Смерть на винограднике

скачать книгу бесплатно

– Ладно, – сказала она в дверях. – До скорого.

Полик закрыл дверь, повернулся к судье и спросил:

– Подозреваемая?

Верлак откинулся на спинку кресла.

– Не знаю. Она не скрывает пренебрежения и зависти к мадемуазель Монмори, а виновный постарался бы скрыть их. Соображает она туго и зла, как черт. Но достаточно ли зла, чтобы подстроить жестокое нападение на коллегу?

Полик пожал плечами и захлопнул блокнот.

– Куда теперь – в больницу или во Дворец правосудия?

– Едем во Дворец, посмотрим, как продвигаются дела у Алена. Заодно проверим и бывшего парня. Узнать фамилию человека по имени Эдмон, работавшего в марсельском аэропорту, вряд ли будет сложно. Кстати, у вас ведь, кажется, есть кузен, который там работает?

Глава 8

Я есть, она есть

Марин Бонне переступила с ноги на ногу, злясь, что приходится стоять в очереди на почту в единственный свободный от занятий день. Большой плотный конверт она приготовила заранее, но оба автомата, которые взвешивали и штемпелевали бандероли, оказались неисправными. Марин была довольна своим очерком о том, какие отношения связывали Оноре Мирабо, знаменитого политика и литератора из Экс-ан-Прованса, с Томасом Джефферсоном и как они восхищались друг другом. Ей даже казалось, что этот очерк достоин стать главой в задуманной ею новой, современной и чрезвычайно необходимой биографии Мирабо. Биографии были ее излюбленным литературным жанром, чем Антуан Верлак постоянно поддразнивал ее. «Вуайеристка» – так он ее назвал недавно, застав читающей в постели биографию Алиеноры Аквитанской.

– Дело не в том, что мне нравится заглядывать в чужую жизнь, – ответила Марин. – Хотя, конечно, нравится. Но я люблю биографии потому, что этот жанр охватывает множество дисциплин – политику, историю, искусство, науку, религию, гендерную политику и так далее, и так далее.

– Понял, – отозвался Верлак, укладываясь в постель с книгой и очками на носу.

– А тебя разве не интересует жизнь поэтов? – спросила она, заметив, что в кои-то веки Верлак читает не антологию Филипа Ларкина, а сборник Чеслава Милоша.

Верлак засмеялся:

– Нисколько. Пожалуй, их жизнь только разочаровала бы меня.

– Очень жаль, – заметила Марин. – А мне кажется, она помогла бы тебе понять их стихи.

– Не думаю, что жизнь человека имеет хоть сколько-нибудь заметное отношение к его творчеству.

Марин положила свою книгу на колени.

– Насчет этого не уверена. Возьмем, к примеру, того английского поэта, который сочинял стихи, гуляя по Озерному краю вместе с сестрой…

– А-а, Вордсворт.

– Разве тот факт, что он постоянно гулял среди гор, никак не отразился в его поэзии?

Верлак придвинулся к Марин и поцеловал ее.

– Ты права, отразился. А сама не хочешь рискнуть?

Марин рассмеялась:

– Надеюсь, ты имеешь в виду не прогулки в горах и сочинение стихов?

– Нет! – со смехом возразил Верлак. – Написание биографии.

– При моем-то преподавательском графике?

– Энтони Троллоп писал рано утром, перед уходом на почту, где он работал.

– Ну, в таком случае твой мистер Троллоп был гораздо талантливее, чем я когда-либо могу рассчитывать стать.

– Марин, – продолжал Верлак, – каждый год ты примерно пять месяцев отдыхаешь от занятий в университете.

– Да, – подтвердила она. – Именно в это время я веду исследования и пишу статьи.

– Так забудь про статьи и вместо них напиши книгу. Устрой себе творческий отпуск.