крупных снимков и отснял видео.

– 18:30. Женщина возвратилась домой.

– 19:00. Я вернулся в офис. Заказал доставку пиццы, сварил кофе. Загрузил фотографии на компьютер и начал писать отчет.

– 20:00. Встретился с заказчиком у себя в офисе. Он выглядел взволнованным, и я показал отснятый материал. Рассказал о своих наблюдениях. Когда он увидел кадры видео, лицо его изменилось. Я не старался поддерживать его, поскольку знал, что это будет выглядеть фальшиво и вообще бесполезно.

– 20:30. Заказчик сказал, что ему всё ясно, закрыл заказ, расплатился, и мы оформили соответствующие документы. Потом он попросил разрешения переписать себе на флешку мой отчет и отснятые файлы. Я разрешил.

– 21:00. Вот и всё на сегодня. Можно домой идти. Вот, как-то так примерно, – закончил я. – Ничего особенного.

– Сойдет, – усмехнулась Кристина. – Есть там парочка скользких моментов, но это уже неважно. Заказчик остался доволен?

– Да как тебе сказать. Недоволен, но вполне удовлетворён. Главное – расплатился. Я бы тоже остался недоволен, если б узнал, что моя жена в рабочее время сначала обедает и пьёт с каким-то посторонним мужиком, а потом взявшись с ним за руки запирается в номере почасового отеля.

– Ты ещё упомянул дело о харассменте на чьей-то службе. Что там?

– О вероятном харассменте, – уточнил я. – Мне так и не удалось собрать достаточных доказательств, чтобы подтвердить обвинения заказчицы. Ситуация сложная: сотрудница уверяет, что стала жертвой неподобающего поведения со стороны своего шефа, но никто не хочет выступать свидетелем.

Кристина нахмурилась, внимательно меня выслушав.

– Обычное дело, – заметила она. – Если они не готовы говорить, как мы сможем помочь?

– Думаю, нужно провести анонимные беседы с каждой из них в отдельности, – предложил я. – Возможно, кто-то и расколется, если почувствует, что никто не осудит. По-моему, ты лучше с этим справишься. Женщина перед женщиной бывает более откровенна.

Кристина кивнула, её выражение лица стало более сосредоточенным.

– Хорошо, попробую. Уже работала с такими делами, но как же я их не люблю. Обычно это грязно, нервно и редко заканчивается справедливостью. Кроме того, если дойдёт до начальника раньше времени, это может обернуться не только против них, но и против нас.

– Понимаю, – согласился я. – Но если ничего не сделаем, ситуация не изменится. Люди должны знать, что их голос имеет значение. К тому же, заказчица знает наши расценки и готова платить.

Кристина вздохнула, и я заметил, как она задумалась.

– Ладно, давай. Возьмусь за это.

– Отлично, – сказал я, чувствуя, как начинает спадать гора с плеч. Не люблю я с женщинами работать.

Кристина ушла к себе, я занялся просмотром почты, как в прихожей офиса раздался какой-то шум. Потом прямо ко мне ввалился прилизанный рекламщик. Или как там называется путешествующий торговец какими-то услугами и распространитель агрессивной рекламы? Это был улыбчивый мужик похожий на официанта.

Рекламщик явился без всякого предупреждения, я вообще не понял, каким образом его сюда пропустили. Он продавал методики налаживания бизнеса, соответствующие курсы, записи каких-то семинаров и печатные руководства и видео на эту тему. Странно, что в современной Москве ещё остались такие люди, которые ходили по офисам лично. Обычно клиентов искали через рассылки по всем возможным каналам связи. От телефонных звонков до мессенджеров и рекламы на Вконтакте.

Говорил он долго.

– …Даем немного контекстной рекламы, но скорее так, для информационного фона. Она даже не окупается. Раньше серьезно занимались сайтами, но со временем поняли – не работает это. Сервис для размещения объявлений страдает тем же – недостаточное количество потенциальных заказчиков, которых удалось привлечь. Да и некачественные они.

– Кто некачественные? – спросил я.

– Заказчики. Некачественный заказчик – это тот, по кому проведена конкретная работа, потрачено время и ресурсы, а нашим критериям он не отвечает. Не платит или заказ отзывает. При работе с некачественным заказчиком решение принимается на стадии выявления потребности.

– А потенциальный заказчик – это у нас кто?

– Потенциальный заказчик, – терпеливо объяснял посетитель, – это тот, кто ещё не обнаружил прямого интереса к вашим услугам, но может обнаружить, если в ответ мы проявим по отношению к нему какие-либо воздействия. Бизнесмены даже словечко такое для краткости придумали – «лиды». Так вы заинтересованы в моём предложении?

– Хорошо, я обещаю подумать, – ответил я. Это был самый удобный способ отвязаться от него. Теперь уже я у него стану «некачественным заказчиком».

– Подумайте. Вот моя визитка. Проспекты тоже вам оставлю.

– Благодарю вас. Удачи вам! – пожелал я напоследок. – До встречи!

И он, и я отлично понимали, что никакой встречи уже не состоится. Больше мы не увидимся, но возразить ему было нечего. А ещё он явно догадывался, что рекламные проспекты я вскорости выкину в корзину для мусора.

После того, как удалось выпроводить навязчивого коммивояжёра, я решил отвлечься. Опять открыл файл под названием «Город» и начал писать историю, которая давно уже не давала мне покоя и рвалась наружу, будто запертая в клетку дикая кошка.

Глава 2

Не успел я поставить точку после очередного абзаца, как появился тот самый парень, что купил час моего рабочего времени.

– Здравствуйте, – отозвался я на приветствие посетителя и возможного заказчика. – Располагайтесь, пожалуйста. Вы предупреждены, что я частный детектив, и никогда не берусь за дела, которые противоречат уставу нашей коллегии и законам нашей страны. Кроме того, в случае подозрений на тяжкие и особо тяжкие преступления, я обязан оповестить правоохранительные органы.

– Да, я в курсе

Передо мной сидел молодой человек похожий на студента-старшекурсника или молодого аспиранта. Он выглядел взволнованным, его руки нервно перебирали оставленные предыдущим посетителем рекламки на столе.

– Чай, кофе? Минеральной воды? – предложил я на выбор.

– Нет, благодарю вас, – вежливо отказался «аспирант», явно стараясь собраться с мыслями.

– Ну, как знаете. У вас в распоряжении час моего времени.

– Меня зовут Андрей Синицын, – приступил к делу посетитель. – Я пришёл к вам, потому что нужна помощь. Полицию это не интересует, а я знаю, что вы точно меня выслушаете и, надеюсь, сумеете хотя бы понять.

Я кивнул, подталкивая его к продолжению.

– Понимаете, я… только дослушайте меня, пожалуйста, прошу вас. Это сейчас о таких, как я, снимают много фильмов, ещё больше пишут книг, и всё это воспринимается как фантастика. Там действительно полно вранья. Наверное, так оно даже и лучше: меньше ненужных вопросов и пустых слов. Нас по-разному называют, по-всякому относятся, но это и неважно.

Уверенно помню я себя лет с трёх. В детский сад меня родители не отдавали – наверняка что-то знали или чувствовали. Понимали, что там я не приживусь. То, что я чем-то отличаюсь от других, выяснилось в уже школе. До того были отдельные моменты, которые ничего не предвещали. Сначала я считал, что так бывает у всех, и ничего особенного не значит. А потом… потом перестал так думать.

Откуда-то я всегда знал, что за человек рядом со мной, и чего от него ждать. Случалось сталкиваться с теми, кто меня пугал до ужаса. В какой-то момент лицо такого человека, менялось и ненадолго делалось иным. Иногда страшным, но всегда – каким-то другим. Вот молодая девушка только что оживлённо разговаривала со своим приятелем. Вдруг черты её лица обострялись, рот расширился до невероятных размеров, появлялись огромные зубы и длинный язык, кожа у рта собиралась складками, а глаза увеличивались и чернели. При этом парень ничего не замечал. Через пять-шесть секунд, чудовище возвращалось в прежнее состояние и снова оказывалось симпатичной милой девушкой. Для таких людей я даже особое слово изобрёл – «жизиты». Первый раз я увидел такого в большом старинном зеркале, что висело у нас в прихожей. Это был некий посторонний мужик, что собирал подписи для какого-то голосования. А потом стал видеть в городе. Подобные эпизоды невероятно пугали меня. После таких встреч я долго приходил в норму и в буквальном смысле слова ощущал себя больным. Если я спрашивал у родителей или приятелей что это значит, разъяснений не получал. «Не выдумывай» – самый частый ответ.

В моем районе жизитов было мало. Единицы. Я знал всех. Узнавал уже издали и под любым предлогом старался избегать столкновений с ними. Переходил на другую сторону улицы, заходил в первый попавшийся магазин, сворачивал в ближайший двор или просто смотрел себе под ноги, когда проходил мимо. Увидеть трансформацию жизита я мог лишь вблизи, не дальше трех шагов.

Ну а после была стандартная общеобразовательная школа. А куда ж без нее? Вот там-то я и уяснил, что мир намного хуже, чем кажется. Это была обычная средняя школа, очень даже неплохая по тогдашним понятиям. Вероятно, меня можно было перевести на домашнее обучение, но об этом никто даже не подумал.

В школе я старался избегать жизитов, но это оказалось невозможным. Они были повсюду: в классе, на переменах, в буфете, даже в учительской. Каждый раз, когда сталкивался с одним из них, внутри разгоралась тревога. Я не знал, как защититься от них, как не стать жертвой их манипуляций. Каких? Я понятия не имел, но чувствовал, что они для меня опасны.

Однажды, на уроке биологии, я заметил, как новенькая девочка, сидящая в соседнем ряду, вдруг изменилась. Её лицо стало угловатым, а глаза – бездонными черными ямами. Я замер, не в силах отвести взгляд. В этот момент учительница обратилась к ней, и она мгновенно вернулась в нормальное состояние, как будто ничего и не происходило. Я почувствовал, как холодный пот выступил на лбу. В тот день я решил, что больше не буду молчать.

На следующий день я собрался с духом и подошёл к своему другу, с которым делился разными проблемами. Я рассказал ему о жизитах, про то, что видел. Он сначала рассмеялся, но потом, увидев моё серьёзное выражение лица, задумался. «Может, это твоя фантазия? Американских фильмов насмотрелся? Ничего не употреблял? Веществами не балуешься? Слушай, сходи к врачу, ты меня пугаешь», – посоветовал он. Больше на эту тему мы не говорили. Но я знал, что это не фантазия. Я чувствовал, что жизиты – не плод моего больного воображения. Это то, что никто не хочет признавать.

Так и жил, временами наблюдая за этими существами, и старался держаться от них подальше. Зато в нашей школе жизитов почему-то оказалось повышенное количество, и уклониться от них не получалось никак. Все они терпеть меня не могли. Были они и среди учителей. Все они понимали, что я вижу их насквозь, но редко когда выказывали это понимание. Зато по любому поводу доставали. Теперь это называется «буллиг», то есть травля, а тогда не называлось никак. Все десять школьных лет для меня были похожи на ад. После каждого школьного дня я приходил домой весь выжатый. Естественно, это не лучшим образом сказывалось на учёбе, я получал то пятерки, то двойки. Лишь в каникулы удавалось расслабиться и спокойно вздохнуть. В какой-то момент получилось понять, что проблемы мои происходят из-за нежелания общаться «со своими» и играть по их правилам. Кстати, трудностей в общении с нормальными детьми и взрослыми у меня не возникало никогда. Я же сразу видел, что передо мной не жизит, и с ним можно спокойно разговаривать и даже дружить.

С каждым днём я всё больше и больше погружался в свои наблюдения и отдалялся ото всех. Начал вести дневник, записывал все случаи, когда жизиты проявляли себя, где и при каких обстоятельствах. Описывал их поведение, их изменения, и вскоре заметил, что действуют они по определённым закономерностям. Они не просто пугали – они управляли окружающими, заставляя делать то, что им нужно.

В результате вопросов никому на эту тему больше не задавал. Я пришел к выводу, что у меня какая-то форма психического заболевания и единственное чего смогу добиться, так это бесплатной путёвки в сумасшедший дом. Сначала решил, что у меня демонопсия – галлюцинация, при которой пациент ощущает несуществующее присутствие существ угрожающего или злого характера. Обычно это сопровождается страхом, тревогой и паранойей. В отличие от других типов галлюцинаций, демонические галлюцинации имеют культурный и исторический контекст, что не делает их проявления уникальными. Клинический случай. Пациентка, страдающая от шизофрении, сообщала о том, что видит темные фигуры, которые шепчут ей угрожающие слова. Она описывала их как демонов, которые пытаются вселиться в её тело. На фоне лечения состояние стабилизировалось и галлюцинации исчезли.

Это был явно не мой вариант. Не так всё как-то.

Потом я заподозрил, что у меня прозопометаморфопсия – очень редкое нарушение зрительного восприятия, при котором лица людей временно или постоянно, кажутся искаженными. По словам психиатров, несмотря на искаженные черты, пациенты все равно могли узнавать конкретных людей. Примечательно, что пациент видел нормальные лица во время просмотров изображений на экране или на бумаге. По данным специалистов, чаще всего симптомы прозопометаморфопсии длились несколько секунд, минут, дней или недель, но иногда искаженное восприятие сохранялось годами. Страдающие прозопометаморфопсией как правило не стремились рассказывать об этом, опасаясь, что их сочтут психически нездоровыми. Точные причины расстройства до сих пор неизвестны, но, как всегда бывает в таких случаях, имеется несколько теорий на этот счет. Например, прозопометаморфопсию связывают с аномалиями развития или повреждениями в головном мозге. Также известно, что подобное нарушение проявлялось при эпилепсии и некоторых других расстройствах.

Тоже что-то не то. Ведь я никогда не путал жизитов с другими людьми.

Жизиты. Это слово стало своеобразным кодом для меня, этаким знаком, который я использовал, чтобы обозначить всех, кто скрывает свою истинную природу. Я наблюдал за ними, изучал их повадки, и с каждым разом понимал – они не просто люди. Это твари, способные на мгновение показать свою истинную суть, но затем снова её прятать за маской обыденности.

Вообще-то я неплохо соображал. Учёба мне давалась легко, и если бы не жизиты, которые частенько выбивали меня из колеи, стал бы отличником. Но стал только хорошистом. Мой аттестат пестрил примерно равным числом троек, четверок и пятёрок.

Я стал изучать научную литературу, а также мифы и легенды, читал о существах, которые могли оказаться жизитами. Явно некоторые люди их видели, но считали кто галлюцинациями, кто демонами, кто порождениями зла или вообще не поймёшь кем. А я пытался понять, как с ними бороться. То, что мне придётся именно бороться, я в ту пору нисколько не сомневался. Я искал ответы в интернете, в книгах, в старых записях, в библиотеках, везде, где только мог. Вскоре удалось наткнуться на записи древних обрядов и ритуалов, что пытались защитить от тёмных сил. Только что-то не внушали мне доверия эти ритуалы. Они выглядели архаичными и кровавыми, а часто – просто смешными.

К выпускному классу школы я отлично понимал: нужен способ противостоять жизитам. Защищать себя от них. Так у меня возникла одна конкретная цель. Я не собирался больше пугаться, я хотел узнать правду об этих существах, кто они такие на самом деле. Как в действительности называются, откуда берутся и кем являются. Как найти способ взаимодействовать с ними. Я уже не сомневался, что они реально существуют, а не плод моего больного воображения.

А тем временем, я старался жить как все. Но довольно быстро я устал притворяться, мне надоело. В шумном ресторане я поглядывал на часы, считая минуты до ухода. Уставал от разговоров ни о чем, от фальшивых улыбок, от тостов о счастливой жизни и шуток, над которыми, я смеялся только потому, что приходилось. Вообще, от любого общения, которое ощущалось как обязанность. Это было невыносимо. Мне всегда комфортнее в тихой кофейне с книгой, где ценится тишина, а не пустая болтовня. На самом деле, любая болтовня для меня пуста. Приятнее прогуляться в одиночестве по парку или спокойно посидеть в библиотеке, где не нужно ни с кем взаимодействовать. Взаимодействие – источник непрерывного стресса. Просто побыть наедине с собой. Только так я могу дышать.

Я не психопат и не аутист. Просто другой. Настолько, что порой казалось, будто я папоротник, что растет в тени и засохнет на солнце. Мне не нужны шумные вечеринки и бары, не нужны толпы людей вокруг. Да и вообще любое навязанное общение. Мне не нужны были разговоры. Ни с кем. Я избегал контактов как мог. Лучше для меня было – сидеть в углу кафе с наушниками, ставить барьер между собой и всеми вами. Ходить в кино – два часа анонимности в темноте. Играть в настольные игры онлайн – иллюзия связи без реального контакта. Смотреть стримы – подглядывать в чужие жизни, не раскрывая своей. Общаться на чатах – маска, ник, бегство от реальности.

Работа – ещё один способ ухода от реальности. Мой путь – одиночество. Связи – это слишком сложно. Улыбки – это маски. Я социальный аутсайдер. Я вижу мир иначе. И иду своей дорогой в никуда. Тихо, спокойно, без извинений. Без надежды. В своем собственном ритме, в ритме одиночества.